— Я заботилась о бабушке, а наследство – сестре? – обиделась Татьяна.
— Мне нужнее, — ответила сестренка. — Ты как ломовая лошадь, сама по жизни пробьешься!
Таня стояла у двери нотариальной конторы и чувствовала, как кроссовки натирают ноги. Черт, надо было надеть балетки. Вытерла вспотевшие ладони о джинсы и зашла внутрь.
— Здравствуйте, я Воронцова, — пробормотала она секретарю.
Та кивнула, даже не поднимая глаз. Таня села на продавленный диван, достала из сумки мятый носовой платок на случай, если расплачется. Нет, нельзя сейчас вспоминать, как бабушка хватала ее за руку перед смертью:
— Танечка моя, лапочка моя…
— Воронцова Татьяна Сергеевна? — нотариус появился в дверях. — Заходите.
Его кабинет пах кожей кресел и выхлопными газами из открытого окна. Таня присела на самый краешек стула.
— Так, завещание Марии Васильевны Воронцовой, — нотариус поправил очки и начал читать. — Завещаю свою квартиру по адресу…
Таня смотрела на губы нотариуса. Те шевелились, выплевывая слова-камни.
— Единственной наследнице… внучке Светлане Сергеевне Воронцовой…
Все, точка.
— Простите, а… А я? — вырвалось у Тани.
Нотариус поднял брови.
— Вы упоминаетесь в завещании как внучка, заслуживающая особой благодарности. Но имущество полностью переходит к Светлане Сергеевне.
Таня закрыла глаза. Позади были полтора года ухода за бабушкой, папиной мамой. Подгузники, которые она стеснялась покупать в первый раз. Влажные салфетки, которыми вытирала бабушке рот после приступов кашля. Ночи у ее кровати, когда та просыпалась и спрашивала:
— Таня, ты здесь?
— Да, бабуль. Я здесь, всегда буду.
Но оставила бабушка все Светлане, своей второй внучке, сестре Татьяны.
— Можно еще раз прочитать? — голос Тани звучал чужим.
Нотариус вздохнул и повторил прочитанное слово в слово. Таня поблагодарила и вышла. На лестнице ноги подкосились, пришлось сесть прямо на ступеньки. Бетон холодил через джинсы, но какая разница…
«Особая благодарность».
Ну да, спасибо за подгузники, за бессонные ночи, за то, что бросила работу и сидела рядом последние месяцы.
— Спасибо, бабуль, — прошептала Таня. — Спасибо за науку.
Она достала телефон и увидела двенадцать пропущенных сообщений от Светы, что-то там про квартиру и про переезд. Набрать ответное сообщение: «Поздравляю»?
Нет, просто нет.
Таня встала, отряхнула джинсы. Вышла на улицу. Холодный ветер обжигал лицо, и это было хорошо, она наконец почувствовала хоть что-то. Теперь надо ехать освобождать квартиру для наследницы.
Таня стояла среди стопок картонных коробок в бабушкиной квартире.
— Несправедливо это как-то, — проворчала мама, которая помогала ей собираться.
— Да ладно, мам, — отозвалась Таня. — Наверное, бабушка знала, что делала, Света же такая неустроенная…
— Неустроенная, — передразнила мама. — Я слышала, как Светка хвасталась подружкам: «Повезло мне! Ничего не делала, а квартиру получила. Танюха ухаживала, а я ее трудами воспользуюсь».
— Хватит, — тихо сказала Таня.
— Что, милая?
— Хватит. Я слышала.
Мама обернулась. Увидела лицо Тани, белое, будто мука.
— Танечка… Я просто думала, ты должна знать, какая она…
Таня прислонилась спиной к стене. Вдруг захотелось разбить этот зеленый сервиз, который стоял в серванте. Самый красивый, тот, что только по праздникам доставали.
— А ты знаешь, — голос Тани дрожал, — какая ты? Всю жизнь Свету защищала. «Она маленькая», «она слабенькая», «ей нужно больше внимания», «ей с образованием не повезло». Ты еще и спонсируешь ее до сих пор, когда я с восемнадцати сама себя обеспечиваю! И бабушке эту мысль внушила. Вот она и оставила все Светке, а не мне.
Мама нахмурилась.
В этот момент хлопнула входная дверь, появилась Света.
— О! Семейный совет без меня? — она сбросила куртку на стул. — Мам, я проголодалась. Что у нас есть?
— В холодильнике котлеты, — автоматически ответила мама.
