Не возражаете?
Июльский вечер медленно опускался на дачный посёлок «Ромашка». На участке Волковых царила тишина и гармония загородной жизни.
Лена, поправив выбившуюся прядь, разливала лимонад по стаканам, смотря, как капли собираются на стекле. Янтарная жидкость искрилась в лучах закатного солнца. Восьмилетняя Маша, сосредоточенно раскладывала салфетки по центру стола. Пирог с черникой стоял в центре, как маленькое произведение искусства, украшенное решёткой из теста. В мангале потрескивали угли, поджаривая мясо.
— Ещё пять минут, и будет идеально, — сказал Дима, переворачивая шампуры.
Идиллия длилась недолго.
Откуда-то за забором раздался рёв двигателя. Через мгновение калитка распахнулась, и на участок ворвался квадроцикл — грязные колёса, обрызганные кроссовки, крики. За рулём — соседский мальчишка Колька, позади — младший брат Петька, а с ними пёс Турбо. Он выскочил первым, помчался по газону, смахнув стул хвостом, и направился прямо к грядкам.
— Ой, мы буквально один кружочек! — весело крикнула их мать Татьяна, появившись следом, будто всё происходящее — обычное дело. — У вас тут так просторно! Не возражаете?
Газон был уже исполосован — мокрая земля не выдержала манёвров. Пирог на столе покачнулся. Турбо гавкнул и скрылся за клумбой. Лена застыла, держа графин, как оружие. Её взгляд метался от раскатанного газона к соседке, потом к мужу.
Дима на секунду встретился с ней глазами и выдохнул:
— Эм… ну, пусть немного покатаются… если только недолго…
Он уже понимал, что сказал не то.
Хроника соседского беспредела
Сначала всё было почти по-киношному. Сидоровы только заехали — дружелюбные, разговорчивые. Пироги, чай на веранде, разговоры про дачный стаж и урожай. Таня — всегда с улыбкой, в лёгких сарафанах. Валера — рассказы про рыбалку, лодку и «как он однажды сам поймал щуку на восемь кило». Лена даже подумала: ну вот, повезло с соседями.
Но прошло несколько недель — и показное радушие стало превращаться в неудобство. А потом — в раздражение.
Первый тревожный звоночек: Таня припарковала машину поперёк выезда. Дима еле вырулил, чертыхаясь под нос. Лена осторожно заговорила об этом — на что Таня только хихикнула:
— «Ой, Лен, ну чего ты? Мы ж не знали, что прям вообще не выехать!» — и пожала плечами, будто это смешно.
Потом дети. Колька и Петька носились по участку, как ураган. Цветы, редиска, клубника — всё под ногами. Лена уже начала понимать, что они явно не понимают концепцию «частной собственности». Она пыталась остановить их вежливо, но в ответ слышала от их матери только: «Мальчики ж, подвижные!»
Пёс Турбо регулярно справлял нужду под их беседкой. Лена терпела. Один раз всё-таки не выдержала:
— Таня, может, вы как-то за собачкой будете следить?
— Ой, да ладно, Лена! Свои же! — с обезоруживающей лёгкостью смеялась Татьяна.
По выходным Сидоровы превращали посёлок в вечерний клуб. Музыка гремела с утра до темноты, и даже двойные стеклопакеты не спасали. Лена пару раз подходила к забору, просила потише — в ответ Таня только хохотала:
— «Лен, ну ты чё, ну все ж отдыхают!»
И, конечно, бесконечное одалживание: насос, лопата, переноска для кошки, кабель-удлинитель. «На пару дней», — говорила Таня. Через неделю Лена напоминала. Ещё через неделю — злилась. Через две — шла забирать сама.
Маша однажды прошипела с порога:
— «Мама, они у нас как дома!»
Но настоящий перелом случился в тот день, когда Колька с Петькой на квадроцикле влетели прямо в их калитку, вспахав газон до земли.
