— Знаешь, милая, я ждал этого момента целый год, — его глаза светились в полумраке нашей гостиной.
— Андрей, ты меня пугаешь, — я нервно рассмеялась, не подозревая, насколько пророческими окажутся мои слова.
Москва в феврале особенно красива по вечерам. Снег искрится под фонарями, а в окнах горит тёплый свет. В такой вечер мы с мужем праздновали нашу первую годовщину свадьбы. Я накрыла стол в нашей уютной квартире: любимый стейк, бутылка красного вина, свечи. Всё как в романтических фильмах, которые я обожала.
— Лен, закрой глаза, — Андрей достал что-то из шкафа.
— Опять твои сюрпризы? — я улыбнулась, послушно зажмурившись.
— Самый важный из всех.
Я услышала, как он поставил что-то на стол. Пахло деревом и лаком.
— Можно смотреть?
— Да.
Передо мной стояла изящная шкатулка из тёмного дерева. Резные узоры складывались в переплетающиеся линии, похожие на лабиринт. Красиво, но что-то в этом подарке заставило меня поёжиться.
— Открой, — в его голосе звучало странное напряжение.
Внутри лежал кожаный дневник. Я открыла первую страницу и замерла. Моя фотография. Я сижу в кафе «Брусника» на Малой Бронной, задумчиво смотрю в окно. Дата — май 2023. За год до нашего знакомства.
— Андрей, что это?
— Читай дальше.
«Она каждое утро заказывает карамельный латте. Сидит у окна, часто рисует в блокноте. Кажется, что ей нравится одиночество, но на самом деле она ждёт кого-то особенного. Кого-то, кто заметит её…»
Руки задрожали. Я начала лихорадочно листать страницы. Фотографии, заметки, даже билеты в театр, где я была. Всё про меня. Каждый день, каждый маршрут.
— Помнишь, как мы познакомились? — его голос звучал мягко, почти нежно. — Ты тогда разлила кофе на свой блокнот…
— Ты… ты специально сел за мой столик?
Он улыбнулся. Той самой улыбкой, в которую я влюбилась год назад. Только теперь она казалась маской.
— Я не мог рисковать, Лена. Ты была слишком особенной, чтобы оставить всё на волю случая.
Меня затошнило. Все эти месяцы счастья, наши «случайные» встречи, его «интуитивное» понимание моих желаний… Всё было спланировано. Выверено. Срежиссировано.
— Мне нужно в ванную, — пробормотала я, вставая из-за стола.
— Конечно, любимая. Только не задерживайся. У меня есть ещё один сюрприз.
Я заперлась в ванной и включила воду. Сердце колотилось как сумасшедшее. В зеркале отражалось бледное лицо незнакомки. Кем был человек за стеной? Любящим мужем или одержимым сталкером? И главное — кем была я? Женщиной, полюбившей его по-настоящему, или марионеткой в его идеально разыгранном спектакле?
Телефон. Документы. Деньги. Всё в спальне. Я должна добраться туда незаметно.
— Лена? — его шаги приближались к двери. — Ты в порядке?
Нет. Я не в порядке. И уже никогда не буду.
Я на цыпочках вышла из ванной. В квартире играла музыка — Андрей включил нашу «первую песню». Ту самую, под которую мы танцевали в тот вечер в кафе. Теперь я понимала: даже эта мелодия была частью его плана.
— Лена, иди ко мне, — его голос доносился из гостиной. — Я открыл твоё любимое вино.
Моё любимое. Которое он «случайно» угадал на первом свидании. Меня затрясло.
Спальня была в двух шагах. Я скользнула внутрь, стараясь двигаться бесшумно. Сумка лежала на верхней полке шкафа. Паспорт в ящике стола. Банковские карты…
— Ищешь это? — Андрей стоял в дверях, держа мой кошелёк. — Прости, я убрал его со стола. Боялся, что ты неправильно всё поймёшь.
Я замерла, как кролик перед удавом. Он шагнул в комнату, и я инстинктивно отступила к окну.
— Неправильно пойму? — мой голос дрожал. — А как это можно понять правильно? Ты следил за мной год! Ты… ты манипулировал всей моей жизнью!
