Татьяна сидела на краю дивана и смотрела на очередную квитанцию из ЖКХ. Сумма была внушительная, а до зарплаты оставалось ещё десять дней. Артём возился на кухне. За окном февральский вечер окрашивал небо в серо-синие тона, и в комнате становилось всё темнее.
Их съёмная однушка на окраине города была тесной, но уютной. Здесь было тихо, никто не лез с расспросами, не навязывал свои порядки.
Таня работала бухгалтером в небольшой фирме, зарабатывала тридцать восемь тысяч рублей. Артём трудился на складе логистической компании, его зарплата была чуть повыше — сорок две тысячи. Вместе выходило восемьдесят тысяч. Из них двадцать пять уходило на аренду, ещё пять на коммуналку, продукты забирали тысяч двадцать, остальное распределялось на одежду, транспорт и попытки что-то отложить.
Откладывалось плохо. Каждый раз, когда на счету набиралось хотя бы пять-шесть тысяч, появлялась Наталья Сергеевна.
Свекровь жила в своей двухкомнатной квартире в центре района. Пенсия у неё была приличная — восемнадцать тысяч, плюс подработка на полставки в библиотеке добавляла ещё восемь. Казалось бы, вполне достаточно для одинокой женщины. Но Наталья Сергеевна имела особое мнение на этот счёт.
Впервые она появилась у молодых через месяц после свадьбы. Зашла с пакетом пирожков, улыбалась радушно, расспрашивала о быте. А перед уходом вскользь обмолвилась, что хорошо бы Артёму помочь матери с подарком для её сестры на юбилей. Тысяч пять бы хватило.
Татьяна тогда растерялась — они только-только рассчитались с долгами за свадьбу, на счету лежало ровно семь тысяч триста рублей. Артём молча полез за конвертом, отсчитал пять купюр и протянул матери.
Наталья Сергеевна благодарила, обещала вернуть через неделю. Неделя прошла, потом месяц, потом три. Деньги так и не вернулись.
Потом были восьмое марта, день рождения свекрови, Новый год, праздники родни. Каждый раз Наталья Сергеевна приходила с просьбой помочь — то на подарок племяннице, то на цветы для подруги, то просто потому что не хватает до зарплаты. Суммы были разные — от двух до семи тысяч. Артём каждый раз молча доставал деньги. Татьяна пыталась возразить пару раз, но муж просто пожимал плечами и говорил, что это же его мать, как можно отказать.
К концу первого года совместной жизни молодые не отложили ни рубля. Все попытки создать финансовую подушку разбивались о регулярные визиты Натальи Сергеевны.
Однажды свекровь пришла с красными глазами. Села за стол, достала платок, вытерла несуществующие слёзы. Сказала, что врачи нашли у неё проблемы с сердцем, нужны дорогие лекарства, обследования. Десять тысяч минимум. Артём даже не стал спрашивать Татьяну — просто снял последние деньги с карты и отдал матери. До зарплаты оставалось двенадцать дней. Питались гречкой и макаронами, Татьяна брала обеды из дома, потому что в столовой даже на суп не хватало.
Через неделю Наталья Сергеевна позвонила Артёму, попросила зайти помочь с мебелью. Татьяна случайно услышала разговор — свекровь бодрым голосом рассказывала подруге по телефону о новых туфлях, которые купила в торговом центре. Про лекарства ни слова.
Татьяна тогда промолчала. Просто крепче сжала губы и вернулась к своим бумагам.
Артём был единственным сыном. Наталья Сергеевна постоянно напоминала об этом. Она родила его поздно, муж ушёл от неё, когда мальчику было четыре года. Все силы, всю жизнь она посвятила воспитанию сына. Теперь же Артём должен был отплатить заботой и вниманием. Примерно так звучала позиция свекрови при каждом удобном случае.
Однажды за ужином Наталья Сергеевна посмотрела на Татьяну долгим оценивающим взглядом и сказала:
— Мой сын заслуживает большего, чем эта конура на окраине. Артём такой умный, такой работящий. Мог бы жить в нормальной квартире, ездить на приличной машине.
Таня подняла глаза от тарелки. Артём уткнулся в телефон.
