— Валентина Михайловна, — прервал её Алексей, — давайте я сначала всё посмотрю, потом обсудим подробно. Хорошо?
Она поджала губы, но замолчала. Алексей продолжал работать. Когда он закончил, они сели за стол на кухне. Настя заварила чай, мать достала печенье.
— Ну что, много работы? — спросила Валентина Михайловна.
— Достаточно. Полный ремонт — это серьёзно. Нужно будет вынести всю мебель, содрать старые обои, снять паркет, плитку, заменить проводку, выровнять стены, потолки, положить новое покрытие, поставить новую сантехнику, установить кухню… В общем, классический евроремонт.
— Сколько времени?
— Недели три-четыре, если работать без простоев. Может быть, чуть быстрее, если повезёт с материалами. Я составлю смету, рассчитаю точную стоимость.
— Стоимость? — Валентина Михайловна удивлённо подняла брови. — Лёша, ну ты же семья. Мы не чужие люди.
Алексей медленно поставил чашку на блюдце.
— Валентина Михайловна, я составлю смету. Материалы стоят денег. И работа тоже.
— Какая работа? — Голос у неё стал холодным. — Ты же для нас стараешься, для семьи. Мы думали, ты сделаешь по-семейному.
— Мама, — вмешалась Настя, — ну давай сначала посмотрим смету, а потом решим.
— Что решим? — Валентина Михайловна посмотрела на дочь. — Настя, мы же твои родители. Мы тебя вырастили, выучили. И теперь, когда нам помощь нужна, твой муж начинает торговаться?
Алексей почувствовал, как кровь приливает к лицу. Он посмотрел на Настю, ожидая, что она скажет что-то в его защиту. Но жена молчала, опустив глаза в чашку.
— Я составлю смету, — повторил он твёрдо. — Через пару дней привезу.
Он встал и вышел из кухни. Настя догнала его уже в прихожей.
— Лёш, подожди. Не обращай внимания, мама просто не подумала…
— Не подумала? — Он застёгивал куртку, не глядя на неё. — Настя, твоя мать прекрасно всё понимает. Она считает, что раз я недостаточно хорош для вашей семьи, то хоть польза от меня должна быть.
— Это не так! Просто… ну, ты же понимаешь, для них деньги сейчас не самое простое время…
— Для всех несладко. Но почему-то другим бригадам они готовы платить за работу, а от меня ждут халявы.
Он вышел, не попрощавшись. Настя осталась стоять в дверях, растерянная и несчастная.
Следующие два дня Алексей составлял смету. Он скрупулёзно просчитывал каждую позицию: краска, обои, плитка, ламинат, сантехника, провода, выключатели, розетки, плинтусы, двери, наличники. Потом работы: демонтаж, штукатурка, шпаклёвка, грунтовка, поклейка обоев, укладка плитки и ламината, малярные работы, установка дверей, монтаж электрики, сантехники, натяжные потолки, установка кухни.
Цифры получались внушительные. Но они были честными — рыночная стоимость материалов и работы по городу. Он даже сделал небольшую скидку на материалы, потому что брал их у постоянных поставщиков.
Когда он показал смету Насте, она побледнела.
— Лёш, это так дорого…
— Это нормальная цена, Настюш. Ты можешь посмотреть в интернете расценки других исполнителей.
— Но мама думала… ну, что получится дешевле.
— Дешевле будет только, если я сделаю работу бесплатно. Материалы дешевле не станут.
— А ты можешь… ну, работу сделать просто так? Для родителей?
Алексей посмотрел на жену долгим взглядом.
— Нет.
— Почему? Лёш, ну они же мои родители!
— Именно поэтому. Настя, я три года терплю, как они со мной обращаются. Как твоя мать морщится, когда я прихожу. Как твой отец делает вид, что меня не существует. Как они стыдятся пригласить меня на встречи со своими друзьями. Помнишь юбилей твоей матери? Она попросила меня «не приходить, чтобы не смущать гостей». А теперь они хотят, чтобы я месяц работал на них бесплатно?
Настя заплакала.
