— Господи, да где тут все вообще? Ничего найти невозможно! А куда делась бутылка коньяка из верхнего шкафчика? — раздался с кухни незнакомый женский голос.
Вера застыла в прихожей, не успев снять вторую туфлю. День и так выдался паршивый: очередной провал на работе. Три месяца работы над проектом коту под хвост.
Начальник орал так, что стёкла дрожали: «Никакой командной работы! Никакой эмпатии! Вы не умеете работать с людьми, Краснова!» Будто она виновата, что заказчик в последний момент передумал.
«Не умею работать с людьми…» — эта фраза крутилась в голове весь обратный путь домой. Может, начальник прав? Может, она действительно не умеет? Вон и с Маринкой как вышло…
— О! Нашла! — снова донеслось с кухни. — Надо же, за банками с крупой прятать… Кто бы мог подумать! У такой правильной девочки — и такие тайники.
Вера на цыпочках подкралась к кухне. На её любимом табурете, закинув ногу на ногу, сидела холёная женщина лет сорока пяти. Дорогой костюм, идеальный маникюр, уложенные волосы — типичная успешная бизнес-леди.
На столе стояла та самая бутылка коньяка – ее купил бывший муж на прошлый Новый год. «Все, что после него осталось», — пронеслось в голове у Веры. После развода они не общались.
— Вы кто? — Вера постаралась, чтобы голос звучал уверенно, хотя колени предательски дрожали.
Незнакомка медленно повернула голову. У неё были глаза точь-в-точь как у Марины — серые, с едва заметной зеленоватой искрой. Только у Марины они всегда смеялись, а у этой женщины взгляд был колючим, злым.
— О, наконец-то! А я уж думала, до ночи вас ждать придётся. Присаживайтесь, Вера. Нам нужно серьёзно поговорить.
Было что-то неуловимо знакомое в её чертах, в манере держаться. Вера напрягла память: где-то она уже видела эту женщину. Может, на фотографиях у Марины?
— Какого чёрта… Как вы здесь оказались?
— Через дверь, — незнакомка усмехнулась. — Ключами открыла. Вот этими, — она небрежно бросила на стол связку. — Узнаёте?
Вера похолодела. Это были её запасные ключи, которые она отдала Маринке три года назад. Тогда они ещё были лучшими подругами. Были… Как странно звучит это слово, когда речь идёт о пятнадцати годах дружбы.
— Вы их у Марины украли? Вы кто?
— Скажем так, позаимствовала. Временно. Я Светлана, её старшая сестра. — Она помолчала и добавила: — Марина сейчас в больнице. И знаете, Верочка, почему она там?
«Точно, Светлана!» — вспомнила Вера. Теперь она узнала эту женщину. На Марининой свадьбе она была свидетельницей. Приезжала из Питера, толкала какой-то слезливый тост про то, как они с сестрой в детстве делили кукол…
Вера тогда ещё подумала — какая же Светлана красивая. С холодной, жёсткой красотой. Такой, наверное, и должна быть успешная бизнес-леди.
Вера почувствовала, как к горлу подступает что-то неприятное. Месяц назад они с Мариной крупно поссорились. Из-за Кости, Марининого мужа. Точнее, из-за того, что Вера случайно узнала о его похождениях налево и имела неосторожность рассказать подруге.
Это вышло случайно. Она просто зашла в тот фитнес-клуб — новый, дорогой, рядом с работой. Взяла пробное занятие. А в раздевалке услышала разговор. Две девицы обсуждали «женатика с третьего этажа».
Высокий, говорят, красивый, работает в айти… Вера не сразу поняла, о ком речь. А потом одна из них достала телефон, показала фотку, а Вера краем глаза все увидела. Внутри всё оборвалось. На фотографии был Костя. В обнимку с длинноногой блондинкой.
— Что с ней? — хрипло спросила Вера, возвращаясь в реальность.
— Нервный срыв. Попытка … Тьфу, я даже говорить не хочу вслух. Неудачная, слава богу. — Светлана говорила спокойно, почти равнодушно, но в глазах плескалась ярость. — Села в машину, до этого выпила, говорит жить так не хотела. Теперь вот собирает себя по кусочкам.
Там полный фарш… Врачи говорят — повезло. А я смотрю на неё и думаю — какое, к чёрту, везение?
