Дарья закрыла ноутбук и посмотрела на мужа. Алексей сидел напротив, ожидая её ответа. Разговор о детях возникал уже не в первый раз, и каждый раз заканчивался одинаково — ссорой.
— Лёш, ну давай подождём ещё годик-другой, — начала Дарья мягко. — Я только недавно получила повышение. Хочу закрепиться на новой должности, показать результаты. А потом уже можно и о ребёнке подумать.
— Опять? — Алексей откинулся на спинку дивана. — Сколько можно откладывать? Нам уже по двадцать восемь! Скоро будет поздно!
— Почему поздно? Многие рожают и в тридцать пять, и в сорок.
— А я не хочу быть старым отцом! Хочу, чтобы у меня были силы играть с ребёнком в футбол, кататься на велосипедах!
Дарья вздохнула. Этот аргумент она слышала десятки раз.
— Лёш, я понимаю твоё желание. Но давай будем реалистами. У нас сейчас нет накоплений. Квартиру снимаем, машины нет. На что мы будем растить ребёнка?
— На зарплаты! Люди как-то справляются! Не миллионеры же они!
— Справляются, но это тяжело. Я хочу, чтобы у нашего ребёнка было всё необходимое. Хорошая одежда, игрушки, качественное питание. Для этого нужны деньги.
Алексей махнул рукой
— Ты всегда находишь отговорки. Сначала говорила, что нужно закончить институт. Закончила. Потом — что нужно найти работу. Нашла. Теперь — карьера. Что дальше? Может, дождёмся пенсии?
— Не утрирую. Я просто хочу быть ответственной.
— А я думаю, ты просто эгоистка! Тебе важнее карьера, чем семья!
Дарья вскинула голову. Кровь прилила к щекам.
— Это нечестно! Я думаю о нашем будущем! О том, чтобы ребёнку было комфортно!
— Ребёнку нужны родители, а не миллионы на счету!
Дарья замолчала. Спорить было бесполезно. Алексей не слышал её аргументов.
Следующие недели прошли в напряжённой атмосфере. Алексей демонстративно отстранился от жены. Он перестал интересоваться её делами, не спрашивал, как прошёл день. По вечерам уходил гулять с друзьями, возвращался поздно.
Дарья пыталась наладить контакт, но муж холодно отворачивался.
— Алёш, может, поговорим?
— О чём говорить? Ты всё равно думаешь только о себе.
— Это несправедливо…
— Справедливо. Я хочу ребёнка, а ты — карьеру. Значит, я для тебя неважен.
Дарья пыталась объяснить свою позицию снова и снова, но Алексей не слушал. Он выстроил свою версию событий и не собирался от неё отступать.
Однажды вечером он пришёл домой особенно мрачный. Сел напротив жены и произнёс:
— Я серьёзно подумываю о разводе.
Дарья замерла. Сердце ухнуло куда-то вниз.
— Что?
— Ты слышала. Если ты не хочешь детей, зачем нам жить вместе? Я найду женщину, которая захочет создать со мной семью. Настоящую семью, а не видимость.
— Алёш, ты сошёл с ума? Я не говорила, что не хочу детей! Я сказала — погодим!
— Погодим, погодим… А потом ещё погодим. Нет, Даш. Либо ты соглашаешься родить ребёнка сейчас, либо мы расходимся.
Дарья смотрела на него, не веря происходящему. Неужели он всерьёз ставит ультиматум?
— Ты шантажируешь меня?
— Называй как хочешь. Просто я хочу семью. И если с тобой это невозможно, значит, не судьба.
Дарья провела бессонную ночь. Алексей спал, отвернувшись к стене. Она лежала с открытыми глазами и думала.
С одной стороны, она действительно хотела ребёнка. Когда-нибудь. С другой — сейчас было неподходящее время. Но если она откажется, Алексей уйдёт. А она любила его. Не хотела разрушать семью.
К утру она приняла решение.