— Но я не виновата, что они такие…
— Нет, не виновата. Но ты ни разу не защитила меня. Ни разу не сказала своей матери, что я твой муж и я достоин уважения. Ты просто молчишь и ждёшь, пока я всё стерплю.
— Я не могу ссориться с родителями…
— Но со мной можешь?
Она всхлипнула и убежала в спальню. Алексей остался сидеть на кухне со сметой в руках.
На следующий день они приехали к родителям Насти вместе. Алексей принёс папку с документами. Валентина Михайловна встретила их радостной улыбкой — видимо, Настя предупредила о визите.
— Ну что, привёз расчёты? — Она усадила их в гостиной. Олег Борисович тоже вышел из кабинета, устроился в кресле с газетой.
Алексей молча положил смету на журнальный столик.
Валентина Михайловна надела очки и начала читать. Сначала её лицо было спокойным, потом брови поползли вверх, потом она нахмурилась.
— Это что?
— Смета на ремонт вашей квартиры.
— Лёша, тут такие цифры… Это какая-то ошибка?
— Никакой ошибки. Материалы по рыночным ценам, работа тоже.
Олег Борисович отложил газету и взял смету. Пробежал глазами, хмыкнул.
— Молодой человек, вы серьёзно?
Это было одно из первых обращений тестя к нему за три года. «Молодой человек».
— Абсолютно серьёзно.
— Материалы — ладно, но вот эта часть, — он ткнул пальцем в раздел «Работы», — это что вообще такое? Вы хотите, чтобы мы заплатили вам столько за работу?
— Это расценки моей бригады. Стандартные. По городу примерно так же, можете проверить.
Валентина Михайловна шумно выдохнула.
— Лёша, я думала, мы договорились, что ты сделаешь по-семейному. Материалы — да, мы готовы оплатить. Но работа… ну ты же для нас, для своих.
— Валентина Михайловна, это не для своих.
Повисла тишина. Настя побелела. Мать медленно сняла очки.
— Что ты сказал?
— Я сказал, что это не для своих. Потому что для вас я никогда не был своим. Я был «этим строителем», которого дочка притащила. Я был неудачным выбором, который вы терпели, потому что Настя уперлась. Я был тем, кого стыдно представить друзьям.
— Лёша! — воскликнула Настя.
— Позволь, молодой человек, — начал Олег Борисович, вставая с кресла, — мы тебя никогда…
— Вы меня никогда не унижали? — Алексей тоже встал. — Правда? А помните нашу свадьбу, когда вы, Олег Борисович, в разговоре с вашим коллегой сказали, что «Настя могла бы найти кого-то поприличнее»? Я стоял в трёх метрах от вас. Или когда вы, Валентина Михайловна, объясняли своей подруге, что я «занимаюсь строительством», таким тоном, будто я разношу пиццу? Или когда на ваш юбилей я не был приглашён, потому что «гости не поймут»?
— Ты слишком чувствительный, — Валентина Михайловна попыталась вернуть разговор в привычное русло. — Мы никогда не имели в виду…
— Вы имели в виду именно это. И вы имеете в виду это сейчас. Вы считаете, что раз я недостаточно хорош, чтобы быть вашим зятем, то я обязан хотя бы приносить пользу. Бесплатно сделать ремонт — это же так удобно! Зачем платить чужим людям, если есть зять-строитель?
— Хватит! — Олег Борисович стукнул кулаком по столу. — Я не позволю тебе так разговаривать в моём доме!
— В вашем доме я гость уже три года, Олег Борисович. И очень неудобный гость. Но теперь я вам понадобился. — Алексей взял смету со стола. — Вот расценки. Если согласны — подписываем договор, я сдвигаю других клиентов, беру вашу квартиру в работу. Если не согласны — ищите другую бригаду. Очередь к хорошим мастерам сейчас месяца на четыре вперёд, но вы можете поискать подешевле. Правда, не удивляйтесь потом результату.
— Ты отказываешь родителям своей жены? — Валентина Михайловна смотрела на него с нескрываемой злостью.
