Жаль, что мужчины показывают своё истинное лицо не сразу, а лишь спустя время — когда появляется ребёнок. Понимают, что женщина уже никуда не денется, будет терпеть ради малыша…
Наверное, не все такие, но мне вот не повезло — не смогла сразу распознать плохого человека. Да и как его распознавать-то, когда влюблена, когда веришь в лучшее, когда тебе активно вешают лапшу на уши?
А Никита, мой муж, умел присесть на уши. Столько комплиментов я ни от одного мужчины не получала. А уж сколько обещаний он мне надавал!
И любить-то меня будет всю жизнь, и жить-то мы будем чудесно, и обеспечивать будет всем необходимым, и детей нам нужно побольше.
Мы с Никитой в браке уже два года, из них год я нахожусь в отпуске по уходу за ребёнком. Естественно, с самого появления ребёнка на свет и до текущего момента я не работала — от младенца далеко не отойдёшь, мамы буквально привязаны к своим деткам первое время.
Сынишку мы назвали Михаилом — вместе выбрали имя заранее. Никита очень хотел ребёнка — такое впечатление сложилось, что даже больше, чем я. Прям уговаривал меня поскорее подарить ему сына или дочку. Я-то хотела года два подождать, чтобы успеть пожить для себя, насладиться нашими отношениями, съездить пару раз в отпуск…
— Да подождут отпуска, — сказал Никита. — Всё у нас будет. Но ведь семья без детей не семья. Разве ты не согласна?
— Никит, семья и без детей семья, — ответила я. — К тому же, куда так торопиться? Мы знакомы-то с тобой всего полгода. Мама думает, мы и поженились слишком быстро…
— Ой, — он махнул рукой. — Твоя мама — паникёрша. Сама ведь знаешь.
И так он меня застыдил, что я согласилась на ребёнка. И абсолютно об этом не жалею: я Мишеньку просто обожаю. Мой сыночек — свет в окошке. Сама не люблю все эти сюсюканья, но, когда речь заходит о родном сыне, без них как-то не получается.
На работе я ушла в отпуск — Никита пообещал, что финансово мы не просядем. А на нас ведь ещё квартира висела. Заводить детей в съёмной я наотрез отказалась, так что мы взяли жильё и теперь ежемесячно за него расплачивались. Я вложила туда материнский капитал и свои накопления.
С ребёнком я справлялась самостоятельно. Мне очень повезло с Мишей: иногда он капризничал, но хотя бы давал мне возможность поспать и сделать дела по дому. Первое время, конечно, было очень тяжело, но это с непривычки.
Потом я втянулась в колею, настроила режим, легко приучила к нему ребёнка. Конечно, с детьми, даже спокойными, жизнь не может быть простой и спланированной: то зубик режется, то ещё что-нибудь. Но не было ничего такого, к чему я не была бы морально готова.
До рождения Миши у нас с Никитой были идеальные отношения. Он дарил мне подарки, приглашал на ужины в рестораны, заваливал меня цветами. Я могла, придя с работы, обнаружить, что вместо нескольких часов готовки меня ждёт свежеприготовленная Никитой, а то и вовсе заказанная еда.
С ним я чувствовала себя настоящей принцессой, и, конечно, не только брала, но и отдавала. Ради такого мужчины мне хотелось самой стараться: радовать его, угождать ему, делать его счастливым.
— Я так тебя люблю! — говорила я постоянно.
Наверное, это легко читалось в моих глазах. Я — человек эмоциональный и открытый, у меня обычно что на уме, то отражается и на лице. Врать я совсем не умею, как и скрывать свои чувства.
Единственное, что немного портило мою эйфорию, это отношение сестры Никиты. Звали её Настя. Она не ревновала, не ссорилась со мной, просто относилась ко мне, как к прислуге. И разговаривала при этом панибратски. Грубо даже, я бы сказала.
— Эй, — обращалась она ко мне, — подай-ка полотенце.
Ни «пожалуйста», ни «спасибо». Оскорблений, впрочем, тоже не было, поэтому я особо не возмущалась. Что я скажу мужу: твоя сестра общается со мной, как с крепостной? Да он мне не поверит и просто высмеет. Конечно, уже тогда стоило бы задуматься: может, мужчина, который способен высмеять любимую женщину за её недовольство, не так уж идеален?
Но мне это и в голову не пришло.
Семья у Никиты была очень дружной, поэтому видеться с Настей мне приходилось частенько. Но появление ребёнка избавило меня от этой тяжкой повинности: я могла игнорировать все семейные торжества и заниматься Мишенькой.
Первое время после Мишиного появления всё было просто замечательно. Но постепенно Никита начал наглеть. Например, он срывался на мне, когда приходил уставший с работы. С домашними делами я обычно успевала управляться, но он всё равно находил, к чему бы прицепиться.
— Опять у тебя картошка подгорела. — ругался он. — Что ты за хозяйка?
