— Глеб, а где мой ноутбук? Я его на столе оставляла утром, точно помню.
Юлия вошла в гостиную, стягивая на ходу легкий шарф. День выдался суматошным, встреча с клиентом затянулась, и теперь ей нужно было срочно доделать правки по макету, которые обещала выслать ещё до полуночи.
Она бросила сумку на кресло и обвела взглядом комнату. Ноутбука на привычном месте – на небольшом рабочем столе у окна – действительно не было. Только зарядное устройство сиротливо лежало свернутым кольцом. Странно. Она всегда была аккуратна со своей техникой, особенно с рабочим инструментом.
Глеб, полулежавший на диване с планшетом, оторвал от него взгляд не сразу. Он лениво потянулся, зевнул и ответил так буднично, словно речь шла о забытом зонтике:
— Бук? Я Кристине отдал. Ей нужнее сейчас.
Юлия замерла на полпути к кухне. На мгновение ей показалось, что она ослышалась.
— Что значит «отдал»? Как отдал? Мой рабочий ноутбук? Глеб, ты серьезно?
Он пожал плечами, снова утыкаясь в планшет. Вид у него был совершенно невозмутимый, даже слегка раздраженный тем, что его отвлекли.
— Ну да, отдал. Чего ты так реагируешь? Кристинка же попросила. У неё там экзамены скоро, готовиться надо, а свой комп она Витьке своему отдала, парню этому. Представляешь? А ей теперь материал учить как-то надо. Вот я и дал твой. Он мощный, как раз для её задач подойдет.
Юлия почувствовала, как внутри начинает закипать глухое раздражение, смешанное с недоумением. Она подошла ближе к дивану, стараясь говорить спокойно, хотя голос уже начинал предательски звенеть.
— Глеб, ты понимаешь, что ты сделал? Это мой рабочий инструмент! У меня там все проекты, все исходники, у меня дедлайн горит сегодня ночью! Я должна была сейчас сесть и работать! Как ты мог отдать его, не спросив меня?
— Да ладно тебе, Юль, не кипятись, — Глеб наконец отложил планшет и сел на диване, принимая позу «я сейчас всё объясню этой непонятливой женщине». — Ну что такого? Сестрёнке помочь – святое дело. Она же не навсегда его взяла. Сказала, на недельку, максимум. Как раз экзамены сдаст и вернёт. Что ты из-за ерунды шум поднимаешь?
Его спокойствие, его полное непонимание абсурдности ситуации взбесили Юлию окончательно. Ерунда? Её работа, её репутация перед клиентом, её единственный источник дохода – это ерунда?
— Недельку?! — она повысила голос, уже не в силах сдерживаться. — Глеб, ты в своём уме?! Мне он нужен СЕЙЧАС! Сегодня! У меня проект на несколько тысяч долларов, и если я не сдам его вовремя, я потеряю клиента и получу огромные штрафы! Какая неделька?!
Кристине нужно готовиться? Прекрасно! Пусть идёт в библиотеку, пусть попросит у своего Витьки обратно свой компьютер, пусть найдет другой выход! Почему она должна решать свои проблемы за МОЙ счет? Почему ты решаешь за меня, что ей мой ноутбук «нужнее»?!
Она стояла перед ним, сжав кулаки. Воздух в комнате словно загустел. Глеб смотрел на неё с удивлением, словно впервые видел её такой – злой, решительной, не готовой уступать. Его лицо начало медленно краснеть.
Он явно не ожидал такого отпора из-за, как он считал, пустяка. Помощь сестре была для него аксиомой, не требующей обсуждений, тем более с женой. А её реакция казалась ему чрезмерной, почти оскорбительной. Конфликт только начинал набирать обороты, и оба чувствовали, что этот вечер перестаёт быть обычным.
Глеб встал с дивана. Его лицо из расслабленно-благодушного стало напряженным и недовольным. Он не привык, чтобы Юлия так резко оспаривала его решения, особенно когда дело касалось его сестры. Кристина всегда была для него чем-то вроде младшего, неразумного, но обожаемого существа, которому нужно потакать.
— Юля, прекрати истерику, — процедил он, стараясь говорить внушительно, но в голосе уже проскальзывало раздражение. — Ну что ты заводишься на пустом месте? Я же сказал, вернёт. Ну, подумаешь, один вечер не поработаешь. Мир не рухнет. Отложишь свой проект. Клиент поймёт, если объяснишь по-человечески.
— Отложу?! — Юлия рассмеялась коротким, злым смешком. — Ты вообще понимаешь, о чём говоришь? Это не твои отчёты в офисе, которые можно перенести на завтра! Это серьёзный заказ, Глеб! Люди мне платят большие деньги за мою работу и за мою пунктуальность!
