Маргарита вытирала руки о кухонное полотенце, когда услышала звонок в дверь. Её сердце сжалось — свекровь снова пришла без предупреждения. И снова с этим своим всезнающим видом, будто весь мир обязан был склониться перед её кулинарными талантами.
— Ритуля, я к тебе! — донёсся из-за двери певучий голос Аллы Борисовны. — Принесла пирожки, знаю ведь, что ты сама не умеешь.
Маргарита закусила губу. Три года замужества, три года этих бесконечных уколов, замечаний и наставлений. Три года она слушала, как её свекровь при каждом удобном случае рассказывала всем и каждому, какая она, Рита, никудышная хозяйка.
— Здравствуйте, Алла Борисовна, — вышла она в коридор, натягивая на лицо вежливую улыбку.
Свекровь уже разулась и направлялась на кухню, неся перед собой, как знамя победы, целлофановый пакет с пирожками.
— Что это у тебя за запах? — наморщила она нос. — Опять что-то жаришь? Сколько раз тебе говорила — нужно сначала отварить, потом уже на сковороду. А то всё у тебя сырое внутри получается.
— Это индейка запекается, — спокойно ответила Маргарита, хотя внутри уже кипело. — К приходу Ваниных друзей.
— А-а-а, — протянула Алла Борисовна, заглядывая в духовку. — Ну-ну. Надеюсь, хоть на этот раз не пересушишь. Помнишь, на Новый год что было? Все сидели, жевали твоего гуся, а проглотить не могли. Хорошо, я свою запеканку принесла, а то все бы голодные остались.
Маргарита помнила тот Новый год отлично. Помнила, как все гости нахваливали её гуся с яблоками, как Ваня радовался и даже его коллега по работе просил рецепт. И помнила, как свекровь весь вечер морщилась, пробуя каждое блюдо, и наконец не выдержала, начав рассказывать всем, что это всё неправильно, не так, не эдак, и вообще она бы сделала в сто раз лучше.
— Алла Борисовна, может быть, чаю? — предложила Маргарита, пытаясь сменить тему.
— Некогда мне, — отмахнулась свекровь. — Я, между прочим, по делу пришла. Скоро же у Ванечки день рождения!
— Да, через две недели.
— Вот именно! — Алла Борисовна выпрямилась, глаза её заблестели. — Надо всё обсудить. Я уже составила меню, представляешь? Салат оливье — классический, не вот это твоё новомодное с ананасами. Холодец — я сварю, у меня он прозрачный, как слеза, не то что у некоторых. Запечённая свинина с черносливом — мой фирменный рецепт. И торт «Наполеон» — Ваня его обожает с детства.
— Алла Борисовна, спасибо за заботу, но я уже всё спланировала, — как можно спокойнее произнесла она. — Это же день рождения моего мужа, я хочу сама приготовить для него праздник.
Свекровь посмотрела на неё так, будто Маргарита предложила отравить гостей.
— Ты? Сама? — в её голосе звучало неприкрытое недоверие. — Ритуля, милая, ты же знаешь, что с кулинарией у тебя… ну, не очень. Не переживай, я возьму всё на себя! Буду хозяйкой праздника, и тебе не придётся нервничать.
— Я не нервничаю, — Маргарита почувствовала, как сжимаются кулаки. — И я справлюсь сама. Это мой дом, мой муж, и я хочу устроить ему праздник сама.
Повисла тяжёлая пауза. Алла Борисовна смотрела на невестку с таким видом, будто та совершила преступление.
— Ну, хорошо, — наконец процедила она сквозь зубы. — Как знаешь. Но не говори потом, что я не предлагала помощь.
После её ухода Маргарита опустилась на стул и закрыла лицо руками. Почему? Почему она никак не может доказать этой женщине, что умеет готовить? Что она не бездарная хозяйка, а просто готовит по-другому, не так, как привыкла Алла Борисовна в своём советском прошлом?
Ваня пришёл с работы поздно и застал жену задумчиво помешивающей чай.
— Что случилось? — он поцеловал её в макушку и сел рядом.
— Твоя мама приходила.
— А, — понимающе протянул он. — Опять советы раздавала?
— Хуже. Она хочет взять организацию твоего дня рождения на себя. Быть хозяйкой праздника.
Ваня вздохнул.
— Слушай, может, и правда стоит? Она же так хочет… И ты не будешь нервничать, убиваться на кухне…
Маргарита резко обернулась к нему.
— Ты серьёзно? Ваня, я твоя жена. Я хочу сама приготовить праздник для тебя. Но твоя мать постоянно даёт мне понять, что я бездарность, что без неё я ни на что не способна!