— Обыкновенная, — отвечала я. — Без поварского образования, между прочим.
— Ну уж картошку-то ты можешь пожарить нормально!
— Когда у тебя вся еда на плите сгорала, я что-то не начинала на тебя орать! Что, неужели слегка подгоревшая картошка стоит ссор?
— «Слегка»?! Да там от неё одни уголья!
Ну, это он преувеличивал. Готовила я очень вкусно, а что иногда могла немного пересолить, к примеру, — так я же не робот. Покажите мне хоть одну хозяйку, которая всегда и во всём идеальна. Уж точно я не собиралась позволять, чтобы на меня орали из-за какой-то картошки — вкусной, к тому же.
— Не нравится — готовь сам, — ответила я. — Нашёл кухарку.
И — ушла в детскую — от криков Никиты проснулся Мишенька.
Поняв, что криками и придирками меня не проймёшь, Никита стал действовать тоньше — и злее. До сих пор не могу понять, в чём было дело, за что он меня так невзлюбил. Я ему сына подарила, которого он сам же просил, стирала для него, убирала и готовила, и голова у меня никогда не болела. Я заботливая, внимательная, ласковая жена. Зачем было меня так обижать?
— Иди переделывай, — сказал Никита однажды, когда ему показалось, что я плохо прогладила его брюки.
— Мы в школе, что ли? — ответила я. — Ты мне не учитель, чтобы командовать мною и переделывать что-то там заставлять. Тем более — в таком тоне.
— Значит, — сказал он, — денег больше не получишь.
Я в недоумении уставилась на Никиту. Я ведь только полчаса назад говорила ему, что Мишеньке нужна новая одежда, он растёт, а у меня на сапогах сломался замок, завтра пойду в ремонт отдавать.
— А зачем ты мне тогда нужен? — спросила я. — Командуешь, обижаешь меня, ещё и денег давать не будешь?
Он лишь пожал плечами.
— Выбор за тобой.
— Серьёзно? Родному сыну на одежду денег пожалеешь?
— Кто ж виноват, что у него мать такая безответственная. Останется Миша без одежды — твоя вина будет.
Всё во мне буквально протестовало против такого обращения. Но что я буду делать, если действительно останусь одна, без финансовой поддержки? Работы нет — нужно за сыном следить, денег нет, квартира — так и за неё платить надо.
— А говорил, что любишь меня, — ответила я. Никита в это время усаживался за стол, чтобы поужинать приготовленным мной пловом. — Говорил, что я ни в чём не буду нуждаться с тобой.
— Так ты ведь и не нуждаешься? — Он вопросительно на меня глянул. — Просто выполняй свои обязанности, вот и всё. И не стой тут столбом, аппетит мне перебьёшь.
Мысленно я пожелала Никите поперхнуться и пошла гладить его несчастные рубашки. И так мне стало обидно за себя, так горько, что, доставая утюг и раскладывая гладильную доску. Я залилась слезами.
Если раньше я чувствовала себя принцессой, то теперь я превратилась в домработницу, на которую можно накричать за плохо выполненную работу и которой можно влепить штраф, если будет настроение на пакости.
Но, по крайней мере, никто из Никитиных родственников не доставал меня — какое-то время. Однако однажды мне позвонила Настя.
— Можешь срочно прийти? Ко мне скоро гости нагрянут, а я не успеваю с готовкой.
— У меня же ребёнок годовалый…
— Да всё с ним нормально будет, приходи с ним. Только побыстрее! Если родители моего жениха узнают, что я сожгла весь ужин, мне конец. Они и так меня терпеть не могут…
Решив, что это будет неплохой возможностью немного развеяться, я собрала сынишку и пошла к Насте. Она жила на соседней улице, так что добрались мы с Мишей быстро.
— Хватит копаться, — прикрикнула Настя, пока я разувалась и устраивала Мишу. — Давай быстрее, а? Они вот-вот приедут.
— Поспокойнее, пожалуйста. — ответила я. — Бегать по потолку с салатом оливье я не собираюсь.
— А можно дойти до кухни молча? Спасибо.
В таком тоне Настя разговаривала со мной весь вечер. Я помогла ей заново всё приготовить, мы как раз управились к приезду будущих свёкров Насти. За стол меня не пригласили и даже не дали возможности отдохнуть, попить чаю с приготовленным мною пирогом.
— А теперь уходи, — сказала Настя.
«Неудивительно, что родители твоего парня тебя на дух не переносят», — подумала я, возясь в прихожей. Моему супругу хотя бы хватило ума притвориться идеальным мужчиной и держать марку не только до свадьбы, но даже какое-то время после неё. А Настя притворяться не умела — из неё дурной нрав так и лез, словно монтажная пена.
Возвращаясь домой с Мишей на руках, я решила, что больше никакой помощи Настя от меня не получит. Пусть сама разгребает последствия своих ошибок, а я терпеть такое отношение не стану. Даже с наёмными рабочими в наше время так не разговаривают, не то, что с родственниками.