— Наталья Сергеевна, мы стараемся. Откладываем понемногу.
— Понемногу, — свекровь усмехнулась. — За эти ваши «понемногу» вы лет пятнадцать будете снимать чужое жильё. Надо было брать кредит, покупать квартиру сразу.
— Кредит — это большая нагрузка. Мы пока не готовы к таким платежам.
— Не готовы, — свекровь фыркнула. — Зато на всякие глупости деньги находятся. На эти ваши кафе, кино. Лучше бы помогли мне с ремонтом на кухне. Обои отваливаются, стыдно перед соседями.
Татьяна сжала вилку. Артём продолжал листать ленту в телефоне, делая вид, что не слышит разговора.
Весной запросы Натальи Сергеевны участились. Сначала она попросила пять тысяч на новый холодильник. Потом три тысячи на лекарства для соседки, которая якобы осталась без денег. Потом четыре тысячи на срочный ремонт сантехники. Татьяна уже не верила ни одному слову, но Артём исправно доставал деньги из заначки.
Однажды вечером Татьяна села напротив мужа и положила перед ним листок с расчётами.
— Артём, посмотри. За полгода мы отдали твоей маме тридцать две тысячи рублей. Ни рубля не вернулось.
Муж пожал плечами.
— Ну и что? Это моя мать. Она меня растила одна, без отца.
— Я понимаю. Но мы сами живём впроголодь. У нас нет накоплений, нет резерва. Если случится что-то серьёзное, нам не на что будет опереться.
— Таня, не начинай. Мама не просит лишнего. Ей действительно нужна помощь.
— Ей нужна помощь купить новые туфли? Или сходить в ресторан с подругами? Я случайно видела её страницу в соцсетях. Там фотографии из кафе, салона красоты, магазинов.
Артём нахмурился.
— Ты что, следишь за моей матерью?
— Я просто открыла её профиль. Она сама выкладывает эти снимки. Артём, она обманывает нас. Придумывает болезни, ремонты, срочные нужды, а сама тратит деньги на развлечения.
— Хватит, — муж встал из-за стола. — Я не позволю тебе обвинять мою мать во лжи. Она заслужила право на нормальную жизнь. И если ей нужна помощь, я буду помогать.
Разговор закончился хлопком двери. Артём ушёл на балкон курить, хотя обычно не курил. Татьяна осталась сидеть на кухне, глядя в пустоту.
Летом Наталья Сергеевна объявила о глобальном ремонте. Явилась к молодым в воскресенье утром, без предупреждения. Села за стол, разложила перед собой листки с расчётами. Татьяна как раз заваривала кофе, Артём ещё не проснулся окончательно.
— Мне нужна ваша помощь, — свекровь говорила бодро, деловито. — Решила сделать ремонт. Кухню полностью переделать, в ванной плитку поменять. Обои во всех комнатах. Нашла бригаду, ребята толковые, работают быстро. Сорок пять тысяч просят за всё.
Татьяна чуть не выронила турку.
— Сорок пять тысяч? Наталья Сергеевна, это очень большая сумма.
— Ну так ремонт же не мелкий. Надо делать нормально, а не кое-как. Я думала, вы с Артёмом поможете. Хотя бы половину. Я остальное как-нибудь соберу.
— Двадцать две тысячи, — Татьяна медленно поставила турку на стол. — У нас нет таких денег.
— Как это нет? — свекровь подалась вперёд. — Вы же оба работаете. Зарплаты получаете приличные. Можно немного отложить, взять кредит в конце концов.
— Мы платим за аренду, за коммунальные услуги, покупаем еду, одежду. Откладывать не получается. А кредит мы брать не планируем.
Наталья Сергеевна поджала губы. Посмотрела на невестку долгим холодным взглядом.
— Понятно. Значит, на себя деньги находятся, а на мать мужа — нет. Артём, ты слышишь, что твоя жена говорит?
Артём сидел на диване с телефоном в руках. Молчал.
— Наталья Сергеевна, я не отказываюсь помогать. Но двадцать две тысячи — это непомерная сумма для нас. Может быть, стоит отложить ремонт или делать его постепенно?