— Рита, ну не преувеличивай…
— Я не преувеличиваю! — она встала, отходя от стола. — Каждый раз, когда у нас гости, она находит повод раскритиковать каждое моё блюдо. При всех! А потом рассказывает, как бы она приготовила, как бы подала, и все должны понимать, какая я неумеха по сравнению с ней!
Ваня молчал, глядя в пол. Он знал, что жена права. Но это была его мама, и ему было неловко признавать, насколько она бывала язвительной.
— Я справлюсь сама, — твёрдо сказала Маргарита. — И докажу ей наконец, что умею готовить не хуже неё.
Следующие две недели Маргарита провела в тщательной подготовке. Она изучала рецепты, советовалась со своей мамой — потрясающей хозяйкой, у которой всегда собирались гости, — пробовала, экспериментировала. Меню было продумано до мелочей: салат с креветками и авокадо, нежнейший паштет из куриной печени, запечённая курица с розмарином, картофельный гратен, овощи на гриле и, венец всего, торт «Прага» — любимый Ванин.
Накануне дня рождения Алла Борисовна позвонила.
— Ритуля, я завтра приду пораньше, помогу тебе всё подготовить.
— Спасибо, Алла Борисовна, но мне помощь не нужна. Всё под контролем.
— Ну-ну, — в трубке послышался скептический смешок. — Посмотрим.
День рождения начался рано. Маргарита встала в шесть утра и погрузилась в кулинарный марафон. Она знала, что сегодня — решающий день. Сегодня она либо докажет свекрови, что достойна уважения, либо окончательно сдастся под её натиском.
К двум часам дня всё было готово. Утка источала божественный аромат, картофельный гратен получился золотистым и хрустящим, салат выглядел как из ресторана, а торт… торт был произведением искусства.
Алла Борисовна появилась в половине третьего — за час до прихода гостей — с огромной сумкой-тележкой.
— Ванечка, с днём рождения! — она расцеловала сына, затем окинула критическим взглядом квартиру. — Ну что, Рита, как дела на кухне?
— Всё готово, — спокойно ответила Маргарита, внутренне собираясь.
— Готово? — Алла Борисовна прошла на кухню и начала инспекцию. Она заглянула в духовку, приподняла крышку кастрюли с гарниром, попробовала салат. С каждой минутой её лицо становилось всё более недовольным. — Рита, ну это же… это невозможно подать гостям! Курица пересушена, салат — вообще непонятно что, зачем ты взяла креветки, ты же знаешь, сколько они стоят? А этот картофель! Он же сырой внутри!
Маргарита стояла, скрестив руки на груди, и молча слушала. Она знала — прекрасно знала, — что курица нежнейшая, что салат великолепен, что картофель пропёкся идеально. Но спорить было бесполезно.
— Ты это собралась гостям подавать? — свекровь покачала головой с видом глубокого разочарования. — Хорошо, что я своё приготовила.
Она с триумфальным видом начала вытаскивать из тележки судочки. Холодец. Оливье. Селёдка под шубой. Запечённое мясо. Пирог.
— Вот это еда, — довольно произнесла Алла Борисовна. — Классика. Проверенное временем. Не всякие там новомодные выкрутасы.
Маргарита смотрела на эту картину, и вдруг её осенило. План родился мгновенно, и она удивилась, почему не подумала об этом раньше.
— Знаете, Алла Борисовна, — медленно произнесла она, — вы правы.
Свекровь оторвалась от раскладывания своих блюд и недоверчиво посмотрела на невестку.
— Что?
— Вы правы, — повторила Маргарита, изображая смущение. — Я правда неумёха. Спасибо вам большое, что подстраховали. Честно говоря, я так волновалась… Хорошо, что вы принесли своё. Вы меня спасли.
Алла Борисовна расцвела. Вот оно — признание! Наконец-то эта девчонка поняла, кто в доме настоящая хозяйка!
— Ну что ж, — она снисходительно улыбнулась, — я рада, что ты наконец осознала.
— Давайте я всё разложу в салатники и на блюда и подам на стол? — предложила Маргарита.
— Хорошо, — согласилась свекровь. — Только не испорти подачу!
В гостиной уже собирались гости — Ванины друзья, несколько коллег, их общие приятели.
— Дорогие гости! Праздничный стол накрыт! Прошу к столу!
Все потянулись в гостиную, где был сервирован стол.
— Угощайтесь, угощайтесь! Не стесняйтесь! Всё домашнее, всё свежее! — суетилась Алла Борисовна, разливая гостям напитки. — Я хочу поднять тост за именинника! И за того, кто готовил для этого праздника! За ту, кто умеет готовить по-настоящему! За меня!
