Она стояла перед тяжелыми, обтянутыми бордовым дерматином дверями актового зала и чувствовала, как ладони становятся влажными.
Гул десятков голосов, смех и обрывки музыки просачивались сквозь щели, и каждый звук отдавался в висках тревожным эхом. Зачем она вообще сюда пришла? Десять лет прошло.
Десять лет, за которые она построила новую жизнь, кирпичик за кирпичиком, на руинах той, что осталась за этими стенами.
Она достала телефон. Экран высветил неотправленное сообщение Стасу: «Ты уверен, что это хорошая идея? Может, не стоит?». Он ответил бы что-то ободряющее, в своем стиле.
Сказал бы, что пора закрыть эту дверь навсегда, и сделать это нужно, глядя своим страхам в лицо. Она знала, что он прав. Но как же было страшно. Она вздохнула, стерла текст и, сделав короткий вдох, толкнула тяжелую дверь.
Воздух внутри был густым и теплым, пахнущим духами, едой и ностальгией. Ее появление не произвело никакого фурора.
Лишь пара человек мельком кивнули, прежде чем вернуться к своим разговорам. Это было даже к лучшему. Она нашла глазами свободный столик в углу, надеясь стать как можно более незаметной. Но ей не повезло.
— Смотрите-ка, кто тут у нас. Аня. Решила все-таки выползти из своей норы.
Голос Дмитрия, бывшего мужа, ударил наотмашь, заставив ее вздрогнуть. Он не изменился — тот же властный тембр, та же ядовитая усмешка.
Он стоял в центре круга бывших одноклассников, лощеный, уверенный в себе, в идеально сидящем костюме, который кричал о его успехе громче любого слова. Вокруг него собралась свита — те, кто и в школе держался поближе к сильным.
— Дима, перестань, — попыталась слабо улыбнуться она, чувствуя, как десятки глаз обратились в ее сторону.
— А что «перестань»? — он сделал шаг к ней, наслаждаясь всеобщим вниманием. — Люди должны знать своих героев. Вот я, например, — он обвел рукой собравшихся, — владелец строительной компании. Лена — главный врач в частной клинике. Серега — депутат. А Аня…
Он сделал театральную паузу, и все взгляды, как по команде, впились в нее. Она почувствовала, как щеки заливает краска.
— А Аня у нас после развода так и осталась… никем. Просто пустое место, которое я вовремя от себя отцепил.
Смешки, тихие и ядовитые, поползли по толпе. Каждый взгляд колол, как иголка. Она хотела провалиться сквозь землю, исчезнуть, испариться. Дмитрий наслаждался моментом.
Он всегда умел это делать — бить по самому больному, выставляя ее слабой и ничтожной. А она, как и десять лет назад, просто стояла и молчала, не в силах выдавить ни слова.
Внутренний голос кричал: «Скажи что-нибудь! Не позволяй ему!». Но губы словно онемели. В этот момент тяжелая входная дверь снова распахнулась, впуская в зал порыв свежего воздуха.
На пороге стоял он. Стас Вольский. Легенда их школы, а теперь — рок-звезда, чьи песни гремели из каждой колонки страны. Его никто не ждал. Кроме нее.
Он небрежно кивнул паре узнавших его людей, его взгляд скользил по залу — цепкий, оценивающий, ищущий.
Дмитрий выпрямился, его лицо приняло самодовольное выражение, мол, даже звезды приходят на его триумф. Но Стас смотрел мимо него. Его взгляд остановился на Анне.
И он пошел вперед, прямо к ней, разрезая толпу, которая расступалась перед ним, как вода перед ледоколом.
Он подошел вплотную, игнорируя опешившего Дмитрия и замерших одноклассников.
— А я уж думал, ты передумаешь, — тихо сказал он, и в его голосе звучала неподдельная нежность. — Прости, что заставил ждать. Готова порвать этот вечер, любимая?
Воздух в зале загустел. Слово «любимая», сказанное бархатным голосом Стаса Вольского, прозвучало громче выстрела.
Дмитрий моргнул, его лицо на мгновение утратило самодовольное выражение, сменившись откровенным недоумением.
— Вольский? Ты что здесь делаешь? И… что это за цирк?
Стас даже не повернул к нему головы, его внимание было полностью сосредоточено на Анне. Он легко коснулся ее плеча, и она почувствовала, как по коже пробежало тепло, разгоняя ледяной ступор.
— Я задал тебе вопрос, — повторил Дмитрий с нажимом. Он не мог позволить себе потерять контроль над ситуацией.
