Вера стояла на кухне, помешивая томатный соус в сковороде, когда услышала знакомый звук ключей в замке. Дмитрий еще не должен был вернуться с работы, а значит… Желудок неприятно сжался. Тамара Николаевна опять приехала без предупреждения.
— Димочка, ты дома? — раздался голос свекрови из прихожей.
Вера выключила конфорку и вытерла руки о полотенце. Так и есть. Третий раз за неделю. Тамара Николаевна словно нарочно выбирала время, когда Дмитрий работал допоздна, чтобы явиться с неожиданным визитом.
— Дмитрий еще не приехал, — сказала Вера, выходя в коридор. — Добрый день, Тамара Николаевна.
Свекровь даже не обернулась. Снимала летние туфли и развешивала на вешалке свою просторную блузку, будто находилась в собственной квартире.
— Где сменная обувь? — спросила Тамара Николаевна, копаясь в сумке.
— В шкафу, на верхней полке.
— Димочка обещал купить мне специальные тапочки для дома. Неужели так сложно?
Вера промолчала. Дмитрий ничего не обещал, но спорить с матерью мужа было бесполезно. Тамара Николаевна прошла в гостиную, оглядывая комнату критическим взглядом.
— Почему диван не по центру? — спросила свекровь, дергая угол мебели. — Так неуютно получается.
— Нам так удобнее, — ответила Вера, наблюдая, как Тамара Николаевна передвигает журнальный столик ближе к окну.
— Удобнее? Да кому удобнее? Комната маленькая, а диван впритык к стене стоит. Гостям неудобно будет садиться.
Тамара Николаевна прошла на кухню и остановилась возле плиты. Открыла кастрюлю с гречкой, попробовала соус.
— Слишком соленый, — вынесла вердикт. — Добавь воды.
— Дмитрий любит поострее.
— Мой сын знает толк в еде. Воды добавь, говорю.
Вера набрала полстакана воды и влила в сковороду. Тамара Николаевна кивнула с видом знатока кулинарии.
— Вот так лучше. А что на ужин?
— Курица с овощами.
— Курица опять? — свекровь поморщилась. — Димочка мясо любит, говядину. Курица — это не еда.
— Дмитрий сам просил купить курицу.
— Просил, потому что экономить приходится. Зарплата у мужа должна позволять покупать нормальные продукты.
Вера почувствовала, как напряжение растет между лопаток. Дмитрий получал семьдесят тысяч в месяц, работая инженером на заводе. Не миллионы, но для небольшого города зарплата была неплохая. Тамара Николаевна это прекрасно знала, но всегда находила повод для критики.
— Садитесь, пожалуйста. Чай или кофе?
— Компот есть?
— Нет, не варила.
— Жаль. Димочка любит компот из сухофруктов. Мама должна заботиться о сыне.
Слово «мама» прозвучало с особым ударением. Вера поставила чайник на огонь и достала печенье из упаковки.
— Покупное? — Тамара Николаевна взяла одно печенье, внимательно изучила. — Димочка домашнее любит. Помню, как у меня просил…
— Я пеку по выходным, — перебила Вера. — Сегодня среда.
— По выходным? — свекровь подняла бровь. — А что мешает испечь сегодня? Или завтра? Жена должна баловать мужа.
Разговор прервал звук ключей. Дмитрий вернулся с работы раньше обычного. Вера почувствовала облегчение — хотя бы не придется час беседовать с Тамарой Николаевной наедине.
— Мама! — Дмитрий обнял мать, поцеловал в щеку. — Как хорошо, что приехала.
— Димочка, родненький. Соскучилась.
— Привет, — кивнул Дмитрий жене и сразу повернулся к матери. — Как дела? Как здоровье?
— Да нормально все. Давление немного скачет, но это от жары. Летом всегда так.
Тамара Николаевна села за стол, указывая сыну на стул рядом с собой. Дмитрий послушно устроился возле матери, оставив Веру стоять у плиты.
— Димочка, а помнишь, как мы с тобой в детстве на дачу ездили? — начала Тамара Николаевна.
— Конечно помню. Земляника была сладкая.
