Катя сидела за кухонным столом и смотрела на чек из супермаркета, как на приговор. Тридцать две тысячи. Треть её зарплаты. И это только за продукты на неделю, причём большую часть списка составляли деликатесы, которые она сама никогда не ела. Копчёная утка, красная икра, несколько видов сыра с плесенью, фрукты не по сезону, дорогое вино. Всё это Ирина Павловна, мать Андрея, складывала в тележку с беззаботностью человека, не привыкшего смотреть на ценники.
— Ты представляешь, что твоя мать опять натворила? — Катя подняла глаза на вошедшего на кухню мужа.
Андрей вздохнул, налил себе чай и сел напротив. Его крупные пальцы — руки хирурга — обхватили кружку.
— Давай без этого сегодня, — сказал он устало. — У меня была тяжёлая смена, еле спас пациента.
— Да, конечно, — кивнула Катя. — Ты спас человека, а твоя мать тем временем решила прикончить наш семейный бюджет.
Она подвинула чек к мужу. Андрей даже не взглянул на бумажку.
— Мама просто хотела порадовать нас, — сказал он механически, словно заезженная пластинка. — Она старается.
— Порадовать? — Катя скрестила руки на груди. — Андрей, она живёт в нашей квартире уже четыре месяца. Четыре! Говорила, что на две недели, пока в её доме делают ремонт. Но уже май, а она всё ещё здесь. Она покупает продукты за мои деньги, критикует мою готовку, мою работу, мою…
— Катя, — прервал её Андрей, — мама одинока после того, как не стало отца. Ей нужно общение. И потом, она помогает нам с уборкой, с готовкой…
— Ах, помогает? — Катя поднялась со стула и нервно прошлась по кухне. — Вчера она выкинула мои любимые керамические горшки для цветов. Сказала, что они «безвкусные» и заказала новые. Угадай, с какой карты?
Андрей потёр переносицу.
— Я всё компенсирую в конце месяца.
— Дело не в деньгах! — воскликнула Катя, но тут же понизила голос, вспомнив, что свекровь может услышать. — Дело в уважении. Твоя мать не уважает наше пространство, наши правила, наши границы.
— У неё просто другие представления о…
— О чём тут можно спорить? — Катя оборвала его. — Больше я банкоматом для твоей мамы быть не собираюсь. Я не собираюсь каждый месяц отдавать половину зарплаты на её прихоти.
Андрей вскинул голову:
— Ты преувеличиваешь!
— Нет! — Катя достала телефон и открыла банковское приложение. — Вот, смотри. За последний месяц: салон красоты — пятнадцать тысяч, одежда — сорок три тысячи, продукты — около семидесяти. И это только то, что проходило через мою карту!
— А что вы тут обсуждаете? — раздался голос от двери.
Ирина Павловна стояла в дверном проёме, элегантная даже в домашней одежде. Высокая, статная женщина с идеально уложенными серебристыми волосами, она производила впечатление светской львицы даже в простом шёлковом халате.
— Ничего особенного, мам, — быстро ответил Андрей.
— Мы обсуждаем финансы, — одновременно с ним сказала Катя. — А конкретно — ваши расходы за наш счёт.
— Катя! — одёрнул её Андрей.
Ирина Павловна величественно вплыла на кухню и села за стол.
— Что ж, если вы считаете каждую копейку, которую я трачу, может, мне стоит вернуться к себе, — произнесла она с достоинством человека, предлагающего великую жертву.
— Было бы неплохо, — кивнула Катя. — Ведь ремонт в вашей квартире закончился ещё два месяца назад.
Ирина Павловна сделала вид, что не услышала последнюю фразу.
— Андрюша, сынок, ты позволишь ей так разговаривать с твоей матерью? С женщиной, которая тебя вырастила, дала образование, всю жизнь…
— Мама, пожалуйста, — устало произнёс Андрей.