И я уже не раз говорила тебе, как важен для меня этот проект! Ты просто… ты просто взял и выкинул несколько недель моей работы в трубу из-за очередного каприза Кристины!
Она замолчала на мгновение, переводя дух, и тут её взгляд упал на открытую дверцу шкафа в прихожей, где когда-то висела её норковая шубка, которую она надевала от силы раза три.
— Знаешь, Глеб, это уже даже не смешно, — голос её стал тише, но от этого не менее опасным. — Я помню, как твоя Кристиночка «одолжила» мою новую шубу на «один вечерок на свидание». Вернула через месяц, пропахшую дешёвыми сигаретами и с оторванной петлёй. «Ой, Юльчик, так получилось, не заметила». А моя сумка от Фурлы, которую ты мне на годовщину подарил?
Она её взяла «на свадьбу к подружке», а вернулся какой-то бесформенный мешок с пятном от красного вина и сломанной молнией. И даже не извинилась толком! А туфли? Мои любимые лодочки, которые я еле нашла своего размера? «Юль, одолжи на выпускной, я аккуратненько».
Вернулись с ободранными набойками и стертыми носами, будто она в них картошку копала! И каждый раз, КАЖДЫЙ РАЗ, ты говорил: «Ну что ты, Юль, она же сестрёнка, ей нужнее, она же не со зла!».
Глеб нахмурился ещё больше. Воспоминания Юлии ему явно не нравились, они выставляли его сестру в не самом лучшем свете, а его самого – потакающим слабаком.
— Ну, началось, — протянул он с плохо скрываемой злостью. — Сейчас ты мне все грехи Кристинкины припомнишь. Мелочная ты, Юля, вот что я тебе скажу. Тебе что, жалко для родного человека? Она же моя сестра! Моя кровь! А ты из-за каких-то шмоток скандал устраиваешь! И ноутбук этот… Да что с ним станется за неделю? Она же не гвозди в него вбивать будет!
Вот тут Юлия взорвалась. Его слова, его тон, это пренебрежение к её чувствам и её вещам, это слепое обожание сестры, которой прощалось всё, переполнили чашу её терпения.
— Жалко?! Мне жалко, Глеб?! — её голос сорвался на крик, и она сделала шаг к нему, глядя прямо в глаза. — Да, мне жалко! Мне жалко мой труд, мои деньги, которые я трачу на эти вещи! Мне жалко мои нервы, которые я трачу каждый раз, когда твоя «несчастная» сестрица решает, что ей что-то «нужнее»!
— Да просто дай ей…
— А что ещё я должна отдать твоей сестре? Может, свой телефон, свою зарплатную карточку или, может, свою квартиру раз она твоя родня?!
— Да что ты так взъелась, я не пойму?
— Ты считаешь, это нормально, что я должна работать, чтобы обеспечивать твои родственные чувства и её хотелки?
Глеб отшатнулся, ошеломлённый такой бурей. Он открыл рот, чтобы что-то возразить, но Юлия уже не слушала.
— Так вот, дорогой мой, — продолжила она, понизив голос до ледяного шипения, но от этого её слова звучали ещё более весомо. — Этот ноутбук – МОЙ. Он куплен на МОИ деньги. И он нужен МНЕ для МОЕЙ работы.
И я не собираюсь жертвовать своей карьерой и своим благополучием ради капризов твоей избалованной сестры. И ты, — она ткнула пальцем ему в грудь, — прекратишь раздавать мои вещи направо и налево, как будто это твоя собственность. Это понятно? Этот ноутбук должен быть здесь. Сегодня. И точка.
Глеб смотрел на неё, ошарашенный. Её слова, твёрдые, как сталь, её палец, почти болезненно упирающийся ему в грудь, её взгляд, в котором не было ни капли прежней мягкости – всё это было для него полной неожиданностью. Он привык к Юлиной уступчивости, к её готовности сглаживать углы, особенно когда дело касалось его драгоценной Кристины. А тут – такой бунт.
— Да ты… ты что себе позволяешь?! — наконец выдавил он, отступая на шаг, словно её решимость обжигала. — Ты на кого голос повышаешь? На мужа? Из-за какой-то железки? Да Кристинка – моя сестра! И я буду ей помогать, нравится тебе это или нет! И ты, как моя жена, должна это понимать и принимать! Делиться надо, Юля, делиться! Особенно с родными!
— Делиться – это когда добровольно, Глеб! — отрезала Юлия, не понижая тона. Её щеки горели, но глаза оставались холодными и внимательными. — А когда у тебя без спроса забирают жизненно важную вещь, ставят под угрозу твою работу и репутацию, а потом ещё и требуют понимания – это называется по-другому. Это называется наглость и беспардонность. И я не собираюсь это терпеть. Ни от Кристины, ни, тем более, от тебя.