— Вот именно! А какие огурцы мы выращивали… Соседи завидовали.
Вера разложила на тарелки курицу с овощами, поставила на стол. Дмитрий с матерью продолжали обсуждать воспоминания, словно Веры в комнате не было.
— Можно ужинать, — сказала Вера.
— Спасибо, дорогая, — ответил Дмитрий, но взгляд не оторвал от матери.
— Помнишь, как мы с тобой рыбачили на озере? — продолжала Тамара Николаевна. — Ты такой карп поймал!
— Помню. Килограмма на два точно был.
— Да нет, больше! Я взвешивала. Два с половиной, не меньше.
Вера села за стол, начала есть молча. Мать и сын обменивались историями из прошлого, смеялись, вспоминали родственников. Атмосфера была теплая, домашняя — но только для двоих.
— Димочка, а помнишь Анну Сергеевну с четвертого этажа? — спросила Тамара Николаевна, накладывая себе гречку.
— Которая с собачкой?
— Та самая. Так вот, встретила недавно. Спрашивает про тебя, как дела, как семья. Говорит, что внуков ждет уже.
Дмитрий покраснел, покосился на жену.
— Мам, мы пока не планируем.
— Не планируете? — Тамара Николаевна отложила вилку. — Димочка, тебе тридцать два года. Пора бы уже.
— Мама, не сейчас.
— Когда же тогда? Я внуков хочу, пока здоровье позволяет с ними возиться.
Вера почувствовала, как лицо горит. Эта тема всплывала каждый раз, когда приезжала свекровь. Дети, внуки, продолжение рода — все крутилось вокруг желаний Тамары Николаевны.
— Мы обсуждали этот вопрос, — осторожно сказала Вера. — Хотим сначала накопить на квартиру побольше.
Тамара Николаевна повернулась к невестке с таким видом, словно только что заметила посторонний шум.
— А тебя никто не спрашивает, — сказала свекровь ровным тоном. — Вопросы семьи решает муж.
— Мама, — начал Дмитрий, но Тамара Николаевна его перебила.
— Димочка, мужчина должен быть главой семьи. Не позволяй собой командовать.
— Я не командую, — возразила Вера. — Мы просто советуемся друг с другом.
— Советуетесь? — Тамара Николаевна усмехнулась. — Советоваться нужно с теми, кто жизнь прожил, опыт имеет. А не с кем попало.
Вера стиснула зубы. Дмитрий уставился в тарелку, жевал курицу медленно и сосредоточенно.
— Димочка, кстати, — продолжила Тамара Николаевна, — холодильник у меня барахлит. Не заморозит толком.
— Мастера вызывать нужно.
— Да какие мастера? Дорого берут, а толку мало. Лучше новый купить.
— Мама, холодильник же недавно покупала.
— Недавно — это пять лет назад. Пора менять.
Дмитрий кивнул, продолжая есть. Вера знала, что скоро муж предложит помочь матери деньгами. Так всегда происходило.
— Димочка, а помнишь, как мы с тобой в цирк ходили? — вернулась к воспоминаниям Тамара Николаевна. — Ты от клоунов визжал от восторга.
— Помню. Особенно того, с красным носом.
— Да, Петр Иванович его звали. Хороший был артист.
Вера допила чай, начала собирать посуду. Тамара Николаевна проводила невестку взглядом, но продолжала разговор с сыном.
— Димочка, а я сегодня встретила Светлану Петровну. Помнишь, соседка наша была?
— Помню.
— Так вот, рассказывает, что сын машину купил. Новую. Говорит, хороший мальчик растет, маму не забывает.
Дмитрий покосился на жену, мывшую посуду у раковины.
— Мам, у нас пока нет возможности новую машину покупать.
— Почему нет? Зарплата хорошая, кредит взять можно.
— Кредиты — это лишние траты.
— Лишние? — Тамара Николаевна повысила голос. — Димочка, ты мужчина или нет? Обеспечить семью должен.
— Я обеспечиваю.
— Как обеспечиваешь? Машина старая, холодильник покупать не на что, внуков нет…
— Мама, хватит.