Таня появилась как ни в чём не бывало:
— «Ну не сердитесь! Мы ж весёлые!» — и взмахнула рукой, как бы оправдывая всё случившееся.
И в этот момент Лена поняла: дальше так не будет.
Хватит терпеть
Когда за Сидоровыми захлопнулась калитка, Лена стояла у раковины, старательно оттирая подошву шлёпок — в них въелись остатки черничного пирога, раздавленного прямо у стола.
Внутри всё клокотало. Мысль «в следующий раз просто не открыть калитку» пришла быстро — и так же быстро ушла. Нет, они же всё равно найдут, как пролезть. Как всегда.
Она не хотела ссориться. Не хотела ругаться. Не хотела быть стервой, за которую потом шепчутся на соседских лавках. Но жить в постоянной осаде — тоже не вариант.
И вот, в этот момент, её осенило. Она посмотрела на блокнот, лежащий на столе, и приняла решение. Она не будет объяснять беспардонным людям. С ними можно только… отзеркалить.
Лена подошла, открыла блокнот, села и медленно, аккуратно, как будто подписывала открытку, вывела:
План Ответного Веселья
«Мы просто в гости!»
И жирно подчеркнула.
Пора объяснить по-соседски. На их языке.
Операция «Обратный цирк»
В субботу ровно в 09:30 семейство Волковых вышло из ворот и направилось к дому соседей. Лена была в сарафане поверх яркого купальника и несла под мышкой огромную надувную утку. Дима тащил походный мангал и сумку-холодильник с мясом. Маша, сияя от нетерпения, несла планшет и колонку.
У калитки Лена нажала на звонок. Дверь открылась не сразу — на пороге появилась Таня в халате и бигуди, ещё сонная и, похоже, совершенно не готовая к визиту.
— Танечка! — защебетала Лена с той же интонацией, что обычно использовала соседка. — У вас ведь бассейн? Мы тут решили быстренько позагорать. Совсем немного!
Не дожидаясь ответа, Лена уверенно вошла во двор, будто делала это каждый день. Она подошла к бассейну, разложила полотенце на шезлонге, положила утку рядом и начала снимать обувь.
Дима спокойно зашёл следом, не обращая внимания на растерянное лицо Тани. В футболке с надписью «K i n g o f B B Q» он установил мангал в тени, достал колбаски и принялся их разжигать угли.
Маша тем временем устроилась у столика, подключила колонку к планшету и включила мультфильм. Во двор ворвался резкий голос:
— «Пикачу! Пика-пикааа!» — и всё пространство наполнилось звуком, будто детский телеканал вещал в режиме «максимальная громкость».
На шум вышел Валера, почесав живот сквозь растянутую майку, и оглядел происходящее с видом человека, попавшего в параллельную реальность.
— Эм… а вы… надолго? — пробормотал он, заметив мангал, пакеты, утку и обживающееся семейство.
Лена повернулась к нему и, не сбрасывая своей вежливо-беспардонной улыбки, положила руку на грудь и, копируя любимую фразу Тани, произнесла:
— Ну мы же свои! Вы ведь не против?
Дети Сидоровых стояли в ступоре, не понимая, как так вышло, что кто-то вторгся к ним с таким же нахальством, с каким они обычно приходили в гости. А Турбо, завидев утку, взвыл и с воем скрылся в кустах, сбив по пути гипсового садового гнома.
Сидоровы теряют почву
Поначалу Сидоровы пытались сохранить лицо. Таня, с трудом выдавив улыбку, приняла стакан лимонада из рук Лены и даже что-то пробормотала про «летнюю субботу». Но напряжение в воздухе сгущалось с каждой минутой.
Маша, будто бы по неосторожности, пролила апельсиновый сок прямо на бежевый шезлонг Тани.
— Ой! Простите, я нечаянно, — сказала она, с выражением искреннего удивления. Точь-в-точь как Петька, когда срывал с куста малину с чужого огорода.
