— В каком это смысле, твоя дочка теперь будет жить с нами, Слава? Ты ничего не перепутал? Это вообще-то моя квартира, и только я имею право впускать сюда кого-то! — возмутилась Катя, замерев в дверях с пакетами продуктов в руках.
Она только перешагнула порог квартиры после изнурительного рабочего дня в бухгалтерии, где начальник трижды заставлял ее переделывать квартальный отчет, а тут такой «сюрприз». Слава встретил ее прямо в коридоре, даже не дав снять куртку, и огорошил новостью о переезде своей дочери от первого брака.
— Катя, давай спокойно всё обсудим, — Слава попытался забрать у нее пакеты, но Катя резко дернула руку, отстраняясь. — Вике некуда идти. Ее парень отказался с ней жить, сказал, что не будет ее содержать. А отчим её… Муж её матери, то есть моей бывшей…
— Я знаю, кто твоя бывшая, — Катя прошла на кухню и с грохотом поставила пакеты на стол. — И что же случилось у Светланы? Неужели она вдруг прозрела и поняла, какую змею вырастила?
Слава потер переносицу — жест, который всегда раздражал Катю. Так он делал, когда не хотел признавать очевидное.
— Они постоянно ругаются. Света говорит, что устала от Викиных закидонов и капризов. Девочке девятнадцать лет, она учится в институте, ей нужна поддержка…
— Девочке? — Катя фыркнула, снимая куртку и вешая его на спинку стула. — Твоей «девочке» скоро двадцать. Она уже взрослый человек, который должен сам отвечать за свою жизнь. И если даже родная мать не выдержала ее характера, с чего ты взял, что я должна это терпеть?
Катя открыла холодильник и начала раскладывать продукты, резкими движениями выражая все свое негодование.
— Кать, но она моя дочь, — Слава подошел ближе, пытаясь заглянуть жене в глаза. — Я не могу оставить ее на улице. Куда ей идти?
— В общежитие, на съемную квартиру, к подругам, — Катя загибала пальцы, перечисляя варианты. — Почему это вдруг стало моей проблемой? Мы с тобой прожили три года, и за все это время твоя драгоценная Вика приезжала к нам от силы раз пять. И каждый раз это превращалось в сущий ад.
Катя помнила каждый визит Вики как кошмарный сон. Девушка вела себя так, будто ей все должны — брала без спроса Катины вещи, закатывала истерики, если Слава отказывался выполнять ее прихоти.
— На этот раз все будет по-другому, — Слава сделал еще одну попытку. — Я с ней поговорил серьезно. Она обещала вести себя хорошо, помогать по дому…
— Она уже обещала. Помнишь, как в прошлый раз «помогала»? — Катя захлопнула дверцу холодильника с такой силой, что зазвенели банки с соленьями на полке. — Она сломала мой дорогущий фен и даже не извинилась. Сказала, что это ерунда и ты купишь мне новый.
Слава молчал, и это молчание говорило громче любых слов. Он знал, что Катя права, но не мог отказать дочери.
— Когда она собирается переезжать? — спросила Катя, уже догадываясь, что решение принято без ее участия.
— В пятницу. Через три дня, — ответил Слава, отводя взгляд.
— Через три дня? И ты только сейчас мне об этом говоришь? — Катя почувствовала, как внутри все закипает. — Слава, ты вообще понимаешь, что делаешь? Ты притащишь в мой дом человека, который меня откровенно не уважает, и ожидаешь, что я буду этому рада?
— Катя, это моя дочь, — с нажимом повторил Слава, словно это все объясняло.
— А я твоя жена! И это моя квартира, между прочим! — Катя скрестила руки на груди. — Я не собираюсь терпеть эту девицу в своем доме. Если ты так хочешь помочь дочери, сними ей квартиру. Или отправь ее обратно к матери, пусть учится быть взрослой.
— Света сказала, что больше не пустит ее на порог, — Слава выглядел подавленным. — А на съемную квартиру у меня нет денег. Ты же знаешь, я все вложил в машину…
— Которую купил без моего ведома, хотя мы договаривались копить на ремонт, — напомнила Катя. — Слава, я не позволю твоей дочери жить здесь. Это мое окончательное решение.
— Но я уже пообещал ей, — тихо произнес Слава.
Эти слова прозвучали как выстрел. Катя замерла, осознавая, что муж поставил ее перед фактом, не считаясь с ее мнением.
— Значит, ты обещал ей, не спросив меня? В моей квартире? — ее голос стал ледяным. — Прекрасно, Слава. Просто прекрасно.
