Валентина Сергеевна стояла перед массивной дверью, сжимая в руках тяжёлую сумку с гостинцами. Всё было, как прежде, тёмно-зелёные стены подъезда, запах варёной капусты от соседей, немного облупленная краска на дверной раме. Вот только что-то было не так.
Она прилетела в Москву ранним утром, заранее не предупредив никого, кроме сына. Хотела сделать сюрприз. Последний раз она была здесь почти два года назад, когда Ксюша только пошла в первый класс. Тогда они вместе с Катей выбирали для внучки школьный рюкзак, смеялись.
«Катя…» — мелькнула мысль. Что-то не так было в голосе Игоря, когда он приглашал её в гости. Слишком отстранённый, будто это был долгий обдуманный шаг, а не искреннее желание увидеть мать.
Она позвонила в дверь. Раз. Два. Уже хотела достать телефон, но замок щёлкнул. Дверь медленно отворилась, и на пороге появилась Катя.
Валентина Сергеевна сразу заметила перемены. Женщина выглядела иначе — похудевшая, уставшая, с темными кругами под глазами. Она не улыбалась.
— Валентина Сергеевна… — голос был тихий, будто виноватый.
Свекровь нахмурилась.
— Здравствуй, Катя. Я с поезда, вот решила сразу к вам.
Она сделала шаг вперёд, но Катя не двинулась, будто не знала, стоит ли её пускать.
— А где Игорь? — настороженно спросила Валентина Сергеевна.
Катя отвела взгляд, опустила голову.
— Нам нужно поговорить.
— Что-то случилось?
Невестка шагнула в сторону, впуская её внутрь.
— Проходите.
Валентина Сергеевна почувствовала, что-то здесь не так.
Она зашла в квартиру. Всё было знакомым, мягкий свет в прихожей, вешалка с детскими курточками, тапочки у двери. Но странное чувство не исчезло.
— Ксюша в школе? — спросила она, стараясь говорить как можно спокойнее.
Катя кивнула.
— Да.
— А Игорь?
Катя закрыла дверь, медленно обернулась и сказала.
— Он здесь больше не живёт.
На несколько секунд воздух словно сгустился.
— Что значит «не живёт»?
Катя опустилась на диван, пригласив жестом свекровь сесть рядом.
— Мы развелись полгода назад.
Валентина Сергеевна осталась стоять.
— Этого не может быть.
— Но это так.
Где-то вдалеке раздались детские голоса, кто-то хлопнул дверью в подъезде. Но для Валентины Сергеевны время замерло.
— Почему ты мне не сказала?
Катя горько усмехнулась.
— А вы спросили бы, с кем правда?
Свекровь посмотрела на неё долгим, пронзительным взглядом.
— И где он теперь?
— Живёт у новой женщины.
Валентина Сергеевна почувствовала, как в груди разрастается холод.
— Квартира… Она же ваша?
Катя коротко вздохнула.
— Была. Теперь она его.
— Как это – его?
— Через суд оформил. Говорил, что платил ипотеку, значит, она ему и принадлежит.
Валентина Сергеевна резко села. Всё вокруг вдруг стало чужим.
— А ты? Ксюша?
— Мы снимаем комнату.
Она посмотрела на невестку. Катя держалась уверенно, но в глазах её был такой знакомый, страшный взгляд – взгляд женщины, которую оставили.
— Ты шутишь?
Катя покачала головой.
— Нет.
Валентина Сергеевна встала.
— Где бумаги?
Катя достала из ящика стола несколько листов.
Свекровь взяла их дрожащими руками и начала читать.
Валентина Сергеевна вцепилась в тонкие судебные листы, но буквы перед глазами расплывались.
— Это… Это какая-то ошибка, — пробормотала она.
Катя ничего не сказала. Она просто сидела напротив, сгорбившись, словно ожидала удара.
— Он не мог так поступить. Он не такой!
— А какой он, Валентина Сергеевна? — тихо спросила Катя.
Свекровь резко подняла голову.
— Он мой сын. Я его воспитала. Он не бросил бы вас с Ксюшей без крыши над головой.
Катя усмехнулась, но улыбка была горькой.
— Вы много чего о нём не знали.
Валентина Сергеевна резко встала.
— Где он сейчас?
— Живёт у новой женщины.
Эти слова больно ударили по нервам.
— Он… женился?
Катя покачала головой.
— Пока нет. Но она беременна.
Свекровь ощутила, как начинает мутнеть в глазах.
— Беременна?..
— Он говорил, что хочет новую семью. А эту, значит, уже просто вычеркнул.
Валентина Сергеевна медленно села обратно.
— Я не понимаю… — прошептала она.
Катя посмотрела на неё долгим, тяжёлым взглядом.