— Хорошо, — сказала Дарья за завтраком. — Давай попробуем.
Алексей поднял голову от тарелки. На лице появилась улыбка.
— Серьёзно?
— Серьёзно. Только обещай мне, что будешь рядом. Что поддержишь меня.
— Конечно поддержу! Мы же команда!
Он обнял жену, и Дарья попыталась убедить себя, что приняла правильное решение.
Беременность наступила через три месяца. Дарья увидела две полоски на тесте и расплакалась. Слёзы были странными — не радостными, не грустными. Просто слёзы.
Алексей был на седьмом небе от счастья. Он носился по квартире, обзванивал друзей, строил планы. Дарья смотрела на его радость и пыталась разделить её.
Но с первых недель начались проблемы. Токсикоз был ужасным. Дарью тошнило круглыми сутками. Она не могла есть, худела, слабела. Работать стало невозможно — пришлось взять больничный.
Алексей первое время проявлял заботу. Готовил лёгкие супы, покупал фрукты, гладил по спине, когда жену снова рвало в ванной.
— Потерпи, милая. Скоро пройдёт.
— Когда скоро? — простонала Дарья, вытирая рот. — Уже второй месяц!
— Врач говорил, ко второму триместру всё наладится.
Но ко второму триместру не наладилось. Токсикоз ушёл, зато появились другие проблемы. Отёки, боли в спине, бессонница. Дарья превратилась в уставшую, измождённую женщину.
А энтузиазм Алексея постепенно угасал. Он всё реже спрашивал, как она себя чувствует. Всё чаще задерживался после работы. Дарья оставалась одна в квартире, гладя округлившийся живот и пытаясь не плакать.
Кирилл родился в конце февраля. Роды были долгими и тяжёлыми. Дарья провела в родзале почти сутки. Алексей ждал в коридоре, нервно курил одну сигарету за другой.
Когда акушерка вынесла ему сына, завёрнутого в голубое одеяло, Алексей расплакался. Он держал маленький свёрток и шептал:
— Мой мальчик. Мой сын.
Дарья лежала в палате, измождённая до предела. Тело болело, будто её переехал грузовик. Но когда к ней принесли Кирилла, она посмотрела в его маленькие глазки и почувствовала прилив нежности.
Первые недели дома были кошмаром. Кирилл плакал почти постоянно. То колики, то мокрые пеленки, то просто хотел на руки. Дарья не спала ночами, качала сына, пела колыбельные.
Алексей первое время помогал. Менял подгузники, грел молочные смеси. Но постепенно его участие сходило на нет.
— Алёш, возьми его, пожалуйста, — просила Дарья, качая орущего младенца. — Мне нужно хоть немного поспать.
— У меня завтра важная встреча. Мне тоже нужно выспаться.
— Но я не спала уже три ночи подряд!
— Ну и что? Ты же мать. Матери так живут.
Дарья хотела возразить, но Кирилл заплакал ещё громче. Она снова начала качать его, борясь с желанием расплакаться самой.
Алексей стал всё чаще заерживаться на работе. Приходил в девять, в десять, иногда почти в полночь.
— Где ты был? — спрашивала Дарья, укачивая уже уснувшего сына.
— На работе. Проект горит, надо доделать.
— Каждый день горит?
— Да. Проблемы?
Дарья молчала. Спорить не было сил.
Когда Кириллу исполнилось четыре месяца, случилось то, чего Дарья боялась, но где-то внутри уже ждала.
Она кормила сына, сидя на диване. Алексей вышел из спальни с большой спортивной сумкой.
— Ты куда? — спросила Дарья, не отрываясь от ребёнка.
— Уезжаю.
— Как уезжаешь? Куда?
— Неважно куда. Я больше не могу. Мне всё это надоело.
Дарья подняла голову. Алексей стоял у двери, держа сумку. Лицо его было каменным.
— Что надоело?