Только тогда Стас медленно обернулся. Его взгляд был спокойным, почти ленивым, но в его глубине таилось что-то такое, отчего Дмитрий невольно сделал полшага назад.
— А ты, я смотрю, совсем не изменился, Дима. Все так же любишь быть центром внимания. Даже чужого.
— Что значит «чужого»? — вскинулся Дмитрий. — Я прекрасно знаю Аню. Лучше, чем кто-либо. И знаю, что она не та, за кого ты ее принимаешь.
— Давайте не будем, ребята, — подала голос Аня. Это была ее старая привычка — гасить конфликт в зародыше, брать вину на себя, лишь бы избежать скандала.
Дмитрий ухмыльнулся, услышав в ее голосе знакомые нотки. Он снова был на коне.
— Вот видишь, Вольский? Она сама все понимает. Аня, ты бы ему объяснила, что не стоит разыгрывать такие спектакли. Ты же всегда была тихой мышкой, куда тебе до орлов?
Он намеренно использовал их старое домашнее прозвище, которым называл ее, когда хотел подчеркнуть ее незначительность.
Стас усмехнулся, но на этот раз его усмешка была острой, как лезвие.
— Знаешь, Дима, в этом и есть твоя главная ошибка. Ты смотришь, но не видишь. Ты думаешь, что знаешь человека, а на самом деле видишь лишь удобное для себя отражение.
Он взял Аню за руку, переплетая их пальцы. Этот простой жест был красноречивее любых слов.
— А насчет спектаклей… Ты прав. Мы действительно пришли не за этим. У нас есть новости поважнее.
Толпа затаила дыхание. Все превратились в слух. Дмитрий почувствовал неладное.
— Какие еще новости? — выдавил он из себя. — Что ты беременна от него, что ли? Решила поймать звезду на крючок?
Это было грязно. Низко. Но именно так Дмитрий привык действовать — бить наотмашь.
Аня вздрогнула, ее лицо побледнело. Но прежде чем она успела что-то сказать, Стас сделал шаг вперед, оказываясь между ней и бывшим мужем.
— Ты почти угадал, — его голос стал тихим и жестким. — Только опоздал с догадкой. Лет на пять. Мы не ждем ребенка.
Мы его уже воспитываем. Нашего общего сына.
Зал взорвался гулом. Перешептывания, удивленные возгласы, недоверчивые взгляды — все смешалось в один густой коктейль изумления.
Лицо Дмитрия исказилось. На секунду на нем промелькнул страх — страх потерять статус альфа-самца. Но он быстро взял себя в руки.
— Сын? Общий? — он рассмеялся. Громко, нарочито. — Вольский, ты серьезно? Хочешь сказать, что эта… — он презрительно кивнул на Аню, — смогла родить от тебя? Да еще и скрыть это?
Люди, вы в это верите? Это же самый жалкий трюк, чтобы привлечь к себе внимание! Аня всегда была мастером придумывать сказки.
Его слова были рассчитаны на то, чтобы снова выставить ее лгуньей, какой он всегда ее называл, когда она пыталась говорить о своих мечтах. Но что-то изменилось.
Взгляды одноклассников были уже не насмешливыми, а любопытными.
— Заигрался? Это я?! — Дмитрий ткнул в себя пальцем. — Да она тебе голову задурила! Нашла простачка с деньгами!
А чей на самом деле этот ребенок, ты проверял? Или поверил на слово этому пустому месту?
И это стало последней каплей. То, что он оскорблял ее, было привычно. Но то, что он посмел коснуться ее сына…
Внутри Анны что-то щелкнуло. Громко, окончательно, бесповоротно. Пружина, которую Дмитрий сжимал годами, разжалась с оглушительной силой.
Она сделала шаг вперед, мягко отстранив Стаса. Ее глаза, обычно теплые и немного испуганные, смотрели на Дмитрия холодно и прямо.
— Пустое место, говоришь? — ее голос был тихим, но в нем появилась сталь. — Да, Дима, для тебя я всегда была пустым местом. Фоном для твоего величия. Удобной тенью, в которой так приятно было блистать.
Она обвела взглядом замерших одноклассников.
— Вы все знали меня как тихую Аню. Жену Димы. Но никто из вас не знал, чем я занималась все эти годы, пока мой «успешный» муж строил свою карьеру.
Помнишь, Дима, как ты смеялся над моими стихами? Называл их «девчачьими соплями»? Говорил, что мое место на кухне, а не за письменным столом?
Дмитрий растерянно молчал. Он не ожидал такого отпора.