Света открыла холодильник, достала котлету и откусила прямо так, без разогрева.
— Фу, холодная, — поморщилась и бросила котлету на стол. — Танька, ты когда съедешь? Мне же ремонт надо делать.
Таня смотрела на сестру. Света жевала, крошки падали на пол. Та же Света, которая никогда не мыла посуду, потому что «испортит маникюр». Никогда не готовила, потому что «не умеет». Никогда не стирала, потому что «не нравится, как гудит машинка».
А теперь Светка получила квартиру за то, что была симпатичной и беспомощной.
— Я съеду завтра, — сказала Таня. — И больше никогда не приду.
Света фыркнула:
— Да ради бога, как будто я прошу.
Мама вскочила:
— Таня, не говори так! Родственные отношения нельзя обрывать.
— Нет, — спокойно ответила Таня. — Я здесь похоже не родственница, а рабочая лошадь.
Света подняла глаза.
— Ты чего нудишь? Получила бы квартиру, тоже бы хвасталась.
— Я бы отдала тебе половину, — сказала Таня. — Потому что я по-другому не могу.
— Да ну? Святая у нас объявилась…Так жаль, что у тебя нет квартиры, ты бы со мной поделилась.
Таня перебила сестру:
— Твои слова меня больше не задевают. Ты для меня теперь никто.
Она развернулась и вышла из кухни. Больше о Светином наследстве думать не хотелось. Теперь нужно было понять, как жить дальше.
Таня не спала всю ночь. Лежала на диване в квартире своей подруги, смотрела на потолок, где лежала полоса света от фонаря под окном.
Утром позвонила мама, ее голос срывался:
— Танечка, я всю ночь думала… Я поняла, что была не права. Всегда защищала Свету, а тебя… Ты простишь меня?
— Не знаю, мам.
— Я поговорю со Светой, пусть поделится хотя бы частью…
— Не надо, — Таня зажмурилась. — Это мой крест. И твой тоже.
Таня не лгала, она правда не испытывала ненависти к сестре. За ночь злость и обида на Светлану улеглись, она решила: «Надо жить дальше. Что бы ни случилось, я выпутаюсь. Недаром мама и бабушка считают меня такой сильной».
Да, она потратила полтора года на уход за бабушкой. Для этого пришлось уволиться, теперь у нее был большой перерыв в стаже, а на ее место уже взяли кого-то, не обремененного больными родственниками. Но любые проблемы можно решить, правда?
А вот мама не успокоилась. Однажды она заявила:
— Я решила кое-что сделать сама, без твоего согласия.
На следующий день Света потребовала от Тани встретиться. На встречу явилась злая, как фурия:
— Мать наша окончательно рехнулась! — заорала она с порога. — Говорит, или делю с тобой квартиру, или она перестанет мне помогать деньгами!
Таня молчала, рассматривала злое Светкино лицо, кривящиеся от злости губы.
— Ты слышишь, о чем я говорю? — рявкнула Света. — Я жить не смогу без ее денег! У меня зарплата… Это просто издевательство называть зарплатой!
— Не моя проблема, — ответила наконец Таня.
— Мы же сестры! — всплеснула руками Света. — Не моя вина, что бабушка решила оставить квартиру мне! Она взрослый человек!
Таня поставила стакан на стол. Тянулась пауза.
— Ты знаешь, — медленно проговорила Таня, — когда бабушка последний раз попросила пить, я принесла ей воду. А она посмотрела на меня и сказала: «Ты хорошая девочка. Такая хорошая». И заплакала. Это были ее последние слова.
Света смотрела в пол.
— Кажется, я поняла, о чем она плакала, — продолжила Таня. — Что завещала квартиру не той внучке. Но уже было поздно.
— Ты врешь!
— Нет. Просто вслух об этом бабушка сказать не смогла, стыдно было.
Света прошипела:
— Заткнись! Ты это придумала, хочешь, чтобы я чувствовала себя виноватой!
— Я не хочу ничего. И твои проблемы меня не касаются. Предъявить тебе ультиматум мама тоже решила сама, совсем как бабушка решила завещать тебе квартиру.
Две недели ничего не происходило. Таня устроилась, куда получилось: официанткой в кафе. Ноги гудели к вечеру, зато наконец появились деньги на жизнь.
Однажды позвонила Света:
— Завтра к нотариусу приезжай в пять часов. Адрес скину.
— Зачем?
— Просто приезжай!
Таня приехала просто ради интереса. Света уже была там, курила у входа. Бычок она швырнула под ноги Тане.