— Всё. Ребёнок орёт круглосуками. Ты превратилась в истеричку. Секса нет. Нормального разговора нет. Одни пелёнки да подгузники.
— Алёш… Это же твой сын…
— Знаю. Но я не подписывался на такую жизнь.
Дарья почувствовала, как похолодели руки.
— Подожди. Что происходит? Ты шутишь?
— Не шучу. Я ухожу. Прости.
— Куда ты идёшь?! У тебя сын! Ребёнок четырёхмесячный!
— Справишься. Ты же хотела быть самостоятельной.
Алексей открыл дверь. Дарья вскочила с дивана, прижимая Кирилла к груди.
— Стой! Ты не можешь просто уйти!
— Могу. До свидания, Даш.
Он вышел и закрыл дверь за собой. Дарья стояла посреди комнаты, не веря происходящему. Кирилл захныкал, и она автоматически начала его качать.
— Тише, малыш. Тише.
Слёзы текли по её щекам, но голос оставался ровным. Нужно было успокоить сына. Собственные чувства подождут.
Следующие дни прошли как в тумане. Дарья кормила Кирилла, меняла подгузники, убаюкивала его. Делала всё автоматически, будто робот.
Она ждала, что Алексей вернётся. Что позвонит, извинится, скажет, что это была минутная слабость. Но телефон молчал.
Через неделю Дарья набралась смелости и сама позвонила. Номер был недоступен. Она написала в мессенджере — прочитано, но ответа не было.
Позвонила на работу Алексея. Секретарь холодно сообщила, что Алексей уволился три недели назад.
Три недели назад. Значит, он планировал уход заранее. Всё это время врал ей про задержки на работе, а на самом деле готовился к побегу.
Дарья рухнула на диван и зарыдала. Кирилл испуганно заплакал в кроватке, и она заставила себя взять его на руки.
— Прости, солнышко. Мама не хотела тебя пугать.
Через друзей Алексея она узнала, что он уехал в другой город. Какой именно — никто не знал. Или не хотел говорить.
Дарья собралась с силами и обратилась к юристу. Та посоветовала подавать на развод.
— Подаём заявление, суд назначит дату. Если муж не явится, развод пройдёт заочно.
— А алименты?
— Алименты тоже можно взыскать. Но сначала нужно его найти. Приставы будут искать, но это может занять время.
Время. У Дарьи не было времени. Деньги таяли с катастрофической скоростью. Памперсы, смеси, одежда для растущего сына — всё стоило дорого.
Съёмная квартира тоже требовала оплаты. Хозяйка звонила регулярно, напоминая о сроках.
Развод застопорился. Судебные приставы не могли найти Алексея, чтобы вручить уведомление. Он словно растворился в воздухе.
— Мы продолжаем поиски, — сообщал пристав при очередном звонке. — Но пока безрезультатно.
— А что мне делать?
— Ждать.
Ждать. Дарья и так всё время ждала. Ждала, когда закончится эта ситуация. Ждала, когда появятся деньги. Ждала, когда станет легче.
Но легче не становилось. Накопления закончились. Последняя зарплата ушла на оплату квартиры и детские нужды. Холодильник был почти пуст.
Дарья пыталась найти работу. Откликалась на вакансии удалённых позиций, но везде требовался опыт, которого у неё не было в нужной сфере. Или график оказывался несовместимым с уходом за младенцем.
— С кем вы будете оставлять ребёнка? — спрашивали на собеседованиях.
— Я… У меня нет никого. Но я могу работать дома…
— К сожалению, нам нужен офисный сотрудник.
Раз за разом получала отказы. Дарья начинала отчаиваться.
Однажды утром Кирилл проснулся с температурой. Лоб горел, малыш хныкал и отказывался от еды. Дарья вызвала врача, та осмотрела ребёнка и выписала лекарства.
— Вот этот сироп три раза в день. И свечи на ночь.
