Я смотрела на цифры в приложении банка и кулаки мои сжимались. Снова. Опять двадцать тысяч ушло непонятно куда. Впрочем, куда именно — я прекрасно знала.
— Серёж, — позвала я мужа, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. — Можешь объяснить, что это за перевод?
Он даже не поднял глаз от телефона.
— А, это… Лерке нужно было. Она новое дело открывает, ей на аренду помещения не хватало.
Лерка. Его младшая сестра. Тридцать два года, из которых последние семь она «открывала новые дела». Салон красоты — прогорел через полгода. Кондитерская — продержалась четыре месяца. Студия йоги, магазин винтажной одежды, курсы по созданию украшений… Список можно продолжать бесконечно.
И каждый раз Сергей выступал инвестором.
— Серёжа, мы копили на машину для меня, — напомнила я, присаживаясь рядом. — Ты же помнишь? Мне нужно ездить к клиентам, я теряю заказы из-за того, что не могу оперативно выезжать на встречи.
— Помню, Тань, конечно помню. Но Лерка — моя сестра. Я не могу бросить её в трудную минуту.
— Трудная минута у неё длится семь лет, — не выдержала я. — И каждый раз всё заканчивается одинаково. Она бросает очередной проект, плачется тебе, ты снова ей помогаешь. А наши планы откладываются. Снова и снова.
Сергей наконец оторвался от экрана и посмотрел на меня с лёгким раздражением.
— Она моя сестра, Таня. Ты же знала, на что шла, когда выходила за меня замуж. Я всегда был близок с Лерой, всегда её поддерживал.
— Поддерживать — это одно. А вот спонсировать бесконечные эксперименты взрослого человека, который не хочет брать ответственность за свою жизнь — совсем другое.
Мы поссорились. Не в первый раз за последние месяцы. Сергей ушёл хлопнув дверью, а я осталась сидеть на кухне, глядя в окно и чувствуя, как копится усталость.
Я не требовала от мужа бросить сестру. Я просто хотела, чтобы наши совместные цели были приоритетнее её очередных бизнес-фантазий. Хотела этот чёртов автомобиль, чтобы не зависеть от общественного транспорта и такси, чтобы развивать свой дизайнерский бизнес.
Но каждый раз, когда мы приближались к нужной сумме, появлялась Лера со своими «срочными нуждами».
И тогда меня осенило.
— Серёж, я решила открыть своё дело, — объявила я на следующий вечер за ужином.
Муж поднял на меня удивлённый взгляд.
— Какое дело?
— Кофейню. Ну, вернее, точку с кофе на вынос. Я изучила вопрос — это сейчас очень перспективно. Нашла хорошую франшизу, проверенную, с поддержкой. Мне нужно сорок пять тысяч на вступительный взнос и оборудование.
Сергей отложил вилку.
— Таня, серьёзно? Ты же никогда не занималась общепитом.
— А Лера никогда не занималась йогой, когда открывала студию. Или созданием украшений. Или кондитерскими изделиями, — парировала я. — Но это не помешало тебе вложиться в её идеи. Почему для своей жены у тебя другие стандарты?
Он растерялся. Я видела, как он пытается найти контраргумент и не находит.
— Ну… хорошо. Давай попробуем, — наконец сказал он. — Только всё просчитай внимательно, ладно?
Я кивнула и ушла в комнату, пряча улыбку.
В течение следующих двух недель я с энтузиазмом изучала информацию о кофейном бизнесе. Заказывала брошюры, советовалась с Сергеем, показывала ему видео успешных кофеен. А потом сняла сорок пять тысяч с нашего счёта.
Большую часть из них я положила на отдельный вклад, который открыла без ведома мужа. А на оставшиеся действительно съездила на консультацию по франшизе и купила пару книг по управлению ресторанами и кафе.
Прошло три недели.
