Марина сидела за кухонным столом. Напротив неё, сгорбившись, сидела свекровь, Лидия Павловна. Её пальцы, узловатые от возраста, крепко сжимали руку Марины, будто боялись, что она сейчас встанет и уйдёт. В дверях маячил Игорь, муж Марины, опираясь плечом о косяк. Его лицо было непроницаемым, но глаза выдавали лёгкое раздражение, как будто он уже знал, к чему идёт разговор.
— Мне всё хуже, Марина, — голос Лидии Павловны был тихим, почти надтреснутым, но в нём чувствовалась какая-то цепкая уверенность. — Я не справляюсь. Бросай работу, теперь ты должна быть рядом постоянно.
Марина замерла. Слова свекрови повисли в воздухе. Она посмотрела на Игоря, ища хоть какой-то намёк на поддержку, но он только кивнул, будто подтверждая очевидное.
— А кто, если не ты? — сказал он, пожав плечами, и ушёл в комнату.
Марина отодвинула чашку. Её пальцы слегка дрожали, но она не дала чувствам вырваться наружу. Лидия Павловна продолжала держать её за руку, и в этом жесте было что-то одновременно умоляющее и требовательное.
— Я понимаю, тебе тяжело, — продолжала свекровь, — но семья — это в том числе долг. Ты же не чужая.
Марина кивнула, не потому что согласилась, а потому что не знала, что сказать. В голове крутился рой мыслей: работа, сроки, отчёты, которые надо сдать к пятнице, ипотека, которую они с Игорем выплачивали уже пятый год. И ещё этот взгляд свекрови — смесь слабости и упрёка.
— Я подумаю, — наконец выдавила она.
Лидия Павловна отпустила её руку и откинулась на стуле, словно выполнила миссию.
— Подумай, Мариночка. Только недолго. Мне ведь хуже с каждым днём. И не забудь, как я вам помогала, пока силы были.
Марина встала, чтобы убрать посуду, но на самом деле ей просто нужно было чем-то занять руки. Она включила воду, схватила губку и начала тереть тарелку с такой силой, что та чуть не треснула. В голове стучало: “Бросай работу”. Словно это так просто — взять и перечеркнуть всё, ради чего она пахала последние десять лет.
Когда их сыну, Матвею, было два года, Лидия Павловна действительно помогала. Иногда. Приезжала на час-два, сидела с ребёнком, пока Марина бегала в магазин или пыталась хоть немного поспать. Эти редкие визиты свекровь теперь вспоминала так, будто она сутками напролёт нянчила внука, жертвуя всем.
— Я вас спасала, — говорила она, глядя на Марину с лёгким прищуром. — Помнишь, как ты тогда плакала, что не справляешься? Я приезжала, бросала свои дела. Теперь ты должна меня спасти.
Марина молчала, но внутри всё кипело. Она вспоминала те дни: Матвей, орущий от колик, Игорь, который тогда работал на двух работах, и она сама, разрываясь между декретом и подработками, чтобы свести концы с концами. Лидия Павловна приезжала, да, но всегда с оговорками: “Только на часок, у меня свои дела”. И каждый раз, уходя, оставляла за собой шлейф из наставлений: “Ты бы лучше кормила его, Марина, он худенький”, или “В квартире бардак, как ты мужа встречаешь?”
Теперь, сидя в своей маленькой гостиной, Марина слушала очередной монолог свекрови. Лидия Павловна сидела в кресле, укутанная в плед, хотя в квартире было тепло.
— Я же не просто так прошу, — продолжала она. — Ты думаешь, мне легко? Я всю жизнь на ногах, а теперь вот… — она театрально приложила руку к груди. — Сердце колотится, ноги не держат. Если бы не ты, я бы, может, и не дожила до зимы.
Марина сжала губы. Она хотела спросить: “А что именно с вами не так? Какие лекарства вам назначил? Какие врачи?” Но вместо этого просто кивнула. Ей не хотелось спорить. Не хотелось выслушивать, как свекровь начнёт перечислять все свои “жертвы” за последние двадцать лет.
Вечером Игорь, вернувшись с работы, бросил сумку у двери и сразу прошёл в кухню.
— Ну как мама? — спросил он, открывая холодильник.
— Нормально, — ответила Марина, не глядя на него. — Опять про долг напоминала.
Игорь хмыкнул, доставая бутылку воды.
