— Сама лечи маму, у нас денег нет! – отрезала сестра и повесила трубку.
Рита осталась стоять у больничной палаты с телефоном в руке, нервно перебирая пальцами свои русые волосы. Экран погас, но она по-прежнему не могла заставить себя двинуться с места.
Сегодня утром все переменилось. Ей позвонил врач, его голос все еще звучал в ушах:
— У вашей мамы инсульт. Состояние стабильное, но…
«Но» – это было главное слово. Ее мама Альбина Петровна осталась лежачей, теперь ей был нужен уход, реабилитация. Она больше не могла жить одна в своей крохотной съемной квартирке. У Риты не было сомнений, что делать, конечно, забрать маму к себе.
Но требовалась финансовая помощь, поэтому Рита позвонила старшим сестрам, Алине и Карине. Пусть они никогда не были близки и давно не общались по-настоящему, перекидываясь лишь формальными сообщениями на праздники, но сейчас был особый случай. Рита нашла номер Алины, старшей из сестер, и нажала вызов. После пятого гудка в трубке раздался недовольный голос:
— Алло, ты чего звонишь? У меня тут, вообще-то, важная встреча.
— Алина, мама в больнице, — сразу перешла к делу Рита. — У нее инсульт, дело серьезное. Нужен постоянный уход. Мы с Антоном возьмем ее к себе, но нужны деньги на реабилитацию.
В трубке повисла короткая пауза, а потом сестра заговорила совсем другим тоном:
— Слушай, мне сейчас некогда это обсуждать. Давай позже, ладно? Я перезвоню.
Алина повесила трубку прежде, чем Рита успела ответить.
— Да как же так-то? — прошептала она, глядя на телефон, будто тот мог дать ответ.
Звонок Карине оказался еще короче.
— У меня работа, отпуск нескоро, денег нет… Ты ж знаешь, как у нас в торговле сейчас все сложно…
К вечеру Рита осознала простую истину, решать проблему придется ей одной. Ни одна из сестер даже не предложила хотя бы навестить маму.
— Ты с ума сошла? — уставился на нее муж Антон, когда она рассказала о своем решении забрать маму к ним. — Куда? Мы живем на съемной, едва сводим концы с концами!
— Это моя мама, — тихо, но твердо сказала Рита, неожиданно даже для себя. — Ты бы смог выкинуть свою маму из дома? Я нет. Не заставляй меня выбирать между вами.
Антон умолк на полуслове, потрясенный. За пять лет брака он ни разу не видел свою мягкую, всегда уступчивую жену такой решительной.
— Но твои сестры ведь помогут? — спросил он наконец.
— Очень в этом сомневаюсь, — честно ответила Рита.
И она оказалась права. Все заботы легли на их с Антоном плечи. За пару месяцев жизнь превратилась в бег по колесу, работа – дом – больница – аптека. Круг замкнулся, превратившись в рутину.
Мама заняла единственную постель, они с мужем перебрались на диван. Антон ворчал, что такой сон вреден для его спины, и Рите пришлось научиться пропускать эти жалобы мимо ушей. В конце концов, ей тоже было непросто. Она вставала на час раньше, чтобы успеть приготовить завтрак и позаботиться о маме, а после работы сразу мчалась домой.
Альбина Петровна прекрасно понимала, в какую обузу превратилась, поэтому старалась облегчить дочери и зятю жизнь. Она ничего не требовала, не капризничала, а как-то Рита только под вечер спохватилась, что покормила маму всего один раз.
— Ну почему ты мне не напомнила? – укорила она.
— У тебя и так забот много, а я потерплю, — улыбнулась Альбина Петровна. – Мне даже полезно попоститься, куда мне лишние калории, лежу целыми днями!
— Не говорите так, — вмешался Антон. – Мы же хотим о вас позаботиться.
В эти месяцы Рита поняла, как сильно ей повезло с мужем. Антон, хоть и ворчал из-за сна на диване, тяготы жизни сносил стойко и даже помогал ухаживать за тещей. Только раз попросил:
— Может, хоть на выходных сестры твои приедут? Пусть посидят с тещей, а мы куда-нибудь сходим.
Рита горько усмехнулась:
— Ага, щас. Разбежались. Карина вообще трубку не берет, а Алина… У нее вечно какие-то дела важные.
Сестры и правда отговаривались делами, а потом Алина прямо заявила:
— В гости нас не жди, мать теперь твоя забота. В конце концов, это ты нам всю жизнь испортила!
