— Ну, должны же мы ей помочь! — уговаривал муж.
— Должны. Только что-то не хочется, — честно сказала Инна.
Муж Семён укоризненно посмотрела на жену, но ничего не сказал. Он знал, что его мать и жена друг друга не очень любят. А откровенно говоря, едва терпят, соблюдая нейтралитет. А он, дабы сберечь себе нервы, занял нейтральную позицию, «не нашим, не вашим», как говорила Инна.
Семён не любил споры. Только как же без них? Иногда они всё-таки случались. Мама у Семена была очень гордая и своенравная, но всё же хорошая женщина. По крайней мере, он любил её такую, и другой у него не было…
— И не будет! — заявлял он иногда Инне. — Ну что поделать, раз у неё такой характер? Перевоспитывать? Мать? Как ты себе это представляешь?
— Никак, конечно, — вздыхала Инна. Она решила, что можно просто вежливо общаться со свекровью. Но редко. И тогда будет всё более-менее нормально.
Спустя месяц, после того как Семён и Инна поженились, Ольга Петровна заявила сыну, что пусть, мол, невестка регулярно приходит к ней домой помогать убираться и так, по мелочи разные дела делать. А то она уже не девочка, и ей тяжело.
Семён удивлённо посмотрел на мать. На тяжелобольную она была не похожа, ещё совсем недавно мать бодро бегала по магазинам и затевала генеральную уборку во всей квартире сразу, моталась на экскурсии в другой город, гуляла, каталась на велосипеде, зимой на коньках, а тут… Помощь какая-то…
Он пожал плечами, однако просьбу матери жене передал.
Инна тоже удивилась, когда выслушала мужа:
— А в чём ей конкретно помощь-то нужна?
— Инн, да я не знаю… Ты сходи, может, а? — попросил Семён, чувствуя себя несколько глупо.
— Не пойду я! У меня у самой дел навалом, — заявила Инна. — Если что-то конкретное, то мы с тобой вместе можем прийти в выходной и помочь. А так… Ерунда какая-то…
И не пошла.
Жили они с Семёном в квартире Инны, которую родители помогли ей купить, когда девушке исполнилось двадцать пять лет, еще до её замужества. Сами же родители вскоре переехали в другой город, довольно далеко: отцу Инны предложили хорошую должность в филиале фирмы, в которой он работал.
Инна очень любила свою квартиру и постоянно наводила там уют. Мыла, чистила, стирала, гладила и шила. В их доме всегда было уютно и чисто — Инна была прекрасной хозяйкой. Она сама шила шторы, постельное бельё, разные полотенца для кухни, декоративные подушки и многое-многое другое. Она любила рукодельничать. И потому дома ей действительно всегда было, что делать.
Ольга Петровна обиделась на невестку.
— Ишь, цаца какая! Так и передай ей, что я обиделась! — заявила мать Семёну.
Конечно же, он передавать ничего не стал. Промолчал.
Когда родился внук, они по-прежнему не виделись и почти не общались, это событие нисколько их не сблизило.
Малыш родился с небольшой проблемой: немножко кривой шейкой.
— Кривошея, — заявила неонатолог в роддоме Инне. Малышу Геночке исполнилось пять дней и их сегодня выписывали.
— Что же нам делать? — робко спросила Инна.
— Ничего страшного. Массаж, ЛФК, всё пройдёт, выровняется, всё будет нормально, — улыбнулась врач.
— Инне следовало больше двигаться во время беременности, а она всё за компьютером своим сидела, денно и нощно, работала. Всех денег не заработаешь! — проговорила Ольга Петровна, надев очки и придирчиво разглядывая фото новорожденного внука на телефоне Семёна. — Ребёнок всю беременность лежал в одном положении, на одном боку, вот шея и развивалась асимметрично. Молодые, глупые! Не понимаете ничего.
— Ну, мама! — возмутился Семен. — Врач ничего такого не говорила, всё было хорошо.