— Катя, пойми, я не мог ей отказать, — Слава потянулся к жене, но она отступила назад, увеличивая дистанцию между ними. — Она плакала в трубку, говорила, что никому не нужна…
— И ты, как всегда, повелся на её спектакль, — Катя демонстративно включила чайник и отвернулась к окну. — Сколько раз мы с тобой это обсуждали? Вика манипулирует тобой с пятнадцати лет. Стоит ей захотеть новый телефон или дорогие сапоги, как она тут же превращается в несчастного брошенного ребенка.
Слава опустился на стул и обхватил голову руками. Видно было, что он и сам понимает — жена права, но признать это значило предать дочь.
— Ты несправедлива к ней, — произнес он наконец. — Вика просто не умеет по-другому. После нашего развода со Светой она осталась между двух огней. Мы оба виноваты, что она такая.
— Нет, Слава, — Катя резко развернулась. — Не надо этих психологических оправданий. Твоей дочери скоро двадцать, а она до сих пор не научилась элементарному уважению к людям. Помнишь, как она в прошлом году приехала на выходные и заявила, что наша спальня теперь её?
— Она просто подшутила…
— Она не шутила! — отрезала Катя. — Она притащила свои вещи и разложила их на моей кровати. А когда я возмутилась, закатила истерику и назвала меня мелочной старухой. Мне тогда было сорок два!
Чайник закипел, но Катя его проигнорировала, продолжая сверлить мужа взглядом.
— А помнишь, как она взяла без спроса мои духи — подарок на годовщину от тебя, между прочим — и разбила флакон? И даже не извинилась! Сказала только: «Ой, да ладно, папа тебе новые купит».
Слава молчал, опустив голову. Катя понимала, что бьет по больному, но не могла остановиться. Три года она терпела выходки Вики и малодушное поведение мужа, который не мог поставить дочь на место.
— Неделю назад она звонила мне, — вдруг произнес Слава.
— Тебе? — удивилась Катя. — Почему не мне?
— Потому что знала, что ты откажешь, — честно признался он. — Она рассказала, что Света выгнала её после скандала. Вика устроила вечеринку, пока родители были на даче. Соседи вызвали полицию из-за шума. Когда Света с Игорем вернулись, квартира была разгромлена.
— И ты решил, что это отличная идея — пустить такого человека в мой дом? — Катя устало опустилась на стул напротив. — Слава, ты вообще себя слышишь?
— Я не мог бросить её, — упрямо повторил Слава. — Она моя дочь.
— А я твоя жена! — воскликнула Катя. — Твоя семья! Мы с тобой договаривались принимать важные решения вместе. Помнишь? Или это правило работает только когда тебе удобно?
Слава поднял на неё глаза, в которых читалась смесь вины и упрямства.
— Я уже дал ей ключи, — тихо признался он.
— Что?! — Катя подскочила, не веря своим ушам. — Ты дал ей ключи от моей квартиры? Без моего разрешения?
— Нашей квартиры, — поправил Слава. — Я здесь тоже живу.
— Но она оформлена на меня! — Катя стукнула ладонью по столу. — И ты прекрасно знаешь почему. Потому что твоя бывшая отсудила у тебя всё при разводе, включая квартиру, которую подарили твои родители! И теперь ты хочешь впустить в мой дом продолжение Светланы?
Слава вскочил, на его лице промелькнул гнев.
— Не смей сравнивать Вику со Светой! Она всего лишь ребёнок!
— Ей девятнадцать, Слава! — Катя не отступала. — Она не ребёнок, а взрослая женщина, которая должна отвечать за свои поступки!
Они стояли друг напротив друга, разделенные кухонным столом и пропастью непонимания. Катя видела, что Слава не отступит — чувство вины перед дочерью, которую он бросил в детстве, было сильнее здравого смысла.
— Я забираю у тебя эти ключи, — решительно произнесла Катя. — А завтра сменю замки. И предупреждаю: если твоя дочь переступит порог этой квартиры, можешь собирать вещи и уходить вместе с ней.
— Ты не можешь так поступить, — в голосе Славы звучало отчаяние. — Катя, мы можем найти компромисс…
— Какой компромисс? Я три года шла на компромиссы! Три года терпела выходки твоей дочери, её хамство и твоё бездействие! — Катя чувствовала, как к горлу подступают слезы, но сдержалась. — Пора сделать выбор, Слава. Или твоя взрослая дочь научится сама решать свои проблемы, или ты отправишься решать их вместе с ней. Но не в моем доме.
Дверной звонок раздался в тот момент, когда Катя расставляла посуду в шкафу. Она замерла, сжимая в руках тарелку. Славы не было дома — он уехал на работу рано утром, даже не позавтракав. После вчерашнего разговора они едва перекинулись парой фраз.
— Кто там? — спросила Катя, подойдя к двери и прекрасно понимая, кто стоит за ней.
— Это я, Вика! — беззаботный голос падчерицы прозвучал так, будто между ними никогда не было неприязни. — Открывай, мне тут тяжело!
