Тикали часы на кухне. Тик-так. Тик-так. Однообразно, как мантра. Катя стояла у плиты, и пар от кастрюли с картошкой застилал ей глаза. Или это были слёзы усталости? Руки ныли – сегодня она месила фарш для пельменей, чистила килограммы овощей для салатов оливье и винегрет, отмывала до блеска старую хрустальную вазу для конфет… Предстояло ещё столько всего.
Новый Год, потом Рождество, потом старый Новый Год… Череда праздников, превращавшая её кухню в поле бесконечной битвы с кастрюлями и сковородками.
Дверь открылась с привычным скрипом. Сергей, её муж, ввалился в прихожую, шумно сбрасывая зимние сапоги. Запах мороза и чего-то спиртного ворвался в теплую кухню.
— Уффф… Холодина сегодня! – крикнул он, направляясь к столу. Заглянул в кастрюли, причмокнул. – О, картошечка! А пельмени лепишь? Класс. Завтра же тётя Люда с дядей Мишей, мама моя, твоя сестра с её детьми… Человек десять набежит, не меньше. Голодные после дороги!
Он уселся на стул, развалившись, и потянулся за хлебницей. Катя молчала. Стояла спиной, глядя, как пузырится вода в кастрюле. Каждый пузырь лопался с тихим «плюф», как её надежда на спокойный вечер. Надежда на то, что она сможет просто сесть и выпить чаю. Не готовя. Не убирая после.
— Кать? Ты чего притихла? – Сергей отломил кусок батона, громко хрустя. – Пельмени-то успеешь? И мясо замариновать надо,шашлык будем делать! Я уже уголь купил, отличный, на рынке…
Он говорил. Говорил о количестве гостей, о необходимых продуктах, о традиционном меню. Его голос звучал для Кати как фон, как тот самый тикающий будильник – назойливый и неизбежный. Она видела перед собой не мужа, а бесконечную вереницу тарелок, грязных стаканов, пятен жира на скатерти.
Видела свои опухшие ноги и красные от горячей воды руки. Видела, как все едят, смеются, пьют, а она, как Золушка, моет, чистит, подносит, убирает… И снова моет.
— …и холодец, Кать, холодец не забудь! – Сергей закончил свой монолог, довольный планом действий. – Тетя Люда его обожает. Это же традиция!
Слово «традиция» прозвучало как последняя капля. Тяжёлая, ледяная, переполняющая чашу многолетнего молчаливого согласия. Катя медленно обернулась. Лицо её было спокойным, почти каменным. Только в глазах горел какой-то странный, незнакомый Сергею огонь. Не злости. Скорее… решимости. Окончательной.
— Традиция, – повторила она тихо, но так чётко, что каждое слово отпечаталось в воздухе. – Да.
Она вытерла руки о полотенце, висевшее на ручке плиты. Движения были медленными, осознанными. Потом подошла к столу, где лежал её телефон. Сергей смотрел на неё с недоумением, кусок батона застыл на полпути ко рту.
— Ты… куда? Пельмени же…
Катя не ответила. Она взяла телефон, разблокировала его. Пальцы скользнули по экрану легко, почти невесомо. Нашла нужное приложение. Заказ еды. Выбрала ресторан. Тот самый, дорогой, куда они ходили только по очень большим поводам. Или не ходили вовсе – дорого.
— Катя? – голос Сергея стал выше, тревожнее. – Ты чего делаешь? Мы же все спланировали…
Она игнорировала его. Выбрала раздел «Суши и роллы». Взгляд скользнул по знакомым названиям. «Филадельфия». «Калифорния». «Унаги маки». Дорогие, красивые, не требующие никакой готовки. Никакого стояния у плиты. Никаких гор грязной посуды. Никаких ожиданий.
Два комплекта. Только на двоих. Она ткнула пальцем в экран. Добавила в корзину. Потом нашла поле для промокода. Ввела тот, что давал скидку 20% на первый заказ. Экономия – это всегда приятно. Даже в момент бунта.
— Катя! – Сергей встал, отодвинув стул с грохотом. – Я с тобой разговариваю! Что ты заказываешь? Нам же готовить надо!