— Знаете, я ведь долго надеялась, что всё образуется. Верила, что это временно, что он передумает. Но когда он заявил, что подаёт в суд на квартиру, я поняла, ему всё равно.
— Но почему? — голос свекрови дрожал.
— А вам никогда не казалось, что Игорь хочет жить только для себя?
Валентина Сергеевна молчала.
— Он давно копил недовольство, я просто не замечала. Он не хотел семейной рутины. Говорил, что устал. Что я больше не та, с кем он мечтал прожить жизнь.
Катя улыбнулась, но в этой улыбке было больше усталости, чем эмоций.
— А потом он встретил её. Молодую, свободную, без обязательств. И ему показалось, что с ней жизнь будет проще.
Свекровь опустила голову.
— Он говорил, что у него трудности с деньгами, — прошептала она.
— Да. И поэтому он решил отобрать квартиру.
Валентина Сергеевна не могла поверить.
— Он ведь… всегда заботился о Ксюше.
— Раньше — да. А потом сказал, что не может содержать двух семей.
Свекровь почувствовала, как в груди нарастает боль.
— Где вы теперь живёте?
Катя слабо пожала плечами.
— В комнате. В маленькой, съёмной, с тонкими стенами.
Валентина Сергеевна закрыла глаза. Перед ней вдруг встала картина из её собственной молодости. Муж, который ушёл, оставив её с маленьким сыном. Скитания, поиски жилья, страх за будущее.
Игорь тогда был совсем крохой, и она давала себе слово, что он вырастет хорошим человеком. Что никогда не повторит судьбу своего отца.
Но он повторил.
И теперь чужая женщина сидела перед ней, переживая то же, что когда-то пришлось пережить ей самой.
— Я не верю, — прошептала она.
Катя пожала плечами.
— Ваше право.
Свекровь глубоко вдохнула и резко встала.
— Где он работает?
Катя подняла на неё усталый взгляд.
— Что вы хотите сделать?
— Я хочу знать, что мой сын мне скажет.
Катя покачала головой.
— Вам не понравится его ответ.
— Это мы ещё посмотрим.
Валентина Сергеевна схватила сумку и направилась к двери.
— Спасибо, что пустила.
Катя осталась сидеть на диване.
— Пожалуйста, — тихо сказала она.
Свекровь вышла, захлопнув за собой дверь.
Она шла по улице, сжимая телефон в руках. Долгое время не решалась набрать номер.
А потом нажала кнопку вызова.
Игорь ответил сразу.
— Мам, привет. Ты уже в Москве?
— В Москве.
— Ты где?
— У Кати.
Пауза.
— Мам… тебе не стоило туда идти.
— Почему? Чтобы не узнать правду?
Сын тяжело вздохнул.
— Всё, что она сказала, — это её версия.
— То есть ты не забрал у неё квартиру?
И снова молчание.
— Мам, давай встретимся.
Валентина Сергеевна почувствовала, как её пальцы сжали телефон ещё сильнее.
— Давай. Мне есть что тебе сказать.
Она отключила вызов.
И поняла, что эта встреча может навсегда изменить её отношение к собственному сыну.
Валентина Сергеевна сидела в маленьком кафе недалеко от вокзала, сжимая в руках чашку, которая уже давно остыла. Внутри всё было натянуто, будто струна, готовая лопнуть от любого движения. Она ждала Игоря.
Он пришёл через двадцать минут — уверенный, в дорогом пальто, со смартфоном в руке. Совсем не похожий на человека, который мог оставить своего ребёнка без крыши над головой.
— Мам, — он сел напротив, откинувшись на спинку стула. — Ты зачем ходила к Кате?
Валентина Сергеевна посмотрела на него внимательно, как будто впервые видела.
— Хотела понять, почему ты мне ничего не сказал.
Игорь вздохнул.
— Мам, потому что ты всё воспринимаешь слишком эмоционально.
— Эмоционально? Ты бросил жену, забрал у неё квартиру, оставил Ксюшу без дома, и я должна воспринимать это спокойно?
Он поджал губы.
— Ты всё переворачиваешь.
— Ах, вот как? — Валентина Сергеевна наклонилась вперёд, глядя сыну прямо в глаза. — Тогда объясни мне. Всё.
Игорь на мгновение отвёл взгляд, а затем вздохнул.
— Мам, Катя всегда была… ну, скажем так, не амбициозной. Она хотела тихую семейную жизнь, но я-то стремлюсь к большему. Мы просто перестали понимать друг друга.
— То есть ты решил, что проще найти другую?
— Это не так, — раздражённо сказал он. — Мы просто отдалились.
— Настолько, что ты выгнал её с ребёнком из квартиры?
Он прищурился.