— Ну, она же правда помогала, Марин. Когда Матвей маленький был. Ты же сама говорила.
Марина почувствовала, как в горле встал ком. Она хотела сказать, что те два часа в неделю не перевешивают её собственную жизнь, но вместо этого просто пожала плечами.
— Я не знаю, как всё это тянуть, Игорь. Работа, дом, она…
— Поговорим потом, — отрезал он. — Я устал.
И ушёл в спальню. Марина осталась стоять у плиты, глядя на сковородку, где шипело масло. Ей вдруг показалось, что она готовит ужин не для семьи, а для выплаты какого-то бесконечного долга, который никогда не закрыть.
Через неделю Марина начала замечать странности. Лидия Павловна жаловалась на слабость и головокружение, но почему-то не пила таблетки, которые стояли на тумбочке. Коробки с лекарствами были нетронутыми, а когда Марина предлагала посетить врача, свекровь отмахивалась.
— Не твое дело, — резко бросила она однажды. — Делай, что должна.
Но стоило Игорю появиться в комнате, как Лидия Павловна тут же хваталась за сердце, тяжело дышала и просила воды “поскорее”. Марина наблюдала за этим, стоя в стороне, и чувствовала, как внутри нарастает тяжёлое ощущение, как будто её обманывают, но она не может это доказать.
Однажды вечером, когда Игорь был дома, свекровь устроила целый спектакль. Она сидела на диване, держась за грудь, и стонала так громко, что Матвей, игравший в своей комнате, прибежал посмотреть, что случилось.
— Мама, тебе плохо? — спросил Игорь, подскакивая к ней.
— Ох, сынок, не знаю, что со мной, — Лидия Павловна закатила глаза. — Марина, воды!
Марина принесла стакан, но её взгляд был холодным. Она смотрела, как свекровь медленно пьёт, как Игорь суетится вокруг, и думала: “Почему я не верю ни единому слову?”
На следующий день, когда Игорь ушёл на работу, Лидия Павловна была бодра, как никогда. Сидела на кухне, листала каналы на телевизоре и даже дала Марине список покупок: “Сходи за творогом, только не жирный, и сметаны возьми, но не ту, что в прошлый раз, она кислая была”. Марина молча взяла деньги и пошла в магазин, но в голове крутилась одна мысль: “Она играет. Но зачем?”
Вернувшись, она решилась.
— Лидия Павловна, давайте я вас к неврологу запишу. Или к кардиологу. Надо же разобраться, что с вами.
Свекровь посмотрела на неё так, будто Марина предложила что-то оскорбительное.
— Не лезь, — отрезала она. — Я сама знаю, что мне надо. А ты просто ухаживал за мной получше.
Марина почувствовала, как щёки горят. Она хотела ответить, но вместо этого просто ушла в другую комнату. Там, стоя у окна, она сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. Ей хотелось кричать, но она только глубоко дышала, глядя на серую улицу за стеклом.
Марина пыталась всё совмещать. Утром — работа, где она сидела над отчётами, стараясь не думать о том, что ждёт её дома. Днём — звонки от свекрови с просьбами “принести то, купить это”. Вечером — готовка, уборка, разговоры с Матвеем, который всё чаще спрашивал: “Мам, почему ты такая злая?”
Она спала по четыре часа, просыпаясь от каждого шороха, боясь, что свекровь снова “позовёт”. Игорь, возвращаясь с работы, замечал её усталость, но его комментарии были однообразными.
— Ну, Марин, это же не навсегда. Потерпи. Уволишься — всем будет легче.
— Легче? — однажды не выдержала она. — Кому легче, Игорь? Тебе? Ей? А мне?
Он нахмурился, будто она сказала что-то неуместное.
— Не начинай. Я и так на двух проектах сижу, чтобы ипотеку тянуть. А дома ещё эта напряжённая атмосфера. Ты можешь хоть раз не усугублять?
Марина замолчала. Она хотела сказать, что это не она создаёт эту “атмосферу”, что она задыхается под грузом ожиданий, которые на неё свалили. Но вместо этого просто кивнула и ушла готовить ужин.
Ночью, лёжа в темноте, она смотрела в потолок и думала: “Я не справляюсь. И никто этого не замечает”. Ей вспоминались её студенческие годы, когда она мечтала о карьере, о том, как будет строить свою жизнь.
Теперь же её жизнь сводилась к тому, чтобы быть удобной для всех — для мужа, для свекрови, даже для Матвея, который, кажется, уже привык, что мама всегда “должна”.
