Я узнала об этом случайно — как обычно и происходят самые неприятные открытия в семейной жизни.
В тот февральский вечер я готовила ужин, когда в прихожей зазвонил телефон Олега. Он как раз был в душе, а звонок повторялся настойчиво, раз за разом. Я вытерла руки о фартук и взяла трубку, не глядя на экран.
— Олег, это ты? — услышала я голос его сестры Инны. — Слушай, спасибо огромное за помощь с ремонтом! Сегодня положили плитку в ванной, выглядит шикарно. Ты как всегда выручил. Мы бы без тебя не справились, честное слово.
У меня похолодело внутри.
— Это Катя, — выдавила я. — Олег в душе.
Повисла неловкая пауза. Инна явно растерялась.
— А… Катюш, привет, — протянула она неуверенно. — Ну, передай ему, что я звонила. Спасибо ещё раз.
Она быстро попрощалась и отключилась. А я так и осталась стоять с телефоном в руке, чувствуя, как внутри поднимается что-то горячее и неприятное.
Какой ремонт? Какая помощь?
За восемь лет брака я привыкла думать, что мы с Олегом — одна команда. Мы обсуждали крупные траты, планировали отпуска, вместе решали, на что откладывать. Я работала бухгалтером в небольшой компании, Олег — инженером на заводе. Зарплата у него была приличной, плюс регулярные премии и бонусы за переработки. Он всегда говорил, что бонусы откладывает на нашу будущую квартиру — мы снимали однушку в спальном районе и мечтали о собственном жилье.
Но, видимо, я что-то упустила.
Когда Олег вышел из душа, я встретила его с невозмутимым лицом.
— Тебе звонила Инна. Благодарила за помощь с ремонтом.
Он замер, и по его лицу я поняла всё. Олег никогда не умел врать — краснел, отводил глаза, начинал заикаться. Так было и сейчас.
— А… ну да, — пробормотал он, не глядя на меня. — Я немного помог. У них труба текла, пришлось менять всю разводку.
— Немного помог, — повторила я. — А сколько это «немного»?
— Катюш, ну при чём тут это? Инна — моя сестра, у них с Максимом сложная ситуация…
— Сколько, Олег?
Он тяжело вздохнул и сел на диван.
— Пятьдесят тысяч. Ну, может, чуть больше. Я из последней премии дал.
Пятьдесят тысяч. Та самая премия, о которой он обмолвился вскользь месяц назад, сказав, что получил меньше, чем ожидал.
— И это единственный раз? — спросила я, уже зная ответ.
Он молчал.
— Олег, я спрашиваю.
— Нет, не единственный, — признался он тихо. — Я помогаю семье иногда. Маме на лекарства, Инне с ремонтом, брату Славику помог отдать долг. Но это же мои родные, Кать! Я не могу от них отвернуться.
— А спросить меня не мог?
— Ты бы стала возражать. Говорить, что нам самим нужно копить.
— Нам действительно нужно копить! — голос мой сорвался на крик. — Мы живём в съёмной квартире, Олег! У нас нет своего жилья, мы откладываем каждую копейку! А ты берёшь деньги, которые мы планировали вложить в нашу жизнь, и раздаёшь их направо и налево, даже не сказав мне!
— Я не направо и налево, — возразил он устало. — Это моя семья.
— А я кто? — спросила я. — Я тоже твоя семья, Олег. Но, видимо, не настолько важная, чтобы ты был со мной честен.
Он попытался оправдываться, объяснять, что не хотел меня расстраивать, что считал эти траты незначительными. Но я его уже не слушала. Обида застревала комом в горле, мешая дышать.
В ту ночь я не спала. Лежала и смотрела в потолок, прокручивая в голове все наши разговоры за последний год. Сколько раз он говорил, что премия оказалась меньше? Сколько раз откладывал покупку нужных вещей для дома, ссылаясь на то, что надо экономить? А сам при этом отправлял тысячи своей родне.
И я поняла — нужно действовать. Не скандалить, не устраивать истерик. Нужно преподать ему урок так, чтобы он понял, как это — когда твои планы рушатся из-за чужих секретов.
На следующий день я начала присматриваться к автомобилям. Машину мы планировали купить «когда-нибудь потом», после квартиры. Но сейчас мне нужна была именно машина — дорогая, заметная покупка, которая пробьёт брешь в нашем бюджете.
Я выбрала подержанный кроссовер — не новый, но в отличном состоянии. Цена вполне разумная для такого авто, но для нас — существенная. Я оформила кредит на своё имя, внесла первоначальный взнос из своих накоплений и через неделю уже сидела за рулём серебристого красавца.
Когда я подъехала к дому вечером, Олег стоял у подъезда и курил. Увидев меня за рулём, он буквально подпрыгнул.
— Катя? Это… это что за машина? — он обошёл кроссовер кругом, недоверчиво трогая капот. — Ты купила машину?
— Купила, — ответила я спокойно, выходя и захлопывая дверь. — Красивая, правда? Взяла в кредит. Платёж — двадцать восемь тысяч в месяц.
Лицо Олега побледнело.
— Двадцать восемь? Катя, ты с ума сошла? Мы не потянем такую сумму! У нас аренда, коммуналка, продукты… Откуда мы возьмём ещё тридцать тысяч?