— Знаешь, Серёж, — сказала я задумчиво, листая какой-то журнал. — Я тут подумала… Кофейни — это такая конкуренция сейчас. На каждом углу. А вот озеленение помещений — растущая ниша! Экотренд, забота о природе, люди хотят живые растения в офисах.
— Таня, — начал муж настороженно. — А как же кофейня?
— А, это… Я передумала. Слишком много рисков. Зато озеленение! Мне нужно пройти курсы по фитодизайну, они стоят тридцать тысяч. И ещё закупить начальную партию растений, тысяч на двадцать. Это же инвестиция в наше будущее!
Я видела, как у Сергея дёргается веко.
— То есть сорок пять тысяч на кофейню просто… пропали?
— Ну, не совсем пропали. Я получила опыт, знания, понимание, что это не моё. Разве это не ценно? — я смотрела на него невинными глазами. — Ты же всегда говоришь Лере, что неудачи — это тоже опыт.
Он сжал челюсти, но возразить не смог. Ведь он действительно так говорил. Каждый раз, когда очередной проект его сестры рушился.
Я сняла ещё пятьдесят тысяч. Из них сорок отправились на мой тайный счёт, а на десять я действительно записалась на курсы по фитодизайну — первые три занятия, чтобы было что рассказать мужу.
Месяц спустя я объявила, что озеленение — это скучно и физически тяжело, зато я открыла для себя мир пошива одежды на заказ.
— Таня, прекрати, — Сергей был уже не просто напряжён, он был взвинчен. — Ты понимаешь, сколько денег уже ушло? Больше ста тысяч! Это же…
— Это меньше, чем ты вложил в Лерины проекты за последние два года, — спокойно ответила я. — Я посчитала. Сто тридцать семь тысяч. И это только то, о чём я знаю.
— Но она моя сестра!
— А я твоя жена. И почему её право на ошибки и поиск себя важнее моего?
Он открыл рот и закрыл его снова. Затем провёл ладонями по лицу.
— Что тебе нужно для швейного дела?
— Хорошую швейную машину, оверлок, манекен, ткани для образцов… Тысяч шестьдесят.
На этот раз я видела, как ему больно согласиться потратить эти деньги. Но он не мог ничего возразить. Как же — поддержка семьи, верно?
Из шестидесяти тысяч я потратила двадцать на действительно хорошую швейную машинку — она мне давно была нужна для личных проектов. Остальное — на заветный счёт.
— Тань, знаешь, я тут подумал, — Лера позвонила мне сама, что случалось редко. — Хочу открыть студию маникюра. Сергей обещал помочь, но говорит, что пока денег нет. Может, ты с ним поговоришь?
Я усмехнулась.
— Лер, а почему ты не работаешь где-нибудь просто мастером? Набраться опыта, наработать базу клиентов, а потом уже открывать своё?
— Зачем мне на кого-то работать? — в её голосе звучало искреннее недоумение. — Я хочу быть сама себе начальник. Тем более Серёжа всегда поддерживает мои начинания.
— Может, пора самой себя поддерживать? Тебе тридцать два года, Лер.
— Ты просто завидуешь, что у меня есть брат, который меня любит, — огрызнулась она и положила трубку.
Я не завидовала. Я просто устала смотреть, как взрослая женщина паразитирует на чувстве ответственности моего мужа.
Прошло ещё три недели. Я с энтузиазмом рассказывала Сергею о швейных проектах, демонстрировала выкройки, даже сшила себе блузку, чтобы показать «результат обучения». А потом объявила, что хочу попробовать себя в создании украшений из эпоксидной смолы.
— ТАНЯ! — Сергей не кричал на меня никогда. За восемь лет брака — ни разу. Но сейчас он кричал. — ХВАТИТ! Достаточно! Я больше не могу!
Мы стояли на кухне, он смотрел на меня красными от усталости глазами, и я впервые за эти месяцы почувствовала укол вины.