— Хорошо-то хорошо, да ничего хорошего. Так и будет всю жизнь с кривой шеей ходить! Видишь и щеки разные, и ухо одно выше, другое ниже, — заявила Ольга Петровна.
Семён не выдержал и аккуратно, но твёрдо забрал телефон из рук матери. Ему было обидно. И даже немного досадно, будто бы он не угодил матери тем, что у него родился какой-то не симметричный сын! И теперь она ему высказывает претензии, как за плохо сделанную работу.
Из-за своей обиды и раздражения он не смог сдержаться и рассказал Инне о разговоре с матерью. Инна расстроилась ещё сильнее и заявила, что не хочет видеть свекровь у себя дома. И пусть, мол, даже не приходит на малыша посмотреть!
А Ольга Петровна оказывается, и не собиралась приходить. Чем снова обидела Инну.
Так и продолжалось у них постоянно. Обида на обиде. И молчание. А Семён являлся связующим звеном между ними. И буфером.
Шейка у малыша через месяц выровнялась, и щечка тоже, и ушки стали на одном уровне. Супруги нашли женщину-массажиста для грудничков и она приходила на дом каждый день, да и сама Инна старалась, делала с малышом гимнастику, клала его спать на противоположный бочок на валик, и делала многое другое, что объяснила ей врач.
— Шея — это только видимая проблема, — проворчала Ольга Петровна, когда сын объявил ей, что с малышом всё в порядке. — Неизвестно, какие ещё могут быть нарушения сопутствующие. Надо бы тщательно провериться.
— Мам! Не каркай, ей Богу! — снова обиделся Семён, а потом громко и чётко произнёс: — С моим сыном! Всё! В порядке!
— Что ты кричишь? — возмутилась мать. — В порядке, значит, в порядке. На вот, передай Инне денежку, пусть купит Геночке от меня подарочек.
Ольга Петровна протянула Семёну тысячу рублей. Семён почесал затылок и взял. Не решился отказаться, побоялся обидеть мать, а сам подумал о том, что за подарок можно купить двухмесячному ребенку на тысячу рублей? Пачку памперсов? И почему мать всё же так и не собралась сама прийти к ним в гости? Это было непонятно и обидно…
Однажды, когда Геночке уже исполнился один годик, Ольга Петровна сообщила Семёну, что решила затеять в своей квартире ремонт. Небольшой, косметический.
— Но жить там будет невозможно! Пыль, грохот, грязь, — заявила Ольга Петровна. — В общем, я у вас хочу пожить это время. Две недели.
— У нас?! — удивился Семен. Он в очередной раз пришёл в гости к матери, чтобы навестить её и рассказать новости.
— У вас, — повторила Ольга Петровна. — А что, нельзя?
— Идея мне не нравится, — заявила Инна. — Но ладно. Что же делать.
— Ну, Инн. Мать есть мать. Как я ей откажу? — засуетился Семён. Он снова чувствовал себя не в своей тарелке.
— Да никак, конечно! — раздражённо произнесла Инна и подошла к кроватке с плачущим малышом. Она подумала о том, что надо поддерживать с людьми дружески отношения, а не плевать в колодец, как это делала свекровь. Вот ведь! Пришлось же обратиться!
— Кстати, она тебе помогать обещала, — заявил Семён.
— Премного благодарна, — съязвила Инна. Она поменяла сыну памперс и переодела его. Нужно было идти на прогулку…
Ольга Петровна, держа в руке большую сумку, в сопровождении сына, явилась к ним в воскресенье вечером.
В понедельник рано утром, как обычно, едва Семён уехал на работу, проснулся Гена. Инна умыла малыша, переодела, покормила завтраком, поела сама и принялась за дела. Загрузила в стиральную машину бельё, помыла ванну, туалет, протёрла пол в коридоре и на кухне, постирала щёткой маленький коврик из прихожей. К тому времени машинка закончила стирку и Инна развесила бельё на балконе. Пару раз за это время принимался плакать Гена. То у него падали кубики и башня никак не хотела строиться, то просто испортилось настроение, и малыш расплакался.