— Я отказываю людям, которые три года давали мне понять, что я недостаточно хорош для их семьи. — Алексей посмотрел на Настю. — Пойдём.
Настя сидела, не шевелясь, с заплаканным лицом.
— Настя, ты слышишь, что он говорит? — Валентина Михайловна повернулась к дочери. — Ты позволишь ему так разговаривать с нами?
Настя посмотрела на мать, потом на Алексея, потом снова на мать.
— Мам… он же просто просит заплатить за работу…
— Просто просит? Настенька, это же семья! Мы же родители! Мы для тебя всё сделали, а теперь…
— А что, отличная идея, отодвинуть заказчиков, которые готовы платить деньги, и начать работать на твою мать бесплатно! — Алексей повысил голос. — Настя, ты понимаешь, о чём я говорю? У меня очередь! Люди ждут по полгода, чтобы я взялся за их объект! Я должен отказать им, потерять деньги, потерять репутацию, заплатить своей за работу своим ребятам, чтобы твои родители сэкономили и съездили в Сочи на месяц на мои деньги?
— На твои деньги? — Олег Борисович усмехнулся. — Ты слишком высокого мнения о себе, молодой человек.
— Достаточно высокого, чтобы не работать бесплатно. — Алексей шагнул к двери. — Настя, я ухожу. Ты едешь со мной или остаёшься?
Это был вопрос не только про сегодняшний вечер. Настя это понимала. Мать это понимала. Все понимали.
Настя медленно встала.
— Мам, пап… я…
— Если ты сейчас уйдёшь с ним, — голос Валентины Михайловны был ледяным, — не удивляйся, что мы пересмотрим своё отношение к тебе.
— Валя! — одёрнул её Олег Борисович.
— Нет, пусть знает! — Мать встала. — Настя, мы тебя вырастили, дали образование, помогали всегда. А ты выходишь за этого… за него и теперь позволяешь ему хамить нам!
— Я не хамлю, — тихо сказал Алексей. — Я просто хочу, чтобы меня уважали. Хотя бы так же, как вы уважаете сантехника, который приходит починить кран. Вы же ему платите и говорите «спасибо»?
Валентина Михайловна молчала, сжав губы.
Настя взяла сумочку.
— Мам, пап, я позвоню завтра. Нам нужно поговорить. Но сейчас… сейчас я поеду домой.
Они вышли в подъезд. Алексей ждал, когда Настя скажет что-то, накричит, заплачет. Но она молчала до самой машины. Села, пристегнулась, продолжала молчать.
Он завёл мотор.
— Настюш…
— Не надо. — Голос у неё был странный, ровный. — Поехали домой.
Всю дорогу они молчали. Только когда подъезжали к дому, Настя заговорила:
— Ты прав.
Он резко затормозил, не выехав с парковки.
— Что?
— Ты прав, Лёш. — Она посмотрела на него, и в её глазах стояли слёзы, но на лице была решимость. — Они действительно так к тебе относились. И я… я молчала. Я думала, что со временем привыкнут, примут. Но они не собирались принимать. Они просто терпели. А потом решили, что раз уж ты здесь, то хоть используют.
— Настя…
— Нет, дай мне договорить. — Она вытерла слёзы. — Я трусиха. Я боялась поссориться с родителями. Мне всегда было проще промолчать, чем встать на твою защиту. А ты три года всё терпел. И я думала, что так будет всегда. Что ты будешь терпеть, а я буду делать вид, что не замечаю.
— Я люблю тебя, — сказал он. — Но я не могу больше быть человеком второго сорта в глазах твоей семьи. И в твоих глазах тоже.
— В моих глазах ты никогда не был человеком второго сорта, — она взяла его за руку. — Никогда. Просто я была слабой. Но я больше не хочу быть слабой.
Они просидели так несколько минут, держась за руки.
— Что теперь? — спросила Настя.
— Не знаю. Я не хочу, чтобы ты поссорилась с родителями из-за меня.
— А я не хочу, чтобы мои родители унижали моего мужа. — Она сжала его руку сильнее. — Завтра я им позвоню. Поговорю. Если они не могут принять тебя таким, какой ты есть, если они не хотят уважать твою работу… то это их проблема, не наша.