Катя медленно выдохнула, пытаясь успокоиться. Она не собиралась открывать, но интуиция подсказывала, что девушка всё равно войдет — с ключами, которые дал ей Слава.
Дверной замок щелкнул, и на пороге появилась Вика — стройная блондинка с ярким макияжем и самоуверенной улыбкой. За ней маячил таксист с двумя огромными чемоданами.
— Привет, Катюх! — бросила она, проходя в квартиру как хозяйка. — Куда эти вещи нести?
— Никуда, — Катя скрестила руки на груди, загораживая проход. — Вика, у нас с твоим отцом нет договоренности о твоем переезде. Я не давала согласия.
— Но папа сказал… — начала Вика с деланным удивлением.
— Меня не интересует, что сказал твой отец, — перебила её Катя. — Эта квартира принадлежит мне, и я решаю, кто здесь будет жить.
Таксист переминался с ноги на ногу, не понимая, что происходит. Вика повернулась к нему с преувеличенно милой улыбкой:
— Поставьте вещи вот здесь, в коридоре. Спасибо!
Мужчина с облегчением оставил чемоданы у стены и поспешил уйти, получив деньги. Вика захлопнула дверь и повернулась к Кате, мгновенно растеряв всё свое очарование:
— Слушай, давай без этих игр. Папа сказал, что я могу здесь жить. Он мой отец, и только он решает.
— В моей квартире решаю я, — твердо ответила Катя. — И я говорю — ты здесь жить не будешь.
Вика прищурилась, оценивающе глядя на жену отца:
— Знаешь, Екатерина, — она специально называла её полным именем, зная, как это раздражает, — папа всегда будет на моей стороне. Я его дочь, а ты… Кто? Третья жена? Думаешь, ты особенная?
— Я его жена, — спокойно ответила Катя, хотя внутри всё кипело. — И я не собираюсь с тобой ссориться. Просто забирай свои вещи и уходи.
— Куда? — Вика театрально развела руками. — У меня нет другого дома!
— Это не моя проблема, — Катя старалась сохранять спокойствие. — Ты взрослый человек, Вика. Найди работу, сними комнату. Так поступают взрослые.
— Какая ты добрая, — Вика скривилась в усмешке. — Выгоняешь дочь своего мужа на улицу. Что, боишься конкуренции? Думаешь, он тебя выберет, а не меня?
Катя усмехнулась — настолько нелепым был этот выпад.
— Речь не о выборе, Вика. Речь о взаимном уважении. Ты никогда не уважала меня или наш с твоим отцом брак. Я не собираюсь жить с человеком, который не ценит элементарных правил приличия.
Вика внезапно отбросила маску враждебности и посмотрела на Катю почти умоляюще:
— Послушай, мне правда некуда идти. Мама не пускает домой, с Димой мы расстались… Я обещаю, что буду вести себя нормально.
Катя почти поверила — настолько искренним казался этот внезапный порыв. Но затем вспомнила все предыдущие «обещания» этой девицы, каждое из которых было нарушено.
— Нет, Вика. Я не верю твоим обещаниям.
Лицо девушки мгновенно изменилось, превратившись в злую гримасу:
— Вот как? Хорошо. Тогда подожду папу. Посмотрим, что он скажет.
Она демонстративно прошла в гостиную и плюхнулась на диван, вытянув ноги на журнальный столик. Катя только покачала головой — этот жест был таким знакомым, таким типичным для Вики. Бесцеремонность во всем.
Оставшиеся часы до возвращения Славы превратились в молчаливое противостояние. Вика сидела в гостиной, громко разговаривая по телефону и комментируя внутреннее убранство квартиры:
— Нет, ты представляешь, они так и не сделали ремонт! Тут всё как в прошлом веке. И эти обои… Кошмар!
Катя закрылась на кухне, пытаясь работать за ноутбуком, но непрерывный монолог падчерицы мешал сосредоточиться. Когда в дверном замке повернулся ключ, обе женщины напряглись.
Слава вошел в квартиру и застыл, увидев чемоданы в коридоре и двух женщин, буравящих его враждебными взглядами.
— Папа! — Вика подскочила с дивана и бросилась к отцу. — Твоя жена выгоняет меня! Говорит, что я не могу здесь остаться!
Слава растерянно переводил взгляд с дочери на жену, не зная, что сказать. Его плечи поникли, будто он физически ощущал тяжесть ситуации, в которую сам себя загнал.
— Катя, ты обещала подумать, — начал он неуверенно.
— Я не обещала, — отрезала Катя. — Я сказала тебе предельно ясно: твоя дочь не будет здесь жить. И уж тем более я не давала согласия на то, чтобы она явилась сюда без предупреждения, пока тебя нет дома.
