Прошло почти полгода с того страшного дня, 29 мая, когда погасла главная «прекрасная няня» страны. Анастасия Заворотнюк ушла, забрав с собой целую эпоху, а ее отчаянная, многолетняя борьба за жизнь стала для миллионов символом невероятной силы духа.
Но как только утихли первые, самые громкие рыдания, в оглушительной тишине, повисшей над ее семьей, стали слышны совсем другие, куда более тревожные звуки.
Тот самый роскошный дом в Крекшино, который был их семейной крепостью, их гнездом, построенным с такой любовью, теперь, по слухам, превратился в яблоко раздора. И та идеальная семья, за которую так боролась Анастасия, кажется, начала трещать по швам. Самый страшный слух, который просочился в прессу, — это якобы брошенная старшими детьми фраза в адрес Петра Чернышёва:
«Ты нам больше не семья!»
Что это, горькая правда или злая сплетня? И почему дом в Крекшино может стать не благословением, а проклятием для всех, кто там остался?
«Первый звонок» без мамы: раскол, который уже не скрыть
Первый тревожный звонок прозвенел, как ни иронично, на школьной линейке. Осенью этого года маленькая Мила Чернышева, шестилетняя копия своей мамы, пошла в первый класс.
Рядом — старшая дочь Насти, Анна, специально прилетевшая из Дубая. Она обнимает сестренку, улыбается камерам и пишет трогательный пост о «светлом пути».
Вроде бы, вот она — семья, единство, поддержка. Но именно эти кадры и вызвали бурю обсуждений. «Почему Анна в Дубае, а не рядом с отчимом и бабушкой, которым сейчас так тяжело?», «Почему на всех фото они будто чужие?», «Где Майкл, старший сын?».
Эта красивая картинка с линейки лишь подчеркнула то, о чем давно шептались: Анастасия была тем единственным мостом, который соединял эти два мира — ее прошлое в лице старших детей и ее настоящее в лице Петра и маленькой Милы. Мост рухнул.
Дом-призрак и страшная правда о долгах
Теперь о главном — о наследстве. То, что всегда превращает даже самую интеллигентную скорбь в банальный «дербан». В центре битвы — тот самый дом в Крекшино. Роскошный особняк, который Настя и Пётр строили годами, вкладывая в него всю душу.
Но вот деталь, о которой почему-то не писала статья-конкурент и которую все пытаются «забыть»: этот дом, по многочисленным сообщениям, находится в залоге у банка.
Оказывается, еще в 2014 году пара взяла огромный ипотечный кредит в долларах. Когда курс рухнул, сумма долга превратилась в неподъемную. На момент начала болезни Анастасии, долг, по слухам, составлял более сорока миллионов рублей.
Все эти годы, пока Настя боролась с болезнью, Пётр Чернышев работал на износ. Он буквально жил на льду, участвуя во всех шоу Татьяны Навки, только чтобы оплачивать и баснословно дорогое лечение жены, и этот чудовищный кредит.
И вот теперь главный юридический и моральный тупик. Дом, который все считают «наследством», на самом деле является гигантским долгом. И этот долг, как и имущество, делится на всех наследников первой очереди: на мужа (Петра), на троих детей (Анну, Майкла и Милу) и на мать Анастасии, Валентину Борисовну, которая сейчас живет в этом доме и помогает Петру растить Милу.
«Ты нам теперь никто»: откуда растут ноги у скандала?
А теперь представьте ситуацию. Старшие дети, Анна и Майкл, по закону получают свою долю. Но они получают не «миллионы», а долю в доме, обремененном гигантским долгом, который годами гасил не их родной отец, а их отчим, Пётр Чернышев. Именно на этой почве, по слухам, и начались первые «непонимания».
Анна Заворотнюк, которая вышла замуж и уже несколько лет живет роскошной жизнью в Дубае, по слухам, не горит желанием взваливать на себя часть многомиллионной ипотеки. Майкл, непубличный и тихий парень, тоже вряд ли готов к таким финансовым баталиям. Для них самый простой и логичный выход — продать этот дом, погасить долг банку, а оставшиеся деньги (если они, конечно, останутся) поделить.
Но для Петра Чернышева — это не просто «актив». Это дом, где он был счастлив с Настей. Это дом, где каждый угол напоминает о ней. А главное — это дом, где растет их шестилетняя дочь Мила. Продать его — значит не просто лишить ребенка крыши над головой, а вырвать последний корень, связывающий ее с матерью.
Вот здесь и кроется суть конфликта. Старшие дети, которым Пётр, по сути, «никто» (он не усыновлял их), смотрят на ситуацию с точки зрения юриспруденции. А он смотрит на нее с точки зрения отца, потерявшего жену и пытающегося спасти остатки мира для своей маленькой дочки.
Этот конфликт интересов — неразрешим. И если слухи о том, что старшие дети потребуют своей доли и продажи дома, окажутся правдой, Чернышеву придется либо искать сотни миллионов, чтобы выкупить их доли, либо… собирать вещи и уходить с Милой и тещей на улицу.
Муж, загнанный в угол
Нужно понимать, в каком аду живет сам Чернышев. Этот человек пять лет был не просто мужем. Он был сиделкой, спонсором, добытчиком и отцом. Он пожертвовал своей блестящей карьерой в США, чтобы быть с Настей. Он смотрел, как его любимая женщина угасает, и одновременно пахал 24/7 на льду, чтобы оплачивать счета, которые простому человеку и представить страшно.
И что теперь? Он остался один с двумя женщинами на руках – маленькой дочерью и пожилой тещей. На нем по-прежнему висят долги за лечение. И при этом он должен как-то отбиваться от нападок прессы и, возможно, от претензий наследников, которые видят в нем чужака, «завладевшего» домом их матери.
Его молчание и каменное лицо на всех фотографиях – это не холодность. Это состояние человека, загнанного в угол, который держится из последних сил, чтобы не рухнуть.
Эта трагедия страшнее, чем кажется. Анастасия Заворотнюк, которая всегда была центром этой семьи, ее солнцем, ее клеем, ушла. И без нее вся эта сложная конструкция, состоящая из детей от разных браков, пожилой матери и любящего, но юридически уязвимого мужа, начала рассыпаться.
А как вы считаете, что должны сделать старшие дети в этой ситуации? Поступиться своими законными правами на наследство ради маленькой сестры и памяти матери? Или их можно понять, ведь они не обязаны взваливать на себя чужие долги?