— Господи… — Вера опустилась на стул. — Я не знала…
— Конечно не знали! — Светлана резко встала, прошлась по кухне. — Вы же были слишком заняты, помогая моей сестре «открыть глаза на правду»! А то, что эта правда её уничтожит — об этом вы подумали?
Вера вспомнила тот вечер. Как набирала Маринин номер. Как дрожали руки. Как думала — говорить или нет? А потом решила — надо. Подруга должна знать правду.
Марина приехала через полчаса. Они сидели на этой самой кухне. Пили чай — крепкий, чтобы в голове прояснилось хоть что-то. Вера рассказывала, захлёбываясь словами. Марина слушала молча. Только под конец спросила: «Ты уверена?»
А потом встала и ушла. Молча. Даже дверью не хлопнула. Просто вышла — и всё. Больше они не разговаривали. Вера пыталась звонить, писать сообщения. Тишина в ответ.
— Послушайте, — Вера начала злиться. — Я что, должна была молчать? Когда узнала, что муж моей лучшей подруги кувыркается с какой-то пр… профурсеткой из фитнес-клуба?
— Должны были! — рявкнула Светлана. — Потому что есть вещи, в которые лезть не стоит! Особенно когда не знаешь всей истории!
— Какой ещё истории?
Светлана тяжело вздохнула и снова села. Достала сигареты, закурила. Вера хотела было напомнить, что у неё не курят, но промолчала.
— А вы думаете, почему Костя начал налево ходить? Не задавались этим вопросом? Нет? А я вам расскажу. Потому что Марина уже много лет не может родить. И последние два года шарахается от мужа как от прокажённого.
Потому что после каждой неудачной попытки ЭКО впадает в депрессию на месяц. А он её любит, дурак. И терпит всё это. И к психологам водит. И деньги последние на эти чёртовы процедуры тратит…
Вера молчала, переваривая информацию. Марина никогда не рассказывала ей об этом. Всегда только отшучивалась — мол, пока карьерой занимаемся, детей успеем ещё завести… А ведь были звоночки. Её странное настроение в последнее время. Отказы от встреч. Тёмные круги под глазами, которые не мог скрыть даже дорогой макияж.
— Знаете, что она мне сказала в больнице? — Светлана стряхнула пепел в чашку с недопитым чаем. — «Я сама виновата. Я его довела. Какой нормальный мужик выдержит жить с неполноценной женщиной?»
— Она не…
— Не неполноценная? Конечно нет. Но она в это верит. Уже не один год верит. А теперь ещё и это… — Светлана достала телефон, показала фотографию. — Вот, полюбуйтесь.
На экране была Марина. В больничной палате. Бледная, осунувшаяся, с загипсованной рукой. А рядом — Костя. Спит, скрючившись на неудобном больничном стуле. На щеке — недельная щетина, воротник рубашки измят, в руках — какой-то мятый журнал.
— Он там живёт, — тихо сказала Светлана. — Уже две недели. На работу ездит, потом обратно в больницу. Медсёстры его уже своим считают, кофе приносят. Знаете, что в этом журнале? Статья про усыновление. Он теперь всё про это читает. Говорит — вот выйдет Мариша из больницы, будем документы собирать…
— И что теперь? — наконец спросила Вера.
— А теперь она в больнице, а вы тут коньяк по шкафам прячете. — Светлана покрутила в руках бутылку. — Дорогой, кстати. Ценителям нравится такой?
— При чём тут коньяк вообще?
Светлана криво усмехнулась:
— Ни при чём. Просто захотелось выпить. За всё хорошее.
Она достала два стакана, аккуратно налила коньяк.
— Знаете, Вера, я ведь сначала придушить вас хотела. Прямо тут, на кухне. Приехала из Питера, как только Маринку в больницу положили. Взяла у неё ключи — якобы цветы полить. А сама думала — найду вас и…
Она залпом выпила и поморщилась:
— А потом села тут, осмотрелась… Фотографии ваши увидела. С Маринкой в институте, на море, на её свадьбе… И поняла: вы ведь правда думали, что так будет лучше. Что правда всегда должна быть правдой, несмотря ни на что.
Вера взяла в руки одну из фотографий на холодильнике. Они с Мариной на первом курсе. Обе худющие, лохматые, счастливые. Марина тогда только-только приехала из своего маленького городка, всего боялась. А Вера, московская штучка, взяла её под крыло. Водила по музеям, показывала город, учила краситься… С тех пор они и не расставались.
