Оксана купила квартиру ещё до замужества. Двухкомнатная, на втором этаже кирпичного дома. Взяла в ипотеку, выплачивала шесть лет. Когда вышла замуж за Максима, долг остался небольшой — всего год до полного погашения. Муж переехал к жене, помогал с платежами, но квартира оставалась собственностью Оксаны. Так сразу договорились.
Родилась дочка Даша. Маленькая, шумная, любопытная. Максим работал водителем на дальних рейсах, часто уезжал на несколько дней. Оксана одна справлялась с ребёнком, домом, работой в салоне красоты. Уставала, но держалась.
Младшая сестра Вика часто приезжала помочь. Ей было двадцать три года, работала менеджером в магазине одежды. Жила с родителями в соседнем районе, но старалась навещать Оксану хотя бы раз в неделю. Приезжала с гостинцами, играла с племянницей, помогала по хозяйству. Оксана ценила такую поддержку — с сестрой всегда было легко и весело.
Свекровь, Раиса Петровна, навещала редко. Жила в своём доме на окраине города, воспитывала внуков от старшей дочери. К Оксане относилась прохладно — не грубила, но и тепла не проявляла. Приезжала по праздникам, дарила Даше игрушки, сидела час-другой и уезжала. Максим объяснял, что мать занята, устаёт, ей тяжело далеко ездить. Оксана не настаивала на частых визитах — чем реже свекровь появлялась, тем спокойнее атмосфера дома.
Однажды осенним субботним утром Вика приехала помочь с уборкой. Оксана готовила обед, сестра мыла полы в гостиной. Даша бегала между ними, задавала бесконечные вопросы и требовала внимания. Максим сидел на диване, смотрел телевизор.
— Оксан, а давай сделаем запеканку? — предложила Вика, заходя на кухню с ведром. — У тебя творог есть?
— Есть. В холодильнике. Хорошая идея, Даша любит.
Сестра достала творог, яйца, сахар. Начала замешивать тесто. Оксана нарезала овощи для супа, поглядывала на дочку, которая пыталась залезть на подоконник.
— Даша, слезай оттуда! — окликнула Оксана.
— Мама, я хочу посмотреть на птичек!
— Потом посмотришь. А сейчас иди к тёте Вике, помоги ей.
Девочка спрыгнула с подоконника, подбежала к Вике. Сестра дала племяннице ложку, позволила помешать тесто. Даша сосредоточенно водила ложкой, высунув кончик языка.
Оксана улыбнулась, продолжила готовить. За окном моросил дождь, ветер гонял жёлтые листья по асфальту. Октябрь в самом разгаре — холодный, серый, но дома тепло и уютно.
Вика разлила тесто по формочкам, поставила в духовку. Вытерла руки, взяла чашку чая, которую Оксана налила заранее.
— Спасибо, что приехала, — сказала Оксана. — Одной бы не справилась.
— Да ладно, чего там. Я всегда рада. Тем более Дашка соскучилась.
— Соскучилась, — подтвердила Оксана. — Вчера весь вечер спрашивала, когда тётя Вика приедет.
Сёстры посмеялись, продолжили готовить. Вика почистила картошку, Оксана разделала курицу. Работали слаженно, почти без слов — понимали друг друга с полувзгляда.
В дверь позвонили. Резко, настойчиво. Оксана вытерла руки, пошла открывать. На пороге стояла Раиса Петровна с большим пакетом и недовольным выражением лица.
— Здравствуйте, Раиса Петровна, — Оксана отступила в сторону, пропуская свекровь.
— Здравствуй, — буркнула свекровь, проходя в прихожую.
Сняла пальто, повесила на крючок. Сунула Оксане пакет.
— Держи. Яблоки привезла. С дачи.
— Спасибо.
Раиса Петровна прошла на кухню, остановилась на пороге. Увидела Вику у плиты, нахмурилась.
— А это кто?
— Моя сестра, Вика. Вы же знакомы, — ответила Оксана, ставя пакет с яблоками на стол.
— Знакома, — свекровь окинула Вику оценивающим взглядом. — А что здесь делает?
— Помогает мне. Готовим обед вместе.
Раиса Петровна прошла дальше, заглянула в кастрюлю на плите, открыла духовку, посмотрела на запеканку.
— Запеканка? Максим запеканку не любит.
