— Валентина Петровна, вы же понимаете, что я люблю вашего сына больше жизни? — Алина придвинулась ближе, её пальцы нервно теребили край скатерти.
Я отставила чашку с недопитым какао. Что-то в её голосе заставило меня насторожиться.
За те три года, что она была женой моего Артёма, я уже научилась ловить нюансы её голоса.
— Конечно, милая, — сказала я с привычной улыбкой, хотя внутри уже скребло тревожное предчувствие.
— Я так и надеялась, что вы меня поймёте, — Алина глубоко выдохнула, словно готовилась к прыжку. — Говорить об этом неловко, но… Артём иногда ведёт себя так, будто не думает о последствиях.
Я удивлённо приподняла брови. Упрямство, прямота, даже эта привычка морщить лоб — всё это он унаследовал от покойного отца. Но вот чтобы не задумывался о последствиях?.. Это было в новинку.
— В чём именно это проявляется? — постаралась я спросить ровно, не выдавая ни раздражения, ни тревоги.
Алина поднялась и подошла к окну. В её движении вдруг появилась какая-то нарочитость, почти игра, которой я за ней раньше не замечала.
— Понимаете, Валентина Петровна… — начала она, явно подбирая слова. — У одной моей подруги муж, как оказалось, завёл себе девушку на стороне. И самое страшное — переписал на неё квартиру.
Которую, кстати, купил ещё до брака. А его жена осталась у разбитого корыта.
Я смотрела на неё молча. Где-то в голове начали складываться знакомые кусочки — словно что-то я уже чувствовала раньше, но не могла собрать воедино.
— И я подумала… — она обернулась, взгляд у неё стал мягким, почти растерянным. — А что, если у нас случится что-то похожее?
Ну, не дай бог, конечно… Но ведь та квартира на Остоженке… Артём купил её за год до нашей свадьбы.
Вот оно что. Я откинулась на спинку дивана, стараясь сохранить спокойное выражение лица. Трёхкомнатная квартира в центре Москвы — неплохой куш.
— Алиночка, — я специально использовала уменьшительное имя, — но ведь у вас с Артёмом всё хорошо?
— Конечно! — она всплеснула руками. — Но знаете, мужчины… Они такие непредсказуемые. Вот если бы квартира была оформлена на нас обоих, я бы чувствовала себя спокойнее. Защищённее.
Я покачала головой, изображая задумчивость.
— Может, вам стоит поговорить об этом с Артёмом?
— Я пыталась, — Алина опустила глаза. — Но он считает, что это глупости. Говорит, что я придумываю проблемы на пустом месте. Вы же знаете, какой он упрямый.
Знала. Ещё как знала. Именно поэтому Артём и добился всего сам — открыл свою архитектурную студию, купил квартиру, построил загородный дом.
Моя помощь ему была не нужна, хотя я могла себе это позволить.
— Валентина Петровна, — Алина села рядом со мной, — только вы можете на него повлиять. Он так вас уважает, так прислушивается к вашему мнению.
В её голосе появились умоляющие нотки. Я почувствовала, как во мне поднимается раздражение. Неужели она действительно считает меня настолько наивной?
— Валентина Петровна, я понимаю, что прошу о многом, — Алина достала из сумочки платок и промокнула глаза. — Но подумайте сами.
Я ведь не для себя стараюсь. Для нашей семьи. Для будущих внуков.
Внуки. Она знала, на какие струны давить. За три года брака детей у них так и не появилось, и я старалась не задавать лишних вопросов, хотя сердце ныло от несбывшихся надежд.
— Алиночка, но ведь квартира — это собственность Артёма. Как я могу советовать ему распоряжаться своим имуществом?
— Вы же его мать! — в её голосе прорезались стальные нотки. — Он вас послушает. Скажите, что это правильно, что так поступают все современные пары. Что это защитит нашу семью.
Я встала и подошла к серванту, где хранились семейные фотографии. Вот Артём в пять лет — серьёзный мальчик с отцовскими глазами.
Вот его выпускной в университете. А вот их свадьба — Алина в белоснежном платье, сияющая от счастья. Или это было предвкушение?
— Знаете, Валентина Петровна, — Алина подошла ко мне сзади, — я ведь могу и сама с ним поговорить. Сказать, например, что беременна. Тогда он точно согласится всё переоформить. Для ребёнка же.
Я резко обернулась. В её глазах мелькнуло торжество — она думала, что нашла мою слабость.
— Ты беременна? — я старалась, чтобы голос не дрожал.
— Пока нет, — она пожала плечами. — Но ведь можно и… преувеличить. Временно. А потом сказать, что ошиблась. Или что потеряла. Бывает же.
Меня словно окатили ледяной водой. Эта женщина была готова солгать о беременности, манипулировать самым святым — желанием иметь детей.