Дарья посмотрела на рецепт. Сумма лекарств составляла почти все её оставшиеся деньги.
Она купила лекарства, отдала ребёнку нужную дозу. Кирилл немного успокоился и уснул. Дарья сидела рядом с кроваткой и смотрела на сына.
Что делать дальше? Денег почти не осталось. Работы нет. Муж исчез. Она совершенно одна.
Хозяйка квартиры позвонила в десять вечера.
— Дарья, я хотела напомнить про оплату. Сегодня последний день.
— Я знаю. Будет завтра.
— Вы говорили так в прошлом месяце. Потом задержали на неделю.
— Извините, у меня сейчас сложная ситуация…
— У всех сложная ситуация. Но квартплату это не отменяет. Если завтра не будет денег, мне придётся расторгнуть договор.
Хозяйка повесила трубку. Дарья опустила телефон и закрыла лицо руками.
Расторгнуть договор. Значит, их выгонят. Куда идти с четырёхмесячным ребёнком?
Она открыла банковское приложение. На счету лежало три тысячи рублей. Квартплата — пятнадцать тысяч.
Продавать было нечего. Вещей у неё было немного, и всё дешёвое. Занять не у кого — друзья в этом городе были поверхностными, настоящих близких людей не было.
Родители жили далеко, в другом регионе. Дарья не хотела их беспокоить. Да и признаться им в своей катастрофе было стыдно.
Оставалась одна возможность. Позвонить свекрови.
Валентина Петровна никогда не скрывала своего отношения к Дарье. Она считала, что сын женился неудачно. Что невестка недостаточно хороша для её драгоценного Алёши.
Но сейчас это был единственный вариант. Может, ради внука свекровь согласится помочь?
Дарья набрала номер дрожащими пальцами.
— Алло? — ответил женский голос.
— Валентина Петровна, здравствуйте. Это Дарья.
— А, Дарья. Что случилось?
— Я… Можно я приеду к вам? Мне нужно поговорить.
— О чём говорить? По телефону нельзя?
— Лучше лично. Это важно.
Свекровь помолчала.
— Ладно. Приезжай завтра днём.
На следующий день Дарья собрала последние деньги на такси. Одела Кирилла потеплее, взяла сумку с детскими вещами. Руки тряслись от нервов.
Свекровь жила в другом районе города, в старой хрущёвке. Дарья поднималась по лестнице с тяжёлой коляской, останавливаясь на каждом пролёте отдышаться.
Позвонила в дверь. Валентина Петровна открыла почти сразу. Посмотрела на невестку холодно.
— Заходи.
Квартира была маленькой и тёмной. Пахло застоявшимся воздухом и нафталином. Дарья прошла в комнату, держа Кирилла на руках.
— Садись, — кивнула свекровь на диван.
Дарья села, устроив сына на коленях. Кирилла недавно покормила, он спокойно смотрел по сторонам.
— Хочешь подержать внука? — несмело предложила Дарья.
— Нет. Говори, зачем пришла.
Валентина Петровна села напротив в кресло. Лицо её было непроницаемым.
Дарья сглотнула комок в горле.
— Валентина Петровна, у меня очень сложная ситуация. Алексей ушёл от нас. Месяц назад. Просто собрал вещи и уехал. Я не знаю, где он.
— Знаю. Он мне звонил.
— Звонил?! — Дарья не смогла скрыть удивления. — Почему вы мне не сказали?
— А зачем? Это ваши проблемы.
— Но… Где он?
— Не твоё дело. Продолжай, что ты хотела.
Дарья прикусила губу. Слёзы подступали к глазам, но она сдерживалась.
— Денег совсем не осталось. Работу найти не могу — не с кем оставить ребёнка. Сбережения кончились. Сейчас даже на квартплату нет. Хозяйка грозится выселить.
— И?
— И я прошу вас помочь. Одолжите денег. Я верну, как только найду работу. Обещаю.