Когда Инна, в очередной раз, успокоив сына, принялась готовить обед, из комнаты вышла свекровь. Часы показывали одиннадцать тридцать.
— Шумные вы очень! Спать не даёте, я ведь всё-таки в отпуске, — проворчала она и прошествовала в ванную, даже не взглянув на внука.
Инна пожала плечами и ничего не ответила. Потом они с Геной отправились гулять, а когда пришли, то Инна обнаружила в раковине на кухне гору посуды. А в корзине для грязного белья валялось скомканное полотенце, которое только сегодня утром Инна повесила для свекрови. Сама свекровь куда-то ушла. Её нигде не было видно.
— Помощница! Даже за собой не помыла, — в сердцах заявила Инна, от удивления выронив из рук комбинезончик Гены.
Пришлось всё бросать и мыть посуду.
И к врачу сходить Инна не смогла. Свекровь, конечно же, не осталась одна с малышом, даже на час.
— Ольга Петровна, поликлиника через дорогу от нашего дома! Я быстро вернусь, — говорила Инна.
— Нет. Это большая ответственность, я ещё к нему не привыкла, — заявила свекровь.
Инне так и хотелось сказать, мол, куда уж там, привыкнуть! Даже не виделись ещё за год! Но тут пришёл с работы Семён и пообещал, что на следующей неделе специально возьмёт на работе полдня, чтобы посидеть с Геночкой, пока Инна сходит к врачу…
Помощи не было никакой. Уборка по прежнему оставалась на Инне (я не знаю, где у тебя что лежит, — заявляла свекровь) и приготовление еды (две хозяйки на кухне — это плохо, сказала Ольга Петровна), и с малышом она не сидела даже пяти минут (мы ещё друг к другу не привыкли, да и не умею я, забыла уже всё, — говорила свекровь).
К концу второй недели Инна от такой «помощи» ещё больше устала. Посторонний человек в доме напрягал. До обеда нужно было соблюдать тишину, готовить нужно было больше, да ещё и убирать и мыть за свекровью.
— Меня обманули! — верещала Ольга Петровна по телефону Семену так громко, что ему пришлось отодвинуть трубку от уха. — Никакого ремонта не было! В моей квартире просто две недели жили рабочие!
— Что?! — удивился Семен.
— Да! Прихожу, а тут такой бедлам! Кругом грязь, мусор, окурки валяются, тряпки какие-то, на кухне линолеум прожжён. Копоть на потолке над плитой! Что они там жгли, пионерские костры?! Сама плита тоже закопчённая вся. В туалете грязь, ванна чёрная, теперь всё отмывать. Ужас!
Ольга Петровна, пока жила у Инны и Семёна, звонила периодически прорабу и спрашивала, как идут дела. Ей бодро отвечали, что всё нормально, даже присылали фото с банками краски, клеем и обоями. Но вышло так, что ремонта никакого не было. Квартиру просто сдали трём работягам из Таджикистана. Одного из них Ольга Петровна чуть не поймала за руку, но он быстро убежал.
— Говорил тебе, надо было со мной вечером домой возвращаться, а ты не дождалась, одна отправилась, — сказал Семён.
— Мне хотелось домой и очень не терпелось посмотреть на готовый ремонт, — плакала мать.
— Посмотрела? — спросил Семён. — Полицию-то вызвала?
— Да. Но сказали, что вряд ли их найдут. Ходили они потихоньку, рано утром и поздно вечером, никто их особо не видел, не шумели. Камер в подъезде у нас нет. Телефон прораба, с которым я связывалась, заблокирован и не отвечает… Теперь мне нужен ещё один ремонт. Только уже не косметический, — плакала Ольга Петровна.
***
— Бог не Микишка, видит, на ком шишка, — тихонько проговорила Инна, услышав от мужа новости. — Пусть снова к нам переезжает, что же делать.
