— Лена, нам придется расстаться.
Геннадий произнес это с той самой отеческой мягкостью в голосе, которую он включал, когда собирался провернуть очередную гадость.
Он откинулся на спинку своего массивного кресла, сплетя пальцы на животе.
— Мы решили, что компании нужен свежий взгляд. Новая энергия. Ты же понимаешь.
Я смотрела на него, на его холеное лицо, на дорогой галстук, который сама же помогла ему выбрать к прошлому корпоративу.
Понимаю ли я? О, да. Я понимала, что инвесторы заговорили о независимом аудите, и ему срочно нужно было убрать единственного человека, который видел всю картину целиком. Меня.
— Понимаю, — ровно ответила я. — Новая энергия — это Катенька из приемной, которая путает дебет с кредитом, но зато ей двадцать два и она смеется над всеми твоими шутками?
Он поморщился.
— Дело не в возрасте, Лена. Просто… твой подход немного устарел. Мы топчемся на месте. Нужен рывок.
Рывок. Это слово он повторял последние полгода. Я строила эту фирму вместе с ним с нуля, когда мы ютились в крошечном офисе с обшарпанными стенами.
Теперь, когда офис стал глянцевым, я, видимо, перестала вписываться в интерьер.
— Хорошо, — я легко поднялась, ощущая, как внутри все застыло. — Когда мне освободить стол?
Мое спокойствие его явно сбило с толку. Он ожидал слез, уговоров, скандала. Всего того, что дало бы ему право почувствовать себя великодушным победителем.
— Можешь сегодня. Не торопись. Отдел кадров подготовит документы. Компенсация, все как положено.
Я кивнула и направилась к двери. Уже взявшись за ручку, я обернулась.
— Знаешь, Ген, ты прав. Компании действительно нужен рывок. И я, пожалуй, его обеспечу.
Он не понял. Лишь снисходительно улыбнулся.
В общем зале, где сидело человек пятнадцать, стояла напряженная атмосфера. Все всё знали.
Девчонки виновато отводили глаза. Я подошла к своему столу. На нем уже стояла картонная коробка. Оперативно.
Я начала молча складывать в нее свои вещи: фотографии детей, любимую кружку, стопку профессиональных журналов.
На дно коробки я положила маленький букетик ландышей от сына — он вчера принес его мне, просто так.
Затем я достала из сумки то, что приготовила заранее. Двенадцать алых роз, по одной для каждого сотрудника, кто был со мной все эти годы. И толстую черную папку на завязках.
Я прошла по офису, вручая каждому по цветку.
Говорила тихие, простые слова благодарности. Кто-то обнимал меня, кто-то плакал. Это было похоже на прощание с семьей.
Когда я вернулась к своему столу, в руках у меня осталась только папка. Я взяла ее, прошла мимо растерянных лиц коллег и снова направилась к кабинету Геннадия.
Дверь была приоткрыта. Он говорил по телефону, смеялся.
— Да, старая гвардия уходит… Да, пора двигаться дальше…
Я не стала стучать. Просто вошла, подошла к его столу и положила папку прямо на его бумаги.
Он поднял на меня удивленный взгляд и прикрыл трубку ладонью.
— Это что еще?
— Это, Ген, мой прощальный подарок. Вместо цветов. Здесь собраны все твои «рывки» за последние два года.
С цифрами, счетами и датами. Думаю, тебе будет интересно изучить на досуге. Особенно раздел про «гибкие методологии» вывода средств.
Я развернулась и вышла. Спиной я чувствовала, как его взгляд сверлит сначала папку, а потом меня.
Он что-то бросил в трубку и оборвал разговор. Но я не обернулась.
Я шла через весь офис с пустой картонной коробкой в руках. Теперь на меня смотрели все.
В их взглядах читалась смесь страха и тайного восхищения. На каждом столе стояла моя алая роза. Это выглядело как поле маков после битвы.
Уже на выходе меня догнал главный айтишник, Сергей. Молчаливый парень, которого Геннадий считал просто функцией.
Год назад, когда Гена пытался повесить на него крупный штраф за сбой сервера, который случился по вине самого Гены, я принесла доказательства и отстояла парня. Он не забыл.
— Елена Петровна, — тихо сказал он, — если вам что-то понадобится… любые данные… облачные копии… Вы знаете, как меня найти.
Я лишь благодарно кивнула. Это был первый голос сопротивления.
Дома меня ждали муж и сын-студент. Они увидели коробку в моих руках и все поняли.
— Ну что, сработало? — спросил муж, забирая у меня коробку.
— Начало положено, — ответила я, снимая туфли. — Теперь ждем.
Мой сын, будущий юрист, обнял меня.
— Мам, ты крутая. Я проверил еще раз все документы, что ты собрала. Там без шансов. Ни один аудитор не подкопается.
Именно сын помог мне систематизировать весь тот хаос из двойной бухгалтерии, который я тайно собирала последний год.
Весь вечер я ждала звонка. Он не звонил. Я представляла, как он сидит в своем кабинете, лист за листом, и его холеное лицо медленно сереет.
Звонок раздался в одиннадцать вечера. Я включила громкую связь.
— Лена? — в голосе не было и следа былой мягкости. Только плохо скрываемая паника. — Я посмотрел твои… бумаги. Это что, шутка? Шантаж?