Алексей посмотрел на неё — на свою жену, которая впервые за три года была действительно на его стороне. И он понял, что, может быть, этот ремонт был нужен не родителям Насти. Он был нужен им двоим.
Чтобы наконец-то построить что-то своё. Без чужих чертежей и чужих требований. Просто вдвоём.
Звонок раздался через неделю. Алексей был на объекте, когда увидел на экране «Валентина Михайловна». Он был готов сбросить вызов, но что-то заставило его ответить.
— Алло.
— Лёша. — Голос тёщи звучал непривычно — без обычной холодности. — Можно тебя на минутку?
— Слушаю.
— Мы подумали… Олег Борисович и я. О том, что ты сказал. — Она помолчала. — И о том, что сказала Настя.
После их разговора Настя действительно созвонилась с родителями. Алексей не слышал, о чём именно она говорила, но когда жена вышла из комнаты, глаза у неё были красные, но спина — прямая.
— Мы были неправы, — продолжила Валентина Михайловна. — Не во всём, может быть. Но во многом. Мы действительно… мы не дали тебе шанса. Ты был не таким, как мы ожидали, и мы решили, что это делает тебя хуже. А это не так.
Алексей молчал, не зная, что ответить.
— Я не прошу прощения, — голос тёщи стал тверже, — потому что понимаю, что слова сейчас ничего не значат. Но я хочу предложить следующее: мы подписываем договор на тех условиях, которые ты указал. Полная оплата. И мы… мы попробуем начать заново. Если ты согласен.
Он стоял посреди недостроенной комнаты, и в голове проносились все эти три года: холодные взгляды, неловкие паузы, праздники, на которые его не приглашали, разговоры, в которых он был лишним.
Но ещё он думал о Насте. О том, как она наконец сделала выбор. О том, как они сидели в машине, держась за руки.
— Хорошо, — сказал он наконец. — Я посмотрю.
— Спасибо. — И она повесила трубку.
Вечером он рассказал об этом Насте. Она обняла его и долго молчала, уткнувшись лицом в его плечо.
— Думаешь, получится? — спросила она тихо.
— Не знаю. — Он гладил её по волосам. — Но можем попробовать.
Через три дня они подписали договор. Алексей сдвинул двух клиентов, договорился с бригадой, закупил материалы. Родители Насти уехали в Сочи, а он приступил к работе.
Каждый вечер он приходил домой уставший, в шпаклёвке и краске. Настя встречала его с ужином и расспросами о том, как идут дела. Он показывал ей фотографии, они обсуждали детали, выбирали оттенки.
Через три с половиной недели ремонт был закончен. Алексей принимал последние работы, когда позвонила Валентина Михайловна — они возвращались послезавтра.
Он приехал к ним с Настей в день возвращения. Открыл дверь своим ключом — родители ещё были в пути. Они вошли в квартиру, и Настя ахнула.
Свежие светлые стены, новый паркет, отреставрированная лепнина, современная кухня, сверкающая сантехника. Всё было идеально. Алексей работал так, как работал всегда — на совесть.
— Лёш, это невероятно, — прошептала Настя. — Они будут в восторге.
Когда через час пришли родители, Валентина Михайловна действительно остановилась на пороге с открытым ртом. Олег Борисович снял очки, протер их, надел снова.
— Это… — начала тёща и осеклась. — Лёша, это потрясающе.
— Работа закончена, — коротко ответил он. — Акт приёмки на столе. Если есть замечания — запишете, я исправлю.
Они ходили по комнатам, трогали стены, открывали шкафы, проверяли краны. Замечаний не было.
Когда вернулись в гостиную, Валентина Михайловна достала конверт.
— Оплата, как договаривались. Полностью.
Алексей взял конверт, не пересчитывая.
— Спасибо.
Повисла неловкая пауза. Олег Борисович кашлянул.
— Лёша, я… мы хотели бы… — Он посмотрел на жену, она кивнула. — Мы хотели бы пригласить вас на ужин. В субботу. Если ты не занят.