Она обошла его, подошла к своей сумке, достала телефон. Её пальцы быстро забегали по экрану. Глеб следил за ней с нарастающим недоумением и злостью.
— И что ты собираешься делать? Жаловаться своей маме? Подружкам? — язвительно спросил он.
Юлия даже не удостоила его взглядом. Нашла номер Кристины, нажала вызов. Гудки шли долго, мучительно долго. Наконец, на том конце провода раздался сонный, недовольный голос Кристины:
— Алло, Глеб, чего тебе?
— Это Юля, Кристина, — стараясь сохранять спокойствие, произнесла Юлия. — Я звоню по поводу своего ноутбука. Который Глеб тебе отдал.
— А-а-а, Юлька, — в голосе Кристины не было и тени смущения, только какая-то ленивая вальяжность. — Ну, привет. Что хотела? Если про ноут, то Глеб всё правильно сделал. Мне он сейчас нужнее. Отдам, как освободится.
— Кристина, мне он нужен сегодня. Сейчас, — чётко проговорила Юлия. — У меня работа горит. Будь добра, верни его, пожалуйста. Я могу сейчас подъехать и забрать.
На том конце провода послышался смешок.
— Ой, Юль, ну не начинай, а? Какие у тебя там могут быть срочности вечером? Расслабься. Брат сказал – неделя, значит, неделя. Или ты его слово уже ни во что не ставишь? Всё, давай, у меня тут дела поважнее твоих звонков.
И Кристина повесила трубку. Просто оборвала разговор на полуслове. Юлия медленно опустила телефон. Лицо её стало белым, как полотно. Несколько секунд она стояла неподвижно, глядя в одну точку. Глеб, наблюдавший эту сцену с кривой ухмылкой, видимо, считал, что инцидент исчерпан в пользу его сестры.
— Ну что, убедилась? — самодовольно произнёс он. — Ей нужнее. И нечего тут…
Он не договорил. Юлия резко развернулась, схватила ключи от машины и свою сумку.
— Куда ты? — удивлённо спросил Глеб.
— Я еду за своим ноутбуком, — её голос был абсолютно спокоен, но в этой спокойствии чувствовалась такая ледяная решимость, что Глебу стало не по себе. — И если твоя драгоценная сестра не отдаст его по-хорошему, я заберу его по-плохому.
Не говоря больше ни слова, она вышла из квартиры. Дом, где Кристина снимала квартиру вместе со своим Витькой, находился на другом конце города. Юлия гнала машину, не разбирая дороги, мысленно прокручивая варианты. Она была зла. Зла на Кристину за её наглость, зла на Глеба за его слепое потакание и полное пренебрежение её интересами, зла на саму себя за то, что так долго позволяла этой ситуации развиваться.
Подъехав к нужному подъезду, она почти взбежала на третий этаж. Дверь квартиры Кристины была самой обычной, обтянутой дешёвым дерматином. Юлия нажала на звонок. Раз, другой, третий. За дверью было тихо. Она постучала, сначала осторожно, потом сильнее.
— Кристина, открой! Я знаю, что ты дома! — крикнула она, уже не заботясь о соседях. — Отдай мой ноутбук!
Тишина. Но Юлия была уверена, что Кристина там. Возможно, даже подслушивает у двери. Эта мысль придала ей новую порцию холодной ярости. Она снова нажала на звонок, долго и настойчиво. Никакой реакции. Тогда Юлия сделала то, чего от неё, вероятно, никто не ожидал. Она достала телефон, быстро нашла в интернете номер первой попавшейся службы по вскрытию и замене замков и набрала его.
— Здравствуйте. Мне нужно срочно сменить замки в квартире. Да, чем быстрее, тем лучше. Адрес? Записывайте…
Она назвала свой домашний адрес. Кристина могла сколько угодно прятаться за своей дверью. Но в свой собственный дом Глеб сегодня попадёт только с её, Юлиного, разрешения. И только после того, как её ноутбук вернётся на место.
А она прекрасно знала, что муж сегодня собирается пойти в бар с друзьями. Эта мысль принесла ей странное, мстительное удовлетворение. Игра по чужим правилам закончилась. Начиналась её игра.
Глеб вернулся домой ближе к полуночи. Он намеренно задержался, посидел с приятелем в баре, пропустил пару кружек пива, чтобы дать Юлии время «остыть». Он был уверен, что к его приходу она уже успокоится, поймет, что погорячилась, и все вернется на круги своя.