— Зачем же такие грубые слова, Гена? — спокойно ответила я. — Это не шантаж. Это аудит. Подарок.
— Ты же понимаешь, что я могу тебя уничтожить? За клевету! За кражу документов!
— А ты понимаешь, что оригиналы всех этих документов уже не в моих руках? И что если со мной или моей семьей что-то случится, эти бумаги автоматически уйдут по нескольким очень интересным адресам? Например, в налоговую.
И к твоим главным инвесторам.
На том конце провода повисло тяжелое сопение.
— Что ты хочешь, Лена? Денег? Вернуться на работу?
— Я хочу справедливости, Гена. Я хочу, чтобы ты вернул все, что украл у компании. До копейки. И чтобы ты ушел сам. По-тихому.
— Ты с ума сошла! — взвизгнул он. — Это моя компания!
— Это была НАША компания, — отрезала я. — Пока ты не решил, что твой карман важнее. У тебя есть время до завтрашнего утра.
В девять ноль-ноль я жду новостей о твоем увольнении. Если их не будет, папка начнет свое путешествие. Спокойной ночи.
Я нажала отбой, не дослушав его сдавленных проклятий.
Утро началось не с новостей. В девять пятнадцать мне на почту пришло уведомление от Геннадия.
Срочное общее собрание коллектива в десять ноль-ноль. И приписка, адресованная лично мне: «Приходи. Посмотрим, кто кого». Он решил пойти ва-банк.
— И что ты будешь делать? — спросил муж.
— Пойду, конечно. Нельзя пропускать собственную премьеру.
Я надела свой лучший брючный костюм. Я вошла в офис в 9:55. Все уже сидели в переговорной.
Геннадий стоял у большого экрана. Увидев меня, он осклабился.
— А, вот и наша героиня. Прошу, Лена, присаживайся. Нам всем очень интересно послушать, как финансовый директор, которого уличили в некомпетентности, пытается шантажировать руководство.
Он начал свою речь. Говорил пафосно о доверии, которое я, оказывается, не оправдала. Размахивал моей папкой, как флагом.
— Вот! Посмотрите! Это — сборник клеветы от человека, который не может смириться с тем, что его время прошло!
Коллектив молчал. Люди опустили глаза. Им было стыдно, но они боялись. Я дождалась, когда он сделает паузу, чтобы глотнуть воды. И в этот момент я достала телефон и написала одно слово Сергею: «Давай».
В ту же секунду экран за спиной Геннадия погас, а потом на нем появилась отсканированная страница.
Платежка на оплату несуществующих «консультационных услуг» фирме-однодневке, зарегистрированной на его тещу.
Геннадий замер. На экране, сменяя друг друга, пошли документы: счета за его личные путешествия, сметы на ремонт его загородного дома, скриншоты его переписки, где он обсуждает суммы откатов.
— Что… что это такое? — пролепетал он.
— Это, Геннадий, называется «визуализация данных», — громко и четко сказала я, поднимаясь с места. — Ты говорил про рывок?
Вот он. Это рывок компании к очищению от воровства. Ты говорил, что мой подход устарел? Возможно. Я действительно старомодна. Я считаю, что нельзя воровать.
Я повернулась к коллегам.
— Я не прошу вас выбирать сторону. Я просто показала вам факты. А выводы делайте сами.
Я положила свой телефон на стол.
— Кстати, Гена, все это прямо сейчас транслируется на почту наших инвесторов. Так что, думаю, увольнение — это самое мягкое, что тебя ждет.
Геннадий смотрел на экран, потом на меня. Его лицо стало пепельным. Весь его пафос схлопнулся, оставив после себя лишь маленького, напуганного человека.
Я развернулась и пошла к выходу.
Первым поднялся Сергей. Затем встала Ольга, наш лучший менеджер по продажам, которую Геннадий вечно пытался задвинуть на второй план. За ней — Андрей, ведущий аналитик, чьи отчеты Гена выдавал за свои.
И даже тихая Марина из бухгалтерии, которую он доводил до слез из-за любой мелочи. Они уходили не за мной. Они уходили от него.
Через два дня мне позвонил незнакомый мужчина. Он представился кризис-менеджером, нанятым инвесторами.
Сухо сообщил, что Геннадий отстранен, в компании идет проверка, и поблагодарил за «предоставленную информацию». Он предложил мне вернуться, чтобы «помочь стабилизировать ситуацию».
— Спасибо за предложение, — ответила я. — Но я предпочитаю строить с нуля, а не разгребать руины.
Первые месяцы были непростыми. Мы сидели в крошечном арендованном офисе, который так напоминал мне о начале пути.
Мы с мужем, сыном, Сергеем и Ольгой работали по двенадцать часов в сутки. Название нашей консалтинговой фирмы «Аудит и Порядок» полностью себя оправдывало.
Мы находили первых клиентов, доказывая свой профессионализм не словами, а делом.
Иногда я проезжаю мимо нашего старого офиса.
Там сменилась вывеска. Компания не пережила «рывка» и скандала.
Меня уволили не из-за возраста. Меня уволили из-за того, что я была зеркалом, в котором Геннадий видел свою некомпетентность и жадность.
Он просто попытался разбить это зеркало. Но забыл, что у осколков края гораздо острее.