— Я изучал тебя, — он говорил мягко, словно объяснял что-то ребёнку. — Ты же сама всегда говорила, что мужчины не понимают женщин. А я понял тебя. Я знал все твои мечты, страхи, желания. Разве это не то, чего ты хотела?
— Я хотела настоящей любви!
— А разве моя любовь не настоящая? — он сделал ещё шаг. — Кто ещё любил тебя так сильно, чтобы потратить год на то, чтобы узнать каждую мелочь о тебе? Вспомни своего Диму, который даже дату твоего рождения забывал. Или Сергея, который врал тебе с коллегой.
Я похолодела:
— Откуда ты знаешь про Сергея?
Он улыбнулся:
— Я знаю всё, Леночка. Я знаю, как ты плакала тогда на набережной. Как потом месяц не ходила в свой любимый бар, боясь его встретить. Знаю, что после него ты перестала верить в любовь. До встречи со мной.
— Ты… ты следил за мной даже тогда?
— Конечно. Я ждал правильного момента. Когда твоё сердце будет готово к настоящей любви. К нашей любви.
Меня затошнило вновь. Все эти месяцы счастья… Каждый его жест, каждое слово — всё было рассчитано с точностью хирурга. Он препарировал мою душу, изучил каждый шрам, каждую травму — и использовал их, чтобы стать моим идеальным мужчиной.
— А что насчёт твоей бывшей жены? — слова вырвались сами собой. — Той, что «погибла в автокатастрофе»?
Его взгляд на мгновение изменился. Что-то тёмное промелькнуло в глазах.
— Она тоже не понимала силу настоящей любви.
В этот момент я поняла: передо мной не просто сталкер. Он действительно верил, что его одержимость — это любовь. И это делало его ещё опаснее.
Телефон в кармане завибрировал. Маша — моя лучшая подруга. Точно, сегодня же среда! Наш еженедельный созвон…
— Не трудись отвечать, — сказал Андрей. — Маша знает, что у нас годовщина. Я написал ей с твоего телефона, что мы устраиваем романтический вечер.
Господи. Он контролировал даже это.
— Знаешь, что меня в тебе поразило больше всего? — он присел на край кровати. — Твоя независимость. Все эти маленькие ритуалы — утренний кофе в одиночестве, прогулки по книжным магазинам, концерты классической музыки… Ты жила в своём особенном мире. И я захотел стать его частью. Единственной частью.
Я почувствовала, как по спине течёт холодный пот. Он говорил о любви, но на самом деле это была жажда обладания. Тотального контроля.
— А сейчас ты думаешь о побеге, — он вздохнул. — Перебираешь варианты. Вокзал? Аэропорт? Может, к Тане в Питер? Или к тёте в Нижний?
Я похолодела. Он знал всех. Все мои связи, все возможные убежища.
— Не бойся, — он встал и протянул руку. — Я же не какой-то маньяк. Я просто люблю тебя. Сильнее, чем ты можешь представить.
В этот момент в дверь позвонили. Мы оба вздрогнули.
— Это курьер, — сказал Андрей. — Я заказал твой любимый десерт из «Пушкина». Подожди здесь.
Как только он вышел из спальни, я метнулась к окну. Второй этаж. Внизу сугроб. Если повезёт…
Грохот входной двери. Быстрые шаги.
— Лена, стой!
Я распахнула окно. Холодный февральский ветер ударил в лицо.
— Прошу тебя, — его голос дрожал. — Я всё объясню. Я покажу тебе, что наша любовь настоящая!
Я оглянулась. Он стоял в дверях, и в его руке что-то блеснуло. Сердце пропустило удар.
Это был не курьер.
Выбора не оставалось. Я шагнула в снежную московскую ночь.
Снег смягчил падение, но левую лодыжку пронзила острая боль. Я не могла позволить себе думать об этом. Где-то наверху хлопнула дверь подъезда — у меня было максимум две минуты форы.
Прихрамывая, я побежала через двор. Телефон остался в квартире, деньги — тоже. Хорошо, что успела переодеться в теплое. Но февральский мороз мгновенно пробрал до костей.
— Лена! — его голос эхом разнёсся по пустынному двору. — Ты же замёрзнешь!
Я нырнула в арку, ведущую на Малую Бронную. Куда бежать? Все друзья отпадают — он знает их адреса. Гостиницы тоже не вариант — без денег и документов меня никуда не заселят.