— Постепенно, — свекровь усмехнулась. — Чтобы рабочие растянули всё на полгода и содрали втридорога? Нет, спасибо. Я рассчитывала на поддержку семьи, но вижу, что ошиблась.
Она встала, резко задвинула стул.
— Артём, поговори с женой. Объясни ей, что значит уважать старших. Я жду вашего решения до конца недели.
Свекровь ушла, хлопнув дверью. Татьяна обернулась к мужу.
— Артём, мы действительно не можем дать такую сумму. У нас на счету восемь тысяч. Это всё, что мы смогли отложить за три месяца.
— Я знаю, — муж не поднимал глаз.
— Так скажи ей об этом. Объясни, что мы не можем позволить себе такие траты.
— Она моя мать, Таня. Я не могу просто отказать.
— Но отказать мне можешь?
Артём поднял голову. Лицо было напряжённым, усталым.
— Это разные вещи. Ты молодая, здоровая, можешь работать, зарабатывать. А у неё одна пенсия и здоровье уже не то.
— У неё есть подработка. Пенсия плюс зарплата — двадцать шесть тысяч. Для одного человека это нормальные деньги. Она может сама накопить на ремонт.
— Сколько ей копить? Год? Два? Она уже немолодая, хочется жить в нормальных условиях, пока ещё есть силы.
Татьяна села на стул. Молчала, просто смотрела на мужа. Артём отвёл взгляд.
Неделя прошла в напряжённом ожидании. Наталья Сергеевна звонила каждый день. Сначала просто интересовалась решением. Потом начала намекать на неблагодарность, чёрствость, эгоизм. Артём принимал звонки, мычал что-то невнятное, обещал подумать. Татьяна слушала эти разговоры и чувствовала, как внутри растёт холодная решимость.
В пятницу она вернулась с работы и увидела Наталью Сергеевну на диване. Свекровь сидела с важным видом, перед ней на столе лежала стопка бумаг.
— Проходи, Таня, садись. Нам нужно серьёзно поговорить.
Татьяна сняла куртку, присела на край кресла.
— Я тут всё обдумала, — свекровь постучала пальцем по бумагам. — Ремонт действительно дорогой. Но без него никак. Квартира в ужасном состоянии. Поэтому я решила взять кредит.
Татьяна нахмурилась.
— Кредит?
— Да. Пятьдесят тысяч на год. Платёж небольшой, четыре с половиной тысячи в месяц. Я рассчитывала, что вы с Артёмом поможете с выплатами. Это же не такая большая сумма.
— Подождите, — Татьяна выпрямилась. — Вы хотите, чтобы мы платили ваш кредит?
— Ну не весь же. Половину. Я буду платить свою половину. Просто одной мне не осилить, пенсия маленькая.
— Наталья Сергеевна, у вас пенсия восемнадцать тысяч плюс подработка восемь тысяч. Это двадцать шесть тысяч в месяц. Платёж четыре с половиной тысячи — это вполне по силам.
— А на что мне жить? — свекровь повысила голос. — На лекарства деньги нужны, на еду, на коммуналку. Мне ещё и одеваться надо как-то. Я не могу отдавать четыре с половиной тысячи и сидеть голодной.
— Значит, голодать должны мы?
Наталья Сергеевна сжала губы. Глаза сузились.
— Ты очень неблагодарная девушка, Татьяна. Артём для тебя всё делает, а ты даже помочь его матери не хочешь. Это называется эгоизм.
— Это называется здравый смысл. Мы не можем платить чужой кредит. У нас своих расходов хватает.
— Чужой? — свекровь вскочила. — Я мать Артёма! Какой ещё чужой?
Артём сидел на кухне, слышал весь разговор. Не выходил, не вмешивался. Просто сидел и молчал.
— Наталья Сергеевна, я не хочу ссориться. Просто объясните, почему мы должны платить за ваш ремонт? Вы взяли кредит, не посоветовавшись с нами. Сами решили, сами и платите.
Свекровь схватила бумаги со стола. Лицо покраснело, голос дрожал от возмущения.
— Значит, так. Хорошо. Запомни мои слова, Татьяна. Артём — мой сын. Он знает, что такое уважение к родителям. И он поможет мне, даже если ты против. Вот увидишь.