— Как это? – изумилась Рита.
— Они с папой успели тебя сделать прямо перед тем, как его не стало. Так что маме пришлось тащить троих в одиночку. А избавилась бы от тебя, нам бы с Каринкой больше внимания и денег досталось. А так что? Накопить она ничего не накопила, даже жилья своего нет, мы сами дорогу пробивали. Нет уж, раз мать тогда поставила тебя выше нас, ты с ней и возись!
Маме передать эти слова Рита не решилась, хотя та спрашивала, когда придут старшие дочки. Отговорилась тем, что сестры заняты. Но, кажется, мама и сама обо всем догадалась…
***
Полтора года слились в один бесконечный день. Рита почти не замечала, как менялась жизнь вокруг, ее мир ограничился работой и уходом за мамой. Больничные коридоры, названия лекарств и процедур стали настолько привычными, что порой она ловила себя на мысли, как говорит с коллегами языком медсестры, а не продавца.
Она даже с мужем почти не говорила, их беседы ограничились теми, что касались матери. Антон однажды предложил отправить тещу в пансионат, но Рита об этом слышать не хотела. Да и лишних денег не было. Уход за матерью даже съел их накопления на квартиру.
А мама слабела с каждым днем, становилась похожей на маленького истощенного воробушка.
— Скорее бы я избавила вас от обузы, — сказала она однажды. – Вам надо жить своей жизнью, строить дом, нянчить деток, а не возиться со старухой.
Антон перехватил расстроенный взгляд жены и грубовато ответил:
— Не говорите так больше. Вы наша семья, этим все сказано.
— Спасибо тебе, Антоша, — вздохнула Альбина Петровна. – Ты потерпи еще немного, и все будет хорошо…
***
Мамины слова про «немного» оказались пророческими. Спустя три недели Рита вернулась домой, по привычке открыла дверь своим ключом и застыла на пороге. На кухне сидел Виктор Степанович, друг ее матери. Единственный, кто ее навещал.
— Ритуль, — грузно поднялся мужчина. — Плохо маме стало. Муж твой скорую вызвал, они сейчас в больнице… Я помог ее погрузить в машину, да и вот остался тебя встретить…
Она не дослушала, кинулась прочь. До больницы Рита не помнила, как добралась. Но в коридоре она сразу увидела Антона, его сгорбленная фигура на пластиковом стуле говорила больше всяких слов.
— Не успели, — тихо сказал он, даже не поднимая головы. — Прости, я… Я старался, но…
Мир словно остановился. Рита стояла посреди больничного коридора и не могла дышать. Пусть жизнь с мамой была непростой, но теперь, когда ее не стало, она почувствовала лишь отчаяние.
Рита механически заполняла какие-то бумаги, говорила с врачом, благодарила Антона за то, что он был рядом. А утром, оглушенная горем, стала обзванивать сестер.
— Алина, мама… — голос надломился. — Мамы не стало вчера, надо ее проводить как следует. Ты бы прислала денег…
Тишина на том конце была почти осязаемой, затем сестра медленно проговорила:
— Понятно. Слушай, ты же ее пенсию получала все это время? Будет честно, если все пойдет за твой счет. Ты, наверное, хорошо разжилась на мамины пенсии.
Рита едва не выронила телефон. Разговор с Кариной оказался почти копией:
— Да ты там наверняка на ее деньги жила! — выпалила младшая сестра. — Так что и последние дела на тебе, а у меня денег нет.
— И у меня нет, — растерянно ответила Рита.
— И куда только деньги девала?
— На еду, лекарства, массаж, костыли…
— Ой, не сочиняй, — отмахнулась Карина. — Все, пока, мне некогда.
«Интересно», — подумала Рита, — «если бы у мамы было наследство, сестры проявили бы больше энтузиазма?»
***
— Совсем озверели, — проворчал Антон, когда жена передала разговор с сестрами. — Даже я понимаю, что так нельзя поступать. Это же их мать, в конце концов.
— Знаешь, что они мне сказали? — горько усмехнулась она. — Что я присвоила мамину пенсию и на нее шиковала.
— И такие мысли лезут в голову, когда родного человека только что не стало?
Рита повернулась к мужу. Впервые за долгое время она внимательно посмотрела на него, осунувшегося, с залегшими под глазами тенями. Антон изменился за это короткое время. Они оба изменились.
— Антон, а ты не бросил меня, — это был не вопрос, а внезапное осознание. — Хотя мог бы.
