О ней, о Докторе Лизе, будут говорить еще очень долго.
Будут писать книги и снимать фильмы.
Однако всю глубину и истинный масштаб того, что она сделала для других, по-настоящему могут измерить лишь те, чьи жизни она спасла.
Сама Елизавета Глинка с горящими глазами и неиссякаемой энергией рассказывала о своем фонде «Справедливая помощь», о своих подопечных, о каждой спасенной душе.
Но стоило разговору коснуться ее собственной жизни, как она тут же уходила в тень, оберегая свой личный мир.
А ведь за образом несгибаемого борца скрывалась тихая и очень личная история — история любви длиною в тридцать счастливых лет, которые она разделила со своим мужем Глебом Глинкой.
Их история началась совершенно случайно, как в кино, — в московском Доме художников, среди ярких и тревожных полотен экспрессионистов.
Роль свахи в судьбе Глеба Глинки, сама того не ведая, сыграла его старшая сестра по отцу Ирина. Они не были знакомы, и Глеб прилетел в Москву увидеться. Глеб Глинка — русский американец, которого неудержимо тянуло на землю предков, хотя он родился и вырос за океаном.
Будучи близкой подругой Елизаветы, Ирина, едва обретя брата, тут же загорелась идеей представить ему студентку мединститута.
Мужчина был значительно старше, и в тот первый момент он показался Лизе почти стариком.
И все же, когда он спросил разрешения позвонить, она, сама не зная почему, кивнула.
А на робкое предложение встретиться ответила честно, что сейчас ей не до свиданий — на носу сложнейший экзамен по судебной медицине.
По словам самого Глеба Глебовича, им хватило всего одной недели, чтобы понять — это судьба.
Они оба каким-то внутренним чутьем осознали, что созданы друг для друга и проведут вместе всю жизнь.
Елизавете всегда импонировали мужчины с внутренним стержнем.
Ее привлекала не демонстрация мускулов, а совсем другая сила — способность твердо принимать решения и, что еще важнее, нести за них полную ответственность.
А если к этому добавлялись ум и глубокая эрудиция, ее сердце могло дрогнуть.
Глеб Глинка был именно таким.
Он блестяще окончил колледж, изучая английскую литературу, а затем с таким же успехом — юридическую школу.
И даже много лет спустя, уже в России, в свои 60 лет, он сдал сложнейший экзамен на право заниматься адвокатской практикой, и тоже на высший балл.
Он был готов на все, даже остаться в Советской России, лишь бы быть рядом с ней.
Но Лиза, с присущим ей реализмом, только рассмеялась:
— Ты здесь пропадешь!
В 1986 году она получила диплом 2-го Московского мединститута, став детским реаниматологом-анестезиологом — профессия, требующая стальных нервов и огромного сердца.
Еще несколько лет они прожили в Москве, а в 1990-м, уже вместе со старшим сыном Константином, приняли совместное решение уехать в Америку.
Призвание и опора
Оказавшись в Соединенных Штатах, Елизавета не оставила медицину.
Она поступила в медицинскую школу и получила еще одну, совершенно особую специальность — паллиативная помощь.
Именно муж, Глеб Глебович, мягко подтолкнул ее в этом направлении, посоветовав зайти в хоспис, который находился совсем рядом с их домом.
Так Лиза впервые столкнулась с миром, где людям помогают достойно уйти.
Она начала работать с теми, кому уже не мог помочь никто другой.
Пять долгих лет она не просто работала, а впитывала в себя эту сложнейшую науку — как устроена система хосписов, с какими подводными камнями она сопряжена.
И с каждым днем она все сильнее убеждалась в главном: если нельзя спасти жизнь, то можно и нужно облегчить страдания.
Их жизнь была похожа на постоянное движение между континентами.
Позже, по настоянию Елизаветы, они вернутся в Россию.
Но где бы она ни оказывалась, Доктор Лиза не могла сидеть сложа руки.
В Москве, уже будучи мамой двоих сыновей, она с головой ушла в работу Первого Московского хосписа.
И самое поразительное в этой истории — поддержка ее мужа.
Глеб Глинка был ее надежным тылом, ее опорой.
Он, как ни один другой человек на свете, понимал, что для его жены помогать другим — это не работа и не хобби, а физиологическая потребность, такая же естественная, как дыхание.
Вся ее суть, вся ее невероятная человечность проявилась в истории с ее мамой.
Когда женщина после инсульта, впав в кому, оказалась в клинике Бурденко, Елизавета каждый божий день шла на рынок, покупала свежий кусок мяса, которое мама так любила при жизни, дома готовила его и тщательно измельчала в пюре, чтобы можно было кормить через зонд.
Она прекрасно понимала как врач, что мама не ощущает вкуса, что это, возможно, бессмысленно.
И тем не менее, два с половиной года, изо дня в день, дважды в сутки, она приезжала в палату, чтобы покормить маму и просто подержать ее за руку.