— А разве нет? — тихо спросила Вера. — Разве правда не важнее всего?
— Нет, девочка. Иногда правда убивает. Иногда ложь во спасение — это не просто красивые слова. Иногда нужно просто промолчать. Особенно если любишь человека.
— Но я же хотела как лучше…
— Все всегда хотят, как лучше, — Светлана горько усмехнулась. — Только получается, как всегда. Знаете, что самое страшное? Марина вас не винит. Говорит — Верка правильно сделала, что рассказала. Она же всегда была честной, прямой… А я смотрю на неё и думаю — вот она, ваша честность. Переломы, сотрясение и муж, который спит на стуле в коридоре.
Вера машинально взяла свой стакан, сделала глоток. Коньяк обжёг горло.
— Что мне теперь делать?
— Для начала — взять свою сумку, сесть в такси и поехать в больницу. 68 больница, палата 306. Марина как раз после капельниц в себя приходит в это время. Костю я отправила домой поспать, так что никто не помешает. Поговорите. Только не о вашей этой правде. О том, как вы по ней соскучились.
Светлана встала, убрала бутылку обратно в шкаф:
— И вот ещё что… Я тут пока сидела, в телефоне вашем покопалась. Он на столе лежал, разблокированный. Всю переписку про этот случай я удалила. Не благодарите.
— Вы в моём телефоне копались?! — возмутилась Вера.
— А вы в чужой семье копались, — парировала Светлана. — Так что считайте, что мы квиты. Ключи я оставлю. И знаете что? Купите новый коньяк. Этот все-таки какой-то паршивый.
— Как и моя дружба, да? — горько усмехнулась Вера.
Светлана внезапно смягчилась:
— Знаете, что я поняла за свои сорок пять? Дружба — она как вино. Бывает выдержанная, крепкая, а бывает молодая и бьёт в голову. Ваша с Маринкой — она хорошая. Настоящая. Просто… выдохлась немного. Но это не значит, что её нельзя спасти.
Она направилась к выходу, но у двери обернулась:
— Да, и ещё. Если Марине напомните эту историю с фитнес-клубом… клянусь, я вернусь. И в следующий раз разговора не будет.
Хлопнула входная дверь. Вера осталась сидеть на кухне, глядя на недопитый коньяк в стакане. В голове крутилась дурацкая мысль: «Надо же, а ведь правда паршивый. Как я раньше не замечала?»
Она встала, подошла к окну. На улице темнело. Моросил мелкий дождь — типичная московская погода. Такая же была в тот день, когда они с Мариной познакомились. Первый курс, первая лекция.
Марина забыла зонт, а Вера поделилась своим. Потом они вместе пили кофе в университетской столовой, и Марина рассказывала про свой маленький городок, про маму-учительницу, про старшую сестру в Питере…
Телефон тренькнул — пришло сообщение от службы такси: «Вас ожидает черный солярис». Светлана явно успела вызвать такси с её телефона, пока «копалась» в нём.
Вера механически собрала сумку, накинула плащ. В кармане что-то зашуршало — записка, написанная острым неразборчивым почерком: «306 палата. Цветы не нужны. Нужны вы. И никакой правды».
Внизу был приписан номер телефона и подпись: «Светлана. На случай, если захотите ещё раз спрятать коньяк за крупой. P.S. А вообще, бросайте вы эту привычку — прятать. Что коньяк, что чувства».
Вера смяла записку, но потом передумала и аккуратно расправила. Сохранила номер в телефоне. Почему-то ей казалось, что он ещё пригодится. Особенно если правда снова начнёт рваться наружу.
В такси играло радио. Какая-то попсовая песня про любовь и прощение. Вера попросила выключить — слишком банально, слишком в точку.
— В больницу? — уточнил таксист. — Навещаете кого?
— Да… подругу.
— Это хорошо, — кивнул он. — В больнице главное — не оставаться одному. Я знаю, сам месяц назад лежал.
Вера промолчала. Что тут скажешь? Что она, лучшая подруга, узнала о больнице последней? Что пятнадцать лет дружбы разбились об одну «правду»? Что она понятия не имела о том, через что Марина проходила все эти годы?