— Двадцать восемь, — поправила я. — И найдём. Ты же находишь деньги для Инны, для мамы, для Славика. Значит, найдёшь и для своей жены.
Он открыл рот, но я его перебила:
— Не надо ничего говорить. Мне нужна была машина, я её купила. Теперь будем выплачивать вместе.
Я развернулась и пошла к подъезду, оставив его стоять в растерянности.
Следующие месяцы стали для Олега испытанием. Ему пришлось брать дополнительные смены, работать сверхурочно, от которых раньше отказывался, и экономить буквально на всём. Я видела, как он нервничает, подсчитывая остатки на карте перед каждой зарплатой. Видела, как он отказывает Инне, когда она снова просит помочь — уже с мебелью для детской. Слышала его напряжённый голос, когда он объяснял матери, что сейчас не может дать денег на очередной курс витаминов.
— Катя, ну мы же не можем так жить, — сказал он однажды вечером, когда мы в очередной раз подсчитывали расходы. — Эта машина нас разоряет. Может, продадим? Или рефинансируем кредит?
— Почему? — спросила я невинно. — Мне нравится эта машина. Удобно ездить на работу. И вообще, я считаю, у нас есть право на такую покупку.
— Но у нас нет таких денег!
— Были же деньги на ремонт Инне. Были на лекарства твоей маме, хотя она прекрасно могла попросить компенсацию в поликлинике. Были на долги Славика, который, между прочим, просто не хотел работать прошлым летом. Значит, найдутся и на нашу машину.
Олег побледнел.
— Ты… ты специально это сделала? Чтобы наказать меня?
— Не наказать, — ответила я, глядя ему в глаза. — Показать. Ты считал, что можешь распоряжаться нашими общими деньгами, не спрашивая меня. Что твоя родня важнее нашей семьи. Что я не замечу, как из нашего бюджета утекают тысячи. Я просто сделала то же самое — потратила деньги без твоего согласия.
— Но это же совсем другое! Я помогал близким людям!
— А я купила нужную вещь для нашей семьи. Чем моё решение хуже твоего?
Он молчал, потому что возразить было нечего.
Прошло четыре месяца. Четыре долгих месяца, в течение которых мы едва сводили концы с концами. Олег исхудал, осунулся, стал раздражительным. Его родня начала жаловаться, что он стал «каким-то чужим», перестал помогать. А я продолжала ездить на своей машине, внешне абсолютно спокойная.
Но однажды вечером, когда Олег в очередной раз сидел над калькулятором, пытаясь понять, как прожить до следующей зарплаты, я не выдержала.
— Олег, хватит, — сказала я тихо.
Он поднял на меня усталые глаза.
— Я продала бабушкину дачу, — призналась я. — Ещё месяц назад. Деньги уже на счету. Я могу погасить кредит досрочно прямо завтра.
Он молчал, не понимая.
— Дача была только моя, по завещанию. Я имела полное право продать её без твоего ведома — точно так же, как ты имел право раздавать свои премии. Я не собиралась держать тебя в напряжении вечно. Просто хотела, чтобы ты понял одну вещь.
— Какую? — хрипло спросил он.
— Что у твоей собственной семьи тоже есть нужды. Что я — тоже твоя семья, а не просто фон, на котором ты играешь роль великодушного благодетеля для родственников. Нечего тратить деньги на родню втихаря, когда у нас самих нет ничего своего. Понимаешь?
Олег закрыл лицо руками.
— Я понял, Катя. Прости меня. Ты права.
Я подошла и обняла его.
— Я не против помогать твоим родным, правда. Но это должно быть наше общее решение. Мы должны сначала позаботиться о себе, о нашем будущем, а уже потом думать о других. И никаких секретов.
— Никаких секретов, — эхом повторил он.
На следующий день я погасила кредит. Машину мы оставили — она действительно оказалась удобной. А оставшиеся деньги положили на совместный накопительный счёт на квартиру. Настоящий, прозрачный, с доступом у обоих.
Родня Олега долго дулась и говорила, что я «испортила» его, сделала жадным. Но со временем они успокоились.
Прошло два года. Мы накопили на первоначальный взнос и купили маленькую двушку в новостройке. Это была первая большая покупка, которую мы сделали вместе, обсудив каждую деталь.
В день переезда, когда мы стояли посреди пустой гостиной со свёрнутыми коврами и коробками, Олег обнял меня и сказал:
— Спасибо, что проучила меня тогда. Я бы до сих пор раздавал деньги направо и налево, а мы бы так и жили в съёмной квартире.
— Я просто показала тебе, каково это — когда за тебя решают, — ответила я. — Не самый приятный опыт, правда?
— Ужасный, — признался он. — Но необходимый.
Мы засмеялись, и это был честный, лёгкий смех — без горечи, без обид. Смех двух людей, которые прошли через непростой урок и стали крепче.
Иногда, чтобы научить человека уважать твои границы, нужно показать ему, как чувствуешь себя ты, когда эти границы нарушают. Пусть и жёстким способом.
Но главное — не увлечься местью. Главное — вовремя остановиться и протянуть руку, когда урок усвоен.
И тогда даже самая сложная ситуация может стать фундаментом для чего-то нового, крепкого и по-настоящему совместного.