Катя почувствовала, как внутри всё сжимается. Опять эта манипуляция. Опять Андрей будет разрываться между ней и матерью. И, как всегда, выберет мать.
— Знаете что, — сказала Катя, — я пойду прогуляюсь.
Она схватила куртку и выскочила из квартиры, не дожидаясь ответа. Майский вечер обнял её прохладой, и Катя глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться. Четыре года брака с Андреем были в целом счастливыми. До появления Ирины Павловны.
Катя шла по вечернему району, не разбирая дороги, и сама не заметила, как оказалась у кафе «Лавка». Здесь они с Лизой, её лучшей подругой, часто встречались после работы. Катя заглянула внутрь — и действительно, Лиза сидела за их обычным столиком у окна, с ноутбуком и чашкой кофе.
— Что случилось? — спросила Лиза вместо приветствия, когда Катя плюхнулась напротив.
— Откуда ты знаешь, что что-то случилось?
— У тебя на лбу написано «Ирина Павловна».
Катя невольно рассмеялась.
— Да ну тебя.
Лиза закрыла ноутбук:
— Рассказывай.
И Катя рассказала. Про чек из супермаркета, про выброшенные цветочные горшки, про бесконечные траты.
— Я больше не могу, Лиз, — закончила она. — Я чувствую себя чужой в собственном доме. Андрей всё время на её стороне. Говорит, что я не понимаю, как тяжело его матери без отца. Но прошло уже пять лет, как он умер! И потом, причём тут это? Почему её горе даёт ей право распоряжаться моей жизнью?
— Потому что ты ей это позволяешь, — просто ответила Лиза. — Оба позволяете.
— Что ты имеешь в виду?
— Сколько раз ты говорила с Андреем об этом? Серьёзно говорила, не посреди скандала.
Катя задумалась.
— Не знаю… Много. Наверное.
— А ставила ли ты конкретные условия? Ультиматум?
— Нет, — признала Катя. — Мне всегда казалось, что это как-то… некрасиво.
— А по-твоему красиво — так жить? — Лиза подалась вперёд. — Послушай, у меня есть знакомый риелтор. Может, стоит рассмотреть вариант съёмной квартиры? Для вас с Андреем. Или для его мамы. Разделить территорию.
— Андрей не согласится, — покачала головой Катя. — Он скажет, что мы не можем позволить себе ещё одну квартиру.
— А ты посчитай, сколько вы тратите на Ирину Павловну в месяц, и сравни с ценой аренды однушки.
Катя удивлённо моргнула. Она никогда не думала об этом с такой стороны.
— И ещё, — продолжала Лиза, — ты ведь знаешь, что у твоей свекрови есть деньги? Хорошая пенсия плюс наследство от твоего свёкра. Она вполне может жить самостоятельно.
— Но почему тогда…
— Потому что ей удобно, — пожала плечами Лиза. — Ты готовишь, убираешь, стираешь, а она королевой себя чувствует. Да ещё и твоими деньгами распоряжается.
Катя вздохнула. В словах подруги была правда, но что-то её смущало.
— Знаешь, иногда мне кажется, что дело не только в этом, — сказала она тихо. — Иногда я думаю, что Ирина Павловна просто… не хочет быть одна. Что ей страшно.
Лиза с сомнением посмотрела на неё:
— И поэтому она ведёт себя как диктатор в вашем доме?
— Люди по-разному справляются со страхом, — пожала плечами Катя. — Некоторые пытаются контролировать всё вокруг.
— Так, стоп, — Лиза подняла руку. — Ты сейчас оправдываешь её?
— Нет, конечно! — воскликнула Катя. — Просто пытаюсь понять.
— Понимать — это хорошо, — кивнула Лиза. — Но иногда нужно и действовать. Что ты собираешься делать?
Катя задумалась. Что она собирается делать? Продолжать терпеть? Уйти от Андрея? Ни то, ни другое не казалось правильным решением.
— Я не знаю, — честно призналась она. — Но что-то точно надо менять.