Катя подняла на него глаза. Тот самый огонь в её глазах разгорелся ярче. Но голос оставался спокойным, почти ледяным. Она произнесла фразу, которую, казалось, вынашивала годами. Выстрадала каждой усталой мышцей, каждым нервом, потраченным на угождение «традиции».
— «Ты должна кормить всю нашу родню на праздники!» – заявил муж. – «Это традиция!»
Она сделала маленькую паузу. Воздух на кухне сгустился, стал тягучим, как недоваренный холодец. Сергей замер, широко раскрыв глаза. Он явно не ожидал такого прямого цитирования.
— «Традиция закончилась», – сказала я.
Палец завис над кнопкой «Оформить заказ». Она посмотрела ему прямо в глаза. Никакой злобы. Никаких слёз. Только усталая, непреложная констатация факта. Как будто объявляла о смене времени года. Зима закончилась. Пришла весна. Традиция закончилась. Точка.
— Что?! – вырвалось у Сергея. Он был ошеломлён. Растерян. Как будто фундамент его мира дал трещину. – Что закончилась?! Как это?! Ты что, с ума сошла? Кто тогда будет… кормить?!
— Закажу доставку суши только на двоих.
Палец нажал на экран. Твёрдо. Решительно. Звук легкого щелчка виртуальной кнопки прозвучал в тишине кухни громче, чем падение кастрюли.
Чик.
Заказ оформлен. Ожидаемое время доставки: 40 минут.
Катя поставила телефон на стол. Экран погас. Она повернулась к плите, выключила огонь под картошкой. Пар перестал клубиться.
— Суши? – Сергей прошептал, всё ещё не в силах поверить. – На… на двоих? А завтра? А гости?! Тётя Люда? Мама? Дети?!
— Пусть заказывают себе доставку, – пожала плечами Катя. Голос её звучал удивительно ровно. Буднично. – Или готовят дома. Или идут в ресторан. Вариантов много в двадцать первом веке. Традиция – не железобетонный монолит, Серёж. Иногда она просто… устаревает. Как старая сковородка, которую пора выбросить.
Она сняла фартук. Аккуратно сложила его и повесила на крючок. Движение было исполнено какого-то странного, нового достоинства.
— Ты… ты не можешь так! – попытался взбунтоваться Сергей, но в его голосе уже не было прежней уверенности. Была паника. Паника человека, чей уютный мирок, построенный на чужом труде, внезапно рухнул. – Это же семья! Надо встречать, угощать! Это святое!
— Святое – это уважение, – тихо сказала Катя. Она подошла к окну, отодвинула занавеску. На улице падал снег. Мягкий, новогодний. – Святое – это видеть, что человек устал. Что он не кухонный робот. Что у него тоже есть право на праздник. На тишину. На суши, которые она хочет съесть. Горячими. Пока они не остыли.
Она обернулась к нему. В её глазах уже не было огня. Была лишь усталая глубина и… надежда? На что? На понимание? Или просто на спокойный ужин?
— Ты… ты серьёзно? – спросил Сергей, опускаясь на стул. Он выглядел потерянным. Как ребёнок, у которого отняли игрушку. Очень привычную игрушку. – А что я скажу маме? Тёте Люде?
— Скажи правду, – пожала плечами Катя. – Скажи, что традиция кухонного рабства закончилась. Что у нас новая традиция. Традиция выбирать. Традиция отдыхать. Традиция… заказывать суши. Если хочешь – оставайся. Поедим вместе. Если нет… ну, холодильник пока полон. Можешь взять что-то для шашлыка. Или пельменей. Но готовить будешь сам.
Она села на диван в гостиной, примыкавшей к кухне. Включила телевизор. Зазвучали предновогодние мелодии. Сергей сидел за столом, глядя то на потухшую плиту, то на смартфон жены, то на её спокойный профиль.
В его голове явно шла борьба. Возмущение сталкивалось с растерянностью, обида – с внезапным проблеском понимания. Может быть, он впервые увидел её усталость? Не как абстракцию, а как реальность? Реальность, стоявшую у плиты годами?
Молчание затянулось. Прерывалось только музыкой из телевизора и тиканьем часов. Тик-так. Тик-так. Отмеряя время до приезда курьера. До прихода новой реальности.