— Это для Даши, — пояснила Оксана.
— Для Даши… — свекровь покачала головой. — Максиму что готовишь?
— Суп с курицей. Любимый.
— Суп… Ну ладно.
Раиса Петровна прошла в гостиную, где сидел Максим. Сын встал, обнял мать.
— Мам, привет! Не ожидал.
— Решила проведать. Давно не была.
— Проходи, садись. Чай будешь?
— Потом.
Свекровь села на диван, оглядела комнату. Взгляд задержался на детских игрушках, разбросанных по полу.
— Беспорядок, — констатировала Раиса Петровна.
— Мам, ну ребёнок же. Играет, — Максим пожал плечами.
— Ребёнок, ребёнок… У меня трое детей было, и беспорядка не было.
Максим промолчал. Оксана услышала реплику свекрови из кухни, сжала губы. Беспорядка нет — только что убирались с Викой. Просто Даша час назад играла, не успели ещё раз собрать игрушки.
Вика бросила на сестру понимающий взгляд. Оксана покачала головой — не обращай внимания.
Раиса Петровна вернулась на кухню. Встала у двери, скрестив руки на груди.
— Оксана, а почему в доме холодно?
— Не холодно, Раиса Петровна. Батареи горячие.
— Мне холодно. Максим, тебе не холодно? — свекровь повысила голос, обращаясь к сыну.
— Нормально, мам, — донеслось из гостиной.
Раиса Петровна поджала губы. Снова посмотрела на Вику, которая старательно делала вид, что занята готовкой.
— А сколько эта будет тут сидеть? — спросила свекровь, кивнув в сторону Вики.
Оксана подняла голову от разделочной доски.
— Вика? До вечера. Поможет с обедом, потом мы с ней планировали в магазин съездить.
— В магазин… С ней… — свекровь усмехнулась. — А мужу уделить время не хочешь?
— Максим дома. Может поехать с нами, если хочет.
— Максим устал! Неделю в рейсе был! Ему отдыхать надо, а не по магазинам таскаться!
Оксана положила нож, повернулась к свекрови.
— Раиса Петровна, никто Максима не заставляет ехать. Он отдыхает дома.
— Отдыхает! Пока тут посторонние люди шастают!
Вика замерла у плиты. Оксана сделала шаг вперёд.
— Вика не посторонний человек. Это моя сестра.
— Сестра, не сестра… Что эта паразитка здесь делает? Убирайся вон!
Тишина. Даже Даша, игравшая в углу с куклой, замолчала и посмотрела на бабушку.
Вика побледнела. Поставила ложку, которой помешивала суп, на столешницу. Руки задрожали.
Оксана не сразу нашла слова. Кровь прилила к лицу, сердце заколотилось.
— Что вы сказали?
— Я сказала — пусть убирается. Нечего чужим людям тут шляться! — Раиса Петровна повысила голос, глядя прямо на Вику.
Вика отступила к стене, хлопая глазами. Не знала, куда деваться. Хотела что-то сказать, но голос застрял в горле.
Оксана шагнула между свекровью и сестрой.
— Раиса Петровна, это моя квартира. Моя. И я приглашаю сюда, кого захочу.
— Твоя квартира! — свекровь фыркнула. — Мой сын здесь живёт! Имеет право голоса!
— Максим, — позвала Оксана, не оборачиваясь. — Ты это слышишь?
Из гостиной донеслось молчание. Потом скрип дивана — муж встал, вышел в коридор. Встал в дверном проёме кухни, посмотрел на мать, на жену, на Вику.
— Что случилось?
— Твоя мать оскорбила мою сестру! В моём доме! — голос Оксаны дрожал.
— Мам, зачем ты? — Максим нахмурился, но тон остался спокойным.
— Максим, я защищаю твои интересы! Тут посторонние люди крутятся, жена времени тебе не уделяет!
— Вика не посторонний человек, — сказал Максим. — Она часто бывает. Помогает Оксане.
— Помогает! — Раиса Петровна всплеснула руками. — А кто мужу поможет? Кто дом содержит? Жена по магазинам собралась, а муж как?
— Мам, хватит. Не надо скандала.
— Я не устраиваю скандал! Я говорю правду!
Вика тихо сказала:
— Оксан, я, наверное, пойду.
— Никуда ты не пойдёшь, — твёрдо ответила Оксана. — Это мой дом, и ты здесь желанный гость.