— У нас на счёте осталось двадцать три тысячи, — его голос дрожал. — Двадцать три! Из трёхсот пятидесяти, что мы копили два с половиной года! Ты понимаешь это?
— Понимаю, — я присела на стул. — А ты понимаешь, что именно так я чувствовала себя всё это время? Каждый раз, когда Лера появлялась со своей очередной бизнес-идеей?
— Это другое…
— Нет, Серёж. Это абсолютно то же самое. Только я хотя бы твоя жена. Человек, с которым ты строишь совместную жизнь. А Лера — взрослая женщина, которая давно могла бы обеспечивать себя сама, если бы ты не превратил её в вечного ребёнка, которому старший брат всё простит и за всё заплатит.
Сергей опустился на стул напротив.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я хочу сказать, что за эти месяцы я имитировала поведение твоей сестры. Металась от идеи к идее, тратила наши общие деньги, не доводила ничего до конца. И ты наконец почувствовал то же, что чувствовала я. Бессилие. Злость. Понимание, что твои планы рушатся из-за чужой безответственности.
Он молчал, глядя в стол.
— Но в отличие от Леры, — продолжила я мягче, — я не спускала все деньги в трубу. Я откладывала большую часть на отдельный счёт. Там сейчас лежит большая часть денег, что я снимала на свои проекты.
Сергей поднял голос, в глазах плескалось непонимание вперемешку с надеждой.
— То есть… ты не тратила?
— Тратила, но гораздо меньше, чем говорила. Я хотела показать тебе, сколько реально «съедает» постоянная поддержка твоей сестры. Сколько наших планов откладывается. Сколько моих возможностей упускается, потому что у нас нет денег на мою машину, но всегда находятся на Лерины проекты.
Он закрыл лицо руками.
— Господи, Тань… Это было жестоко.
— Жестоко по отношению ко мне, когда мне пришлось смотреть, как ты годами кормишь иждивенческие привычки своей сестры, — ответила я. — Жестоко было слышать «потерпи ещё немного», когда я теряла клиентов из-за отсутствия машины. Жестоко было чувствовать себя менее важной, чем Лерины очередные фантазии.
Мы сидели в тишине. За окном накрапывал осенний дождь, капли стекали по стеклу, и я думала — вот так же стекали мои надежды, каждый раз, когда появлялась Лера.
— Я не хочу, чтобы ты бросил сестру, — сказала я тихо. — Я хочу, чтобы ты перестал её опекать как маленькую. Она взрослая. Пора ей нести ответственность за свои решения. И за их последствия.
Сергей кивнул, не поднимая головы.
Разговор с Лерой у него случился неделю спустя. Я не подслушивала специально, но стены в квартире тонкие, и Сергей говорил громко.
— Нет, Лер, я серьёзно. Больше никаких вложений. Хочешь открыть студию маникюра — бери кредит, ищи инвесторов, иди работай и копи на это сама… Да, я понимаю. Но ты должна понять меня. У меня жена, у нас свои планы, свои цели… Нет, это не Таня меня настроила. Это я сам наконец понял, что не помогаю тебе, а делаю только хуже.
Он говорил ещё долго. Объяснял, убеждал, иногда повышал голос. Лера, судя по всему, плакала и обвиняла его в предательстве. Но Сергей стоял на своём.
Когда он вышел из комнаты, выглядел он опустошённым.
— Она сказала, что я плохой брат, — произнёс он тихо. — Что бросаю её в трудную минуту.
Я обняла его.
— Ты хороший брат. Ты просто наконец даёшь ей шанс повзрослеть.
Первые несколько месяцев Лера не звонила вообще. Сергей переживал, но держался. Мы купили машину — с пробегом, но надёжную. Я начала возить образцы своих работ клиентам, встречаться с ними лично, и заказов стало больше. Появились деньги на рекламу, на расширение.
Жизнь налаживалась.