Когда Катя вернулась домой, было уже поздно. Она надеялась, что Ирина Павловна уже легла спать, но светская львица сидела в гостиной и смотрела какое-то шоу по телевизору. Андрея нигде не было видно.
— А, вернулась, — сказала Ирина Павловна, не отрывая глаз от экрана. — Андрюша волновался. Звонил тебе.
Катя достала телефон из сумки. Действительно, три пропущенных от мужа.
— А где он?
— В больницу вызвали. Какая-то срочная операция.
Катя кивнула. Такое случалось часто — Андрей был одним из лучших нейрохирургов в городе, и его нередко вызывали на сложные случаи.
Она хотела пройти в спальню, но что-то её остановило. Может, слова Лизы о том, что нужно действовать. Может, просто накопившаяся усталость.
— Ирина Павловна, — сказала Катя, — нам нужно поговорить.
Свекровь неохотно оторвалась от телевизора:
— О чём?
— О том, что происходит в нашем доме последние месяцы.
Ирина Павловна вздохнула с видом мученицы:
— Если ты опять про деньги…
— Не только про деньги, — покачала головой Катя. — Про уважение. Про границы. Про то, что вы живёте в нашей квартире, но не считаетесь с нашими правилами.
— Какими ещё правилами? — фыркнула Ирина Павловна. — Вы с Андреем живёте как дети. Если бы не я, у вас бы до сих пор был этот ужасный диван и занавески из Икеи.
— Это наш выбор, — твёрдо сказала Катя. — Наш дом, наши вещи, наши решения. Если вам не нравится, как мы живём, у вас есть собственная квартира.
Ирина Павловна поджала губы:
— Значит, ты меня выгоняешь?
— Нет, — покачала головой Катя. — Я предлагаю вам вернуться домой. В вашу квартиру, где ремонт давно закончен.
— Но Андрюша…
— Андрей мой муж, — мягко, но твёрдо сказала Катя. — И мы должны жить своей жизнью. Приходите в гости, проводите с нами время. Но не живите здесь постоянно.
Ирина Павловна резко встала:
— Я всё поняла. Тебе мешает мать твоего мужа. Хочешь отобрать у меня сына — единственное, что у меня осталось после смерти Павла.
— Никто не отбирает у вас сына, — устало возразила Катя. — Но Андрей взрослый человек, у него есть своя семья. И у этой семьи есть право на личное пространство.
— Не знаю, что ты вбила ему в голову, но раньше Андрюша никогда…
— Раньше он жил с вами, — прервала её Катя. — Теперь он живёт со мной. И, Ирина Павловна, я больше не собираюсь быть банкоматом для ваших покупок. Нравится вам это или нет.
Ирина Павловна смерила её ледяным взглядом:
— Я поговорю с Андреем, когда он вернётся.
— Конечно, — кивнула Катя. — Но я тоже поговорю с ним. И на этот раз всё будет по-другому.
Она развернулась и ушла в спальню, оставив свекровь в одиночестве перед телевизором.
Андрей вернулся под утро, усталый, но довольный. Операция прошла успешно.
— Ты не спишь? — удивился он, увидев Катю, сидящую на кровати.
— Ждала тебя, — ответила она. — Нам нужно поговорить.
Андрей тяжело вздохнул:
— Катя, я с ног валюсь. Давай завтра.
— Нет, — твёрдо сказала она. — Это важно. И я устала от того, что каждый раз, когда я поднимаю этот вопрос, ты находишь причину отложить разговор.
Андрей сел на край кровати:
— Хорошо. Я слушаю.
Катя глубоко вдохнула:
— Я больше так не могу, Андрей. Твоя мать должна вернуться к себе домой.
— Она просто…
— Нет, — прервала его Катя. — Дослушай до конца. Я понимаю, что ты любишь маму. Я понимаю, что ей одиноко. Но это не даёт ей права распоряжаться нашей жизнью. Нашими деньгами. Нашим пространством.