— Пошли подписывать договор. Я отказываюсь от половины наследства в твою пользу, а ты отзывай мамашу.
— Я ее не натравливала.
— Ну да, ты же ничего не делаешь, святая наша. Все само происходит.
Когда с делом было покончено, Света ехидно спросила:
— Все, мы квиты. Счастлива?
Таня посмотрела на сестру.
— Знаешь, о чем я думаю? Мне не сама квартира была важна, а признание моих заслуг, благодарность.
— Ну, поплачь еще, — фыркнула Светлана. – Признайся наконец, что ты просто жадина! Увидела хорошую возможность и пристроилась к бабке вперед меня!
— Ты и сама бы могла «пристроиться», — указала Татьяна.
Но Света фыркнула и ушла, стуча каблуками.
Через положенное время квартиру продали через агентство. Взамен Таня купила квартирку, повезло найти вариант дешевле рыночной цены, у хозяйки срочный переезд, да и состояние жилья оставляло желать лучшего. Обои висели клочьями, пол местами прогибался, зато окна выходили в тихий двор.
— Беру, — сказала Таня хозяйке.
Она въехала неделю назад и начала ремонт. Теперь на полу был полиэтилен, вокруг стояли банки с краской, валялись валики. Таня устала как никогда, но была счастлива, как… Да не была она счастлива никогда раньше.
От матери она слышала, что Света свою часть денег потратила на машину. Но ей было все равно, ситуация с наследством ее больше не интересовала.
Ровно до того момента, когда ей позвонил незнакомый мужчина:
— Татьяна Сергеевна? Это Петр Иванович, нотариус Марии Васильевны.
Сердце сжалось, Таня ответила как можно спокойнее:
— Да, слушаю.
— У нас тут… необычная ситуация. Нашли еще одно завещание вашей бабушки. Более позднее.
— Что?
— Да. Она писала его за месяц до того, как ее не стало. В нем она оставляет квартиру вам обеим поровну. И есть личное письмо для вас.
Таня молчала. В трубке звучало тяжелое дыхание нотариуса.
— Татьяна Сергеевна? Вы меня слышите?
— Слышу. Я приеду завтра.
Утром Таня стояла в нотариальной конторе. Тот же кабинет, те же кожаные кресла… Петр Иванович достал конверт и бумаги.
— Вот. Это завещание нашла и принесла соседка вашей бабушки. Его заверял не я, другой нотариус, которого к ней позвали, поэтому мне было про него неизвестно. Вы уж извините, что так получилось. А это письмо для вас.
Таня взяла конверт, увидела бабушкин корявый почерк: «Танечке». Она встала, вышла в коридор, села на подоконник и вскрыла конверт дрожащими пальцами.
«Доченька моя Танечка. Пишу и волнуюсь, как же это трудно. Я завещание сдуру составила, теперь хочу все исправить. Ведь ты моя поддержка. Света будет плакать две недели и забудет, а ты помнить будешь всю жизнь, это я знаю. Так что я эту квартиру вам пополам завещаю. Прости меня. Твоя виноватая бабушка».
Таня сжалась, прижав колени к груди. Слезы капали на бумагу, размывая чернила.
— Татьяна Сергеевна? — в коридоре появился нотариус. — Квартира уже продана?
Она вытерла лицо рукавом.
— Да, два месяца назад.
Нотариус вздохнул:
— Ну что ж. Значит, так и должно было быть. Хоть правда раскрылась.
«Хоть правда раскрылась». Да какой теперь толк?
Таня вышла на улицу. Солнце било в глаза. Села на первую попавшуюся скамейку у подъезда. Наконец решилась и позвонила Свете.
— Что тебе? — сестра ответила нехотя.
— Ты знала про второе завещание?
Пауза.
— О чем ты?
— Нотариус нашел. Бабушка за месяц до смерти написала. Она разделила квартиру пополам.
Света тяжело дышала в трубку.
— То есть ты… Я имею в виду… ты должна была получить половину с самого начала?
— Да.
— И я… Я специально первое завещание предъявила? Чтобы забрать все? — голос Светы стал истеричным. — Ты так думаешь?
— Я ни о чем не думаю. Просто сообщаю факты.
— Я не знала! Честное слово! Я…
Таня отключила телефон. Зачем, к чему эти объяснения? Она сложила письмо в конверт, положила в сумку. Дома ее ждали недоделанный ремонт и новая жизнь. Наконец все было так, как и должно. (все события вымышленные)