Дима, выходя за добавкой льда, с силой захлопнул калитку — та заскрипела и заела.
— Ну, подправим потом, — бросил он мимоходом, даже не обернувшись.
Тем временем Турбо окончательно вышел из себя: он жался к стене, лаял на надувную утку и отказывался покидать тень от сарая. Из колонки продолжали греметь мультфильмы, перемежаясь рекламой мюсли и онлайн-курсов английского.
Сначала Таня и Валера ещё пробовали смеяться, кивать, делать вид, что всё под контролем. Но с каждой минутой становились всё тише. Валера пару раз открыл рот — то ли чтобы возмутиться, то ли предложить уйти — но Таня останавливала его взглядом.
Постепенно они начали отступать: сначала исчезли мальчишки, потом Валера, а вскоре и сама Таня ушла в дом. Лена тем временем уже нарезала арбуз и предложила Маше включить погромче, чтобы было «веселее».
Наконец, Таня не выдержала. Выскочила с крыльца — без халата, босиком, лицо пылает от злости:
— Вы вообще в своём уме?! Кто вас звал?! Вы чего приперлись?!
Лена повернулась к ней, безмятежно улыбаясь:
— Правда? А мы думали — вы ж не против. Вы ж всегда так к нам… — она сделала паузу. — Или что-то не так?
Она выдержала паузу, глядя Тане прямо в глаза.
Ответа не последовало.
Перемены
На следующее утро посёлок будто выдохнул. Всё притихло. Даже воздух стал каким-то неподвижным. Со стороны дома Сидоровых не доносилось ни звука — ни музыки, ни детского визга, ни лая Турбо. Их двор выглядел пустым, как будто кто-то нажал паузу.
Дети играли молча, и только на своей территории. Без самокатов, без гонок. Турбо шагал рядом на поводке, поникший, осторожный, словно его тоже поставили в рамки. Лена, глядя из сада, впервые увидела в их поведении… границы.
К забору вышла Татьяна. На каблуках, аккуратная, но как-то неуверенно стояла, будто ищет равновесие не только на гравии, но и в ситуации.
— Здравствуйте, — сказала она негромко, с ноткой натянутости.
Лена, продолжая раскручивать шланг, не оборачиваясь, ответила:
— И вам добрый день.
Дима, поливая молодую зелень, бросил взгляд в сторону жены:
— Думаешь, мы не переборщили?
Лена слегка улыбнулась, направляя струю воды в клумбу:
— Нет. Просто объяснили на понятном языке.
Татьяна стояла ещё пару секунд, потом кивнула себе под нос и ушла, не сказав больше ни слова. В её походке чувствовалась не злость, а сдержанное принятие. Как будто она поняла — прежний порядок не вернётся. И, возможно, это было именно то, что они все ждали.
Штиль
Лето подходило к закату, и вечер накрывал посёлок мягкой, почти звенящей тишиной. С тех событий прошло два месяца, и всё будто встало на свои места. На калитке участка Волковых теперь висела аккуратная табличка:
«Частная территория. Вход по приглашению».
Газон был ровный, ухоженный, без колёсных следов и вытоптанных участков. Ни визга, ни топота — только размеренное дыхание загородной жизни.
На лужайке Маша играла в мяч с девочкой с соседнего участка. Их смех звучал приглушённо и не раздражал. Дима, сосредоточенный и довольный, переворачивал рыбу на гриле, разгоняя по участку тёплый аромат специй и дымка.
Лена сидела в шезлонге с книгой, скользила глазами по строчкам. И вдруг — знакомое тарахтение мотора. Она вздрогнула, приподнялась.
Но это был лишь курьер — юноша на скутере проехал мимо, доставляя чей-то заказ.
Лена выдохнула, перевела взгляд на Диму и улыбнулась:
— Ну что, выпьем за тишину?
— За здравый смысл, — ответил он, доставая из холодильника охлаждённое белое вино.
Они чокнулись бокалами.
Покой был.
И он был заслужен.