Валентина Петровна откинулась на спинку кресла. Лицо её оставалось каменным.
— Сколько тебе надо?
— Ну… Хотя бы на квартиру. Пятнадцать тысяч. И ещё немного на еду и памперсы…
— Двадцать тысяч, значит.
— Если можно… Я правда верну. Как только…
— А я что, должна тебя содержать? — перебила свекровь. — Родила — вот и выкручивайся!
Дарья замерла. Кирилл почувствовал напряжение матери и заныл.
— Но это же ваш внук…
— Мой внук — это мой внук. А ты — чужой человек. Алёша от тебя ушёл, значит, на то были причины. Не моя забота вас содержать.
— Валентина Петровна, я не прошу содержать! Я прошу взаймы! Я верну!
— Ага, верну. Все так говорят. А потом только и видишь их.
— Но мне правда некуда идти!
— А мне какое дело? — свекровь встала с кресла. — Ты захотела выйти замуж за моего сына. Ты захотела родить ребёнка. Вот и расхлёбывай.
— Я не хотела! — вырвалось у Дарьи. — Это Алексей давил на меня! Заставлял рожать!
— Ну конечно. Во всём мой сын виноват. А ты белая и пушистая.
— Я не говорю, что я…
— Всё. Разговор окончен. Можешь идти.
Дарья сидела на диване, не в силах пошевелиться. Кирилл плакал всё громче.
— Валентина Петровна, прошу вас…
— Я сказала — иди. Или мне тебя выгонять?
Дарья медленно встала. Прижала к себе плачущего сына, взяла сумку.
— Вы… Вы даже не хотите посмотреть на внука?
— Нет. Это твой ребёнок. Ты о нём и заботься.
Свекровь открыла дверь. Дарья вышла на лестничную площадку. Дверь захлопнулась за её спиной.
Дарья спускалась по лестнице, едва видя ступени сквозь слёзы. Кирилл кричал во всё горло, и она механически качала его.
— Тише, сынок. Тише.
На улице она села на лавочку возле подъезда. Достала бутылочку со смесью, сунула Кириллу. Малыш жадно принялся сосать, постепенно успокаиваясь.
Дарья смотрела в пустоту. Что теперь? Денег нет. Помощи ждать неоткуда. Завтра хозяйка выгонит их из квартиры.
Телефон завибрировал. Смс от хозяйки: «Деньги будут сегодня?»
Дарья не ответила. Какой смысл? Денег всё равно нет.
Она сидела на лавочке, пока Кирилл не допил смесь. Потом взяла его на руки и медленно пошла к остановке.
Вернувшись в квартиру, Дарья опустилась на пол прямо в прихожей. Положила спящего Кирилла на диван, а сама села на пол и зарыдала.
Рыдала долго, судорожно, не сдерживаясь. Всё, что накопилось за эти месяцы, выливалось наружу.
Когда слёзы закончились, она вытерла лицо и достала телефон. Пора звонить родителям. Больше тянуть нельзя.
Набрала номер матери. Гудки. Раз, два, три…
— Алло, доченька! — ответила мать. — Как дела?
— Мам… — голос Дарьи дрогнул. — Мам, у меня всё плохо.
— Что случилось?!
— Алексей ушёл. Бросил меня с ребёнком. Денег нет. Нас сейчас выгонят из квартиры. Я не знаю, что делать…
— Господи! Почему ты раньше не сказала?!
— Стыдно было… Думала, справлюсь сама…
— Какой стыд?! Ты моя дочь! Слушай меня внимательно. Сейчас же собирай вещи и приезжай домой. Я скину тебе денег на билет.
— Мам…
— Никаких мам! Собирайся и приезжай! Мы тебе поможем!
Деньги на билет пришли через полчаса. Дарья забронировала места на завтрашний вечерний поезд. Хозяйке написала, что съезжает, извинилась за задолженность и пообещала вернуть долг позже.