Она ушла, громко хлопнув дверью. Татьяна осталась сидеть в кресле. Тишина давила на уши.
— Артём, ты слышал?
Муж вышел из кухни. Кивнул.
— И что ты скажешь?
— Не знаю, Таня. Она моя мать.
— Это не ответ. Она взяла кредит, не спросив нас. Теперь требует, чтобы мы платили. Ты согласен с этим?
Артём потёр лицо ладонями.
— Она не справится одна. Если мы не поможем, у неё будут проблемы.
— А у нас не будет проблем, если мы станем отдавать две с четвертью тысячи каждый месяц? Это же почти пять тысяч из нашего бюджета. Мы вообще перестанем откладывать. Будем жить от зарплаты до зарплаты, влезать в долги.
— Ну не навсегда же. Год всего.
— Год? Артём, ты правда веришь, что через год она не придёт с новой просьбой? Или с новым кредитом?
Муж молчал. Отвернулся к окну.
Следующие две недели прошли в ледяной тишине. Наталья Сергеевна больше не звонила. Артём ходил мрачный, на вопросы отвечал односложно. Татьяна пыталась поговорить, но каждый раз разговор упирался в стену молчания.
Однажды вечером пришло сообщение от свекрови. Татьяна открыла телефон и увидела длинный текст с обвинениями, упрёками, ультиматумами. Заканчивалось всё фразой: «Если не поможете, я буду знать, что моя жертва была напрасной. Сын женился на чёрствой эгоистке».
Таня показала сообщение мужу.
— Артём, ты видишь, что она пишет? Это манипуляция. Чистая манипуляция.
— Может, она права, — муж устало опустился на диван. — Может, мы действительно эгоисты. Не хотим помочь старому человеку.
— Старому человеку, который тратит деньги на развлечения, а потом требует от нас оплачивать его кредиты? Артём, очнись. Она использует тебя.
— Не говори так про мою мать!
— Я говорю правду. И ты это знаешь. Просто боишься признать.
Артём вскочил, схватил куртку.
— Мне нужно выйти. Подышать воздухом.
Он ушёл. Вернулся поздно ночью, лёг спать, не раздеваясь. Татьяна лежала рядом с открытыми глазами и смотрела в потолок. Понимала, что разговор неизбежен. И что этот разговор изменит всё.
Утром в субботу позвонил телефон Артёма. Он спал, Татьяна взяла трубку. На том конце был незнакомый мужской голос.
— Добрый день. Это Артём?
— Нет, это его жена. Артём спит. Что-то случилось?
— Я из банка. Хотел уточнить по поводу кредита, который был оформлен на имя Артёма Викторовича. Платежи не поступают уже два месяца. Когда планируете погасить задолженность?
Татьяна замерла.
— Какой кредит? Мы не брали кредит.
— Потребительский кредит на семьдесят тысяч рублей. Оформлен три месяца назад. Платёж шесть тысяч восемьсот рублей в месяц. На данный момент задолженность составляет тринадцать тысяч шестьсот рублей.
— Подождите. Вы уверены, что кредит оформлен на Артёма Викторовича?
— Абсолютно. У меня здесь все данные. Паспортные данные, адрес регистрации, номер телефона. Всё совпадает.
Татьяна медленно опустилась на стул. В голове шумело.
— Мы с вами свяжемся. Нужно разобраться.
Она положила трубку. Артём открыл глаза, сел на кровати.
— Кто звонил?
— Банк. Говорят, на тебя оформлен кредит на семьдесят тысяч. Три месяца назад. Ты что-то знаешь об этом?
Лицо мужа побледнело.
— Кредит? Нет, я не брал никакой кредит.
— Тогда откуда у банка твои данные? Паспорт, адрес, телефон. Всё твоё.
Артём молчал. Смотрел в пол.
— Артём, отвечай. Ты брал кредит?
— Нет, — голос был тихий, неуверенный.
— Тогда кто?
Муж поднял глаза. В них читалась вина и страх.
— Мать просила дать ей паспорт. Сказала, что нужно оформить какие-то документы в пенсионном фонде. Я отдал на пару дней. Думал, она правда для документов берёт.
Татьяна закрыла лицо руками. Дышала глубоко, пытаясь совладать с нарастающей яростью.
