Наталья замерла у зеркала в прихожей, помада застыла в воздухе. Галина Ивановна стояла в дверном проеме, тяжело дыша после подъема на четвертый этаж. Лицо красное, сумка съехала с плеча.
— А ты опять на целый день смываешься, — добавила свекровь, с усилием разувая ботинки.
Наталья торопливо сунула помаду в сумочку, схватила портфель. На кухне уже возились дети — Дима грыз бутерброд, Варя размазывала кашу по тарелке.
— Мамочка! — Дима потянулся к ней липкими руками. — Не уходи!
— Бабуля побудет, — Наталья поцеловала сына в макушку, — мама деньги зарабатывать побежала.
Последние слова произнесла Галина Ивановна с такой усталостью, будто тащила мешки с цементом, а не сидела с внуками.
Наталья сжала ремешок портфеля покрепче, чмокнула дочку и выскочила за дверь. В лифте еще звенели в ушах слова свекрови. «Няня бесплатная». Каждое утро одно и то же. Будто она не работает, а развлекается.
Вечером Наталья поднималась по лестнице с тяжелыми пакетами продуктов. На четвертом этаже дверь распахнулась еще до того, как она достала ключи.
— Варя весь день капризничала, хотела к маме, — Галина Ивановна стояла с каменным лицом, не помогая с пакетами. — Я в пятьдесят восемь лет должна с истериками разбираться?
Из-за спины свекрови выскочила Варя, зареванная, с растрепанными косичками.
— Мамочка! — девочка повисла на юбке. — Почему ты нас оставляешь?
Наталья присела, обняла дочку. Галина Ивановна многозначительно вздохнула.
— Вот и ребенок понимает — мать должна дома сидеть.
Наталья поднялась, взяла пакеты. Варя цеплялась за ее руку, всхлипывая.
— Мамочка больше не уйдет? — шепотом спросила девочка.
Галина Ивановна скрестила руки на груди, ожидая ответа.
Через несколько дней Наталья поднималась по лестнице после работы и услышала знакомый голос этажом выше. Галина Ивановна разговаривала с соседкой Людмилой Петровной на площадке.
— Замучилась совсем — каждый день к ним ездить, внуков нянчить, — жаловалась свекровь. — А невестка карьеру строит.
Наталья замерла на ступеньке, прижимаясь к стене.
— Так скажи, что не можешь, — посоветовала Людмила Петровна.
— Внуки же пострадают. Нет, пусть она работу бросает, как нормальные матери.
Наталья сжала перила так, что побелели костяшки. Сердце стучало где-то в горле. Она тихо развернулась и спустилась на этаж ниже, чтобы переждать.
В субботу к ним пришла Оксана, сестра Андрея, с младенцем на руках. Галина Ивановна сразу оживилась, взяла внука, принялась воркотать над ним.
— Вот Ксюша — мудрая, дома сидит с тремя детьми, — сказала она, покачивая малыша.
Наталья заваривала чай на кухне, руки дрожали, чайник звенел о край чашки.
— А я что, дура? — не выдержала она.
— Ты эгоистка, — отрезала Галина Ивановна, не отрывая взгляда от внука. — Я в твоем возрасте троих детей родила и никого на шею не вешала.
Оксана смущенно молчала, теребя пеленку. Андрей читал газету, делая вид, что ничего не слышит.
Наталья поставила чашки на стол, чайник дребезжал в руках.
— Галина Ивановна, я тоже работаю для семьи…
— Для семьи? — свекровь усмехнулась. — Для своих амбиций работаешь. А дети растут без матери.
Во время ужина в воскресенье Галина Ивановна отложила вилку и посмотрела на всех серьезно.
— Я больше не могу каждый день к вам ездить, — сказала она твердо. — Мне пятьдесят восемь лет, хочу отдыхать, а не в няньки играть.
Андрей поднял голову от тарелки.
— Мам, но дети…
— Пусть их мать воспитывает! — Галина Ивановна стукнула кулаком по столу. — Я свое отсидела.
Наталья уронила вилку, та звякнула о край тарелки. Дима и Варя перестали жевать, переглядываясь испуганными глазами.
— То есть как это? — прошептала Наталья.
— А так. С завтрашнего дня ищи себе другой выход.
Галина Ивановна встала из-за стола, взяла сумку. Андрей потянулся к ней.
— Мам, подожди, давай обсудим…
— Обсуждать нечего. Пусть она подумает, что для нее важнее — работа или дети.
На следующее утро Галина Ивановна появилась в десять вместо семи. Наталья металась по квартире в халате, названивая на работу.
— Опоздала в садик? — свекровь сняла пальто с довольным видом. — Так надо. Пока не поймешь, что детям мать нужна дома.
— Галина Ивановна, я же договорилась с заведующей на семь утра…
— А я договорилась сама с собой спать до девяти.
Наталья схватила телефон, набрала номер начальницы.
— Елена, я опаздываю, — шептала она в трубку, запершись в ванной. — Свекровь пришла в десять вместо семи.
— Наталья, это уже третий раз за месяц, — устало ответила Елена.