Он растерянно взъерошил волосы.
— Ну, знаешь… Я, конечно, не святой. Думал об этом, бывало. Ворчал, злился. Но ты такая упертая оказалась. Твой энтузиазм был заразителен.
Рита впервые за эти страшные сутки улыбнулась, неуверенно, будто разучилась это делать.
***
В день проводов моросил мелкий дождь. Сестры не пришли, ни одна из них даже не позвонила. Рита стояла, до боли сжимая руку Антона, и ловила себя на странной мысли: она благодарна судьбе. Эти полтора года показали, что их брак способен выдержать что угодно.
Кроме них пришли соседка мамы, двое бывших коллег с завода и, конечно, Виктор Степанович. В его глазах блеснули слезы, и Рита подумала: «Чужой человек оплакивает маму больше, чем ее старшие дочери. Нет, все-таки кровное родство решает не все».
— О чем задумалась? — спросил Антон, заметив ее отрешенный взгляд.
— О том, что бывают чужие люди роднее кровных родственников, — тихо ответила она.
***
Через пару дней раздался звонок в дверь. Рита сонно потерла глаза и поплелась открывать. На пороге стоял Виктор Степанович с папкой в руках.
— Доброе утро, Ритуль… — сказал он. — Извините за ранний визит, но дело важное.
Рита нахмурилась, пытаясь собрать разбегающиеся мысли. Она только вернулась со второй работы, которую пришлось взять, чтобы покрыть долги за мамино лечение и погребение. А тут еще и гости с утра.
— Проходите, Виктор Степанович. Сейчас чайник поставлю.
Пожилой мужчина долго мялся, не решаясь начать разговор.
— Я, собственно, по делу. Вот, — он протянул ей пожелтевший конверт. — Альбина Петровна просила передать это на потом. Ну если что случится.
Рита недоуменно взяла конверт. Мама никогда не говорила ни о каких тайных посланиях.
— Да проходите же, — она жестом пригласила соседа на кухню. — Что это? Письмо?
— Там документы, — Виктор Степанович наконец прошел и осторожно присел на край стула. — На дом.
— На какой дом? — Рита недоверчиво смотрела на конверт.
— В деревне Ольховка. У твоей мамы была тетка, она все отписала племяннице. Это случилось незадолго до инсульта, твоя мама не успела ничего рассказать, потому что думала, как лучше поступить. А потом, когда это случилось… В общем, она попросила меня привести нотариуса и переписала дом на тебя.
Рита медленно опустилась на стул. Мама никогда не упоминала никакой деревенский дом. Только повторяла, что продала свое единственное жилье много лет назад, когда осталась одна с тремя дочерьми.
Дрожащими руками она вскрыла конверт и достала документы: свидетельство о собственности, какие-то старые квитанции об оплате налогов и письмо, сложенное вчетверо. Почерк был маминым, таким знакомым, с характерным наклоном.
«Риточка, доченька. Если ты читаешь это письмо, меня уже нет. Прости, что не рассказала тебе раньше. Этот дом — наследство от моей тетки.
Я хотела отписать дом всем трем дочерям в равных долях, но за последний год поняла, ты единственная, кто по-настоящему заботился обо мне. И ты заслужила награду. Прости, что не говорила раньше. Думала, вы захотите его продать и пустить деньги на лечение. А оно мне, будем честными, не особо помогает, и конец мой близок. Хочу, чтобы у вас с Антоном было свое жилье.
Дом небольшой, старый, но земли при нем хорошие, почти гектар. И состояние у него хорошее, соседи присматривали за ним по моей просьбе. Делай с ним что хочешь, доченька. Это моя благодарность.
Целую, твоя мама».
У Риты перехватило дыхание. Выходит, мама все это время…
— Она нарочно не говорила сестрам, да? — Рита подняла глаза на Виктора Степановича. — Это был… Ну своего рода тест?
Пожилой мужчина поджал губы и кивнул.
— Она думала, что хоть одна из них приедет проведать ее в больнице. Или позвонит справиться о здоровье. Но они…
— Даже на похороны не пришли, — закончила за него Рита.
Виктор Степанович неловко кашлянул.
— Альбина Петровна год назад изменила решение. Сказала, что все должно достаться той, кто заботился. Не думал, что так скоро придется передавать ее волю.