Весь следующий день она собирала вещи. Много у неё не было — два чемодана на всё. Детские вещи, свою одежду, документы. Мебель оставляла — всё равно съёмная.
Вечером вызвала такси до вокзала. Водитель помог затащить вещи в багажник. Дарья села на заднее сиденье с Кириллом на руках и в последний раз посмотрела на дом, где прожила последние три года.
Здесь она была счастлива. Здесь мечтала о будущем. Здесь надеялась построить семью. А теперь уезжала разбитой и опустошённой.
На вокзале было шумно и людно. Дарья с трудом добралась до своего вагона, неся Кирилла в переноске и таща за собой чемоданы. Проводница помогла поднять вещи.
— Тяжело одной с малышом, — посочувствовала она. — Муж где?
— Нет мужа, — коротко ответила Дарья.
Устроилась на нижней полке. Положила Кирилла рядом, обложив подушками. Сама села у окна и уткнулась лбом в холодное стекло.
Поезд тронулся. Город начал отдаляться. Дарья смотрела на мелькающие огни и думала о том, что жизнь её разделилась на «до» и «после».
«До» она была наивной девушкой, верившей в любовь и счастливую семью. «После» стала измотанной одинокой матерью, бегущей от разрухи своей жизни.
Кирилла всю дорогу было тяжело. Он капризничал, плохо спал, постоянно хотел есть. Дарья вставала каждый час, грела смесь в тамбуре, меняла подгузники, качала сына. Другие пассажиры бросали на неё косые взгляды, но она не обращала внимания.
Дорога длилась почти сутки. Когда поезд наконец подъехал к станции, Дарья выбралась на перрон совершенно вымотанная.
Родители ждали у входа в вокзал. Мать, Ольга Николаевна, расплакалась, как только увидела дочь.
— Доченька моя! — она обняла Дарью, осторожно, чтобы не придавить Кирилла. — Боже, как ты похудела!
Отец, Сергей Михайлович, молча взял чемоданы. Лицо его было суровым.
— Пойдём. Машина рядом.
Они доехали до дома быстро. Дарья вошла в родительскую квартиру и почувствовала, как внутри что-то размякло. Родные стены, знакомые запахи, тепло и уют.
— Вот твоя комната, — мать открыла дверь. — Мы тут кроватку детскую поставили. Может, не очень удобно, но…
— Спасибо, мам. Это прекрасно.
Дарья положила спящего Кирилла в кроватку, а сама рухнула на кровать. Тело ломило от усталости, но внутри поселилось странное спокойствие.
Вечером они сидели на кухне. Мать поставила чай и пирог.
— Рассказывай, что произошло, — попросил отец.
Дарья рассказала всё. О том, как Алексей давил на неё с ребёнком. О тяжёлой беременности. О том, как он ушёл, когда сыну было четыре месяца. О безденежье, об отказе свекрови помочь.
Родители слушали молча. Мать плакала, вытирая слёзы салфеткой. Отец сжимал кулаки.
— Сволочь, — процедил он сквозь зубы. — Как можно бросить жену с младенцем?
— Серёж, не при дочери, — мягко одёрнула мать.
— Да пусть знает! Мерзавец поступил как последний…
— Пап, всё нормально, — перебила Дарья. — Я уже пережила это. Просто хочу развестись и забыть как страшный сон.
— Мы тебе поможем, — твёрдо сказала мать. — Отец знает хорошего юриста. Он найдёт этого… Алексея. И добьётся алиментов.
Отец действительно знал юриста. Точнее, частного детектива, который специализировался на розыске должников. Через неделю Алексей был найден.
Оказалось, он работал в соседнем городе, снимал там квартиру. Жил спокойно, ни о чём не беспокоясь.
Юрист оформил все документы. Подали на развод и на взыскание алиментов одновременно. Суд назначили через месяц.
Алексей не явился на заседание. Развод прошёл заочно. Алименты суд назначил — четверть дохода на содержание ребёнка.
