Анна вытирала руки кухонным полотенцем, когда услышала знакомый звук домофона. Суббота, половина двенадцатого. Она даже гадать не стала — знала, кто это.
— Открой, пожалуйста, — крикнул из комнаты Дмитрий, не отрываясь от ноутбука.
Она нажала кнопку, не ответив. Через минуту в дверь позвонили, и на пороге возникли они: Светлана с Игорем и двое их детей — Кирилл, семи лет, и Даша, пяти.
— Привет-привет! — Светлана прошла в квартиру, как к себе домой, сбрасывая куртку прямо в прихожей. — Дима дома?
— Дома, — коротко ответила Анна, подхватывая куртку с пола.
Дети уже неслись к дяде, а Игорь молча кивнул Анне, проходя мимо. Он всегда был немногословен, но не в этом было дело. Дело было в том, что они приходили каждую субботу и воскресенье. И каждый четверг вечером. Иногда ещё и по средам.
— Анюта, а ты что готовишь? — Светлана уже заглядывала в кастрюли на плите. — Ой, свежий супчик! Как раз проголодались с дороги.
Анна сжала зубы. С какой дороги? Они живут в соседнем районе, двадцать минут на метро.
— Я готовила на двоих, — сказала она ровным голосом.
— Да ладно, поделимся! — Светлана уже доставала тарелки из шкафа. — Дим, ты будешь обедать?
— Конечно, Светик, — отозвался брат из комнаты, а Анна почувствовала, как закипает.
Она молча достала ещё четыре тарелки. Потом нарезала хлеб, который купила вчера в хорошей булочной — специально, потому что Дима любит. Достала из холодильника сметану, зелень. Накрыла на стол.
Дети уже сидели на своих местах — на тех же стульях, где сидели в прошлую субботу, и позапрошлую, и месяц назад. Даша болтала ногами, Кирилл играл в телефон.
— Положите телефон, — автоматически сказала Анна.
— Кирюш, послушай тётю, — лениво добавила Светлана, но мальчик даже не поднял головы.
Обед прошёл в обычном режиме. Светлана рассказывала о соседях, о новом сериале, о том, что у них опять отопление барахлит. Игорь молча ел, Дима поддакивал сестре. Анна механически передавала хлеб, подливала чай, убирала со стола.
— Слушай, Дим, — Светлана отпила чаю и посмотрела на брата. — Ты говорил, у вас в офисе ищут помощника по документообороту?
Анна замерла с тарелками в руках.
— Ну, вроде да, — осторожно ответил Дмитрий. — А что?
— Да я тут подумала, может, я попробую? — Светлана улыбнулась. — Ты же меня порекомендуешь?
— Света, я не знаю… Там же требования определённые.
— Дим, ну что ты! Я быстро учусь. И потом, это же документы, что там сложного?
Анна поставила тарелки в раковину громче, чем следовало. Дмитрий посмотрел на неё, но она отвернулась к окну.
— Хорошо, я переговорю с Мариной Петровной, — сдался он.
Через неделю Светлана вышла на работу в их офис. Анна работала в соседнем здании, в издательстве, но о новостях узнавала от Димы. Первую неделю всё было тихо. На вторую начались звонки.
— Представляешь, эта Галя из бухгалтерии сказала, что я неправильно подшила документы! — возмущалась Светлана в трубку. — Я ей объяснила, что так удобнее, а она как начала…
Дима слушал, успокаивал, что-то советовал.
В четверг они, конечно, пришли ужинать.
— Дим, ты не представляешь, что за змеюка эта ваша Марина Петровна! — Светлана даже не поздоровалась толком. — Сегодня при всех сказала, что я опоздала на пять минут. Пять! Я в пробке стояла!
— Света, ну там действительно строго с этим, — осторожно начал Дмитрий.
— Да я понимаю! Но можно же было по-человечески, не при всех же!
Анна жарила котлеты и думала о том, что взнос за квартиру нужно внести до конца месяца. Двадцать тысяч. Плюс коммуналка, плюс продукты. А они с Димой собирались отложить на отпуск. Хотели летом куда-нибудь поехать, первый раз за три года.
— Тёть Ань, а можно компот? — Даша дёргала её за рукав.
— Сейчас, Дашенька.
Она налила компот четырём людям, которые не спрашивали, хочет ли она, чтобы они были здесь. Они просто были. Каждый четверг. Каждые выходные.
Через два дня, в субботу, картина повторилась. Только теперь Светлана жаловалась на Олега из соседнего отдела, который, оказывается, специально портил ей документы. И на Татьяну, которая якобы распускала про неё сплетни.
— Дим, может, ты с ними поговоришь? — Светлана смотрела на брата умоляющими глазами. — Ты же там давно работаешь, тебя уважают.
— Света, я не могу вмешиваться в чужие отделы, — Дмитрий явно устал. — Просто постарайся найти общий язык с людьми.
— Ага, легко сказать! Ты бы видел, как они на меня смотрят!