Андрей провёл рукой по волосам:
— Мама немного властная, но она не со зла. Она привыкла всё контролировать.
— Я знаю, — кивнула Катя. — И я не прошу тебя выбирать между мной и ей. Я прошу тебя помочь нам найти баланс. Твоя мама может приходить в гости, проводить с нами время. Но жить она должна у себя.
— Она скажет, что мы её выгоняем.
— Нет, если ты объяснишь ей, что дело не в ней, а в том, что нам нужно пространство. Как семье. — Катя взяла паузу. — И, Андрей, я больше не дам ей свою карту. Никогда. Если она хочет что-то купить, пусть использует свои деньги. Или твои, если ты считаешь нужным.
Андрей долго молчал, и Катя почувствовала, как сердце сжимается от страха. Что, если он выберет мать? Что, если скажет, что Катя слишком жестока?
— Ты права, — наконец произнёс он, и Катя от неожиданности широко раскрыла глаза. — Я знаю, что ты права, просто… мне всегда было легче уступить маме, чем спорить с ней.
— Но это наша жизнь, Андрей, — мягко сказала Катя. — И мы должны сами принимать решения.
Он кивнул:
— Я поговорю с ней завтра. Точнее, уже сегодня. Объясню, что ей пора возвращаться домой.
Катя почувствовала, как с плеч падает огромный груз.
— Спасибо, — прошептала она, и впервые за долгое время Андрей обнял её без всякой напряжённости.
Разговор с Ириной Павловной оказался тяжелее, чем они ожидали. Сначала она обвиняла Катю в том, что та настраивает Андрея против матери. Потом угрожала разорвать все связи с сыном. Затем начала жаловаться на здоровье и одиночество.
— Мама, — твёрдо сказал Андрей, когда театральные рыдания стихли, — я не перестану тебя любить и заботиться о тебе. Но мы с Катей — семья. И нам нужно пространство.
— Конечно, — всхлипнула Ирина Павловна. — Вытолкни мать на улицу.
— Никто не выталкивает тебя на улицу, — терпеливо возразил Андрей. — У тебя прекрасная трёхкомнатная квартира в центре. И ты знаешь, что я буду навещать тебя.
— Но я же помогала вам! — воскликнула Ирина Павловна. — Готовила, убиралась!
Катя с трудом удержалась от комментария. «Помощь» свекрови заключалась в том, что она заказывала еду из ресторанов (на деньги Кати) и командовала клининговой службой (которую тоже оплачивала Катя).
— И мы благодарны за это, — дипломатично ответил Андрей. — Но, мама, тебе не кажется, что четыре месяца — это слишком долго для гостевого визита?
Ирина Павловна поджала губы, но возразить было нечего.
— Хорошо, — наконец сказала она с видом человека, идущего на великую жертву. — Я уйду. Но не думай, что я забуду, как ты поступил со мной, Андрей.
Катя закатила глаза, но промолчала. Главное, что Ирина Павловна согласилась съехать.
Прошла неделя. Ирина Павловна вернулась в свою квартиру, прихватив с собой новый чайный сервиз, который купила на деньги Кати. Катя решила не поднимать этот вопрос — главное, что свекровь наконец-то съехала.
Первые дни после отъезда Ирины Павловны были странными. В квартире стало непривычно тихо. Никто не комментировал Катину готовку, не переставлял вещи, не включал телевизор на полную громкость.
— Как ты? — спросила Катя Андрея через несколько дней после отъезда матери.
Он задумался:
— Знаешь, мне немного стыдно, но… легко. Я не осознавал, насколько было тяжело всё это время.
Катя улыбнулась:
— Мне тоже легко. И я рада, что нам не пришлось ругаться из-за этого.
Андрей притянул её к себе:
— Прости, что я так долго тянул. Просто… с мамой всегда было сложно. После смерти отца она стала ещё более властной, словно пытается контролировать всё вокруг, чтобы не чувствовать себя беспомощной.