Свет фар выхватил мою фигуру из темноты. Я вжалась в стену подъезда. Это была не его машина — просто случайный автомобиль. Но сердце готово было выпрыгнуть из груди.
Впереди забрезжила спасительная идея — круглосуточное отделение банка. Там есть охрана, камеры… Я могла бы попросить вызвать полицию.
— Леночка! — его голос звучал уже ближе. — Давай поговорим! Я всё объясню!
Я заставила себя бежать быстрее, игнорируя боль в ноге. Мимо проносились витрины закрытых магазинов. Редкие прохожие с недоумением оглядывались на женщину без куртки.
Из-за угла вынырнула знакомая серебристая Тойота. Я метнулась в ближайший переулок, поскользнулась на льду и упала. Колени обожгло болью.
— Господи, девушка, вам помочь? — рядом остановилась пожилая женщина с собакой.
— Пожалуйста, — прошептала я. — Мне нужно…
Визг тормозов заставил меня вздрогнуть. Toyota остановилась у входа в переулок.
— Вот ты где, родная! — Андрей выскочил из машины с моим пальто в руках. — Я так волновался!
Женщина с собакой перевела взгляд с меня на него:
— Вы знакомы?
— Это моя жена, — он улыбнулся своей фирменной располагающей улыбкой. — У неё… небольшой нервный срыв. Мы поссорились, и она выбежала из дома. Я всё утро её ищу.
Сейчас была глубокая ночь. Но женщина, казалось, не заметила этой нестыковки.
— Какой заботливый муж, — проворковала она. — Не то что нынешняя молодёжь…
— Он не тот, за кого себя выдаёт! — выкрикнула я. — Он преследовал меня год! У него в квартире дневник…
— Леночка, — его голос стал строгим. — Ты опять забыла принять лекарства? Я же говорил тебе…
Я увидела, как меняется взгляд женщины. Сочувствие к полураздетой незнакомке сменилось настороженностью.
— Может, вам действительно лучше поехать домой? — она попятилась. — На улице холодно…
— Нет, прошу вас! — я схватила её за рукав. — Позвоните в полицию!
Она вырвала руку и поспешно удалилась, таща упирающуюся собаку. Андрей подошёл ближе, набросил на мои плечи пальто:
— Ну что ты устроила? Все решат, что ты сумасшедшая.
И тут я поняла — он прав. Кто поверит в историю про мужа-сталкера? Про дневник с фотографиями годичной давности? Я сама звучала как героиня дешёвого триллера.
— А ведь я правда тебя люблю, — он притянул меня к себе. От него пахло знакомым одеколоном, и на секунду захотелось поверить, что всё это — просто страшный сон. — Поехали домой. Я заварю твой любимый чай…
В этот момент из-за поворота вывернула патрульная машина. Должно быть, кто-то всё-таки вызвал полицию, увидев полураздетую женщину на морозе.
Андрей напрягся:
— Садись в машину. Быстро.
Я покачала головой. Он крепче сжал мои плечи:
— Ты же не хочешь, чтобы с Машей что-нибудь случилось? Или с твоей мамой в Воронеже?
Сердце остановилось. Вот оно. Его истинное лицо.
— Сядь. В. Машину, — повторил он, чеканя каждое слово.
Полицейская машина проехала мимо, не останавливаясь. Видимо, патруль решил, что это обычная семейная сцена. Супружеская ссора на ночной улице — что может быть банальнее?
И тут я увидела это. В свете фонаря блеснуло то, что он прятал в кармане куртки. Пистолет. Тот самый, что «блеснул» в квартире, когда он якобы пошёл открывать курьеру.
Время застыло. В голове пронеслись обрывки воспоминаний: его бывшая жена, погибшая в «аварии». Год слежки за мной. Дневник. «Она тоже не понимала силу настоящей любви».
Я поняла — это мой последний шанс.
— Хорошо, — прошептала я. — Ты прав. Поехали домой.
Он расслабился, его хватка ослабла. И в этот момент я ударила его коленом в пах, вложив в удар всю силу отчаяния. Он согнулся, выронив пистолет. Я схватила оружие и отпрыгнула.
— Стой! — он выпрямился, лицо исказилось от боли и ярости. — Ты не понимаешь…
— Нет, это ты не понимаешь, — мой голос дрожал, но руки держали пистолет твёрдо. — Это не любовь. Это болезнь.