Выходя из машины, она поймала своё отражение в стекле. Усталая женщина с растрёпанными волосами и размазанной тушью. Типичная правдолюбка, чтоб её. Защитница справедливости и честности в особо крупных размерах.
В больничном коридоре пахло хлоркой и чем-то медицинским. На стене висело расписание процедур. Капельницы с 18:00. Значит, Марина уже должна быть в себе…
Палата 306 оказалась в самом конце коридора. Вера занесла руку, чтобы постучать, но замерла. Из-за двери доносился знакомый голос — Марина разговаривала по телефону:
— Да, Костенька, я поела. Нет, ничего не болит… Ну какой дежурный врач на ночь? Иди домой, поспи нормально… И не вздумай опять на стуле ночевать, а то развод устрою, понял? Не приезжай, все, не надо.
В голосе слышалась улыбка. Такая родная, знакомая. Вера прислонилась к стене, зажмурилась. Досчитала до десяти. Потом ещё раз до десяти.
«К чёрту,» — подумала она. — «К чёрту правду. К чёрту честность. К чёрту коньяк за крупой. Марина важнее».
И постучала.
— Войдите! — откликнулась Марина. А потом, уже в трубку: — Всё, милый, мне пора. Кажется, ко мне гости…
Вера открыла дверь. Марина лежала на кровати, укрытая белым больничным одеялом. Бледная, осунувшаяся, с загипсованной рукой. Но глаза — всё те же, родные. И улыбка…
— Верка? — прошептала она. — Ты как здесь…
— Твоя сестра. Она…
— А, — Марина кивнула. — Значит, нашла всё-таки коньяк за крупой?
— Ты знала?
— Конечно. Я же тебя пятнадцать лет знаю. Ты всегда заначки прятала. Ещё в общаге, помнишь? За батареей шоколадки, под кроватью конспекты…
Они посмотрели друг на друга и вдруг расхохотались. Громко, до слёз. Как в старые добрые времена.
— Прости меня, — выдавила Вера сквозь смех и слёзы.
— За что? За правду?
— За всё. За то, что не видела. Не понимала…
Марина протянула здоровую руку:
— Иди сюда, дурёха. Только осторожно, рёбра ещё болят.
Вера осторожно обняла подругу, уткнулась носом в её волосы. Они пахли больницей, но под этим запахом всё равно угадывался родной Маринкин шампунь — какие-то луговые травы.
— Знаешь, — прошептала Марина, — я ведь тоже хороша. Надо было самой рассказать. Про всё. Про попытки забеременеть, про себя… Просто боялась. Что ты будешь жалеть. Или, ещё хуже, пытаться помочь.
— А я бы помогла?
— Нет. Но очень старалась бы. Как всегда.
Они просидели так до вечера. Говорили обо всём и ни о чём. Вспоминали институт, общагу, первые свидания, первые работы. Марина рассказала про клинику ЭКО, про депрессии, про страхи. Вера — про развод, про одиночество, про дурацкую привычку всем говорить правду.
— Может, правда не всегда нужна? — спросила Марина.
— Может, — согласилась Вера. — Но дружба нужна всегда.
Когда она уходила, уже совсем стемнело. В коридоре столкнулась с Костей — всё-таки приехал, не послушался.
— О, как — он удивлённо поднял брови. — Ты как здесь?
— Проведать зашла. Марина спит уже…
— Это хорошо, — кивнул он. — Ей нужно больше спать. И… спасибо, что пришла.
Вера молча кивнула и быстро пошла к выходу. Почему-то казалось, что Костя знает. Обо всём — о фитнес-клубе, о разговоре, о правде. Знает и… прощает?
На улице снова моросил дождь. Вера вызвала такси, назвала адрес. А потом достала телефон и написала Светлане: «Спасибо. За коньяк, за правду, за всё. P.S. Я выкину бутылку. И куплю новую. Хорошую».
Ответ пришёл почти сразу: «Главное — не прячьте за крупой. Ни коньяк, ни дружбу».
Вера улыбнулась и посмотрела в окно. Город жил своей обычной вечерней жизнью. Горели фонари, спешили куда-то люди, сигналили машины. Всё как всегда. Вот только что-то изменилось. Что-то важное.
Может быть, она наконец поняла: иногда молчание действительно дороже золота. Особенно когда речь идёт о тех, кого любишь.