— Я понимаю, но что мне делать? — Наталья прислонилась лбом к холодному кафелю. — Няню на мою зарплату не потяну.
— Решай вопрос кардинально. Дальше такие опоздания недопустимы.
Наталья опустилась на край ванны, зажала телефон в кулаке. За дверью слышался голос Галины Ивановны:
— Наталья, где ты? Дети завтракать хотят.
Наталья вышла из ванной с красными глазами. Галина Ивановна стояла у плиты, помешивая кашу для детей.
— Что так долго сидела? — спросила свекровь, не оборачиваясь. — Работу важную обсуждала?
— Да, — сухо ответила Наталья.
— Понятно. А дети голодные ждут.
В выходные к ним зашла Света, подруга детства. Наталья заварила чай, рассказала о проблемах со свекровью. Света слушала, покачивая головой.
— А что, если попробовать по-другому? — сказала она осторожно. — Я вот дома сижу — и дети спокойные, и муж доволен. Может, стоит подумать?
Галина Ивановна, которая мыла посуду у раковины, одобрительно кивнула.
— Умная женщина, — сказала она, не оборачиваясь. — А некоторые думают, что карьера важнее семьи.
Наталья мяла салфетку в руках.
— Но работа мне нравится, — тихо сказала она.
— Материнство — главная работа женщины, — отрезала Галина Ивановна, поворачиваясь к столу. — Все остальное — от эгоизма.
Света кивала, попивая чай. Наталья почувствовала, как земля уходит из-под ног. Даже подруга была против нее.
Вечером того же дня Наталья забирала Диму из школы. Учительница Марина Сергеевна задержала ее у класса.
— Дима стал невнимательным, — сказала она озабоченно. — Домашние задания кое-как делает. Может, дома что-то случилось?
— Нет, все нормально, — поспешно ответила Наталья.
— Просто дети в этом возрасте очень чувствительны к изменениям в семье.
По дороге домой Дима тянул маму за руку.
— Мам, а Петька сказал, что у него мама дома всегда, — сказал он задумчиво. — А у меня — на работе.
Наталья остановилась, присела перед сыном.
— А тебе плохо, что мама работает?
Дима пожал плечами.
— Не знаю. Просто у всех мамы дома сидят.
Дома Наталья рассказала Галине Ивановне о разговоре с учительницей.
— Марина Сергеевна говорит, Дима невнимательный стал, — сказала она.
Галина Ивановна покачала головой.
— А чего ты хотела? — ответила она. — Детям мать нужна, а ты на работе пропадаешь.
Дима, услышав свое имя, подошел к бабушке.
— Бабуль, а почему у Петьки мама всегда дома, а наша — на работе?
Галина Ивановна погладила внука по голове, многозначительно посмотрев на Наталью.
— Вот видишь? Ребенок уже понимает, что мать должна быть рядом.
Дима убежал в свою комнату. Наталья стояла в прихожей, сжав кулаки.
— Галина Ивановна…
— Что Галина Ивановна? Дети не врут. Они чувствуют, когда их бросают.
На следующий день поздно вечером пришел Андрей. Мать встретила его в коридоре, прежде чем он успел раздеться.
— Твоя жена снова задержалась, — сказала она устало. — Я до девяти с внуками провозилась.
Достала из сумочки пузырек с таблетками, показала сыну.
— Доиграетесь — будете бабушку хоронить, — добавила она, тряся таблетки на ладонь. — Я в могилу загоню себя из-за ваших детей.
Андрей виновато потупился.
— Мам, ну что ты…
— Что я? — Галина Ивановна прижала руку к сердцу. — Давление скачет, сердце болит. А мне еще каждый день сюда тащиться.
— Мы найдем выход, — пробормотал Андрей.
— Какой выход? Один выход — чтобы жена дома сидела, как положено.
На следующий день Галина Ивановна пришла бледная, держась за поясницу. Села на табуретку в прихожей, тяжело дыша.
— Всю ночь не спала, — простонала она. — Спина болит, давление скачет. А утром опять к вам тащиться.
Варя подбежала к бабушке, испуганно заглядывая в лицо.
— Бабуля болеет?
— Бабуля устала детей воспитывать вместо их матери, — сказала Галина Ивановна, гладя внучку по голове.
Наталья сжала кулаки до боли.
— Галина Ивановна, это же ваши внуки.
— Внуки — да, — кивнула свекровь. — А ответственность — ваша. Я свое отсидела, троих детей вырастила. Теперь хочу покой.
Она встала, покачиваясь, взялась за стену.
— И долго мне еще мучиться? — спросила она, глядя на Наталью в упор. — Когда ты поймешь, что место матери — дома?
Наталья молчала, чувствуя, как внутри все сжимается в тугой комок. Галина Ивановна взяла сумку.
— Думай быстрее, — сказала она на прощание. — Моему здоровью это не на пользу.
Она направилась к двери, но у порога остановилась, обернулась.
— Все, — сказала она твердо. — С завтрашнего дня не жди меня. Пусть дети сами до вечера сидят.
Наталья вскочила с дивана.
— Галина Ивановна, вы же бабушка! Обязаны помогать!