Раиса Петровна развернулась к Оксане.
— Ах, желанный гость! А я что, нежеланный?
— Вы сейчас ведёте себя так, что не хочется видеть вас в гостях.
Свекровь раскрыла рот, закрыла, снова раскрыла. Максим молчал, переминаясь с ноги на ногу.
— Максим! Ты слышишь, как твоя жена со мной разговаривает?!
Муж вздохнул.
— Оксан, мама не со зла. Просто переживает.
— Переживает? — Оксана повернулась к мужу. — Максим, твоя мать назвала мою сестру паразиткой и козой. В моей квартире. Ты это нормальным считаешь?
— Ну… мама погорячилась.
— Погорячилась, — повторила Оксана медленно. — И ты не собираешься ничего сказать?
— Я же сказал — хватит скандала.
— Хватит скандала… — Оксана усмехнулась. — Максим, твоя мать оскорбила человека, который пришёл сюда помочь. Который регулярно помогает твоей жене и твоей дочери. И ты просто стоишь и смотришь.
— Оксан, не раздувай.
— Не раздувай, — Оксана покачала головой. — Хорошо.
Развернулась к сестре.
— Вика, иди в комнату. Мы закончим готовить позже.
Вика кивнула, быстро прошла мимо свекрови и мужа. Закрылась в спальне. Оксана услышала приглушённые всхлипывания.
Раиса Петровна стояла посреди кухни, скрестив руки на груди. Вид у свекрови был довольный — будто добилась, чего хотела.
Оксана подошла к плите, выключила конфорки. Накрыла кастрюлю крышкой, достала из духовки запеканку. Положила на столешницу. Всё делала медленно, методично. Мозг работал быстро, но руки двигались спокойно.
— Раиса Петровна, — сказала Оксана, не оборачиваясь. — Выходите из моей кухни.
— Что?! — свекровь подалась вперёд.
— Выходите. Немедленно.
— Ты меня гонишь?!
— Прошу покинуть кухню. Это моя квартира, и я решаю, кто здесь находится.
— Максим! Ты это слышишь?!
Муж стоял в дверях, не двигаясь. Лицо напряжённое, взгляд бегающий.
— Оксан, давай без эмоций.
— Без эмоций? — Оксана обернулась, посмотрела мужу в глаза. — Твоя мать оскорбила мою сестру. Довела девочку до слёз. В моей квартире. И ты предлагаешь без эмоций?
— Ну мама же не специально…
— Специально, Максим. Очень специально. Раиса Петровна пришла сюда с целью устроить скандал.
— Это ты скандал устраиваешь! — взвизгнула свекровь. — Выгоняешь свекровь из дома!
— Из моего дома. Который я купила. На свои деньги. До замужества.
— Мой сын здесь живёт!
— Живёт. Но собственник я. И я решаю, кто здесь желанный гость, а кто нет.
Раиса Петровна схватила сумку, накинула пальто прямо в кухне.
— Максим, поехали!
Муж замер.
— Мам, я здесь живу…
— Поехали, я сказала! Не останешься же ты с этой… — свекровь ткнула пальцем в сторону Оксаны.
— Мам, успокойся.
— Не успокоюсь! Поехали!
Максим посмотрел на Оксану. Жена стояла у плиты, скрестив руки на груди. Лицо спокойное, но глаза холодные.
— Максим, решай, — сказала Оксана тихо. — Или твоя мать извиняется перед Викой, или вы оба уезжаете.
Свекровь задохнулась от возмущения.
— Я?! Извиняться?! Перед этой девчонкой?!
— Перед моей сестрой. Которую вы оскорбили.
— Ни за что!
— Тогда уезжайте.
Раиса Петровна схватила сына за руку.
— Максим, я жду тебя в машине. Если останешься здесь — считай, у тебя больше нет матери.
Развернулась и вышла из квартиры. Хлопнула дверь. Максим остался стоять в коридоре, глядя то на дверь, то на Оксану.
— Оксан…
— Что, Максим?
— Может, правда не стоило так резко?
Оксана молча прошла мимо мужа, открыла дверь спальни. Вика сидела на кровати, вытирая слёзы.
— Вик, всё хорошо. Иди умойся, потом продолжим готовить.
