— Алло, Лен, ты когда приедешь? — голос Светки, жены брата Андрея, звучал слишком бодро для восьми утра субботы.
Я потянулась в постели, пытаясь проснуться окончательно.
— Через неделю планировала. А что случилось?
— Да ничего особенного, — в трубке что-то зашуршало, будто Светка прикрыла микрофон рукой. — Просто мы тут с детьми на твоей даче отдыхаем немножко. Ты же не против?
Я села на кровати. Немножко? На моей даче?
— Светка, я вас не приглашала. И ключи никому не давала.
— Ой, да ладно тебе, — засмеялась она. — Мы же родня! Андрюха сказал, что запасной ключ под камнем у крыльца лежит. Мы недельку побудем и уедем. Дети так рады!
В животе неприятно сжалось. Дача досталась мне от бабушки три года назад. Единственное место, где я могла спрятаться от всего мира, особенно сейчас, когда Максим уехал на вахту в тайгу.
Два месяца без связи — договор такой, спутниковых телефонов у рабочих нет.
— Светка, это моя дача. Вы не имели права…
— Ой, всё, некогда болтать! Дети завтракать хотят. Приезжай через недельку, мы как раз освободим! — и она отключилась.
Я смотрела на погасший экран телефона. Позвонила еще раз — длинные гудки. Второй раз — сброс после первого же сигнала. Сообщение в мессенджере — прочитано, но без ответа.
Весь день я металась по квартире. Ехать прямо сейчас? Но у меня завтра важная презентация на работе, которую готовила полгода.
Отменить — значит поставить крест на повышении. К тому же Светка с Андреем — люди специфические.
Помню, как они заявились к нам на новоселье без приглашения с тремя детьми и собакой. Собака нагадила на новый ковер, дети разрисовали обои в спальне, а Светка только смеялась: «Да ладно вам, дети же!»
Решила подождать неделю. В конце концов, что они могут натворить за семь дней? Покупаются в речке, пожарят шашлыки. Главное — чтобы дом не спалили.
Неделя тянулась как резина. Презентация прошла успешно, начальство намекнуло на премию, но радости я не чувствовала. Каждый вечер набирала Светкин номер — телефон выключен. Андрею писала — игнор.
В пятницу вечером собрала вещи. Утром — на дачу. Четыре часа на электричке, потом автобус до поселка.
Пока ехала, вспоминала бабушкин сад. Две яблони у забора — Белый налив и Антоновка. Бабушка посадила их в год моего рождения. «Будешь расти, и они будут расти», — говорила она.
От автобусной остановки до дачи пятнадцать минут пешком. Иду и чувствую — что-то не так. Обычно уже отсюда видны верхушки яблонь над забором. Сейчас — пусто.
Ускорила шаг. Завернула за угол. Остановилась.
Калитка распахнута настежь. Во дворе — черные круглые пятна от костров прямо на газоне.
Мангал стоит посреди клумбы с пионами. Вернее, с тем, что от них осталось — вытоптанная земля и сломанные стебли.
Но это всё мелочи. Я смотрела туда, где должны были расти яблони. Два пня. Два аккуратных, свежих пня. Опилки еще не успели потемнеть.
— О, Ленка приехала! — Светка вышла из дома с бокалом вина. За ней выскочили дети с мороженым. — Рановато ты, мы еще не собрались.
Я стояла и смотрела на пни. В горле комок, в глазах жжение. Тридцать лет росли эти деревья. Тридцать лет.
— Что вы сделали? — голос сорвался на хрип.
— А, это? — Светка махнула рукой в сторону пней. — Мы срубили твои яблони на даче, они мешали нам отдыхать, а тебя всё равно не было!
Такие старые были, все ветки сухие. И тень бросали на то место, где мы хотели поставить бассейн.
— Бассейн? — я не верила своим ушам. — Вы срубили бабушкины яблони ради надувного бассейна?
— Ну не ради, — Светка сделала глоток вина. — Просто они реально мешали. И вообще, яблоки с них кислые были. Мы в магазине лучше купим.
Из дома вышел Андрей с бутылкой.
— Лен, ты чего такая бледная? Нормально всё. Деревья старые были, все равно бы скоро засохли. Мы тебе услугу оказали — участок расчистили.
— Услугу? — я сжала кулаки. — Вы влезли в мой дом без спроса, уничтожили мои деревья, разгромили участок, и это услуга?
— Ну не разгромили, — обиделась Светка. — Просто отдыхали. Ты же сама никогда здесь не бываешь. Вон, трава по колено была, когда мы приехали.
— Это не ваше дело, бываю я здесь или нет! Это моя собственность!
— Ой, да ладно тебе, — Андрей отмахнулся. — Мы же семья. Что ты как чужая? Максим бы не стал возмущаться.