— Я ничего не «выгонял». Это была моя квартира, я её покупал, платил за неё, оформлял на себя.
— А Катя? Ксюша? Они для тебя просто временные жильцы?
— Катя могла остаться, если бы захотела.
— Ты заставил её жить в комнате в общежитии!
— Это её выбор.
Сердце Валентины Сергеевны сжалось от этих слов.
— Как ты можешь так говорить? Ты же её любил.
— Мам, любовь — это одно, а здравый смысл — другое. У меня новая жизнь, у меня новая семья.
— Семья?
— Да. Оля беременна.
Валентина Сергеевна закрыла глаза, пытаясь осмыслить услышанное.
— То есть ты разрушил одну семью, чтобы построить другую?
— Так бывает. Люди расходятся.
Она медленно покачала головой.
— Люди расходятся. Но только настоящие мужчины не бросают своих детей на улице.
Игорь скривился.
— Мам, это не твои дела.
— Значит, не мои?
Она поднялась.
— А знаешь, Игорь… я ведь когда-то тоже осталась одна. С тобой на руках.
Сын замер.
— Я помню.
— Помнишь? — свекровь усмехнулась. — Тогда скажи, каково это — когда тебя предают?
Он молчал.
— Каково это — осознавать, что человек, которого ты любил, использовал тебя, а потом просто вышвырнул за ненадобностью?
Игорь скрипнул зубами.
— Мам, я не предатель.
— Тогда кто ты?
Он не ответил.
Валентина Сергеевна достала кошелёк, положила деньги за кофе и направилась к выходу.
— Мам!
Она остановилась, не оборачиваясь.
— Что?
— Ты ведь всё равно на моей стороне?
Валентина Сергеевна медленно повернула голову.
— Нет, Игорь. Я на стороне твоей дочери.
Она вышла, оставив сына сидеть в одиночестве.
На улице дул резкий ветер.
Валентина Сергеевна вышла из кафе, чувствуя, как холодный воздух обжигает кожу. В голове всё шумело, мысли путались. Она не могла поверить, что её сын — тот самый мальчик, которого она когда-то растила, защищала, ночами сидела у кроватки — смог так поступить.
Она шла по улице, не зная, куда идти. А потом вдруг поняла.
Спустя час она уже стояла перед невысоким серым домом. Поднялась на нужный этаж, нашла дверь. Постучала.
Катя открыла быстро.
— Валентина Сергеевна?
— Я могу войти?
Невестка посторонилась, пропуская её внутрь.
Квартира была крохотной. Узкая прихожая, единственная комната, в которой стояла старая кровать, детский письменный стол, на полу валялись книжки.
— Ксюша ещё в школе? — спросила Валентина Сергеевна, оглядываясь.
Катя кивнула.
— Скоро вернётся.
Свекровь подошла к окну, посмотрела на город.
— Вам здесь… неуютно.
Катя вздохнула.
— Не жалуемся.
— Не надо делать вид, что всё в порядке, — тихо сказала Валентина Сергеевна.
Невестка сжала губы, не отвечая.
— Скажи мне честно, что тебе сейчас нужно больше всего?
Катя задумалась.
— Стабильность, — наконец сказала она.
Свекровь повернулась к ней.
— А если я скажу, что хочу вам помочь?
Катя насторожилась.
— Что вы имеете в виду?
— Я продам дачу.
Глаза невестки расширились.
— Но… зачем?
— Потому что Ксюша не должна жить в такой тесноте.
— Валентина Сергеевна, это же… это ваша дача.
— Я жила там, когда была молодой. Но теперь она мне не нужна. А вам — нужна квартира.
Катя молчала.
— Я не хочу, чтобы моя внучка вспоминала детство, как борьбу за место в комнате.
— Но Игорь…
— А что Игорь? Пусть живёт, как хочет.
Катя покачала головой.
— Он не простит вам этого.
— Пусть.
Невестка смотрела на свекровь, не веря своим ушам.
— Вы уверены?
— Да, — твёрдо сказала Валентина Сергеевна.
Катя провела рукой по лицу.
— Это так неожиданно…
— Это правильно.
Женщины долго молчали.
А потом Валентина Сергеевна услышала, как в прихожей звякнул ключ в замке.
— Мам, я дома!
Она обернулась и увидела Ксюшу. Девочка бросила на неё взгляд, а потом радостно подбежала.
— Бабушка!
Валентина Сергеевна обняла внучку, почувствовав, как внутри всё сжимается.
Она сделала правильный выбор.
Пусть Игорь злится, пусть не понимает, пусть считает её предательницей.
Но теперь она знала точно, настоящая семья — это не тот, кто тебя родил, а тот, кто не бросил, когда было трудно.