— Но лучше, конечно, если вы поговорите, — продолжала Алина, не замечая моего состояния. — Так надёжнее. Артём мне может не поверить, а вам — всегда.
Я медленно повернулась к ней лицом. Наверное, что-то в моём взгляде её насторожило, потому что она сделала шаг назад.
— Послушай меня внимательно, — я говорила тихо, но каждое слово было взвешено. — Ты хочешь использовать меня, чтобы обмануть моего сына, но я это так не оставлю.
Ты сейчас уйдёшь из моего дома. И больше никогда не заговоришь со мной об этом.
— Валентина Петровна, вы меня неправильно поняли! — Алина попыталась изобразить возмущение. — Я просто хочу защитить нашу семью!
— Нашу семью? — я усмехнулась. — Ты хочешь защитить свои интересы. И готова использовать для этого любые методы. Даже ложь о несуществующей беременности.
Алина побледнела, но быстро взяла себя в руки.
— Хорошо, — она выпрямилась. — Значит, поговорю с Артёмом сама. И поверьте, я найду способ его убедить. С вашей помощью или без неё.
После её ухода я долго сидела в гостиной, обдумывая услышанное. Нужно было действовать, но осторожно. Артём должен сам увидеть истинное лицо своей жены.
***
На следующий день я позвонила сыну и пригласила их обоих на ужин. Сказала, что хочу обсудить важный семейный вопрос. Алина, конечно, решила, что я передумала.
Они пришли к семи. Алина была особенно мила — принесла цветы, расхваливала мой новый костюм, интересовалась здоровьем.
Артём, как всегда, был сдержан, но я видела в его глазах тепло.
За ужином я завела разговор издалека.
— Артём, помнишь Марину Сергеевну? Мою подругу по университету?
— Конечно, мам. Та, что живёт в Питере?
— Да. Так вот, у её сына недавно был неприятный случай. Жена уговорила его переписать на неё половину имущества, а через полгода подала на развод. Парень остался практически ни с чем.
Я заметила, как Алина напряглась, но продолжила:
— И знаешь, что самое печальное? Она действовала через его мать. Уговорила свекровь, что это для блага семьи, для будущих детей. А свекровь и повлияла на сына.
— Ужасная история, — пробормотал Артём, явно не понимая, к чему я веду.
— Да, — я кивнула. — Поэтому я хотела поговорить с вами обоими. Алина вчера приходила ко мне с интересным предложением.
Алина вскинула голову, в её глазах мелькнула паника.
— Валентина Петровна, может, не стоит…
— Нет, дорогая, стоит, — я улыбнулась. — Артём должен знать, что его жена беспокоится о будущем семьи.
Она просила меня убедить тебя переписать квартиру на Остоженке на вас обоих.
Артём нахмурился и посмотрел на жену.
— Алина? Это правда?
— Я… я просто волновалась, — она запнулась. — Подруга рассказала историю, и я подумала…
— Она также сказала, что если я откажусь помочь, то она скажет тебе, что беременна, — я произнесла это спокойно, глядя сыну в глаза.
— Чтобы ты согласился на переоформление. А потом объявит, что ошиблась или потеряла ребёнка.
Повисла пауза. Артём медленно повернулся к жене. В его взгляде читалось потрясение.
— Это правда? — его голос был глухим.
— Артём, это не так, как звучит! — Алина попыталась взять его за руку, но он отстранился. — Я просто хотела подстраховаться! Для нас, для нашего будущего!
— Солгать о ребёнке? — он встал из-за стола. — Использовать мою мать? Это ты называешь заботой о будущем?
— Ты не понимаешь! — Алина тоже вскочила. — Твоя мать всё перевернула! Я просто хотела защитить наши отношения!
— От кого? От меня? — Артём покачал головой. — Знаешь что, Алина? Квартира останется на мне. Как и всё остальное. А ты… ты можешь искать того, кто оценит твою «заботу».
Он направился к выходу. Алина бросилась за ним, но он остановил её жестом.
— Не надо. Я заеду за вещами завтра. А пока… подумай о том, что ты наделала.
Дверь за ним закрылась. Алина обернулась ко мне, в её глазах полыхала ярость.
— Вы всё разрушили!
— Нет, милая, — я спокойно начала убирать со стола. — Это сделала ты сама. Я просто не позволила тебе использовать меня в твоих манипуляциях.
Она ушла, хлопнув дверью. А я налила себе чаю и села у окна. На душе было спокойно. Да, сыну сейчас больно.
Но лучше узнать правду сейчас, чем потерять всё потом.
Артём позвонил через час.
— Мам, спасибо, — его голос дрожал. — Я… я не знал. Не видел.
— Любовь слепа, сынок. Но рано или поздно мы прозреваем. Главное — вовремя.
Через месяц развод был оформлен. Алина пыталась оспорить брачный договор, но безуспешно. Артём замкнулся в работе, но я знала — он справится. Мой сын сильный. И теперь — свободный от лжи.