— Что хватит? Я правду говорю. Посмотри на ровесников — у всех дети, машины, дачи. А ты что?
Вера почувствовала, как между лопаток нарастает тяжесть. Дмитрий сидел, сжав кулаки, явно борясь с собой.
— Может, десерт подать? — предложила Вера, пытаясь сменить тему.
— Я с сыном общаюсь, а не с тобой! — резко повернулась к невестке Тамара Николаевна. — Сиди тихо!
Слова прозвучали как пощечина. Вера замерла, держа в руках тарелку. Дмитрий сидел, глядя в стол, словно надеясь, что происходящее само рассосется. Тамара Николаевна смотрела на невестку с видом человека, который наконец-то поставил зарвавшегося подчиненного на место.
Что-то щелкнуло в голове Веры. Не гнев, не обида — просто ясность. Внезапно все стало понятно: сколько еще лет терпеть подобное? Дмитрий молчал, когда мать унижала жену. Молчал, когда Тамара Николаевна командовала в чужом доме. Молчал сейчас, когда жене велели заткнуться за собственным столом.
Вера аккуратно поставила тарелку на стол. Руки не дрожали, голос не срывался.
— Извините, — сказала спокойно и направилась к двери.
— Куда идешь? — спросил Дмитрий.
— В спальню.
— Вера, мы еще не доели.
— Доедайте. Я не голодна.
Тамара Николаевна довольно кивнула.
— Вот и хорошо. Пусть идет. Нам с тобой поговорить есть о чем.
Вера закрыла дверь спальни и села на кровать. Тишина. Только слышно, как на кухне муж с матерью продолжают разговор, словно ничего не произошло. Словно жену не выгнали из-за стола в собственной квартире.
Раньше подобные сцены заканчивались слезами, переживаниями, попытками объяснить Дмитрию, как больно слышать такое от свекрови. Муж обычно отвечал: «Мама не со зла, просто характер такой» или «Не обращай внимания, привыкнешь». Но сегодня что-то изменилось. Привыкать больше не хотелось.
Вера встала и открыла шкаф. Достала большую спортивную сумку, которую давно не использовала. Начала складывать вещи Дмитрия: рубашки, джинсы, носки, белье. Движения были методичными, спокойными.
Голоса на кухне стихли. Видимо, Тамара Николаевна собиралась уезжать. Послышались шаги в коридоре, хлопнула входная дверь. Через несколько минут Дмитрий заглянул в спальню.
— Вера, что делаешь?
— Собираю твои вещи.
— Зачем?
— Чтобы вынести в коридор.
Дмитрий постоял в дверях, наблюдая, как жена аккуратно укладывает его костюм в сумку.
— Ты что, с ума сошла? Из-за мамы?
— Не из-за мамы. Из-за тебя.
— Из-за меня? Я же ничего не сделал.
— Вот именно. Ничего не сделал.
Вера застегнула сумку, подняла с кровати. Дмитрий попытался взять ее за руку, но жена отстранилась.
— Вера, давай поговорим. Мама уехала, можем все обсудить.
— Обсуждать нечего. Твоя мать велела мне заткнуться в моем доме, а ты промолчал.
— Ну что я должен был сделать? Поругаться с мамой?
— Защитить жену. Сказать, что так разговаривать нельзя. Элементарно попросить мать уважать твою семью.
Дмитрий потер лицо руками.
— Вера, не делай глупостей. Мама старая, больная. Что с нее взять?
— Тамаре Николаевне пятьдесят восемь лет. Не девяносто. И здоровье у нее отличное.
— Но она же мать!
— А я кто? Соседка?
Вера прошла мимо мужа в коридор. Поставила сумку возле входной двери, вернулась за второй сумкой. Дмитрий следовал за женой по пятам.
— Вера, остановись. Давай сядем, поговорим по-человечески.
— Говорить не о чем. Выбирай: мама или жена.
— Какой выбор? Это же мать, я не могу ее бросить.
— Никто не просит бросать. Просто установи границы. Объясни, что приезжать нужно по приглашению. Что в нашем доме нельзя командовать. Что со мной нельзя разговаривать как с прислугой.