— У неё отпуск заканчивается. Не знаю, как она будет, и работать и у нас жить, ведь отсюда до её работы далеко, — вздохнув, сказал Семен.
Инна молчала. Она не знала, что сказать.
— И хорошо, что я денег отдала только часть, аванс! — говорила Ольга Петровна Инне, наблюдая, как та ловко переодевает Гену, застёгивая крохотные кнопочки на его одежде. Внук умильно улыбался и что-то лопотал.
— Дай мне, пожалуйста, — вдруг робко попросила свекровь.
Инна отошла от сидящего на кроватке Гены, уступив место Ольга Петровне.
— Какой хорошенький, Инна! — подняла восхищённые глаза свекровь, осторожно надевая на малыша шапочку. — На деда моего похож! Прямо одно лицо! Бравый генерал был, между прочим… Ты иди, приготовь что-нибудь или отдохни, а мы с Геной погуляем.
Инна от удивления вытаращила глаза и не нашла что сказать. Свекровь ловко посадила внука в коляску и выкатила на лестничную площадку. Оказалось, что всё она может, умеет и не забыла.
Так и пошла с тех пор настоящая помощь. Ольга Петровна очень привязалась к внуку и уже не хотела его даже на минуту отпускать от себя. На работе она взяла ещё две недели. У неё накопилось четырнадцать неотгулянных дней за вредность. Она работала на вредном производстве, в химической лаборатории.
Семён же занимался ремонтом в её квартире. Он сам нашёл рабочих, сам всё это время там жил и контролировал их.
— Друзья познаются в беде, — сказала Ольга Петровна. — Вы мне очень помогли, дети. Почему-то я никак не могла переступить эту черту, мне всё что-то мешало нормально с вами общаться, прямо раздражало, разрывало на части. А потом я поняла…
Инна с Ольгой Петровной разговаривали, сидя на диване. Гена возился рядышком на ковре со своей пирамидкой.
— Я поняла, что просто ревную. Сына к тебе, а Геночку к вам обоим. И вообще Бог знает, кого и к кому ревную! Вредный у меня характер, непростой. И шок, который я испытала, когда увидела, во что превратилась моя квартира, помог мне это осознать. Я испугалась. Куда бежать? К кому? И подумала о том, что зря вас отталкивала!
К кому же мне ещё обращаться? Все родственники у меня умерли… Я ведь с самого начала всё хотела, чтобы вы сами с внуком ко мне пришли, но не говорила, хотела, чтобы вы сами об этом догадались. И поэтому злилась на вас, обижалась, вредничала и не шла к вам в гости. А когда решилась на ремонт и пришла, то не знала, как к вам подступиться, — призналась пожилая женщина.
Ольга Петровна смахнула слезу, встала с дивана и достала с полки книжку для Гены. Потом взяла его на колени и принялась ему вслух читать потешки.
В комнату вошёл Семён и сел рядом с Инной. Они обнялись и посмотрели на Ольгу Петровну. Они подумали об одном и том же. О том, что все люди разные, у всех есть свои особенности, и нужно как-то приспосабливаться друг к другу, иногда идти на компромисс, отодвигая свои амбиции и обиды.
— И тогда всё будет хорошо, — вслух произнёс Семён.
— Мне от вас и уходить теперь не хочется, так привыкла,— улыбнувшись, произнесла Ольга Петровна.
— Не, мам, — улыбнулся Семен. — Тебе на работу пора, а мы уж тут как-нибудь сами, своей семьёй будем.
— Выгоняешь? — спросила мать, подбоченившись.
— Ни в коем случае, — улыбнулся Семен. — Не переживай, когда-нибудь и мы затеем ремонт и переедем на это время к тебе. Долг платежом красен.
— Какие же вы корыстные! — в шутку возмутилась Ольга Петровна и все рассмеялись.
Жанна Шинелева