Приставы взялись за дело. Сначала Алексей игнорировал требования, но когда ему заблокировали счёт, деньги начали приходить. Небольшие, но регулярные.
Дарья устроилась на работу в местную компанию. Нашли удалённую позицию с гибким графиком. Она работала из дома, пока Кирилл спал или играл в манеже.
Мать помогала с внуком. Сидела с ним, пока Дарья на совещаниях. Гуляла с коляской. Готовила еду.
— Мам, ты слишком много на себя берёшь, — говорила Дарья. — Ты устаёшь.
— Ерунда. Мне в радость. Внук такой хорошенький!
Кирилл действительно рос спокойным ребёнком. Он улыбался, агукал, тянул ручки к бабушке и дедушке. Только на Дарью смотрел особенно — узнавал маму, тянулся к ней.
Постепенно жизнь входила в привычное русло. Дарья работала, получала зарплату, помогала родителям с расходами. Откладывала понемногу на будущее.
Но внутри оставалась рана. Глубокая, незаживающая. Она просыпалась по ночам от кошмаров, в которых Алексей возвращался и снова бросал её. Вздрагивала, когда звонил телефон. Боялась открывать дверь незнакомым людям.
Прошло полгода с момента возвращения домой. Кириллу исполнился год. Родители устроили небольшой праздник — испекли торт, позвали родственников, купили игрушки.
Малыш сидел в высоком стульчике и смеялся, размазывая крем по лицу. Все умилялись, фотографировали.
Дарья смотрела на сына и улыбалась. Но улыбка была натянутой, неискренней. Внутри пустота.
Вечером, когда гости разошлись, а Кирилл уснул, мать села рядом с дочерью на диване.
— Дашенька, что с тобой?
— Ничего, мам. Всё нормально.
— Не нормально. Ты как-то… отстранённая. Будто здесь, но на самом деле где-то далеко.
Дарья вздохнула.
— Просто устала. Много всего навалилось.
— Доченька, я понимаю, что тебе тяжело. Но жизнь продолжается. Нужно двигаться дальше.
— Я и двигаюсь. Работаю, забочусь о сыне…
— Но ты не живёшь. Ты существуешь. Это разные вещи.
Дарья отвернулась к окну.
— Не могу я, мам. Не могу снова довериться кому-то. Не хочу. Все мужчины одинаковые. Используют, а потом бросают.
— Не все. Твой отец меня не бросил. Вот уже тридцать лет вместе.
— Вам повезло.
— Не повезло. Мы работали над отношениями. Ссорились, мирились, шли на компромиссы. Это труд, а не везение.
— Я больше не хочу трудиться ради кого-то. Хватит. Буду жить для себя и для сына. Всё.
Мать хотела что-то возразить, но передумала. Обняла дочь и погладила по голове.
— Хорошо. Как скажешь. Но помни — ты ещё молодая. Вся жизнь впереди.
— Знаю, мам.
Но Дарья не верила в эти слова. Её жизнь разделилась на «до Алексея» и «после Алексея». И в этом «после» не было места любви, доверию, отношениям.
Она видела, как подруги встречаются с мужчинами, влюбляются, строят планы. Слушала их восторженные рассказы и чувствовала внутри только холодную пустоту.
— Даш, а ты почему не ходишь на свидания? — спросила как-то подруга Лена. — Ты же симпатичная! Мужики сразу клюнут!
— Не хочу, — коротко ответила Дарья.
— Ну почему? Неужели всю жизнь одна?
— А что плохого в одиночестве? Спокойно. Никто не предаст, не обманет.
— Но и не порадует. Не поддержит. Не обнимет.
— Обнимать умеет сын. Мне достаточно.
Лена покачала головой.
— Это ненормально. Ты прячешься от жизни.
— Я не прячусь. Я защищаюсь.