А потом Лера появилась снова. На семейном ужине у родителей Сергея. И она была не одна.
— Знакомьтесь, это Виктор, — представила она мужчину лет пятидесяти с располагающей улыбкой и очень дорогими часами на запястье. — Мой… ну, мой молодой человек.
Виктор оказался владельцем сети магазинов строительных материалов. Вдовец, дети выросли и живут отдельно, ищет новые смыслы в жизни. Как он сам выразился — «хочу вложиться во что-то по-настоящему стоящее, помочь человеку раскрыть свой потенциал».
И этим человеком стала Лера.
За ужином она светилась. Рассказывала о новых планах — теперь она хотела открыть школу флористики. Виктор кивал, поддакивал, восхищался её энергией и креативностью.
— Я уже присмотрел помещение, — говорил он. — Отличная локация, хорошая проходимость. Лерочка будет преподавать, привлечём ещё пару специалистов…
Сергей сидел напряжённый. Я чувствовала, что он хочет предупредить этого Виктора, рассказать ему о Лериной истории бесконечных начинаний, ни одно из которых не было доведено до конца. Но промолчал.
По дороге домой он всё-таки не выдержал:
— Как думаешь, стоит ему сказать? О том, что Лера…
— Не стоит, — перебила я. — Виктор взрослый мужчина. Он сам принимает решения и сам будет нести за них ответственность. Как и Лера, в конце концов.
— Но она же его использует…
— Возможно. А возможно, именно с ним у неё наконец получится довести что-то до конца. Или не получится, и они расстанутся. Или он заранее понимает, во что ввязывается, и ему нравится чувствовать себя наставником и спонсором. В любом случае — это их жизнь, Серёж. Не твоя.
Он крепче сжал руль.
— Знаешь, всё равно чувствую себя виноватым. Будто я её бросил.
— Ты её не бросил. Ты просто перестал брать на себя ответственность за её жизнь. А это большая разница.
Мы ехали по ночному городу, мимо светящихся витрин и редких прохожих. Моя машина, которую мы наконец купили. Наши деньги, которые мы теперь тратили на наши цели. Наша жизнь, в которой мы наконец стали командой, а не мужем-спонсором и женой-статисткой.
— Я люблю тебя, — вдруг сказал Сергей. — И прости, что понадобился такой жёсткий урок, чтобы я это понял.
— Я тоже тебя люблю, — ответила я. — И не за то, что ты мне что-то даёшь или покупаешь. А за то, что ты способен меняться и делать выводы. Даже когда это больно.
Прошёл год. Школа флористики Леры, как ни странно, существовала. Виктор оказался терпеливым инвестором и строгим партнёром. Когда Лера в очередной раз захотела всё бросить и переключиться на что-то новое, он поставил условие: либо она доводит проект до самоокупаемости, либо он уходит. Насовсем.
Может, это была любовь. Может, просто принципы успешного бизнесмена. Но это сработало.
Лера до сих пор обижалась на Сергея. Звонила редко, на семейные праздники приходила с натянутой улыбкой. Но это было её право — чувствовать то, что она чувствует.
Мы с Сергеем начали копить на квартиру побольше. Планировали ребёнка. Жили, строили планы, спорили о ремонте и о том, куда поехать в отпуск.
Обычную жизнь обычной семьи, где решения принимаются вместе, а деньги тратятся на совместные цели.
Иногда я думаю — а был ли другой способ донести до Сергея всю абсурдность ситуации? Может, нужно было просто поговорить по душам, поставить ультиматум, пойти к психологу?
Наверное, можно было. Но говорили мы много раз. А услышал он только тогда, когда почувствовал на себе то же, что чувствовала я.
Теперь на кухонной полке стоит копилка. Обычная керамическая свинья. Мы бросаем туда мелочь, иногда купюры. Это наши деньги. Наши планы. Наше будущее.
И никто больше не имеет на них права.
Кроме нас.