Дмитрий заходил по спальне, нервно дергая воротник рубашки.
— Ты знаешь, какая мама. Скажи что-то не так — обидится, неделю говорить не будет.
— Прекрасно. Пусть не говорит месяц.
— Вера, будь благоразумной. Мама одна живет, я единственный сын. Не могу я ей отказать.
— Тогда живи с мамой. Одевайся и уезжай.
Вера открыла входную дверь, выставила сумки на лестничную площадку. Дмитрий смотрел на жену с недоумением.
— Ты меня из дома выгоняешь?
— Из моего дома. Квартира записана на меня.
— Вера, опомнись. Мы же семья.
— Какая семья? Семья — это когда муж защищает жену от унижений. А не молчит, пока мать третирует невестку.
— Я не думал, что это так серьезно.
— Серьезно. Три года терплю выходки Тамары Николаевны. Три года жду, когда муж скажет матери хоть одно слово в защиту жены.
Дмитрий постоял в дверях, потом вздохнул.
— Хорошо. Поговорю с мамой. Объясню, что так нельзя.
— Когда?
— Завтра. Или послезавтра.
— Сегодня. Сейчас. Или забирай вещи.
— Вера, дай время подумать.
— Думай на лестнице.
Вера закрыла дверь. Дмитрий постучал, позвонил.
— Вера, открой. Не делай глупостей.
— Звони маме. Пусть заберет к себе.
— Вера!
Жена не отвечала. Прошла на кухню, начала убирать со стола. Дмитрий стучал еще несколько минут, потом стихло. Видимо, спустился к машине за телефоном.
Через полчаса раздался звонок. Вера подошла к двери.
— Кто там?
— Это я, открой.
— Поговорил с мамой?
— Поговорил.
— И что?
— Сказал, что так нельзя. Что ты моя жена и заслуживаешь уважения.
— Тамара Николаевна что ответила?
— Сначала кричала, что я неблагодарный сын. Потом сказала, что не будет больше приезжать без приглашения.
— И извинилась?
Пауза.
— Мам, извинись перед Верой, — услышала сквозь дверь.
— Не хочу извиняться перед этой… — донесся голос Тамары Николаевны.
— Мама, извинись. Или я действительно переезжаю к жене.
Долгая пауза.
— Ладно, — процедила свекровь. — Скажи, что не хотела обидеть.
Вера открыла дверь. На лестнице стоял Дмитрий, рядом с ним — насупившаяся Тамара Николаевна.
— Тамара Николаевна хочет извиниться, — сказал Дмитрий.
— Не хотела обидеть, — буркнула свекровь, глядя в сторону.
— Хорошо, — кивнула Вера. — Дмитрий, можешь заходить. Но помни: следующий раз, когда мать будет вести себя неуважительно, сразу уедешь к ней насовсем.
— Понял.
Тамара Николаевна развернулась и пошла к лифту. Дмитрий взял сумки, занес в квартиру.
— Прости, — сказал муж. — Не думал, что мамино поведение так тебя задевает.
— Теперь думай. И помни: в следующий раз выбирать не буду. Просто подам на развод.
Дмитрий кивнул. Вера видела в его глазах понимание: игры закончились. Семья — это не только сын и мать, но и муж с женой. И если хочешь сохранить брак, нужно защищать того, кто рядом, а не потакать родительским капризам.
Вечером Дмитрий позвонил матери и спокойно объяснил новые правила: визиты только по приглашению, никакого вмешательства в семейные дела, уважение к жене сына. Тамара Николаевна долго возмущалась, но в конце концов согласилась. Альтернативой было полное прекращение общения с сыном.
Через месяц свекровь приехала в гости — по приглашению, с букетом цветов для невестки. Поздоровалась, поблагодарила за ужин, не командовала на кухне. Разговор вели все втроем, без попыток исключить Веру из беседы.
Вера поняла: иногда нужно просто перестать терпеть. Поставить четкие границы и не бояться их защищать. Даже если это означает риск потерять мир в семье. Потому что мир без уважения — это не мир, а капитуляция.