Сестра кивнула, встала и пошла в ванную. Оксана вернулась на кухню. Максим стоял там же, у двери.
— Твоя мать ждёт тебя в машине, — сказала Оксана.
— Я не поеду.
— Как хочешь.
— Оксан, ну давай поговорим нормально.
— О чём говорить, Максим? Твоя мать оскорбила мою сестру. Ты промолчал. Всё сказано.
— Я не промолчал! Я сказал, что хватит скандала!
— Ты сказал это мне. А не своей матери, которая устроила этот скандал.
Муж потёр лицо руками.
— Она моя мать, Оксан. Не могу я её выгонять.
— Я не прошу выгонять. Я прошу защитить мою семью. Мою сестру. От оскорблений.
— Ну извинилась бы мама, и всё.
— Твоя мать отказалась извиняться.
— Потому что ты её загнала в угол!
Оксана посмотрела на мужа долгим взглядом.
— Понятно.
— Что понятно?
— Всё, Максим. Всё понятно.
Развернулась и пошла в спальню. Максим остался стоять на кухне один.
Оксана закрыла дверь спальни за собой, прислонилась к косяку. Дышала глубоко, ровно. Руки дрожали, но держала себя в руках. Вика вышла из ванной с красными глазами.
— Оксан, прости. Из-за меня такой скандал.
— Не из-за тебя. Из-за Раисы Петровны. Ты ни в чём не виновата.
— Может, мне правда лучше уйти?
— Никуда ты не пойдёшь. Это мой дом, и здесь ты желанный гость.
Вика села на кровать, обхватила колени руками. Оксана подошла, обняла сестру за плечи.
— Вик, не обращай внимания. Раиса Петровна такая. Ей нужен повод для скандала, вот и придралась к тебе.
— Но она так грубо… Паразитка, коза… Я же ничего плохого не сделала.
— Конечно, не сделала. Просто свекровь не привыкла, что в этом доме главная я, а не муж. Вот и бесится.
Вика вытерла слёзы, посмотрела на сестру.
— А Максим что? Почему молчал?
Оксана вздохнула.
— Не знаю. Наверное, боится матери больше, чем уважает жену.
— Оксан, а что теперь будет?
— Не знаю, Вик. Посмотрим.
Вышли из спальни вместе. На кухне стоял Максим, смотрел в окно. Услышав шаги, обернулся.
— Оксан, давай поговорим.
— Говори.
— Мама обиделась. Ей тяжело.
— Ей тяжело? — Оксана склонила голову набок. — А Вике как, по-твоему?
— Ну… мама не со зла.
— Максим, твоя мать назвала мою сестру паразиткой и козой. Со зла или без — это оскорбление.
— Я понимаю. Но мама моя. Не могу я с ней ругаться.
— Тогда иди к ней.
— Что?
— Иди к матери. Раз она для тебя важнее, чем уважение к моей семье.
Максим нахмурился.
— Оксан, не начинай.
— Я не начинаю. Я заканчиваю. Больше подобного в моём доме не будет.
— Подобного? Оксан, ты преувеличиваешь!
— Преувеличиваю? — Оксана подошла ближе, посмотрела мужу прямо в глаза. — Максим, если считаешь, что оскорбление человека в моём доме — это преувеличение, тогда нам действительно не о чем говорить.
Муж отвёл взгляд. Молчал. Оксана развернулась, вернулась на кухню. Включила плиту, продолжила готовить обед, будто ничего не произошло. Вика встала рядом, стала помогать. Работали молча, слышно было только бульканье супа и шипение масла на сковороде.
Максим постоял ещё немного в коридоре, потом ушёл в гостиную. Включил телевизор, но звук сделал тихим. Даша прибежала к отцу, забралась на колени. Муж обнял дочку, уткнулся лицом в её волосы.
Обед приготовили молча. Оксана накрыла на стол, позвала Максима и Дашу. Ели тихо, без разговоров. Вика сидела, опустив глаза в тарелку. Максим жевал, не поднимая головы. Даша болтала ногами и что-то рассказывала про мультик, но никто не слушал.
После обеда Вика тихо сказала:
— Оксан, я, пожалуй, поеду. Маме помогу.
— Вик, оставайся. Мы же хотели в магазин.
— В другой раз. Правда. Устала я.
Оксана обняла сестру на прощание.
— Вик, не принимай близко к сердцу. Раиса Петровна просто злая баба.