Началась дегустация. Первый салат, первые отзывы.
— М-м-м, — протянул Ванин друг Серёжа, — невероятно! Этот салат с креветками — просто бомба!
— Да, — подхватила его жена Наташа, — а какая курица! Тает во рту! И этот аромат розмарина…
Алла Борисовна, которая уже открыла рот, чтобы принять комплименты, застыла.
— Какие креветки? — переспросила она. — Какая курица?
Коллега Вани, Михаил, уже накладывал себе вторую порцию картофеля.
— Этот гратен — шедевр! Я таких хрустящих краёв не ел никогда! Рита, ты где рецепт нашла?
Свекровь побледнела. Она достала очки и посмотрела на блюда на столе. Креветки. Курица. Гратен. Овощи-гриль. Её оливье и селёдки под шубой не было и в помине.
— Но… как… я же… — она обернулась к невестке, которая невинно улыбалась, потягивая вино.
Ваня, который сидел рядом с женой, сначала не понял, что происходит. Но когда увидел растерянное лицо матери, до него начало доходить.
— Мам, а где твои блюда? — тихо спросил он. — Ты же говорила, что принесёшь…
— Я принесла! — почти выкрикнула Алла Борисовна. — Я всё принесла! Я… Рита!
Все гости замолчали и обернулись. Атмосфера сгустилась.
— Алла Борисовна, — мягко сказала Наташа, — но ведь это Рита готовила… Правда же?
— Нет! — свекровь стукнула графином по столу, расплескав воду. — Это я! Я всё приготовила! Это мои блюда!
Маргарита медленно встала. Её сердце колотилось, но голос был спокоен.
— Алла Борисовна, — чётко произнесла она, глядя свекрови прямо в глаза, — вы принесли свои блюда. Это правда. Вы поставили их на кухне и сказали мне, что моё подавать нельзя. Это тоже правда. Я сказала вам, что вынесу на стол то, что приготовили и принесли вы.
Она выдержала паузу.
— Но я подменила блюда. Всё, что сейчас на столе, — моё. Курица, салат, гратен, овощи, паштет — всё моё. А ваши судочки стоят в холодильнике нетронутыми.
Повисла мёртвая тишина. Алла Борисовна побелела, потом покраснела, потом снова побелела.
— Ты… ты… — она не могла выдавить из себя ни слова.
— Вы три года говорите мне, что я не умею готовить, — продолжала Маргарита, и в её голосе впервые за долгое время прорвалась боль. — При каждом госте, при каждом удобном случае вы унижаете меня, критикуете, рассказываете, какая я бездарная хозяйка. Я пыталась доказать вам обратное, но вы не хотели даже пробовать мою еду без предубеждения.
— Рита… — Ваня потянулся к её руке, но она отстранилась.
— Нет, дай мне договорить. Сегодня ты слышишь от своих друзей, какая вкусная еда на столе. Это моя еда. Но твоя мама уже собиралась принять комплименты, думая, что это её блюда. Потому что в её голове не укладывается, что я могу готовить хорошо.
Алла Борисовна молча схватила сумку и, не попрощавшись, выбежала из квартиры. Хлопок двери разрезал тишину.
Гости сидели в растерянности. Серёжа откашлялся.
— Эм… неловко получилось…
— Рита, — Ваня повернулся к жене, и на его лице было написано столько всего — и стыд, и непонимание, и даже обида. — Зачем ты так? Это же мой день рождения. Зачем ты устроила этот… спектакль?
Маргарита почувствовала, как слёзы подступают к глазам, но сдержалась.
— Потому что я устала. Устала доказывать, устала терпеть унижения.
— Но при всех… — Ваня провёл рукой по лицу. — Мама опозорена. Ей так неловко сейчас…
— А мне три года было неловко! — вспыхнула Маргарита. — Каждый раз, когда она при твоих друзьях говорила, что моё блюдо невкусное, что она бы приготовила лучше! Где ты был тогда? Почему ты не заступался за меня?
Ваня молчал. Михаил встал из-за стола.
— Слушайте, ребята, может, нам стоит… того… дать вам поговорить наедине?
— Нет, — Маргарита вытерла выступившие слёзы. — Оставайтесь. Праздник продолжается. Это день рождения Вани, и я готовила этот ужин для него, для вас. Пожалуйста, ешьте, пока всё не остыло.
Но праздник был испорчен. Гости вежливо доели, похвалили еду (и правда было восхитительно), поздравили именинника и, разошлись при первой возможности.
Когда за последним гостем закрылась дверь, Ваня опустился на диван и уставился в потолок.