— Она взяла кредит на твоё имя. Без твоего согласия. Ты понимаешь, что это?
— Но я же дал ей паспорт, — Артём растерянно развёл руками.
— Ты дал паспорт для оформления документов в пенсионном фонде. Не для кредита. Артём, это мошенничество. Твоя мать обманула тебя и оформила на твоё имя долг в семьдесят тысяч рублей.
— Может, она хотела вернуть. Просто не успела.
— Не успела? Три месяца прошло! Она ни разу не заикнулась про кредит. Просто тянула деньги на платежи и молчала. А теперь у тебя образовалась задолженность. Знаешь, что будет дальше? Пени, штрафы, суд.
Артём встал, начал ходить по комнате. Нервно теребил пальцы.
— Надо поговорить с ней. Спросить, что случилось.
— Что случилось? — Татьяна резко поднялась. — Случилось то, что твоя мать — обычная мошенница. Она взяла твой паспорт, оформила кредит, получила деньги и теперь делает вид, что ничего не знает. Вот что случилось.
— Не говори так, — Артём повысил голос. — Она моя мать. Наверняка были причины.
— Причины? Какие причины могут оправдать обман собственного сына?
Муж схватил телефон, быстро набрал номер. Наталья Сергеевна ответила не сразу.
— Мама, нам нужно поговорить. Сейчас звонили из банка. Говорят, на меня оформлен кредит.
Голос свекрови зазвучал из динамика спокойно, даже с лёгкой обидой.
— Ах, это. Ну да, оформила. Я же говорила, что мне нужны деньги. Вы отказались помогать, пришлось самой решать проблему.
— Но ты оформила кредит на моё имя! Без моего согласия!
— Артём, ты же мой сын. Я думала, ты не будешь против. Просто не хотела лишний раз беспокоить.
— Мама, это незаконно. Ты не имела права.
— Не имела права? — голос стал резким. — Я тебя растила одна, без отца. Кормила, одевала, учила. Всю жизнь на тебя положила. И теперь ты мне говоришь, что я не имею права попросить о помощи?
— Это не просьба. Это обман. Ты взяла мой паспорт под предлогом других документов.
— Ну и что? Разве это меняет суть? Тебе всё равно надо было помогать мне с кредитом. Я просто упростила процесс.
Артём сжал телефон так сильно, что побелели костяшки пальцев.
— Мама, у меня теперь долг перед банком. Тринадцать тысяч шестьсот задолженности. Ты не платила два месяца.
— Не было денег, Артёмушка. Пенсия маленькая, расходы большие. Я думала, ты сам начнёшь платить, раз кредит на твоё имя.
— Я не знал про кредит!
— Ну теперь знаешь. И что дальше? Будешь бросать мать в беде? Пусть меня на старости по судам затаскают?
— Разбираться придут ко мне. Кредит на моё имя.
— Вот и хорошо. Значит, разберёшься. Ты же молодой, здоровый, работаешь. Найдёшь способ выплатить.
Артём посмотрел на Татьяну. Глаза были растерянные, умоляющие. Просил о помощи, о понимании, о чём угодно. Татьяна отвернулась.
— Мама, мне нужно подумать. Перезвоню позже.
Он положил трубку. Сел на диван, уронил голову на руки.
— Что делать, Таня? Как быть?
— Писать заявление в полицию. По факту мошенничества.
Артём вскинул голову.
— Ты с ума сошла? На собственную мать?
— Она оформила кредит на твоё имя без твоего согласия. Это преступление. Надо защищать свои права.
— Я не могу отправить мать под суд. Не могу.
— Тогда будешь платить её кредит. Шесть тысяч восемьсот рублей каждый месяц. Целый год.
Артём молчал. Просто сидел и смотрел в одну точку.
— Артём, ответь мне честно. Ты собираешься платить этот кредит?
Муж медленно кивнул.
— Она моя мать. Не могу же я бросить её.
— Ты и сейчас не видишь, что она тебя использует?
Муж развел руками.