— Я понимаю, — кивнула Катя. — Но иногда нужно устанавливать границы даже с самыми близкими людьми.
— Ты права, — согласился Андрей. — И знаешь, что я понял? Мама всегда будет пытаться взять контроль. Это её натура. Но я могу выбирать, как на это реагировать.
Катя поцеловала его:
— Мудрое решение, доктор.
Их семейная жизнь начала налаживаться. Без постоянного присутствия Ирины Павловны они снова стали проводить вечера вместе, разговаривать, смеяться. Катя вернула на место свои любимые цветочные горшки, которые, к счастью, не успела выбросить. Андрей стал чаще возвращаться домой после работы, а не задерживаться в больнице.
Конечно, Ирина Павловна не сдалась так просто. Она звонила Андрею по нескольку раз в день, жалуясь то на соседей, то на здоровье, то на одиночество. Иногда она появлялась без предупреждения, с пакетами продуктов («Я же знаю, что вы не умеете правильно питаться») или с подарками, которые на поверку оказывались совсем не теми вещами, которые были нужны Кате и Андрею.
Но теперь у них была стратегия. Они были вежливы, но твёрды. Они не позволяли Ирине Павловне оставаться на ночь, вежливо отказывались от ненужных подарков, не давали ей денег на покупки.
— Ты знаешь, — сказал как-то Андрей, глядя на закрывшуюся за матерью дверь после очередного её визита, — я никогда не думал, что смогу сказать ей «нет».
— И как ощущения? — улыбнулась Катя.
— Странные, — честно признался он. — Но хорошие. Как будто я наконец вырос.
Прошло три месяца. Жизнь вошла в новое русло. Ирина Павловна всё ещё пыталась манипулировать, но её попытки становились всё менее успешными. Андрей научился говорить «нет» матери, и, как ни странно, она начала его за это уважать. По крайней мере, так казалось Кате.
Однажды вечером, когда они с Андреем ужинали, раздался звонок в дверь.
— Только не это, — вздохнула Катя. Ирина Павловна часто приходила без предупреждения.
Но на пороге стоял не свекровь, а молодой мужчина с букетом цветов.
— Здравствуйте, — сказал он смущённо. — Я ищу Ирину Павловну. Мне сказали, что она может быть здесь.
Катя удивлённо подняла брови:
— А вы кто?
— Меня зовут Виктор. Мы с Ириной Павловной познакомились в группе бальных танцев для… — он замялся, — для людей элегантного возраста.
Катя с трудом сдержала смех. Ирина Павловна на танцах? Да ещё и с кавалером?
— Она живёт не здесь, — сказала Катя. — Но мы можем дать вам её адрес.
Когда Виктор ушёл, вооружённый адресом и номером телефона свекрови, Катя повернулась к мужу:
— Ты знал, что твоя мама ходит на танцы?
Андрей покачал головой:
— Понятия не имел. Она всегда говорила, что после смерти отца никогда даже не посмотрит на другого мужчину.
— Видимо, что-то изменилось, — улыбнулась Катя. — И знаешь, я рада. Может, если у неё появится своя жизнь, она перестанет так цепляться за нашу.
Андрей задумчиво кивнул:
— Может быть. Но знаешь, что самое удивительное? Я не чувствую ревности. Раньше я бы, наверное, разозлился, что она «предаёт память отца» или что-то в этом роде. А сейчас… сейчас я просто хочу, чтобы она была счастлива.
Катя обняла его:
— Потому что ты наконец-то можешь смотреть на неё не как сын на мать, а как взрослый человек на другого взрослого человека. Со своими желаниями, страхами, ошибками.
Андрей поцеловал её:
— Когда ты успела стать такой мудрой?
— Примерно тогда же, когда перестала быть банкоматом для твоей мамы, — рассмеялась Катя.
Прошёл год. Катя открыла дверь и увидела Ирину Павловну с двумя чемоданами.
