Полина стояла в ванной и рассматривала треснувшие плитки возле раковины. Две белые керамические плитки покрылись тонкими паутинками трещин после того, как на прошлой неделе упал флакон с шампунем. Это раздражало ее каждое утро. Надо было заменить их.
Она вытерла руки полотенцем и направилась в гостиную к мужу. Евгений сидел на диване с телефоном в руках, листал какую-то ленту новостей.
— Женя, мне кажется, пора сделать небольшой ремонт в ванной, — начала Полина, присаживаясь рядом. — Две плитки треснули, и это выглядит неаккуратно.
Евгений поднял глаза от экрана. Лицо у него было какое-то напряженное.
— Поля, у нас будут изменения, — произнес он медленно. — Родители решили переехать из пригорода в город.
Полина моргнула. Это было неожиданно.
— И что? — не поняла она. — Хорошо для них. Им там, наверное, скучно одним.
— Они будут жить у нас, — добавил Евгений тише. — Пока не найдут что-то подходящее для себя.
Слова мужа повисли в воздухе. Полина медленно осознавала их смысл. В их двушке? Со свекровью, которая всегда находила что покритиковать?
— Серьезно? — переспросила она. — А сколько это «пока не найдут» продлится?
— Ну, месяц-два максимум, — Евгений пожал плечами. — Им нужно время осмотреться, выбрать район.
— Женя, ты понимаешь, что у нас маленькая квартира? — Полина встала с дивана. — Где они будут спать? В гостиной?
— Мы им диван раскладной поставим, — ответил муж. — Поля, это же мои родители. Я не могу им отказать.
Полина прошлась по комнате. Мысли путались. С одной стороны, действительно, семья есть семья. С другой стороны, жить под одной крышей со свекровью…
— Хорошо, — вздохнула она наконец. — Но с условием. Это временно. И они не вмешиваются в наш быт.
— Конечно, конечно, — быстро согласился Евгений. — Все будет нормально.
Через три дня к их подъезду подъехал старенький «Логан». Полина смотрела в окно, как Валентина Петровна и Григорий Иванович выгружают чемоданы. Свекровь была одета в строгий темно-синий костюм, волосы аккуратно уложены. Даже на переезд она нарядилась как на деловую встречу.
Евгений сбежал вниз помогать. А Полина осталась готовить квартиру к приему гостей. Она быстро протерла пыль, расправила покрывало на диване.
Дверь открылась. В квартиру вошла Валентина Петровна, оглядывая прихожую критическим взглядом.
— Ну здравствуй, Полина, — произнесла свекровь сухо. — Что это у тебя с волосами? Совсем не причесана.
Полина машинально провела рукой по голове. Обычная домашняя прическа, ничего особенного.
— Здравствуйте, Валентина Петровна, — ответила она. — Проходите, располагайтесь.
Свекровь прошла в гостиную, продолжая осматривать каждый угол.
— Обои у вас какие-то мрачные, — заметила она, поморщившись. — И пахнет чем-то странным. Что ты готовила?
— Гречку с курицей, — растерянно ответила Полина.
— Гречку? — Валентина Петровна покачала головой. — В нашей семье гречку едят только больные. Нормальная еда — это борщ, котлеты, плов.
Полина стояла посреди своей гостиной и понимала: дни теперь будут тянуться очень медленно. Но даже такая мысль не подготовила ее к тому, что началось уже на следующее утро.
— Полина, а где завтрак? — строго спросила Валентина Петровна, выходя из ванной. — У нас дома в семь утра на столе уже все готово было.
Полина стояла у плиты в халате, помешивая кашу.
— Сейчас все будет готово, — ответила она устало. — Еще пять минут.
— Пять минут? — возмутилась свекровь. — А что это за каша? Отец овсянку не ест. Ему нужны только манные каши с маслом.
На следующий день претензии продолжились. Валентина Петровна обнаружила в раковине немытую сковородку.
— Полина, это что такое? — гневно воскликнула она. — Посуда должна мыться сразу после еды!
— Я планировала помыть ее вечером, — попыталась объяснить Полина.
— Вечером? — Валентина Петровна покачала головой. — В приличных семьях так не делают.
Через неделю свекровь уже открыто командовала. Рубашки Григория Ивановича требовали особой глажки. Полина стояла у гладильной доски после рабочего дня.
— Не так гладишь, — критиковала Валентина Петровна. — Видишь, тут заломы остались. Переделывай.
Полина молча разглаживала ткань заново. Терпение уже трещало по швам.
— Женя, мне нужно с тобой поговорить, — сказала она мужу поздно вечером.
— О чем? — Евгений листал журнал, не поднимая головы.
— Твоя мама ведет себя как хозяйка в моей квартире, — начала Полина осторожно. — Она требует, чтобы я готовила специально для твоего отца, стирала его вещи.
— Ну и что в этом плохого? — удивился Евгений. — Они же пожилые люди.
— Но я работаю полный день! — возмутилась Полина. — А приезжаю домой и снова работаю прислугой.
— Поля, не преувеличивай, — отмахнулся муж. — Это временно.
Месяц превратился в два. Два — в три. Валентина Петровна чувствовала себя все увереннее. По утрам она будила Полину, если та задерживалась с завтраком. По вечерам проверяла чистоту в квартире.
— Полина, зеркало в прихожей грязное, — заявляла она. — И пол нужно помыть получше.