Анна накрывала на стол и считала в уме. Четыре человека, два обеда в выходные — это минимум полтора килограмма мяса. Плюс гарниры, плюс салаты, плюс хлеб, плюс напитки. Плюс четверговые ужины. Получается… Она прикинула. Тысяч пять-шесть в месяц только на еду для них. А ведь есть же ещё подарки детям на праздники.
В понедельник Дмитрий вернулся с работы мрачнее тучи.
— Что случилось? — Анна варила пасту.
— Марина Петровна отвела меня в переговорную, — он бросил портфель на диван. — Сказала, что если моя сестра ещё раз нагрубит кому-то из сотрудников, ей придётся уйти. И что это плохо отражается на мне.
— И что Света?
— Оказывается, она сегодня устроила скандал Гале из бухгалтерии. При всех. Из-за того, что та попросила переделать отчёт.
Анна выключила плиту.
— Дима, может, стоит поговорить с ней? Серьёзно поговорить?
— Я знаю, — он потер лицо руками. — Я позвоню ей завтра.
Но на следующий день Светлана не взяла трубку. А в четверг пришла на ужин с красными глазами.
— Меня уволили! — она плюхнулась на диван. — Эта стерва Марина Петровна сказала, что я не прохожу испытательный срок!
— Света… — начал было Дмитрий.
— Не надо! Я знаю, что ты скажешь! Что это я виновата! Но я не виновата, что там работают одни неадекваты! Я старалась, я правда старалась, но они с первого дня ко мне предвзято относились!
Игорь молча сидел рядом, глядя в пол. Дети бегали по квартире, не обращая внимания на слёзы матери.
Анна подала ужин молча. Накормила детей молча. Убрала со стола молча. А когда Светлана с семьёй наконец ушли, она сказала:
— Дима, нам нужно поговорить.
— Я знаю, о чём ты, — он сидел на кухне, уставившись в чашку с недопитым чаем. — Но что я мог сделать? Она моя сестра.
— Твоя сестра три недели портила тебе репутацию на работе. Ты слышал, что сказала твоя начальница. А теперь ещё и коллеги на тебя косо смотрят.
— Я поговорю с ними…
— Дим, перестань её спасать! — Анна не выдержала. — У неё взрослый муж, двое детей, и она не может нигде ужиться! До этого было что? Салон красоты — две недели. Потом магазин — месяц. Потом где-то ещё. И каждый раз виноваты все, кроме неё!
— Аня, она не злая, просто… У неё характер такой.
— Характер! — Анна рассмеялась устало. — Знаешь, что я думаю? Что у неё характер удобный. Для неё. Она может ничего не делать, потому что всегда найдётся кто-то, кто её пожалеет. Ты, Игорь, родители…
— Родители давно ей не помогают.
— Зато мы помогаем! Каждый четверг, каждую субботу, каждое воскресенье. Ты считал, сколько они у нас едят?
Дмитрий молчал.
— Мы платим двадцать тысяч за квартиру каждый месяц. Коммуналка — восемь тысяч. Продукты, одежда, транспорт. А мы хотели на море поехать. Хотели. Но не можем, потому что кормим четырёх дополнительных человек несколько раз в неделю.
— Ты преувеличиваешь…
— Я считала! — Анна достала телефон, открыла заметки. — Вот, смотри. Я веду учёт два месяца. В среднем шесть тысяч в месяц только на еду для них. Это без подарков детям, без того, что Света периодически «забывает кошелёк» и «одалживает» тысячу-две. Которые никогда не возвращает.
Дмитрий взял телефон, посмотрел на цифры. Молчал долго.
— Хорошо, — наконец сказал он. — Я поговорю с ней. Скажу, что нам тяжело, попрошу приходить реже.
— Дима, ей нужно просто найти нормальную работу и держаться за неё. А не бегать каждую неделю обедать к нам.
— Я знаю. Я скажу.
Но он не успел сказать. Потому что в субботу, около полудня, Светлана со всем семейством снова появилась на пороге. И на этот раз было видно, что она пришла не просто пообедать.
— Нам нужно серьёзно поговорить, — сказала она, даже не раздеваясь толком.
Они уселись в комнате. Дети остались на кухне с Анной, которая автоматически достала из холодильника сок и печенье из шкафа.
— Дим, — начала Светлана, и голос у неё дрожал, но Анна, стоя у двери, чётко слышала в нём не слёзы, а что-то другое. Решительность. — Я тут подумала. Ты меня устроил на работу, да?
— Ну… да, я рекомендовал тебя.
— Вот именно. Ты привёл меня в этот коллектив. И ты же знал, какие они там все. А привёл. И что получилось? Меня выгнали. И это не моя вина — это их вина. И твоя тоже, если честно.
Анна замерла.
— Света, причём тут я? — голос Дмитрия звучал растерянно.
— При том! Ты должен был предупредить меня, что там такие люди. Или поговорить с ними. Или ещё что-то. А теперь я без работы, Игорь вон тоже между заказами сидит уже третью неделю, денег нет.