— Что случилось? — спросила Катя, не делая шага в сторону, чтобы пропустить свекровь.
— Виктор оказался негодяем, — заявила Ирина Павловна. — Потратил мои деньги на какие-то сомнительные инвестиции и исчез. А квартиру я сдала, так что теперь поживу у вас.
Катя скрестила руки на груди:
— Нет.
— Что значит «нет»? — Ирина Павловна попыталась просочиться в дверь. — Андрюша уже согласился.
— Неправда, — раздался голос за спиной Кати. Андрей подошёл к двери. — Мама, я не говорил, что ты можешь к нам переехать.
— Но ты же не бросишь меня на улице? — в голосе Ирины Павловны появились знакомые манипулятивные нотки.
— Не брошу, — кивнул Андрей. — Я оплачу тебе гостиницу на неделю. За это время ты найдёшь квартиру или договоришься с арендаторами своей.
— Андрюша! — задохнулась от возмущения Ирина Павловна. — Я твоя мать!
— Да, — согласился он. — И я тебя люблю. Но мы уже говорили об этом: тебе нужно жить своей жизнью, а нам — своей.
Лицо Ирины Павловны исказилось от гнева:
— Это она тебя настроила! Эта…
— Достаточно, — оборвал её Андрей. — Если ты не можешь уважать мою жену, то нам не о чем разговаривать.
Он достал бумажник, вынул несколько купюр и протянул матери:
— Вот, этого хватит на такси и гостиницу. Я позвоню тебе завтра, и мы обсудим, как тебе помочь. Но жить с нами ты не будешь.
Ирина Павловна смотрела на сына так, словно видела его впервые.
— Вот значит как, — произнесла она наконец. — Запомни этот день, Андрей. День, когда ты выбрал жену вместо матери.
— Я никого не выбираю «вместо», — покачал головой Андрей. — Я просто устанавливаю границы. И ты можешь их либо принять, либо нет. Решать тебе.
Он забрал у матери чемоданы, отнёс их к лифту и вызвал кабину. Ирина Павловна, поджав губы, последовала за ним. Ни слова не говоря, она вошла в лифт и уехала.
Катя и Андрей вернулись в квартиру. Оба молчали, понимая, что только что произошло нечто значительное.
— Ты в порядке? — спросила наконец Катя.
Андрей глубоко вздохнул:
— Нет. Но буду. А ты?
— Я горжусь тобой, — просто ответила она. — Знаю, как тебе тяжело было это сделать.
— Она позвонит завтра, — сказал Андрей. — Будет плакать, угрожать, давить. Возможно, скажет, что больше знать меня не хочет.
— Возможно, — согласилась Катя. — Но что бы она ни сказала, это её выбор, не твой. Ты сделал то, что должен был.
Они сидели на кухне, пили чай и говорили о будущем. О том, как поедут в отпуск, о ремонте, который давно планировали, о детях, которых хотели бы завести. О своей жизни, которая теперь принадлежала только им.
А телефон Андрея беззвучно мигал на столе — Ирина Павловна звонила в двадцатый раз. Но впервые за долгое время Андрей не бросился отвечать на её звонок. Он просто взял телефон и отключил его.
— Позвоню ей завтра, — сказал он. — Когда буду готов говорить спокойно.
Катя кивнула. Она знала, что эта история не закончена. Что будут ещё ссоры, манипуляции, попытки Ирины Павловны вернуть контроль. Но теперь она не боялась. Теперь они с Андреем были по-настоящему вместе, и ничто не могло этого изменить.
— Знаешь, — сказал вдруг Андрей, — я никогда не думал, что смогу сказать ей «нет». Что смогу поставить её на место.
— А я всегда знала, — улыбнулась Катя. — Нужно было только перестать быть банкоматом для твоей мамы.
И они рассмеялись — немного горько, немного устало, но с надеждой на будущее, в котором решения будут принимать они сами. Только они.