Он шагнул ко мне:
— Опусти пистолет, милая. Ты же не умеешь стрелять.
— Правда? — я сняла предохранитель. — А ты уверен? Ты же изучал меня целый год. Неужели пропустил тот факт, что мой отец был инструктором стрельбы?
Он замер. В его глазах мелькнуло сомнение. Я продолжала:
— Три года в тире, Андрей. Папа считал, что дочь должна уметь себя защитить.
Это был блеф. Чистой воды блеф. Мой отец действительно был инструктором, но вождения. Я никогда не держала в руках оружие. Но Андрей этого не знал.
Вдалеке послышался вой сирен. Полиция вернулась.
— Уходи, — сказала я. — Уезжай из города. Если я ещё хоть раз тебя увижу, если ты приблизишься к моим близким — я клянусь, я выстрелю.
Он смотрел на меня долгим взглядом. Потом медленно кивнул:
— Ты даже не представляешь, как сильно я тебя люблю.
— Это не любовь, — повторила я. — Любовь не делает больно.
Он сел в машину и уехал. Только тогда я позволила себе упасть на колени, всё ещё сжимая пистолет. Сирены приближались.
Через час я сидела в отделении полиции, завёрнутая в плед. На столе лежал его дневник — я успела схватить его, когда падала из окна. Следователь листал страницы, качая головой.
— Вам крупно повезло, — сказал он. — Мы давно ищем этого человека. Три года назад в Казани при похожих обстоятельствах погибла женщина. Официально — автокатастрофа. Но были подозрения…
Я смотрела в окно на начинающийся рассвет. Где-то там, в утренней московской мгле, исчезал человек, которого я считала любовью всей своей жизни. Человек, который год готовил идеальную ловушку. Который знал все мои страхи и желания.
И я понимала — он не отступит. Это была не последняя наша встреча.
Но теперь я была готова.
Потому что настоящая любовь не прячется в тени. Она не следит исподтишка. Не угрожает. Не манипулирует.
Настоящая любовь приходит при свете дня. И я дождусь её. Когда-нибудь.
Часть два
Говорят, страх имеет запах. До сих пор помню тот февральский мороз, когда я бежала по ночной Москве, спотыкаясь в домашних тапочках о снежные комья. Где-то там, в прошлой жизни, остался накрытый для годовщины стол, недопитое вино и мой муж Андрей – человек, который год притворялся любящим супругом, а оказался одержимым незнакомцем, превратившим мою жизнь в изощрённый спектакль.
Год он следил за мной до нашего «случайного» знакомства, изучал каждый мой шаг, а потом превратил мою жизнь в идеально срежиссированный спектакль. Полиция начала расследование, но Андрей исчез. И вот уже полгода я живу с этим запахом страха, въевшимся в кожу.
— Ваши документы готовы, Анна Сергеевна, — женщина в очках протянула мне папку. — Распишитесь здесь и здесь.
Теперь я была Анной Светловой. Новое имя, новая жизнь, новый город. Нижний Новгород встретил меня промозглым сентябрьским дождем и съёмной квартирой на окраине.
— Спасибо, — я забрала документы. Паспорт жёг руку. Странно было видеть своё фото с чужим именем.
Выйдя из здания службы, я поймала такси. Водитель попался разговорчивый:
— Недавно в городе? А работу нашли?
— Да, — соврала я. На самом деле работу я нашла ещё два месяца назад, пока ждала документы. Удалённый копирайтинг — идеальная профессия для того, кто хочет остаться невидимым.
— И как вам у нас?
«У нас». Теперь это и мой город тоже.
Дома — в маленькой съёмной однушке с видом на промзону — я первым делом проверила замки. Привычка, въевшаяся за эти месяцы. Достала телефон — одноразовый, без интернета. Раз в неделю я звонила маме, используя защищённую линию, которую помогли организовать в полиции. Она единственная знала, где я.
— Привет, мам.
— Леночка… то есть, Аня. Всё в порядке?
— Да, получила документы. Теперь официально существую.
— А он… не объявлялся?
— Нет. — Я подошла к окну. — Его так и не нашли.
После паузы мама спросила:
— Может, всё позади? Может, он просто…
— Нет, мам. Ты же помнишь, что сказал следователь. Его бывшая жена не просто погибла в аварии. Такие люди не отпускают свою добычу.