И это была правда. Дарья выстроила вокруг себя стену. Высокую, толстую, непробиваемую. Никто не мог проникнуть внутрь. Никто не мог ранить её снова.
Однажды в магазине к ней подошёл мужчина. Симпатичный, примерно её возраста.
— Извините, я не хотел вас беспокоить… Просто увидел и подумал, что вы очень красивая. Можно угостить вас кофе?
Дарья посмотрела на него холодно.
— Нет. Спасибо.
— Может, хотя бы телефон?
— Нет.
Она развернулась и ушла. Мужчина остался стоять с растерянным видом.
Кирилл рос. В полтора года начал ходить, в два — говорить простые слова. «Мама», «баба», «деда». Он был жизнерадостным малышом, любил играть, смеяться.
Дарья посвящала ему всё свободное время. Читала книжки, собирала пазлы, лепила из пластилина. Водила на детскую площадку, в парк, на развивающие занятия.
Сын стал центром её вселенной. Единственным человеком, ради которого она жила.
Работа тоже стала важной частью жизни. Дарья добросовестно выполняла задачи, брала дополнительные проекты, получала премии. Начальство ценило её.
— Дарья, мы хотим предложить вам руководящую позицию, — сказал директор на очередном созвоне. — Вы отлично справляетесь, показываете результаты. Как смотрите?
— С удовольствием, — ответила Дарья.
Повышение означало больше денег, больше ответственности. Но Дарья справлялась. Она научилась быть сильной.
Родители гордились дочерью. Отец часто говорил:
— Ты молодец. Не сломалась, не опустила руки. Взяла себя в руки и пошла дальше.
— Спасибо, пап.
— Только вот личную жизнь не забывай. Ты же не монахиня.
— Пап, не начинай…
— Ладно, ладно. Просто помни — ты имеешь право быть счастливой.
Но Дарья не верила в счастье. Оно существовало где-то далеко, для других людей. Для неё остались только обязанности, работа, забота о сыне.
И это было нормально. Она свыклась с таким раскладом. Приняла его как данность.
Прошло три года с момента расставания с Алексеем. Кириллу было почти четыре. Он ходил в детский сад, у него появились друзья.
Дарья забирала его после работы. Они шли домой, держась за руки. Кирилл болтал без остановки, рассказывая про игры, про воспитательницу, про других детей.
— Мам, а где мой папа? — спросил он однажды.
Дарья замерла. Вопрос, которого она боялась.
— Папа живёт далеко, — осторожно ответила она.
— А почему он не приезжает?
— Потому что… Мы с папой больше не вместе. Так бывает.
— А ко мне он приедет?
— Не знаю, солнышко.
Кирилл задумался.
— А мне и не надо. У меня есть ты, баба и деда. Нас много!
Дарья улыбнулась и крепче сжала его ладошку.
— Да, нас много. И мы тебя очень любим.
Дома она уложила сына спать, а сама села у окна с чашкой чая. Смотрела на темнеющий город и думала о жизни.
Она прошла через ад. Через предательство, одиночество, нищету. Но выжила. Выстояла. Построила новую жизнь.
Только эта жизнь была пустой. В ней не было любви, тепла, близости. Только обязанности и холодная рациональность.
Доверие к мужчинам было разрушено. Дарья больше не верила в счастливые семьи, в верность, в вечную любовь. Всё это были сказки для наивных дурочек.
Она посвятила себя сыну. Кирилл вырастет, получит образование, станет самостоятельным. Вот её цель. Вот смысл существования.
А личная жизнь? Её не будет. И Дарья смирилась с этим. Потому что боль от предательства Алексея оказалась слишком глубокой. И рана так и не зажила.
Она допила чай, поставила чашку на подоконник. Посмотрела на своё отражение в тёмном стекле. Усталая женщина с грустными глазами смотрела в ответ.
— Ничего, — прошептала Дарья своему отражению. — Я справлюсь. Я всегда справляюсь.
И пошла спать, готовясь к новому дню.