Полина мыла зеркало третий раз за неделю. Нервы были на пределе. Евгений же словно ничего не замечал. Он приходил с работы, ужинал и садился к телевизору.
— Женя, поговори со своими родителями, — умоляла Полина. — Твоя мама обращается со мной как с прислугой.
— Мама просто привыкла к порядку, — отвечал он равнодушно. — Потерпи немного.
Три месяца превратились в настоящий кошмар. Григорий Иванович теперь тоже высказывал недовольство. То суп пересолен, то мясо жесткое. Полина металась между работой и домашними обязанностями. Спала по четыре часа в сутки.
В тот вечер Полина задержалась на работе. Срочный отчет требовал доработки. Домой она добралась только в половине десятого. Полина не успела закрыть дверь на ключ, как на нее обрушился гневный голос Валентины Петровны.
— Где ужин, где ты шатаешься?! — кричала свекровь прямо в коридоре. — Мы с отцом голодные сидим!
Полина прислонилась к входным дверям. В голове промелькнули все эти бесконечные три месяца. Утренние придирки к завтраку. Вечерняя глажка чужих рубашек. Постоянные упреки и недовольство. А муж словно ничего не видел и не слышал.
Чаша терпения переполнилась. Полина сделала глубокий вздох и почти закричала на свекровь:
— Надоело! Требовать ужин будете у себя дома! Убирайтесь из моей квартиры сейчас же!
Валентина Петровна застыла с открытым ртом. Такого она явно не ожидала.
— Ты что себе позволяешь?! — возмутилась свекровь. — Как ты смеешь так разговаривать со старшими?
— Смею! — выпалила Полина. — Потому что это моя квартира!
Из спальни выскочил Евгений, растрепанный и испуганный.
— Поля, что происходит? — растерянно спросил он. — Почему ты кричишь на маму?
— Почему я кричу? — Полина развернулась к мужу. — А где ты был эти три месяца? Где ты был, когда твоя мама превратила меня в прислугу?
— Полина, опомнись! — вмешался Григорий Иванович. — Мы же семья!
— Семья? — горько рассмеялась Полина. — Какая семья? Вы меня за человека не считаете!
Евгений попытался ее успокоить, протянув руки.
— Поля, ну давай поговорим спокойно, — начал он примирительно.
— Спокойно? — Полина отшатнулась от мужа. — Я три месяца пыталась с тобой спокойно говорить! А ты делал вид, что ничего не происходит!
Валентина Петровна наступала на Полину с возмущенным видом.
— Да как ты вообще можешь так говорить?! — кипятилась свекровь. — Мы же не чужие люди! Женя, скажи своей жене что-нибудь!
— Мам, успокойся, — слабо попросил Евгений.
— Успокоиться? — взвилась Валентина Петровна. — Она меня за дверь выгоняет!
Полина стояла в центре этого скандала и вдруг поняла: хватит. Больше она не намерена это терпеть.
— Все, — тихо сказала она. — Я подаю на развод.
В квартире воцарилась гнетущая тишина. Даже Григорий Иванович перестал ворчать.
— Поля, ты что несешь? — опешил Евгений. — Какой развод?
— Самый обычный, — ответила Полина твердо. — А сейчас все трое собирайтесь и уходите. Немедленно.
— Ты не можешь нас выгнать! — возмутилась Валентина Петровна. — Женя тут тоже прописан!
— Могу, — спокойно ответила Полина. — Это моя квартира. Купленная на мои деньги. До брака.
Евгений пытался что-то возразить, но Полина уже не слушала. Родители мужа наскоро собрали вещи, бормоча что-то про неблагодарность. Евгений растерянно ходил по квартире, не зная, что предпринять.
— Поля, давай все обсудим завтра, — умолял он уже у порога. — Когда успокоимся.
— Нет, — твердо ответила Полина. — Завтра ты получишь свои вещи.
Всю ночь Полина не спала. Ходила по пустой квартире и понимала: впервые за три месяца здесь тишина. Никто не требует завтрак к семи утра. Никто не критикует ее прическу или одежду.
Утром в дверь позвонили. Евгений стоял с виноватым лицом, держа в руках букет роз.
— Поля, ну пожалуйста, — говорил он жалобно. — Я все понял, больше такого не будет.
— Женя, поздно, — ответила Полина холодно. — Слишком поздно.
— Но ведь я не знал, что тебе так тяжело! — воскликнул Евгений отчаянно. — Я думал, мама просто помогает по хозяйству!
Полина прислонилась к косяку. Даже сейчас он не понимал.
— Помогает? — тихо переспросила она. — Твоя мама заставляла меня стирать, гладить, готовить специально для нее. А ты молчал.
— Я исправлюсь! — кричал Евгений. — Поговорю с родителями!
Полина выставила на площадку сумки с вещами мужа.
— Женя, ты три месяца не замечал, как меня унижают в собственном доме, — сказала она спокойно. — Такого я простить не могу.
Евгений не обращал внимания на сумки, смотрел на жену умоляющими глазами.
— Но мы же муж и жена! — отчаянно воскликнул он. — Два года вместе!
— Больше нет, — ответила Полина. — Прощай, Женя.
Полина закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Брак закончился. Но Полина вернула себе чувство собственного достоинства. И это радовало больше, чем пугало.