Ну, может, подуется немного для вида, но не более. Он даже прихватил её любимый шоколадный кекс из кофейни – в качестве примирительного жеста. С легкой ухмылкой предвкушая, как она растает, он вставил ключ в замочную скважину.
Ключ вошел, но не повернулся. Вообще. Ни на миллиметр. Глеб удивленно вытащил его, осмотрел, словно проблема была в нем, и попробовал снова. Тот же результат. Замок не поддавался. Легкое раздражение начало сменять его благодушное настроение. Что за черт? Он подергал ручку – заперто намертво. Он нажал на звонок. Раз, другой. Тишина. Тогда он забарабанил в дверь кулаком, уже не сдерживая гнева.
— Юля! Открой! Что за фокусы?!
Через пару мгновений за дверью послышались шаги. Щелкнул один замок, потом второй – новые, незнакомые щелчки. Дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы Глеб увидел лицо Юлии. Спокойное, холодное, совершенно непроницаемое. Она смотрела на него без тени эмоций, словно он был коммивояжером, ошибшимся адресом.
— Чего тебе? — её голос был таким же ровным и холодным, как и её взгляд.
— Что значит «чего тебе»?! — взревел Глеб, пытаясь протолкнуться в щель, но Юлия твердо упиралась в дверное полотно. — Почему я не могу попасть домой? Ты что, замки сменила?! Совсем с ума сошла?!
— Не сошла, — спокойно ответила она. — Замки действительно новые. Твой ключ больше не подходит.
— Да ты… ты в своем праве вообще?! Это и моя квартира тоже! А ну пусти!
Он снова попытался надавить на дверь, но Юлия стояла как скала. — Пущу. Когда мой ноутбук будет здесь, на столе, в целости и сохранности. До тех пор, можешь пожить у своей драгоценной сестрицы. Ей же всегда всё «нужнее». Вот и место для ночлега проси тогда у неё. Скажи, что тебе нужнее…
Только сейчас Глеб заметил у порога, внутри квартиры, его спортивную сумку и рюкзак, набитые вещами. Она собрала его. Быстро, деловито, без сантиментов. Это осознание ударило его сильнее, чем невозможность открыть дверь.
— Ты… ты меня выгоняешь? Из-за ноутбука? Из-за этой дурацкой железки?! Ты выбрасываешь мужа на улицу?!
— Я не выбрасываю, Глеб, — в её голосе не дрогнула ни одна нотка. — Я предлагаю тебе пожить там, где твои интересы и интересы твоей семьи ставят выше моих. Где считают нормальным пользоваться моими вещами без спроса и решать за меня, что мне нужно, а что нет. Вот твои вещи первой необходимости. Остальное заберешь потом. Когда вернешь мой инструмент для работы.
— Да пошла ты знаешь куда со своим ноутбуком! — заорал Глеб, его лицо исказилось от ярости. — Я не позволю так с собой обращаться! Я сейчас…
— Что ты сейчас? — перебила она его все тем же ледяным тоном. — Будешь ломиться в дверь? Устраивать скандал на лестничной клетке? Валяй. Только учти, ноутбук это не вернет, а домой ты все равно не войдешь. Решай, Глеб. Либо ты возвращаешь мою вещь, и мы пытаемся как-то… хотя нет, уже не пытаемся. Либо ты идешь жить к Кристине. Выбор за тобой.
Она смотрела на него в упор, и в её глазах не было ни сомнения, ни сожаления. Только холодная, выжженная дотла пустота на месте того, что раньше было любовью и терпением.
Глеб понял, что это конец. Не просто ссора, не очередной скандал, а именно конец. Стена, которую она возвела, была непробиваемой. Он с ненавистью посмотрел на её лицо, потом на сумки у порога. Схватил их, рванул на себя так, что лямка рюкзака треснула.
— Ты еще пожалеешь об этом, Юля! Сильно пожалеешь! — прорычал он ей в лицо.
— Возможно, — безразлично ответила она и, не дожидаясь его дальнейших действий, с силой захлопнула дверь прямо перед его носом. Новый замок щелкнул с оглушительной окончательностью.
Глеб остался стоять на лестничной площадке один, с сумками в руках, оглушенный и раздавленный её ледяным спокойствием и собственной беспомощностью. Он развернулся и, спотыкаясь, пошел вниз по лестнице, не зная, куда идет и что будет делать дальше.
В квартире Юлия прислонилась спиной к только что закрытой двери. Она не плакала. Она просто стояла и смотрела в темноту коридора, чувствуя лишь звенящую пустоту и горький привкус окончательно разорванных уз. В эту ночь они оба остались одни, каждый со своей злостью и своей правотой, по разные стороны новой, ею возведенной стены. И никто не собирался её рушить…