— Так вот, — продолжила Аня, и ее голос начал набирать силу. — Пока ты считал меня пустым местом, мои «сопли» становились хитами.
Каждая песня Стаса Вольского, которая принесла ему славу и которую вы все слушаете в своих машинах, написана на мои слова.
Я не просто родила ему сына. Я создала его как артиста. Я — тот самый таинственный автор, которого журналисты ищут уже пять лет. А теперь скажи мне, Дима… Кто из нас на самом деле пустое место?
Дмитрий стоял, как оглушенный. Его лицо, только что красное от гнева, стало бледным, почти серым.
Маска успешного хозяина жизни треснула и осыпалась, обнажив растерянного, униженного человека.
Он открыл рот, пытаясь что-то сказать, но не нашел слов. Все его оружие — сарказм, пренебрежение, унижение — оказалось бесполезным.
Вокруг них изменилось все. Бывшие одноклассники смотрели на него уже без подобострастия. В их взглядах читалось любопытство, смешанное с плохо скрываемым злорадством. Король оказался голым.
Стас подошел к Анне и обнял ее за плечи.
— А знаешь, что самое забавное, Дима? Лучшие свои тексты, самые пронзительные, Аня написала именно тогда, когда жила с тобой. Каждое твое «ты никто», каждое «пустое место» она превращала в строчки, которые потом пела вся страна.
Так что, в каком-то смысле, я должен сказать тебе спасибо. Ты был ее худшим критиком и лучшим вдохновителем. Сам того не понимая.
Это был контрольный выстрел. Дмитрий окончательно сдулся. Он больше не был центром вселенной этого зала.
Он стал просто посмешищем. Кто-то из толпы достал телефон и начал снимать.
— Нам пора, — тихо сказала Аня, глядя на Стаса. Она больше не смотрела на бывшего мужа. Он перестал быть для нее значимым. Это было не злорадство и не месть. Это было безразличие.
Они развернулись и пошли к выходу, держась за руки. Толпа молча расступалась перед ними. Теперь они смотрели на Аню совсем иначе.
Уже в дверях Аня на секунду остановилась и обернулась. Она посмотрела на растерянную толпу, на своего бывшего мужа, который так и стоял посреди зала, жалкий и одинокий.
И она поняла. Дело было не в том, чтобы доказать что-то ему или им всем. Дело было в том, чтобы доказать это себе.
Пустое место, которое он так старательно выжигал в ее душе, оказалось не дырой, а пространством для роста.
Шесть месяцев спустя
Видео с того вечера стало вирусным. Кто-то из одноклассников выложил его в сеть с заголовком: «Рок-звезда Вольский и его таинственная муза. Вся правда».
Первые несколько недель были сумасшедшими. Телефоны разрывались от звонков журналистов, папарацци дежурили у их дома. Но Аня и Стас были к этому готовы.
Они дали одно большое, честное интервью, в котором рассказали свою историю.
Историю о школьной дружбе, переросшей в любовь, о страхе перед агрессией Дмитрия, который заставил их скрывать сына, и о музыке, которая всегда была их общим языком.
Ажиотаж сменился волной всеобщего обожания.
Аня из «таинственного автора» превратилась в Анну Волкову — одного из самых востребованных поэтов-песенников страны. Она больше не пряталась. Их сын, пятилетний Никита, с гордостью рассказывал всем, что его мама пишет самые лучшие песни, а папа их поет.
А что же Дмитрий? История о том, как он годами обесценивал женщину, создавшую кумира миллионов, ударила по его репутации сильнее любого экономического кризиса.
Партнеры начали отворачиваться, клиенты уходить. Его строительная империя оказалась колоссом на глиняных ногах.
Он пытался судиться, давать опровержения, но лишь выставлял себя еще большим посмешищем.
Однажды Аня случайно встретила его в супермаркете. Он был один, в помятом костюме, с потухшим взглядом.
Он увидел ее, хотел что-то сказать, но лишь опустил глаза и быстро прошел мимо. Он больше не был хищником. Он был тенью.
Тем вечером, сидя в своей студии с панорамным окном с видом на ночной город, Аня смотрела, как внизу, в саду их загородного дома, Стас играет с Никитой. Дом был наполнен смехом.
Она взяла свой блокнот. Новые строчки рождались легко, без боли и надрыва. Она писала уже не о том, как выжить, а о том, как жить. О силе, которая рождается не вопреки, а благодаря любви.
О том, что самое важное — не то, кем тебя видят другие, а то, кем ты позволяешь себе быть.
Пустого места больше не было. Была вселенная. И эта вселенная принадлежала ей.