На следующий день Насте опять что-то от меня понадобилось. Я кормила Мишу, когда у меня зазвонил телефон.
— Приходи быстрее! — взволнованно потребовала Настя. — Никита говорил, ты очень хорошо ладишь с мясом, а я что-то не могу эти чёртовы стейки в правильной прожарке сделать… отец моего жениха любит мясо только в прожарке медиум-что-то-там, я не понимаю, что это значит!
Я приготовила, но жених мой назвал это подошвой и запретил подавать отцу…
— Никуда я не пойду, — ответила я.
— Как это?..
— Я занята, Насть. У меня ребёнок, свои дела. Может, стоит честно сказать, что не умеешь готовить? Я же не буду каждые выходные прибегать к тебе и готовить за тебя ужины для свёкров.
— Почему бы и нет?
— Потому что нет. — Я начала терять терпение. — Всё, Насть, мне некогда. Пока.
О Насте я быстро позабыла — у меня действительно было много домашних хлопот. Но инцидент, как оказалось, вовсе не исчерпан. Придя домой, Никита чуть ли не с порога принялся на меня орать:
— Это что такое, а? Ты почему мою сестру в такой трудный момент бросила?
— А почему нет? — не поняла я. — Она мне не подружка, знаешь ли. Я и так вчера потратила кучу личного времени и помогла ей, а взамен получила целый тазик хамства.
— Ты должна ежедневно посещать мою сестру и помогать ей с уборкой и готовкой — Сказал супруг
Я не сразу нашлась с ответом. Пока я переваривала услышанное и пыталась сообразить, что сказать, Никита добавил:
— И так дома сидишь, ничего не делаешь.
— Это я-то ничего не делаю? — Пришлось понизить голос, потому что Миша начал взволнованно кряхтеть. — Я по дому делаю абсолютно всё. И не жалуюсь, заметь. Ты работаешь, я занимаюсь бытом. Но это не значит, что можно со мной обращаться, как с прислугой.
— Разве? — насмешливо спросил Никита. — Сама виновата, бездельница. Как себя ведёшь, так с тобой и обращаются. Так что отныне ходишь каждый день к Насте, с тебя не убудет. Слышишь? Эй! Земля, приём! Я с тобой разговариваю.
Я впала в ступор. Никита принялся щёлкать пальцами у меня перед лицом, как обезьяна. Это меня встряхнуло, и я, по-прежнему храня молчание, пошла в спальню.
— Мы не закончили! — заявил Никита.
— Закончили, — ответила я.
Достав из шкафа чемоданы, я принялась кидать туда вещи. В тот момент я совершенно не думала, на что буду жить и чем буду кормить ребёнка. Что-нибудь придумаю, решила я. Всё образуется. Сейчас главное — сбежать от этого недочеловека.
Никита попытался меня остановить, но я пригрозила ему полицией. Тогда он усмехнулся и сказал:
— Всё равно через пару дней назад приползёшь. Родители тебя выгонят на улицу. Работы у тебя нет, денег нет — я вытащил из твоего пальто всю наличку, и карту тоже забрал. Вернёшься — тогда поговорим.
По крайней мере, он не стянул под шумок мой телефон. Стоя на улице, с ребёнком на руках и с чемоданами у ног, я набрала номер отца и попросила приехать за мной.
— Это же другой конец города, — сказал он. — Не можешь сама добраться? И вообще: чего это ты так поздно решила в гости приехать? Мы скоро спать собираемся.
— Я ушла от Никиты, — дрожащим голосом сообщила я. — А он забрал все мои деньги, даже за автобус нечем заплатить. Пожалуйста, приезжай поскорее. Я с Мишей на улице стою, тут холодно.
Больше у отца вопросов не возникло. Он забрал меня и отвёз домой. Пока мама хлопотала вокруг меня, утешая, он отвлекал Мишу. Я всеми силами старалась не разрыдаться прямо при сыне.
— Соберись, — сказал отец, когда мы уложили Мишу спать. — Рыдать потом будешь, когда со всем разберёмся. С Мишей мы посидим, деньгами сможем помочь лишь немного.
— Вы, главное, за Мишей присмотрите, а я уж на работу выйду, — сквозь слёзы сказала я.
Никита принялся забрасывать меня саркастичными, оскорбительными сообщениями, которые я удаляла, не читая. В итоге, я вообще написала ему, что буду общаться только через адвоката, и заблокировала.
Папа кое в чём помог, и в итоге квартира осталась мне, так как большую часть за неё выплачивала я: с материнского капитала и с накопленных мною денег. На процесс по расторжению брака Никита не соглашался, поэтому всё затянулось, но естественно в конечном счёте я стала свободной женщиной.
Сын ему оказался не нужен, так что Миша тоже остался со мной. Одного до сих пор не возьму в толк: чего он так в меня вцепился, раз любовь прошла, а я ещё и плохая хозяйка?