Рита перечитывала мамино письмо снова и снова. Она испытывала смешанные эмоции горе от потери и облегчение. Ведь теперь у них с Антоном был свой дом…
***
Рита не знала, стоит ли говорить сестрам о полученном доме. Но все получилось как-то само собой. Алина однажды позвонила и как ни в чем не бывало спросила про мамины украшения.
— Они, конечно, недорогие, но все же наследство, надо его поделить, — высказалась старшая сестра.
— Забирайте хоть все, мне дома хватит, — ответила Рита и прикусила язык, но было поздно.
— Какого дома? – насторожилась Алина. – Тебе дом какой-то остался, что ли?
Пришлось рассказать ей все.
— Сейчас приедем, — кинула старшая сестра и отключилась.
Через час примчались обе, и Алина, и Карина.
— Так, дом надо поделить по справедливости, — заявила средняя сестра. – Нам большая доля, ты ведь еще маминой пенсией пользовалась!
— Не получится, мама ничего не оставляла в наследство, — сказала Рита. — Дом переписан на меня еще при ее жизни.
— Как это… На тебя? — голос Алины дрогнул. — Это невозможно! Это же наша общая мама!
— Именно, — Рита почувствовала, как к глазам подступают слезы. — Наша мама, которую вы не навещали пять лет, на звонки которой не отвечали. На похороны которой даже не пришли!
— Да как ты смеешь?! — возмутилась Карина. — Мы старшие дочери! У нас больше прав!
Рита глубоко вздохнула.
— У вас было право навестить больную мать. Вы им не воспользовались.
— Ты… Ты все подстроила! — голос Алины сорвался на визг. — Специально настроила маму против нас! Мы все выясним, докажем, что дарственная недействительна!
— Все законно, Алина, — устало ответила Рита. — Даже свидетель есть.
— Мы подадим в суд! — выкрикнула сестра. — Ты у меня еще попляшешь!
— Вперед и с песней, — отрезала Рита, которой вдруг стали противны и сестры, и вся эта история. – Я расскажу в суде, как мама ждала вас, а вы даже не захотели проститься. Покажу все чеки, докажу, сколько я тратила на нее. Да Антон имеет больше прав на этот дом! Он хотя бы был рядом. А вы…
Рита быстро подошла к двери и открыла ее:
— Уходите, а то полицию вызову.
— Это еще не конец, — прошипела Алина.
Но сестры понимали, что конец, еще и какой.
«Вряд ли мы еще увидимся», — подумала Рита, закрывая за ними дверь.
Она поглядела на свои руки. На ладонях остались полукруглые следы от ногтей, Рита даже не заметила, как сильно сжимала кулаки.
Вечером вернулся Антон. Рита молча протянула ему документы и мамино письмо.
***
В ближайшие выходные они с мужем отправились смотреть на свой новый дом. Ольховка встретила их тишиной и запахом влажной осенней листвы. Деревенская улица, петляющая между старыми яблонями, привела к небольшому дому с покосившимся забором.
— Зато наш, — Рита неожиданно улыбнулась. — И ни с кем не нужно делить.
Они провели в доме весь день, расчищали заросший участок, проверяли крышу, планировали, что можно отремонтировать в первую очередь. Дом оказался в неплохом состоянии, соседи явно приглядывали за ним все эти годы.
Вечером, когда они сидели на крыльце с чашками горячего чая, Рита достала телефон и открыла сообщение от Алины: «Мы все равно отсудим свое, не надейся!»
— Три дня шлет угрозы, — покачала головой Рита. — А Карина вообще прибегала к магазину, где я работаю, устроила скандал.
— И что ты будешь делать? — спросил Антон, обнимая ее за плечи.
Рита задумчиво посмотрела на экран телефона, а потом нажала кнопку блокировки обоих номеров.
— Ничего, — спокойно ответила она. — Мама сделала свой выбор. Я сделала свой. Теперь их очередь жить с последствиями.
Ветер шелестел в кронах старых яблонь, и Рите казалось, что она слышит в нем мамин голос, тихий, но полный одобрения. Она приняла решение остаться здесь, в Ольховке, обустроить дом, может, даже перебраться сюда насовсем. Вдали от городской суеты и сестер, которые теперь стали чужими людьми.
— Когда сестрам понадобится помощь, просить будет не у кого, — тихо сказала Рита, глядя на закат. — Их выбор уже сделан.
А у нее осталась совесть и память о матери, чистая и светлая. И новая жизнь, которую они с Антоном создадут здесь, в этом старом доме, хранящем тепло маминых рук.