— Что теперь будет? — тихо спросил он. — Мама звонила. Плакала. Говорит, что я должен выбирать — она или ты.
Маргарита села рядом, усталая и опустошённая.
— Ваня, я не заставляю тебя выбирать. Я просто хочу, чтобы меня уважали. Твоя мама — твоя мама, я это понимаю. Но я твоя жена. И если ты не можешь защитить меня от постоянных нападок, от унижения… Тогда не знаю, что нам делать дальше.
Он повернулся к ней, и в его глазах она увидела страх.
— Я не хотел, чтобы так вышло. Я думал, вы как-нибудь сами разберётесь. Я не знал, что тебе так тяжело, что для тебя это так важно…
— Я говорила. Много раз.
— Я не слышал, — признался он. — Точнее, не хотел слышать. Потому что не знал, что делать.
Маргарита вздохнула.
— Знаешь, я не жалею о том, что сделала. Да, получилось жёстко. Да, всем было неловко. Но твоя мама наконец поняла, что я не бездарность. Что я умею готовить. Что гости в восторге от моей еды.
— Но какой ценой? — Ваня встал и прошёлся по комнате. — Мама чувствует себя униженной. Друзья попали в неловкую ситуацию. Я… я зол и растерян одновременно.
— А я три года чувствовала себя униженной, — мягко напомнила Маргарита. — И ты предпочитал этого не замечать.
Они долго молчали. Потом Ваня сел рядом и взял жену за руку.
— Мне нужно время. Чтобы всё обдумать. Поговорить с мамой. Понять, как жить дальше.
— Хорошо, — кивнула Маргарита. — У меня тоже есть о чём подумать.
Через три дня Алла Борисовна пришла. Без звонка, как обычно, но на этот раз — робко. Она стояла на пороге с потупленным взглядом.
— Можно войти? — тихо спросила она.
Маргарита молча отступила. Они прошли на кухню — место всех их прежних битв.
— Я хотела… — начала свекровь и замолчала, подбирая слова. — Ваня со мной разговаривал. Долго. Он сказал, что я была несправедлива к тебе. Что я вела себя… плохо.
Маргарита не ответила, просто ждала.
— Понимаешь, — Алла Борисовна села на стул, — я всю жизнь гордилась тем, что я хорошая хозяйка. Это было моё. Единственное, что я умела идеально. И когда Ваня женился, я… я испугалась, что он больше не будет нуждаться во мне.
— Он ваш сын. Он всегда будет нуждаться в вас, — тихо сказала Маргарита. — Но не как в хозяйке, а как в матери.
— Я знаю. Теперь знаю. — Свекровь подняла глаза. — Мне так стыдно за тот вечер. За всё, что было до этого. Ты готовишь потрясающе, Рита. Правда. Я просто… не хотела этого видеть.
— Почему?
— Потому что тогда бы мне пришлось признать, что я была неправа. Что критиковала тебя несправедливо. Что вела себя как… — она запнулась, — как злая свекровь из анекдота.
Впервые за три года Маргарита увидела в глазах этой женщины искреннее раскаяние.
— Я не прошу прощения, — продолжала Алла Борисовна. — Понимаю, что это слишком рано. Но я хочу, чтобы ты знала: я постараюсь. Меняться. Ванюша сказал, что если я не перестану самоутверждаться за твой счёт, он перестанет общаться со мной. И я не хочу этого. Я не хочу потерять сына из-за своей гордыни.
Маргарита налила чай — по привычке, чтобы занять руки.
— Алла Борисовна, я никогда не хотела поссорить вас с Ваней. Я просто хотела, чтобы вы уважали меня. И перестали унижать при людях.
— Знаю. — Свекровь обхватила чашку руками. — Знаешь… может, ты научишь меня готовить эту курицу с розмарином? Она правда была восхитительна.
Маргарита усмехнулась.
— Может, научу. Но при одном условии.
— Каком?
— Вы перестанете приходить без звонка и критиковать всё подряд.
Алла Борисовна кивнула.
— Договорились.
Это было не мгновенное исцеление. Впереди предстояло ещё много работы, много разговоров, много компромиссов. Но это было начало. Начало уважения. Начало настоящих, а не фальшивых отношений.
А Маргарита в тот день поняла: иногда нужно устроить скандал, чтобы быть наконец услышанной. Даже если это больно, неловко и страшно.
Курица с розмарином, запечённая на следующие выходные уже вместе — невесткой и свекровью — получилась даже лучше, чем в тот злополучный день рождения.
И когда Алла Борисовна, пробуя блюдо, искренне сказала: «Рита, это великолепно», — Маргарита поняла: она победила. Не свекровь. А собственный страх быть непризнанной.