Свекровь резко повернулась, лицо побледнело.
— Никому я не обязана! — голос дрожал от возмущения. — А вот ты обязана воспитывать своих детей!
— Я не могу бросить работу!
— А что, не можешь? — Галина Ивановна сделала шаг вперед. — Вы не голодаете, мой сын хорошо зарабатывает. Ты просто хорошо пристроилась, чтобы не заморачиваться с детьми!
Что-то внутри Натальи лопнуло. Все накопившиеся за месяцы унижения вырвались наружу.
— Ну что вы тут перетрудились, бабушка называется! — крикнула она.
Наступила мертвая тишина. Галина Ивановна побелела как мел.
— Да как ты смеешь! — прошипела она. — Я столько лет положила, нянчила, а ты еще меня осуждать будешь, нахалка!
Варя и Дима, которые играли в углу, испуганно забились за диван. Дима прижал к себе сестренку.
— Я всю жизнь детям посвятила! — продолжала кричать Галина Ивановна. — Троих вырастила! А ты, эгоистка, даже двоих не можешь!
— Потому что я еще и работаю! — не сдавалась Наталья.
— Работает она! На карьеру позарилась! — Галина Ивановна схватила ручку двери. — Ну и работай! Но без меня! Неблагодарная была и осталась! На этом разговор закончен! Дальше тут сами!
Дверь хлопнула так, что задрожали стекла в серванте. Дети заплакали.
Андрей вернулся домой через час. Наталья сидела на кухне в темноте, смотрела в окно. Лицо у нее было красное и опухшее.
— Что случилось? — спросил он, включая свет.
Наталья рассказала о скандале, запинаясь. Лицо Андрея мрачнело с каждым словом.
— Что ты наделала? — сказал он, когда она закончила. — Мама столько лет нам помогала!
— Андрей, она же сама…
— Молчи! — рявкнул он. — Из-за твоих амбиций я потерял маму!
Он схватил телефон, набрал номер. Длинные гудки. Галина Ивановна не отвечала.
— Мам, ну возьми трубку, — бормотал он, перезванивая снова и снова.
Наталья молча смотрела на мужа. Он даже не спросил, что именно говорила его мать. Для него была виновата только она.
— Из-за тебя, — бросил он, откладывая телефон, — я должен теперь перед матерью оправдываться, извиняться за твои выходки.
Неделя прошла в гнетущей тишине. Галина Ивановна не появлялась, телефон молчал. Дети постоянно спрашивали про бабушку, Андрей мрачно отмалчивался или уходил в другую комнату.
Наталье приходилось каждое утро кого-то просить посидеть с детьми — то соседку, то подругу. Не всегда получалось, опоздания на работу стали постоянными. Елена делала замечания все чаще. Коллеги косились, понимая, что у нее проблемы.
В четверг Наталья зашла к Елене с заявлением. Начальница прочитала и подписала без лишних вопросов — было видно, что решение окончательное.
— Может, еще подумаешь? — сказала Елена. — Ты хороший сотрудник, мне жаль тебя отпускать.
Наталья покачала головой.
— Нет, я решила, — прошептала она.
Из кабинета Елены она прошла в отдел кадров, чтобы оформить увольнение окончательно.
В пятницу вечером Андрей сел рядом с женой на кухне.
— Давай позвоним маме, — сказал он. — Ты извинишься.
Наталья кивнула. Другого выхода не было.
Набрали номер, включили громкую связь. После долгих гудков Галина Ивановна наконец ответила.
— Сынок, — голос звучал холодно. — Больше мне не звони. Если хочешь видеться — приезжай один с детьми.
— Мам, но Наталья хочет извиниться…
— Эту особу видеть не желаю, — отрезала Галина Ивановна. — Она показала свое истинное лицо. Нахамила пожилому человеку, который ей помогал.
Наталья слушала и понимала: назад дороги нет. Она действительно была неправа. Кричала на свекровь, которая жертвовала своим временем ради их семьи. А что взамен? Одни упреки да недовольство.
— Мама права, — тихо сказала она Андрею, когда тот положил трубку.
Он посмотрел на нее с удивлением.
— Мы думали только о своих удобствах, — продолжала Наталья. — Забыли о благодарности. Твоя мать нам годами помогала, а я… я просто привыкла это принимать как должное.
Андрей молчал, глядя в стол.
— Может, она и права насчет работы, — добавила Наталья. — Дети действительно нуждаются в матери больше, чем в деньгах.
Прошла неделя. В воскресенье Андрей предложил поехать на пикник. Наталья нехотя согласилась.
На поляне дети носились по траве, кидались шишками, смеялись до икоты. Андрей разжигал костёр, подбрасывал ветки, подмигивал сыну. Варя сидела у Натальи на коленях, прижималась тёплым плечом.
Наталья смотрела на их лица и вдруг остро почувствовала: вот оно — настоящее. Не отчёты и планёрки, а эти минуты, когда они вместе.
Горько стало от мысли, сколько лет она гонялась за карьерой, вместо того чтобы быть рядом. Она обняла дочь крепче и шепнула почти себе:
— Какая же я была эгоистка…