В этом простом, рутинном действии была вся Доктор Лиза.
Делать ей подарки, как признавался Глеб Глебович, было делом почти безнадежным.
Купленная с любовью новая кофточка или теплый шарф через неделю-другую могли обнаружиться на ком-то из ее знакомых или, что более вероятно, на одной из бездомных женщин с Павелецкого вокзала, которых она опекала.
И он никогда не упрекал ее.
Он просто принимал это как данность.
А она иначе и не умела, и даже с какой-то детской гордостью говорила, что ее бездомные — самые нарядные.
У Глеба и Елизаветы уже подрастали двое сыновей, но их семья стала еще больше, когда в ней появился третий мальчик, Илья.
Его судьба была трагична: усыновленный еще младенцем, в 13 лет он снова осиротел — его приемная мама ушла из жизни.
Когда Доктор Лиза, с болью в голосе, начала рассказывать мужу о судьбе этого подростка, он понял все без лишних слов.
Не было долгих обсуждений или сомнений.
Он сразу же согласился: мальчик станет их сыном. Они забрали его из Саратова и оформили опеку.
И в этом решении, как и во всех других, он снова был рядом, поддерживая свою жену.
Конечно, он мог бы.
Мог бы, как глава семьи, однажды стукнуть кулаком по столу и запретить ей заниматься этой опасной и изматывающей работой.
Сама Елизавета не раз говорила, что если ее деятельность когда-нибудь навредит семье, она тут же все бросит.
Но Глеб Глебович смотрел на это иначе.
Он был убежден, что не имеет никакого морального права лишать ее того, что было смыслом ее жизни, и лишать сотни людей ее помощи.
Последний полет
Семья была ее святыней, ее тихой гаванью, о которой она почти никогда не говорила публично.
Она яростно оберегала своих близких от излишнего внимания, особенно когда ее деятельность стала вызывать не только восхищение, но и прямые угрозы.
У нее было железное правило: что бы ни случилось, выходные — для семьи.
Она неукоснительно следовала этой привычке.
И лишь один-единственный раз она ее нарушила.
Этот день выпал на 25 декабря 2016 года.
Когда она впервые собралась лететь в зону боевых действий, чтобы вывозить оттуда тяжелобольных и раненых детей, он, конечно, осознавал весь ужас и опасность этого предприятия.
Это было уже не просто раздавать еду на вокзале.
Но он также понимал: ее сердце звало ее туда, где боль и страдание, и остановить ее было невозможно.
И он снова отпустил ее.
Один из таких полетов, наполненных гуманитарным грузом и надеждой, оказался для нее последним.
В то самое воскресенье, 25 декабря, она поднялась на борт Ту-154.
Везла медикаменты для госпиталя в сирийской Латакии.
Но до места назначения самолет так и не долетел.
Спустя всего две минуты после взлета из аэропорта Сочи, где борт делал дозаправку, он просто пропал с экранов радаров.
Лайнер рухнул в Черное море, и его обломки стали братской могилой для 84 пассажиров и 8 членов экипажа.
До самой последней минуты все, кто ее знал, любил и ждал, цеплялись за иррациональную надежду.
Надеялись на чудо, на ошибку, на то, что она по какой-то причине не села в тот самолет.
Даже когда ее фамилия официально появилась в списках тех, чья жизнь оборвалась в той катастрофе, разум отказывался в это верить.
Мир не мог смириться с мыслью, что Доктора Лизы больше нет.
Глеб Глинка так и не смог до конца принять эту потерю.
Он просто отказывается признать окончательность и необратимость случившегося.
Позже, в послесловии к одной из ее книг, он напишет пронзительно простые и всеобъемлющие слова, которые лучше всего описывают их тридцатилетний союз:
— Я разделил с ней свою жизнь…
Сыновья Доктора Лизы и Глеба Глинки пошли совершенно разными жизненными путями.
Старший сын, Константин, реализовал себя в творчестве. Будучи по образованию художником, сегодня он нашел свое призвание в искусстве татуировки. Он с женой недавно переехал в Москву.
Средний сын, Алексей, в какой-то мере пошел по стопам отца. Он занимается частным сыском, специализируясь на финансовых расследованиях. И хотя его карьера пока складывается в Америке, связь с Россией он не теряет — здесь у него уже есть собственная квартира.
Самый же суровый и бескомпромиссный путь выбрал приемный сын Илья. Он женат, у него растет дочка, но уже много месяцев он находится на передовой, защищая Россию.
Решение Ильи уйти воевать было его собственным — он, как говорит отец, просто поставил его перед фактом. Как и мать, он готов отдать свою жизнь ради спасения других.
И теперь удел Глеба Глебовича — лишь молитва. Все, что он может сделать для своего сына, своего воина, — это ставить свечи в храме и заказывать службы «за здравие».