Упоминание мужа добило. Максим любил эти яблони не меньше меня. Каждую осень мы собирали урожай, варили варенье, сушили дольки на зиму. А теперь…
— Собирайтесь, — сказала я тихо. — Немедленно.
— Это еще почему? — Светка выпрямилась. — Мы планировали до воскресенья…
— Собирайтесь, или я вызываю полицию. У меня есть фотографии участка до вашего визита. И свидетели, которые подтвердят, что я вас не приглашала.
— Ты серьезно? — Андрей сдвинул брови. — Из-за каких-то деревьев ты готова родню в полицию сдать?
— Это были не «какие-то деревья». Но вам этого не понять.
Светка фыркнула:
— Ну и дура. Пойдем, Андрюш. Нечего нам тут делать. Жадина она. Из-за двух палок старых такой скандал устроила.
Они собирались два часа. Специально тянули время, громко возмущались, хлопали дверьми.
Дети ныли, что хотят еще покупаться. Светка демонстративно долго искала их вещи, разбросанные по всему дому.
Я стояла у пней и вспоминала. Как бабушка учила меня прививать черенки. Как мы с Максимом в первое лето после свадьбы ночевали под этими яблонями в палатке.
Как он обещал построить домик на дереве для наших будущих детей.
— Зря ты так, — Андрей подошел с последней сумкой. — Максим узнает — не одобрит. Он же знает, что мы люди простые, без затей. Ну срубили деревья, подумаешь. Новые посадишь.
— Новые вырастут через тридцать лет, — я не оборачивалась. — К тому времени меня, может, уже не будет.
— Драматизируешь, — он закурил. — Вот вернется Макс с вахты, мы ему расскажем, как ты нас выгнала. Посмотрим, что он скажет.
Я обернулась и посмотрела ему в глаза:
— Расскажите. Обязательно расскажите, как вломились в чужой дом. Как уничтожили деревья, которые его жена получила в наследство от бабушки. Как превратили участок в помойку. Расскажите.
Андрей отвел взгляд.
— Ключи, — протянула я руку.
— Какие ключи?
— От дачи. Все экземпляры.
— У нас нет…
— Андрей, я не шучу. Ключи или полиция.
Он нехотя полез в карман, достал связку. Я узнала бабушкин брелок — маленькую деревянную яблоньку. Сердце сжалось.
Светка с детьми уже сидела в машине. Выглядывала в окно с обиженным видом праведницы.
— И еще, — сказала я, когда Андрей открывал водительскую дверь. — Передай всей родне. Больше никто из вас не переступит порог этого дома. Никогда.
— Это ты сейчас так говоришь…
— Это я сейчас так решила. И не передумаю.
Машина уехала, оставив облако пыли. Я вернулась к пням, села на землю рядом. Провела рукой по свежему срезу — годовые кольца, одно к одному. История жизни, оборванная бензопилой.
Достала телефон, открыла чат с Максимом. Он не прочитает еще полтора месяца, но мне нужно было выговориться:
«Макс, они срубили наши яблони. Те самые, помнишь? Я выгнала их и запретила появляться. Знаю, ты не любишь конфликты, но я больше не могу. Не хочу. Эти деревья значили для меня больше, чем вся эта родня вместе взятая. Прости, если ты расстроишься. Но я сделала правильно. Люблю тебя.»
Отправила. Встала, отряхнула джинсы. Зашла в сарай, нашла лопату. Вернулась к пням.
Рядом с каждым выкопала глубокую яму. Завтра поеду в питомник, куплю два саженца. Белый налив и Антоновку.
Не дождусь, когда они вырастут большими — это правда. Но кто-то дождется. Кто-то будет собирать яблоки и вспоминать, что когда-то здесь росли другие деревья. И что есть вещи, которые нельзя простить.
А токсичным людям — нельзя открывать двери. Даже если они родня. Особенно если они родня.
Вечером я сидела на крыльце с чашкой чая. Без яблонь участок выглядел голым, незащищенным. Но впервые за долгое время я чувствовала себя свободной.
Не нужно больше придумывать оправдания, почему не хочу видеть Светку с Андреем. Не нужно терпеть их хамство ради призрачного семейного мира. Не нужно улыбаться, когда хочется кричать.
Телефон завибрировал — сообщение от свекрови: «Лена, что ты наделала? Андрей сказал, ты их выгнала! Как ты могла? Мы же одна семья!»
Я прочитала, усмехнулась и заблокировала номер. Потом подумала и заблокировала еще пятерых «родственничков».
Бабушка была права, когда говорила: «Ленка, запомни — кто не ценит твое, тот не достоин и твоего времени».
Жаль, понадобилось два срубленных дерева, чтобы я это наконец осознала. Но лучше поздно, чем никогда.
Завтра начну новую жизнь. С двух маленьких саженцев и большого слова «нет» всем, кто считает мою доброту слабостью.