— Как можно быть таким безхребетным!?— Татьяна встала. — Твоя мать обманула тебя, влезла в долги на твоё имя, а ты готов это простить. Потому что она твоя мать. А я? Я твоя жена. Я три года живу с тобой, тяну этот быт, работаю наравне с тобой. Но мои слова ничего не значат. Потому что я не мать.
— Таня, не надо так.
— Надо. Потому что это правда. Твоя мать — центр твоей вселенной. А я просто тень где-то сбоку.
Артём поднялся, шагнул к жене. Попытался обнять.
— Это не так. Я люблю тебя.
Татьяна отстранилась.
— Любишь. Но недостаточно, чтобы защитить от неё. Недостаточно, чтобы сказать «нет». Недостаточно, чтобы выбрать меня.
— Мне не надо выбирать. Вы обе важны для меня.
— Артём, она оформила на тебя кредит. Обманом. И ты готов это простить. Просто потому что она твоя мать. Это называется не любовь. Это называется зависимость.
Муж отвернулся.
Остаток дня прошёл в молчании. Татьяна сидела на кухне, считала деньги, строила планы. Артём лежал на диване. К вечеру позвонила Наталья Сергеевна. Попросила Артёма приехать, помочь с мебелью. Муж молча оделся и ушёл.
Вернулся через три часа. Сел за стол, достал из кармана смятую бумажку.
— Мать дала реквизиты. Надо заплатить задолженность по кредиту. Тринадцать тысяч шестьсот.
— У нас на счету восемь тысяч. Откуда взять остальное?
— Можно занять у твоих родителей.
Татьяна медленно подняла глаза.
— Ты серьёзно? Хочешь, чтобы я просила деньги у своих родителей, чтобы закрыть кредит твоей матери?
— Ну а как ещё? Банк начнёт начислять пени. Долг вырастет.
— Артём, твоя мать должна сама решать свои проблемы. Это её кредит. Пусть она платит.
— Кредит на моё имя. Если я не заплачу, испорчу кредитную историю.
— Значит, надо подавать в суд. Доказывать, что кредит оформлен без твоего согласия.
— Я не пойду в суд против матери, — Артём стукнул кулаком по столу. — Хватит уже. Она моя мать. Моя. Я не брошу её.
— А меня бросишь?
Муж замолчал. Отвёл взгляд.
На следующий день Татьяна позвонила своим родителям. Объяснила ситуацию. Попросила в долг. Родители согласились дать пять шестьсот тысяч, но мать долго спрашивала, всё ли в порядке, не нужна ли помощь. Татьяна соврала, сказала, что просто временные трудности.
Деньги перевели вечером. Артём тут же оплатил задолженность по кредиту. Наталья Сергеевна позвонила, поблагодарила. Голос был радостный, довольный.
— Молодец, Артёмушка. Я знала, что ты не подведёшь. Теперь осталось каждый месяц платить шесть тысяч восемьсот. Ты же поможешь, да?
— Мама, у меня нет таких денег. Я уже влез в долги, чтобы закрыть твою задолженность.
— Ну найди, Артём. Подработку какую-нибудь. Или попроси у Татьяны. У неё же родители есть, помогут.
— Мама, это невозможно. Нельзя каждый месяц просить деньги у родителей жены.
— А что мне делать? Я не могу платить. У меня пенсия маленькая.
— У тебя ещё и подработка есть. Двадцать шесть тысяч в месяц — это не так мало.
— Для меня мало. Мне на жизнь нужны деньги. На еду, на лекарства, на одежду. Не могу же я всё отдавать на кредит.
— Тогда не надо было брать кредит.
— Мне нужен был ремонт! — голос стал истеричным. — Я живу в ужасных условиях, обои отваливаются, сантехника старая. Хотела сделать нормально, а вы только и умеете, что отказывать.
— Мама, я не отказываю. Я просто физически не могу отдавать шесть тысяч восемьсот каждый месяц.
— Значит, бросаешь меня. Хорошо. Я запомню. Вырастила сына, всю жизнь на него положила, а он меня в старости бросает.
Наталья Сергеевна положила трубку. Артём сидел с телефоном в руках, бледный и растерянный.
— Что она сказала? — спросила Татьяна.
— Требует платить кредит каждый месяц. Говорит, что сама не может.
— И что ты ответил?
— Сказал, что у меня нет денег.