Сергей тяжело вздохнул. Потом встал, подошёл к дивану. Не сел, а остановился рядом.
— А… а какой сет заказала? – спросил он глухо, глядя куда-то мимо телевизора.
— Филадельфию, Калифорнию и Унаги, – ответила Катя, не отрывая взгляда от экрана. – Твой любимый сет, кстати.
Он промолчал. Потом кивнул. Один раз. Коротко. И медленно пошёл обратно на кухню. Не к плите. К столу. Сел. Уперся локтями в столешницу, опустил голову на руки. Катя не обернулась. Она знала – битва ещё не выиграна. Но первый, самый важный шаг был сделан. Приказ отдан. Граница обозначена. Традиция переписана. Одним нажатием кнопки.
Она позволила себе маленькую улыбку. Глубоко вдохнула. Воздух на кухне больше не пахло паром от картошки. Он пах свободой. И… ожиданием суши.
Звонок в дверь прозвучал ровно через сорок минут. Катя встала, чтобы открыть. На пороге стоял курьер с большой фирменной сумкой. Аромат васаби, имбиря и свежей рыбы лениво потянулся в прихожую.
— Заказ суши? – улыбнулся парень.
— Да, спасибо, – кивнула Катя, принимая пакеты. Тепло шло от них. – Как раз вовремя.
Она отнесла еду на кухню, стала раскладывать красивые коробочки на столе. Сергей поднял голову. Смотрел на этот импровизированный праздничный стол. На яркие роллы, на соусы, на палочки для еды. Никакого оливье. Никакого холодца. Никаких гор посуды в ожидании.
— Ну… – Катя поставила две тарелки. Взяла палочки. – Приятного аппетита? Или… ты всё ещё не в традиции?
Он посмотрел на неё. Потом на суши. Потом снова на неё. Что-то в его взгляде дрогнуло. Обида? Злость? Или… просто голод? Он медленно потянулся к палочкам.
— Ладно, – пробурчал он, неуклюже пытаясь их разъединить. – Раз уж заказали… Традиция традицией, но суши-то холодными есть нельзя.
Катя не стала комментировать эту слабую попытку оправдать свою капитуляцию. Она просто взяла кусочек «Филадельфии», окунула его в соевый соус с капелькой васаби и отправила в рот. Свежесть огурца, нежность сливочного сыра, насыщенный вкус лосося… И никакой усталости. Никакой беготни. Только вкус. Её выбор. Её праздник. Начавшийся здесь и сейчас.
Они ели молча. Тишину нарушало только тиканье часов да легкое постукивание палочек о фарфор. За окном падал снег, застилая старый мир, старые обязательства, чистым белым покрывалом. Мир за окном менялся. Менялся и мир на этой маленькой кухне. Одна традиция закончилась. Тихо. Без фанфар. Без скандала. Просто с нажатием кнопки и запахом доставленных суши. И это было… правильно. Так должно было случиться. Рано или поздно.
Сергей доел последний ролл, отпил зелёного чая, который Катя поставила рядом.
— Вкусно, – признался он наконец, не глядя на неё. – Дорого, но… вкусно.
— Да, – согласилась Катя, собирая пустые коробочки. – И главное – никакой посуды. Только коробки в мусорку.
Он хмыкнул. Звук был странный – не то смешок, не то вздох. Потом встал.
— Ладно… – он замялся. – Я… пойду отдохну.
Катя кивнула. Она знала – завтра будет непросто. Будут звонки, возмущённые вопросы, попытки вернуть старый порядок. Но фундамент был поколеблен. Необратимо. Она больше не та Катя, что безропотно стояла у плиты. Она та, что заказала суши только на двоих. И съела их. С аппетитом.
Она выбросила коробки, протёрла стол. Кухня снова была чистой. Тикали часы. Тик-так. Тик-так. Но теперь их звук был не приговором, а просто… течением времени. Её времени. Которое она наконец-то могла потратить на себя.
Она подошла к окну, глядя на заснеженную улицу. Улыбнулась. Свобода, оказывается, пахла имбирём и васаби. И была очень, очень вкусной. Традиция закончилась. Началась жизнь. Простая, понятная, без кухонного рабства. И это был лучший подарок к Новому году, который она могла себе сделать. Сама.