В трубке повисло молчание. Мы обе знали — где-то там, в огромной стране, человек, считавший свою одержимость любовью, всё ещё мог искать меня.
Вечером я спустилась в магазин. Район был спальный, тихий. Бабушки на лавочках, мамы с колясками, студенты из ближайшего общежития. Обычная жизнь.
— Анна! — окликнул меня охранник магазина. — Вы вчера сдачу забыли. С ним я познакомилась на днях, помог с тележкой.
Я вздрогнула. Потом напомнила себе — теперь это моё имя. Теперь я Анна. Нужно привыкать.
— Спасибо, — я забрала мелочь. Пожилой охранник улыбнулся:
— Вы не бойтесь так. Район у нас спокойный.
Если бы он знал. Каждое утро я проверяла маршрут магазина. Каждый вечер меняла время похода в магазин. Никаких социальных сетей, никаких фотографий, никаких новых друзей. Паранойя? Возможно. Но паранойя однажды спасла мне жизнь.
Дома я открыла ноутбук. Несколько заказов на статьи ждали выполнения. «Как выбрать идеальный матрас», «Топ-10 достопримечательностей нашего города», «Уход за комнатными растениями». Обычные тексты для обычных сайтов. Но сегодня я решилась на кое-что новое.
«История одной одержимости» — набрала я в поисковике. И замерла. На экране появились ссылки на статьи о сталкинге, преследовании, психологических атаках. Где-то среди них могла быть и моя история. Но я искала не это.
Я открыла текстовый редактор и начала писать. «Он появился в моей жизни случайно. По крайней мере, я так думала…»
Возможно, рассказав свою историю, я смогу освободиться от неё. Или помочь кому-то, кто сейчас проходит через то же самое. Или просто выпустить всё это наружу.
Пока я писала, за окном стемнело. В тишине квартиры щёлкнул выключатель холодильника, и я подпрыгнула. Посмотрела на экран — три часа прошло незаметно.
Телефон завибрировал. Незнакомый номер.
Сердце замерло.
Я не стала отвечать. Через минуту пришло сообщение: «Здравствуйте! Это агентство недвижимости. Хотели уточнить…»
Выдохнула. Всего лишь спам. Но руки всё ещё дрожали.
Я подошла к окну. В тёмном стекле отражалась женщина с испуганными глазами. Анна Светлова, копирайтер. Новая я.
Интересно, сколько ещё женщин, как я, живут чужими именами? Скрываются от тех, кто спутал любовь с одержимостью? И главное — действительно ли можно начать жизнь с чистого листа, когда каждая тень напоминает о прошлом?
Я не знала ответов. Но собиралась попытаться.
***
Прошёл год. Я научилась отзываться на «Анна», перестала вздрагивать от каждого телефонного звонка и даже завела подобие рутины. Утренний кофе в кухне с видом на промзону, работа над текстами, вечерние прогулки. Нижний Новгород постепенно становился домом.
— Анна Сергеевна, возьмите, пожалуйста, — консьержка протянула мне посылку. — Курьер только что принёс.
Я замерла. Я ничего не заказывала.
— От кого?
— От издательства какого-то. Вы же писательница?
Сердце пропустило удар. Три месяца назад я отправила свою рукопись — ту самую историю, которую начала писать в первый вечер в этой квартире. Историю женщины, сбежавшей от одержимого мужа. Конечно, я изменила все детали, имена, места. Это была и моя история, и не моя одновременно.
В посылке оказался договор. Издательство хотело опубликовать книгу.
— Только без фотографии автора на обложке, — сказала я редактору по телефону. — И псевдоним.
— Конечно, — ответила она. — У нас многие авторы используют псевдонимы. Особенно при такой… деликатной теме.
Я выбрала имя «Мария Северная». Мария — как мою маму, Северная — потому что бежала на север от своего прошлого.
Вечером я пошла на набережную отпраздновать. Река блестела в закатном солнце, где-то вдалеке гудел теплоход.
— Осторожно! — я не успела увернуться, и велосипедист чуть не сбил меня с ног. Пакет с продуктами разлетелся по земле.
— Чёрт, простите! — он спрыгнул с велосипеда. — Давайте помогу.