— И всё?
Артём кивнул.
Вечером пришло сообщение от свекрови. Длинное, обвиняющее. В конце было написано: «Надеюсь, твоя жена довольна. Она добилась своего — разлучила тебя с матерью».
Татьяна прочитала и молча положила телефон на стол. Больше ничего не сказала.
Через неделю Наталья Сергеевна явилась к ним без предупреждения. Позвонила в дверь в субботу утром. Татьяна открыла, увидела свекровь с каменным лицом.
— Мне нужно поговорить с сыном.
— Проходите. Артём дома.
Наталья Сергеевна прошла в комнату, села на диван. Достала из сумки бумаги, положила на стол.
— Артём, это квитанция из банка. Платёж просрочен уже на десять дней. Начисляют пени. Надо срочно платить.
— Мама, у меня нет денег.
— Найди. Возьми кредит, займи у друзей. Я не могу больше ждать.
— Я не буду брать кредит, чтобы платить твой кредит.
Свекровь резко встала.
— То есть ты отказываешься помогать?
— Я не могу помочь. У меня нет возможности.
— Не можешь или не хочешь? — Наталья Сергеевна повернулась к Татьяне. — Это всё твои дела. Ты настроила Артёма против меня. Заставила его отказаться от матери.
Татьяна медленно поднялась с кресла.
— Я никого не настраивала. Артём взрослый человек, сам принимает решения.
— Взрослый человек, — свекровь усмехнулась. — Которого ты держишь под каблуком. Он раньше всегда помогал мне, а теперь отказывается. Кто ему это внушил? Ты.
— Наталья Сергеевна, вы оформили кредит на имя Артёма без его согласия. Это мошенничество. Мы имеем полное право подать на вас в суд.
— Суд? — свекровь побледнела. — Ты угрожаешь мне судом?
— Я объясняю ситуацию. Вы нарушили закон. Обманом получили кредит. Теперь требуете, чтобы мы его выплачивали. Это неправильно.
— Неправильно? — голос стал громким, истеричным. — Я мать Артёма! Я имею право на его помощь!
— Вы имеете право попросить о помощи. Но не имеете права обманывать и манипулировать.
Наталья Сергеевна схватила со стола квитанцию, подошла вплотную к Татьяне.
— А я думала, ты приличная женщина, а не жадина! — процедила свекровь, глядя прямо в глаза невестке. — Обычная жадная стервозная девка, которая думает только о себе!
Татьяна не отступила. Смотрела в глаза свекрови спокойно, твёрдо.
— Называйте как хотите. Но я не собираюсь платить чужой кредит.
Наталья Сергеевна повернулась к сыну.
— Артём, ты слышишь, как она со мной разговаривает? Ты позволишь ей так обращаться с твоей матерью?
Артём сидел на диване, молчал. Лицо было напряжённым, губы сжаты.
— Артём! — свекровь повысила голос. — Я с тобой разговариваю!
Муж медленно поднял голову.
— Мама, Таня права. Мы не можем платить этот кредит.
— Не можете? — Наталья Сергеевна выпрямилась. — Или не хотите?
— И то, и то.
Свекровь замерла. Смотрела на сына долгим пристальным взглядом. Потом развернулась и пошла к двери.
— Хорошо. Прекрасно. Вы меня бросили. Оставили в беде. Только не приходите потом, когда мне совсем худо станет. Не нужна мне такая помощь.
Она хлопнула дверью. Тишина повисла в комнате тяжёлая, давящая.
Артём сидел на диване, уткнувшись взглядом в пол. Татьяна стояла посреди комнаты, сжимая кулаки.
— Ты всё слышал? — спросила она.
— Да.
— И что думаешь?
Муж поднял голову. Глаза были красные.
— Не знаю, Таня. Честно, не знаю.
— Она назвала меня жадиной и стервой. А ты промолчал.
— Я не знал, что сказать.
— Ты мог её остановить. Мог защитить меня. Но ты просто сидел и молчал.
Артём встал, прошёл на кухню. Налил воды, выпил залпом.
— Она моя мать, Таня. Я не могу с ней ругаться.
— Но со мной можешь?
— Мы не ругаемся.