— Знаю. Но всё равно неприятно.
— Позвони, когда доедешь.
— Хорошо.
Вика оделась, вышла из квартиры. Оксана проводила взглядом, закрыла дверь. Вернулась на кухню, начала мыть посуду. Максим сидел в гостиной, смотрел телевизор. Даша играла с куклами.
Прошло два часа. Оксана закончила уборку, села на диван с книгой. Максим встал, прошёлся по комнате, остановился у окна.
— Оксан, может, всё-таки позвонишь маме? Извинишься?
Оксана подняла голову от книги.
— За что извиняться?
— Ну ты же её выгнала.
— Я не выгоняла. Я попросила извиниться перед Викой. Твоя мать отказалась и ушла сама.
— Ты же понимаешь, мама такая. Гордая. Не будет извиняться.
— Тогда пусть не приходит.
— Оксан, она моя мать!
— А Вика моя сестра. И в моём доме мои правила.
Максим сжал кулаки, развернулся и вышел из комнаты. Хлопнула дверь в спальню. Оксана продолжила читать книгу, хотя буквы расплывались перед глазами.
Вечером позвонила Раиса Петровна. Номер высветился на телефоне Оксаны. Взяла трубку.
— Слушаю.
— Оксана, это я. Раиса Петровна.
— Здравствуйте.
— Ты что творишь? Сына настраиваешь против матери!
— Раиса Петровна, я ничего не творю. Это вы пришли в мой дом и оскорбили мою сестру.
— Твоя сестра! Всё твоё, твоё! А про семью подумала?
— Подумала. Моя семья — это муж, дочь, сестра, родители. Вы тоже были частью семьи, пока не перешли границы.
— Какие границы?! Я свекровь! Имею право!
— Право на что? Оскорблять людей в моей квартире?
— Я имею право воспитывать сына!
— Максим взрослый человек. Сам решает, как жить.
— Сам! Ты им манипулируешь!
— Раиса Петровна, разговор окончен. До свидания.
Оксана отключила вызов, заблокировала номер свекрови. Положила телефон на стол. Руки дрожали, но лицо оставалось спокойным.
Максим вышел из спальни.
— Кто звонил?
— Твоя мать.
— И что?
— Ничего. Разговаривать не о чем.
— Оксан, ну давай как взрослые люди…
— Максим, я взрослый человек. И веду себя как взрослый. Защищаю свою семью и свой дом. Если твоя мать хочет сюда приходить, пусть научится уважению. Если нет — добро пожаловать больше не говорить.
— Ты запрещаешь мне общаться с матерью?!
— Я запрещаю твоей матери оскорблять людей в моей квартире. Общайся с матерью где угодно — у неё, на улице, в кафе. Только не здесь.
Муж открыл рот, закрыл, снова открыл. Ничего не сказал. Развернулся, вернулся в спальню. Дверь хлопнула.
Оксана села на диван. Даша подползла к матери, забралась на колени.
— Мама, почему папа грустный?
— Устал, солнышко.
— А бабушка почему кричала?
— Бабушка нехорошо себя вела.
— А тётя Вика плакала.
— Плакала. Но уже всё хорошо.
Даша обняла мать за шею, уткнулась носом в плечо. Оксана погладила дочку по голове, закрыла глаза. День выдался тяжёлым.
Следующие дни прошли в напряжённой тишине. Максим почти не разговаривал, отвечал односложно, избегал взгляда. Оксана не настаивала на разговорах — сказала всё, что нужно. Теперь очередь мужа решать, на чьей стороне стоит.
Раиса Петровна больше не звонила. Максим ездил к матери сам, без Оксаны и Даши. Возвращался мрачным, молчаливым. Оксана не спрашивала, о чём говорили. Не её дело.
Вика приехала через неделю. Позвонила заранее, спросила, можно ли зайти. Оксана обрадовалась.
— Конечно! Приезжай. Максима не будет, в рейсе.
— Точно не помешаю?
— Ни капли.
Сестра приехала с тортом и цветами. Оксана встретила, обняла.
— Вик, как ты?
— Нормально. Уже успокоилась. Просто неприятно было.
— Понимаю. Но ты ни в чём не виновата.
— Знаю. Оксан, а у вас с Максимом всё в порядке?
— Не знаю. Он обиделся, что я мать не пустила. Молчит.