Высокий, с добрыми глазами и седеющими висками. Лет сорок, наверное.
— Я Михаил, — он протянул руку. — И я готов загладить вину чашкой кофе.
Я автоматически отступила на шаг. Старые привычки не умирают.
— Простите, я спешу.
— Конечно, — он не стал настаивать. — Может, в другой раз? Я часто здесь катаюсь по вечерам.
Я поспешила домой, но его улыбка почему-то стояла перед глазами. Нормальная улыбка. Не та, от которой холодеет спина, как было с Андреем.
Андрей. Я давно не произносила это имя даже мысленно. Интересно, где он сейчас? Ищет ли меня? Или нашёл новую жертву?
Через неделю я снова встретила Михаила на набережной. Он катался на велосипеде, но, увидев меня, остановился:
— Не хотите прокатиться? У меня есть второй велосипед в прокате.
Я хотела отказаться. Должна была отказаться. Но что-то в его глазах — честных, открытых — заставило меня кивнуть.
Мы катались до темноты. Он рассказал, что преподаёт историю в университете, любит джаз и путешествия. Я говорила мало — привычка, выработанная за год. Но с ним было… спокойно.
— Знаете, Анна, — сказал он на прощание. — В вас есть какая-то тайна. И это нормально — у всех свои шрамы. Просто знайте: не все люди хотят причинить боль.
Дома я долго сидела у окна. В темноте отражались два лица: испуганной Лены из прошлого и новой Анны, которая, может быть, однажды научится снова доверять.
***
Книга вышла через два месяца. «История одной одержимости» неожиданно стала локальным бестселлером. В интернете появились отзывы: «Автор словно сама пережила это», «Читала и плакала», «Очень страшно, потому что такое может случиться с каждой».
Если бы они знали.
Михаил стал частью моей новой рутины. Мы встречались на набережной, говорили обо всём и ни о чём. Он не давил, не требовал объяснений, просто был рядом. И постепенно мой панцирь начал трескаться.
— Ты в порядке, Ань? — Спросил он в новую встречу.
— Просто устала, — соврала я. — Много работы.
Он кивнул, но я видела беспокойство в его глазах. В тот вечер он проводил меня до дома — впервые за всё время нашего знакомства. У подъезда помедлил:
— Знаешь, Ань… Если тебе нужна помощь — любая — просто скажи.
Я посмотрела в его глаза. Сколько ещё я буду бежать? Сколько ещё буду видеть в каждом мужчине потенциальную угрозу?
— Спасибо, — прошептала я. — Может быть, однажды я расскажу тебе свою историю.
— Я подожду, — просто ответил он.
Поднявшись в квартиру, я включила ноутбук и открыла почту. «Уважаемая Мария Северная, — писала редактор. — Ваша книга вызвала большой резонанс. Мы хотели бы обсудить идею серии материалов о подобных случаях…»
Я начала печатать ответ. Возможно, именно для этого я здесь. Не просто чтобы спрятаться, а чтобы помочь другим женщинам распознать одержимость до того, как она превратится в кошмар.
Где-то в городе зазвонили колокола. Я подошла к окну. В стекле отражалась уже не испуганная женщина, а кто-то другой. Кто-то, кто, возможно, наконец готов перестать бежать.
Телефон завибрировал. Сообщение от Михаила: «Спокойной ночи, Ань. Надеюсь, призраки сегодня тебя не побеспокоят».
Я улыбнулась. Может быть, он прав. Может быть, не все люди хотят причинить боль.
Но в глубине души я знала: где-то там, в темноте за окном, всё ещё существует человек, который считал свою одержимость любовью. И рано или поздно эта история должна получить своё завершение.
***
Весна в Нижнем выдалась тёплой. Я сидела в маленьком кафе на набережной, готовясь к интервью. Моя книга неожиданно всколыхнула волну публикаций о сталкинге. Женщины писали мне, делились историями, просили совета.
— Мария, — журналистка включила диктофон. — Или лучше Анна?
Я вздрогнула. Повисла тишина.
— Простите, — она смутилась. — Я не должна была… Просто в редакции ходят слухи, что «История одной одержимости» — это автобиография.
— Все истории отчасти автобиографичны, — уклончиво ответила я.
После интервью я долго бродила по набережной. Позвонила маме — теперь у меня был нормальный смартфон, не одноразовый.