— Папа, она просто меня ненавидит! — Вика умело изобразила обиду, прижимаясь к отцовскому плечу. — Я предлагала ей мир, говорила, что буду помогать по дому, но она даже слушать не хочет!
Катя резко рассмеялась:
— Мир? Помогать? Вика, ты первым делом положила ноги на мой журнальный столик и два часа обсуждала с подругой, какой убогий у нас интерьер!
— Это неправда! — воскликнула Вика, но её глаза метнулись в сторону, выдавая ложь.
Слава отстранил дочь и прошел в гостиную, устало опустившись в кресло.
— Так нельзя, — произнес он. — Нужно найти компромисс.
— Какой компромисс? — Катя встала напротив. — Слава, открой глаза. Твоя дочь не собирается ни с кем считаться. Она пришла сюда как в гостиницу — заняла место и ждет обслуживания.
— Это несправедливо! — Вика топнула ногой. — Папа, скажи ей! Я взрослый человек, я имею право на нормальное отношение!
— Именно, — подхватила Катя. — Ты взрослый человек. И должна сама решать свои проблемы, а не вешать их на отца и уж тем более на меня.
Слава сидел, опустив голову, будто пытаясь спрятаться от этого конфликта. Его молчание лишь подливало масла в огонь.
— Она тебя настраивает против меня, — Вика перешла в наступление. — С самого начала хотела оторвать тебя от семьи, от меня! А ты поддаешься, позволяешь ей командовать!
— Хватит! — Слава вдруг поднял голову, и в его взгляде читалось отчаяние. — Хватит манипуляций, Вика. Катя права — ты ведешь себя неуважительно. Эта квартира принадлежит ей, и я не должен был обещать тебе, что ты можешь здесь жить, не посоветовавшись с ней.
Вика замерла, не веря своим ушам. Впервые отец осмелился возразить ей, встать на сторону жены.
— Вот как? — её голос стал ледяным. — Ты выбираешь эту женщину вместо родной дочери? Предаешь собственную кровь?
— Я никого не предаю, — Слава встал, подходя к дочери. — Но ты должна понять: мир не крутится вокруг тебя. Ты не можешь всегда получать то, что хочешь, просто потому что ты этого хочешь.
— Лицемер! — Вика отшатнулась от него. — Всю жизнь откупался от меня подарками, думал, этого достаточно! А теперь читаешь мне нотации? Да какой ты отец?!
Её слова ударили Славу, словно пощечина. Он побледнел, но не отступил.
— Я был плохим отцом, — признал он. — Я не научил тебя главному — уважению к другим людям. И сам виноват, что сейчас ты считаешь весь мир своим должником.
Катя молча наблюдала за этой сценой, понимая, сколько стоит Славе это признание, это противостояние с дочерью, которую он всегда боялся потерять.
— Ненавижу вас обоих! — Вика схватила сумочку и метнулась к двери. — Удачной вам жизни! Ты еще пожалеешь, папочка, когда эта гадина выкинет тебя, как использованную салфетку!
Она выскочила из квартиры, с грохотом захлопнув дверь. Её чемоданы остались стоять в коридоре — немые свидетели семейной драмы.
Слава опустился на диван, закрыв лицо руками.
— Я всё испортил, — прошептал он. — И с ней, и с тобой.
Катя подошла и села рядом, не касаясь его — между ними всё еще оставалась невидимая стена непонимания.
— Ты сделал правильный выбор, — произнесла она тихо. — Возможно, впервые за все время вашего общения. Вика должна повзрослеть, а это не произойдет, если ты будешь потакать всем её капризам.
— Она не вернется, — в голосе Славы звучало отчаяние. — Теперь она точно меня возненавидит.
— Не возненавидит, — Катя положила руку на его плечо. — Она злится, потому что впервые столкнулась с отказом. Но когда успокоится, возможно, начнет понимать, что мир не обязан крутиться вокруг неё.
Слава посмотрел на жену, в его глазах стояли слезы:
— Прости меня, Катя. Я не должен был ставить тебя в такое положение. Не должен был решать за тебя.
Катя молчала, всё еще не готовая полностью простить мужа за предательство её доверия, за то, что он поставил её перед фактом, не считаясь с её чувствами и желаниями. Но сейчас, глядя на его раскаяние, на его истинную боль, она понимала — их брак получил шанс стать крепче, пройдя через это испытание.
— Пусть её вещи побудут здесь, — сказала Катя, вставая. — Когда она успокоится, сможет забрать их. Или… Мы вместе подумаем, как ей помочь. Но помочь по-настоящему, а не потакая капризам.
Слава благодарно кивнул, понимая, что это максимум, на что сейчас может рассчитывать. Впереди их ждал долгий и непростой разговор, но лед был сломан — они снова начали слышать друг друга…