— Серьёзно?
— Серьёзно.
— А ты как?
— Спокойно. Сказала своё слово. Больше не намерена терпеть хамство в своём доме.
Вика обняла сестру.
— Правильно. Оксан, это твоя квартира. Твой дом. И никто не имеет права диктовать, кому здесь быть.
Сёстры пили чай, разговаривали, смеялись. Даша крутилась рядом, показывала новые игрушки, просила почитать книжку. Вика с удовольствием читала племяннице, строила голоса, изображала персонажей. Даша хохотала, хлопала в ладоши.
Оксана смотрела на сестру и дочь, улыбалась. Вот это настоящее. Тепло, забота, любовь. А не крики, оскорбления и требования.
Вечером Вика уехала. Оксана осталась одна с Дашей. Уложила дочку спать, прибралась на кухне, села с чашкой чая у окна. Смотрела на тёмный двор, редкие фонари, проезжающие машины.
Думала о Максиме. О том, как муж повёл себя в ту субботу. Промолчал, когда мать оскорбляла Вику. Защищал мать, а не жену. Обижался, что Оксана не позволила свекрови хамить в собственном доме.
Значит, для Максима мать важнее. Важнее жены, важнее уважения, важнее семьи. Оксана поняла это ясно.
Максим вернулся из рейса через три дня. Пришёл уставший, молчаливый. Поздоровался с Оксаной, поцеловал Дашу, пошёл в душ. Потом сел ужинать. Ел молча, не поднимая глаз.
— Максим, нам нужно поговорить, — сказала Оксана, когда муж закончил есть.
— О чём?
— О том, что произошло с твоей матерью.
— Оксан, мы уже всё обсудили.
— Нет. Не обсудили. Я хочу услышать от тебя одно. Ты считаешь, что твоя мать имела право оскорблять мою сестру?
Максим помолчал.
— Нет. Не имела.
— Хорошо. Тогда почему ты промолчал?
— Я не промолчал. Я сказал, чтобы все успокоились.
— Ты сказал это мне. А не матери, которая устроила скандал.
— Оксан, ну что я мог сделать? Она моя мать.
— Ты мог встать на сторону жены. Ты мог потребовать от матери извинений. Ты мог защитить Вику. Но ты этого не сделал.
Максим потёр лицо руками.
— Оксан, мне тяжело между вами.
— Тебе тяжело? — Оксана усмехнулась. — А мне легко? Твоя мать приходит в мой дом и оскорбляет мою сестру. Ты молчишь. Потом обижаешься, что я не пустила твою мать обратно. И мне это легко?
— Я не хотел конфликта.
— Конфликт устроила твоя мать. Не я.
Максим встал из-за стола.
— Оксан, я устал. Не хочу ссориться.
— Мы не ссоримся. Мы разговариваем.
— Не вижу разницы.
Муж ушёл в спальню. Оксана осталась сидеть на кухне. Разговора не получилось. Максим не понимал. Или не хотел понимать.
Через неделю Раиса Петровна позвонила Максиму. Муж разговаривал тихо, но Оксана слышала обрывки фраз.
— Мам, я не могу… Нет, Оксана не пустит… Мам, ну что я могу сделать?..
Положил трубку, вышел на кухню.
— Мама хочет приехать. На Дашин день рождения.
— Когда день рождения?
— Через две недели.
— Понятно.
— Оксан, давай пустим её? Ну ради Даши.
Оксана посмотрела на мужа.
— Максим, твоя мать извинилась перед Викой?
— Нет.
— Тогда нет.
— Оксан, ну это же день рождения ребёнка!
— Именно. День рождения моего ребёнка. В моём доме. И я не хочу, чтобы там была женщина, которая оскорбляет мою семью.
— Но Даша хочет видеть бабушку!
— Пусть Раиса Петровна приедет к Даше в другой день. К себе домой пригласит. Я не против. Только не сюда.
Максим сжал челюсти.
— Ты мстишь.
— Я защищаю свой дом.
— Это одно и то же.
— Нет, Максим. Совсем не одно и то же.
Муж развернулся и ушёл. Вечером собрал сумку, сказал, что поедет к матери на пару дней. Оксана не возражала.