— Как ты, Леночка?
— Нормально, мам. Книга хорошо продаётся.
— А этот твой… историк?
Я улыбнулась. Михаил стал частью моей жизни — пока просто как друг, но мы оба понимали, что между нами что-то большее.
— Всё хорошо. Он… понимает.
Вечером мы встретились в джаз-клубе. Михаил играл на саксофоне — я и не знала, что он музыкант. Смотрела, как его пальцы скользят по клавишам, как он растворяется в музыке, и думала: вот оно, настоящее. Без масок, без игры, без идеально просчитанного сценария.
После выступления он проводил меня домой. У подъезда я решилась:
— Хочешь зайти? Я расскажу тебе одну историю.
В квартире я заварила чай и начала говорить. Про Москву, про Андрея, про год слежки и идеально спланированную любовь. Про побег, про выстрелы в ночи, про новое имя.
Михаил слушал молча. Потом спросил:
— Поэтому ты написала книгу?
— Да. Нет. Не знаю, — я подошла к окну. — Наверное, я хотела предупредить других. И может быть… отпустить прошлое.
— А теперь? Отпустила?
Я не успела ответить. Телефон завибрировал — незнакомый номер. Обычно я не брала такие звонки, но что-то заставило меня ответить.
— Алло?
— Лена? — голос следователя из Москвы. — Мы его взяли.
Колени подкосились. Михаил подхватил меня, усадил в кресло.
— Он в Новосибирске. Пытался провернуть то же самое с другой женщиной. Но она прочитала вашу книгу и узнала почерк. Позвонила нам.
Я слушала как в тумане. Андрей. Его поймали. Он больше не призрак в темноте, не тень за плечом.
— Суд будет в Москве, — продолжал следователь. — Нам понадобятся ваши показания.
— Я приеду.
Михаил держал меня за руку, пока я слушала детали. Про доказательства. Про другие жертвы, которые начали говорить. Про то, как моя книга помогла раскрыть серию преступлений.
Когда я положила трубку, он спросил:
— Ты в порядке?
— Не знаю, — честно ответила я. — Два года я жила в страхе. Пряталась. Проверяла каждую тень. А теперь…
— Теперь ты свободна.
Я посмотрела на него. В его глазах не было ни жалости, ни снисхождения. Только понимание и что-то ещё. Что-то тёплое и настоящее.
— Знаешь, — сказал он, — я ведь тоже читал твою книгу. Ещё до нашей встречи. И когда увидел тебя на набережной… Я не знал, что это ты автор. Но что-то в твоих глазах показалось знакомым. Как будто я уже слышал твой голос между строк.
Я коснулась его руки:
— Поэтому ты не давил? Не требовал объяснений?
— Поэтому. И потому что… иногда людям просто нужно время. И пространство. И кто-то рядом, кто готов ждать.
За окном начинался рассвет. Новый день в моей новой жизни.
— Я еду в Москву, — сказала я. — На суд.
— Я знаю.
— Поедешь со мной?
— Если ты хочешь.
Я кивнула. Потом достала ноутбук и открыла файл с рукописью — началом новой книги.
«Иногда, чтобы начать новую историю, нужно дописать старую до конца», — написала я. — «И иногда для этого нужен кто-то, кто просто будет держать тебя за руку, пока ты ставишь последнюю точку».
Михаил заглянул через плечо:
— Как думаешь, у этой истории будет счастливый конец?
Я повернулась к нему:
— Знаешь, я начинаю в это верить.
Мы просидели так до утра. Говорили, молчали, пили чай. Где-то в Новосибирске человек, считавший одержимость любовью, сидел в камере. Где-то в Москве готовились документы для суда. А здесь, в маленькой квартире с видом на промзону, я наконец-то чувствовала себя дома.
Я больше не была Леной, убегающей от прошлого. Не была и Анной, прячущейся от настоящего. Я была собой — женщиной, которая прошла через ад и выжила. Которая написала об этом книгу и спасла других. Которая научилась снова доверять.
И, может быть, даже любить.
Впереди был суд. Показания. Журналисты. Но я больше не боялась. Рядом был человек, который не пытался стать моим спасителем или режиссёром моей жизни. Который просто был рядом, пока я спасала себя сама.
А это, наверное, и есть настоящая любовь.