Однажды, вернувшись с работы, она застала Лидию Павловну на кухне за чашкой чая. Свекровь выглядела вполне здоровой, даже напевала что-то под нос. Марина остановилась в дверях.
— Лидия Павловна, вам лучше? — спросила она, стараясь говорить спокойно.
Свекровь посмотрела на неё с лёгким раздражением.
— А что, мне всё время лежать, что ли? Я ещё не в гробу.
Марина сжала зубы. Она хотела сказать, что если свекровь так бодро пьёт чай, то, может, и уход ей не нужен. Но вместо этого просто ушла в ванную, закрыла дверь и сидела там, пока не перестали дрожать руки.
Очередной “приступ” случился в пятницу вечером. Лидия Павловна, сидя на диване, вдруг схватилась за грудь и начала тяжело дышать. Игорь, как обычно, подскочил к ней, а Марина, стоя в стороне, наблюдала. Что-то в этом спектакле было слишком отрепетированным — паузы, вздохи, даже то, как свекровь закатывала глаза.
Марина не выдержала. Она достала телефон и набрала 112.
— Что ты делаешь? — резко спросила Лидия Павловна, но Марина уже говорила с оператором.
— Скорая, пожалуйста. У женщины проблемы с сердцем, — она назвала адрес, стараясь не смотреть на свекровь.
Игорь замер, глядя на неё с удивлением.
— Марин, ты чего? Может, не надо?
— Надо, — отрезала она. — Если это сердце, медлить нельзя.
Скорая приехала через двадцать минут. Врачи, двое мужчин в синих куртках, вошли в квартиру, неся чемодан с оборудованием. Они измерили давление, сделали кардиограмму, проверили пульс. Лидия Павловна сидела на диване, всё ещё держась за грудь, но её взгляд был скорее раздражённым, чем испуганным.
— Давление в норме, — сказал один из врачей, глядя на прибор. — Кардиограмма тоже чистая. Абсолютно стабильное состояние.
Марина почувствовала, как внутри что-то щёлкнуло. Она посмотрела на свекровь, ожидая реакции. Лидия Павловна вскочила с дивана, её лицо покраснело.
— Ах ты змея! — выкрикнула она. — Ты хочешь избавиться от меня! Думаешь, я не вижу, как ты на меня смотришь?
Игорь шагнул к матери, пытаясь её успокоить, но она отмахнулась.
— Это всё она! — продолжала Лидия Павловна, тыча пальцем в Марину. — Хочет, чтобы я тут не мешала!
Марина стояла молча. Ей хотелось ответить, сказать всё, что накопилось за эти недели, но она только посмотрела на врачей, которые уже собирали свои вещи.
— Если что, звоните, — сказал один из них и они ушли.
Игорь повернулся к Марине, его лицо было смесью растерянности и злости.
— Зачем ты это сделала? — спросил он. — Видишь, как ты её расстроила?
Марина посмотрела ему в глаза.
— Я хотела помочь, — сказала она тихо. — Или ты хотел бы, чтобы я ждала, пока ей станет хуже?
Игорь открыл рот, но ничего не сказал. Лидия Павловна, всё ещё кипя от злости, ушла в свою комнату, хлопнув дверью. Марина осталась стоять посреди гостиной, чувствуя, как внутри что-то рушится.
На следующий день Марина поднялась рано. Она не спала почти всю ночь, но в голове была странная ясность. Она встала, собрала небольшую сумку — пара смен одежды, ноутбук, документы. На кухне, пока заваривался кофе, она написала записку. Простую, без лишних слов: “Если ты не защитил меня от лжи — сделаю это сама”.
Игорь ещё спал, когда она оставила записку на столе. Лидия Павловна, как обычно, сидела в своей комнате, но Марина не стала с ней прощаться. Она просто разбудила сына, взяла сумку и вышла из квартиры.
На улице было прохладно, но солнце уже пробивалось сквозь облака. Марина с Матвеем шли по тротуару. Телефон в кармане завибрировал — Игорь. Она посмотрела на экран, но не ответила. Впервые за долгое время она почувствовала, что не обязана никому ничего объяснять.
Она не знала, куда они идут. Может, к подруге. Может, снимут квартиру. Но в этот момент это было неважно. Важно было только одно — она больше не хотела быть той, кто всегда “должен”.