— Нет, мы просто живём в постоянном напряжении. Твоя мать требует, ты молчишь, я отказываюсь, она обвиняет, ты опять молчишь. И так по кругу.
— Что ты хочешь от меня? Чтобы я выгнал её?
— Хочу, чтобы ты выбрал меня. Хоть раз. Встал на мою сторону. Сказал ей, что я твоя жена, и ты меня защищаешь.
Артём опустил стакан в раковину.
— Она страдает. Ей действительно тяжело.
— Ей тяжело от собственных решений. Она взяла кредит, не имея возможности его выплачивать. Это её выбор. Пусть разбирается сама.
Муж повернулся.
— Ты просто не понимаешь. У неё нет никого, кроме меня. Если я откажу, она останется совсем одна.
— А у меня есть кто-то? Кроме тебя?
— У тебя есть родители, друзья.
— У твоей матери тоже есть подруги, сестра, коллеги. Но она предпочитает висеть на тебе.
Артём сжал кулаки. Голос сорвался на крик.
— Хватит! Хватит обвинять мою мать во всех грехах! Да, она совершила ошибку. Но она старая, больная, ей нужна помощь. И я не собираюсь отказываться от неё ради твоих принципов!
Татьяна замерла. Смотрела на мужа долгим тяжёлым взглядом.
— Понятно, — сказала тихо. — Всё понятно.
Она прошла в комнату, достала из шкафа сумку. Начала складывать вещи.
— Ты что делаешь? — Артём зашёл следом.
— Собираюсь.
— Куда?
— К родителям. Пожить какое-то время.
— Таня, не надо. Давай спокойно поговорим.
— Мы уже поговорили. Ты сделал свой выбор. Твоя мать важнее. Я приняла это к сведению.
Артём схватил жену за руку.
— Не уходи. Пожалуйста. Мы решим это вместе.
Татьяна высвободила руку.
— Мы не решим это вместе. Потому что для решения нужно, чтобы ты был на моей стороне. А ты на стороне матери. И это не изменится.
— Я не выбираю сторону!
— Выбираешь. Каждый день. Каждым своим молчанием. Каждым отказом защитить меня.
Она застегнула сумку, прошла к двери. Артём стоял посреди комнаты, растерянный и бледный.
— Таня, подожди. Не уходи так.
Татьяна обернулась.
— Когда ты будешь готов стать мужем, а не маменькиным сыном, позвони. Поговорим.
Она вышла, закрыв дверь тихо, без хлопка. Артём остался один в пустой квартире. Молчание давило на уши.
Татьяна прожила у родителей три недели. Артём звонил каждый день, просил вернуться, обещал поговорить с матерью. Татьяна слушала и молчала. Понимала, что слова ничего не значат. Нужны действия. Конкретные, реальные действия. А их не было.
Через месяц она подала на развод. Артём пытался отговорить, приезжал, плакал, умолял дать ещё один шанс. Татьяна отказывала. Спокойно, твёрдо, без эмоций. Чувствовала себя опустошённой, но свободной. Как будто сбросила тяжёлый груз с плеч.
Развод оформили быстро. Имущества делить было нечего — всё съёмное, общих накоплений не было.
Прошёл год. Татьяна снимала маленькую студию на другом конце города с подругой. Работала на той же должности, зарабатывала те же тридцать восемь тысяч. Но теперь эти деньги были только её. Никто не требовал, не просил, не манипулировал. Она могла распоряжаться ими как хотела.
Откладывала понемногу. Каждый месяц — по три-четыре тысячи. Не много, но стабильно. За год накопила тридцать пять тысяч. Это была её подушка безопасности. Её уверенность в завтрашнем дне.
Однажды вечером сидела у окна. За стеклом шёл дождь, капли стекали по подоконнику. Татьяна смотрела на улицу и думала о прошлом. О том, как жила в постоянном напряжении, боясь новых требований Натальи Сергеевны. О том, как Артём каждый раз выбирал мать вместо неё. О том, как она сама терпела, надеясь на изменения.
Теперь этого не было. Было тихо, спокойно. Немного одиноко, но это одиночество не давило, не душило. Оно было светлым. Впервые за долгое время чувствовала себя по-настоящему свободной.