День рождения Даши отметили без свекрови. Пришли родители Оксаны, Вика, несколько друзей с детьми. Было шумно, весело. Даша радовалась подаркам, задувала свечи на торте, играла с гостями. Максим приехал под вечер, поздравил дочку, подарил куклу. Сидел молчаливый, хмурый. Родители Оксаны переглядывались, но ничего не спрашивали.
После праздника Максим снова уехал к матери. Вернулся через три дня.
— Оксана, мы должны решить.
— Что решить?
— Как жить дальше.
Оксана положила книгу, посмотрела на мужа.
— Объясни.
— Я не могу жить, не общаясь с матерью.
— Никто не запрещает тебе общаться.
— Не пускать её в дом — это запрещать.
— Максим, я не пущу в свой дом человека, который оскорбляет мою семью. Если твоя мать хочет сюда приходить, пусть извинится перед Викой. Если нет — пусть остаётся у себя.
— Она не извинится.
— Её выбор.
— И что теперь?
— Живём, как живём.
Максим покачал головой.
— Мне так не подходит.
— Тогда что тебе подходит?
— Чтобы моя мать могла приходить в дом, где я живу.
— Это мой дом, Максим. Я купила его до брака. И я решаю, кто сюда приходит.
— Значит, я здесь никто?
— Ты мой муж. Отец моего ребёнка. Но квартира моя.
Максим встал, прошёлся по комнате.
— Понятно. Значит, я для тебя квартирант.
— Не передёргивай.
— Не передёргиваю. Ты сама сказала — квартира твоя. Значит, я здесь живу по твоему разрешению.
— Максим, не устраивай драму. Речь не о квартире. Речь о том, что твоя мать оскорбила мою сестру. И не извинилась.
— А ты не простишь.
— Прощу. Когда извинится.
Муж остановился у окна, посмотрел во двор.
— Я уеду.
— Куда?
— К матери. Временно. Пока не разберёмся.
Оксана кивнула.
— Хорошо.
— Хорошо? Только и всего?
— А что ещё?
Максим посмотрел на жену долгим взглядом. Потом пошёл в спальню, начал собирать вещи. Оксана осталась сидеть в гостиной. Слушала, как муж складывает одежду в сумку, как открывает шкаф, достаёт обувь.
Максим вышел с двумя сумками. Поставил у двери.
— Я заберу остальное потом.
— Хорошо.
— Даше скажешь?
— Скажу.
— Оксана… может, всё-таки подумаешь?
— О чём думать, Максим? Ты выбрал сторону матери. Я выбрала сторону своей семьи.
— Я твоя семья.
— Был. Пока не встал на сторону той, кто оскорбил мою сестру.
Муж взял сумки, открыл дверь. Обернулся.
— Ты пожалеешь.
— Не думаю.
Максим вышел. Дверь закрылась тихо. Оксана осталась сидеть в гостиной. Слушала тишину. Странно, но тяжести на душе не было. Только спокойствие.
Встала, прошла на кухню. Поставила чайник, достала любимую чашку. Заварила чай, села у окна. Смотрела, как за стеклом падают первые снежинки. Ноябрь. Скоро зима.
Даша спала в своей комнате. Завтра утром спросит, где папа. Оксана объяснит просто — папа уехал к бабушке, пожить немного. Даша поймёт. Дети всегда понимают больше, чем кажется взрослым.
Телефон завибрировал. Сообщение от Вики.
— Оксан, как ты?
— Нормально. Максим уехал к матери.
— Серьёзно?
— Да. Сам решил.
— Оксан, прости. Из-за меня…
— Вик, не из-за тебя. Из-за того, что муж не смог защитить мою семью. Не вини себя.
— Ты уверена, что правильно поступила?
— Уверена. Больше в моём доме никто не посмеет оскорблять людей, которых я люблю.
— Горжусь тобой, сестрёнка.
— Спасибо, Вик.
Оксана допила чай, вымыла чашку, вытерла полотенцем. Прошла в спальню, легла. Долго смотрела в потолок, думала. Максим уехал. Возможно, вернётся, возможно — нет. Но это уже его выбор.
Главное, что в квартире снова спокойно. Нет оскорблений, криков, попыток указать, кто здесь главный. Есть только Оксана, Даша, тёплый дом и право решать, кому здесь рады, а кому — нет.
И это правильно. Потому что дом должен быть крепостью, где защищают своих, а не пускают тех, кто причиняет боль.