— Света, ну я же не виноват, что…
— Виноват! — она повысила голос. — Ты же брат мне! Семья! А семья должна помогать. Так вот, я решила: раз ты меня устроил туда, где меня унижали и в итоге уволили, то ты должен нам теперь помочь. Пока мы с Игорем не найдём что-то нормальное.
— Помочь… как? — Дмитрий, казалось, не понимал, к чему она клонит.
— Ну как? Обычно. Мы же семья. Ты будешь нам помогать деньгами. Ну или можно проще — мы будем приходить сюда обедать и ужинать, чтобы хоть на еде сэкономить. А там, может, и на мелкие расходы подкинешь. Ну, месяца на два-три, не больше.
Тишина. Анна чувствовала, как внутри всё клокочет.
— Света, ты серьёзно? — наконец произнёс Дмитрий.
— Абсолютно. Мы же родня.
— Но я не могу… У нас самих…
— Дим, ну хватит! Вы двое работаете, квартира хорошая, ты вон какую зарплату получаешь. А у нас дети. Неужели ты откажешь собственной сестре?
Анна шагнула в комнату. Все повернулись к ней.
— Что значит содержать вас пару месяцев? — возмутилась невестка на требование золовки
— Аня, это тебя не касается пока, мы с братом… — начала было Светлана.
— Касается. Ещё как касается. Потому что это мой дом тоже. И мои деньги тоже. И моё время, которое я трачу на то, чтобы готовить вам еду каждый четверг, каждую субботу и каждое воскресенье.
— Мы же не просили… — Светлана вскинулась.
— Не просили? Правда? А кто приходит каждую неделю к половине двенадцатого, как раз к обеду? Кто звонит в домофон и проходит в квартиру, даже не спросив, удобно ли нам? Кто жалуется на жизнь, на работу, на соседей, на погоду, а потом ест мой борщ и мои котлеты, запивая моим компотом?
— Анна, ты о чём? — Дмитрий встал. — Мы же всегда рады гостям…
— Нет, Дима. Не всегда. И не гостям. Гости спрашивают, можно ли прийти. Гости приносят что-то с собой. Гости не приходят несколько раз в неделю, не кормят нас сказками о том, как все вокруг плохие, а они хорошие.
— Ты… Ты обо мне? — Светлана побледнела. — Ты считаешь, что я вру?
— Я считаю, что ты не умеешь работать, — отрезала Анна. — Салон красоты — ушла через две недели, потому что администратор к тебе придиралась. Магазин — через месяц, потому что директор хамил. Кафе — через три недели, потому что повар на тебя орал. И теперь офис — через три недели, потому что все там неадекватные. Света, ты не видишь закономерность?
— Я…
— Или видишь, но притворяешься? Потому что если ты признаешь, что проблема в тебе, тогда придётся что-то менять. А так можно просто найти виноватого. Лучше всего — брата, который не убережёт от плохих людей и потом будет содержать тебя, твоего мужа и твоих детей. Месяца два-три. А потом ещё два-три. А потом ещё.
— Аня, хватит, — Дмитрий попытался встать между ними.
— Нет, Дим, не хватит! Ты хороший, ты добрый, и она этим пользуется! Вы все этим пользуетесь! — она посмотрела на Игоря, который сидел, уставившись в пол. — Игорь, у тебя жена, двое детей. Где твоя гордость? Где твоё желание обеспечить семью? Или тебе тоже удобно, что Дима поможет, Дима подскажет, Дима накормит?
— Я ищу работу, — пробормотал он.
— Ты ищешь работу уже полгода! Я помню, как вы приходили осенью, и ты уже тогда «искал работу». Март на дворе. За полгода можно было найти хоть что-то!
— Ты не понимаешь, там сейчас кризис… — начал было Игорь.
— Кризис у всех! У меня кризис! У Димы кризис! Но мы работаем. Мы встаём в семь утра, едем в душном метро, работаем по восемь-девять часов, возвращаемся уставшие. А потом приходите вы. И рассказываете, как вам тяжело. Как все вокруг плохие. И едите наш борщ.
— Анна, мы уйдём, — Светлана встала, лицо у неё было красным. — Мы не будем здесь оставаться, раз мы такие плохие!
— Правильно, уходите. И вот что я вам скажу: больше не приходите. Ни в четверг, ни в субботу, ни в воскресенье. Никогда. Хватит.
— Дим! Ты слышишь, что твоя жена говорит?! — Светлана смотрела на брата.
Дмитрий стоял посередине комнаты, и лицо у него было таким несчастным, что Анне стало почти жалко его. Почти.
— Дим, скажи ей! Скажи, что я твоя сестра!
— Света… — он посмотрел на Анну, потом на сестру. — Может, правда… Нам нужно немного времени…
— Времени?! — голос Светланы сорвался на визг. — Какого времени?! Мне есть нечего, понимаешь?! У меня дети!
— У твоих детей есть отец, — жёстко сказала Анна. — Пусть идёт работает. Хоть куда. Хоть курьером, хоть грузчиком. А ты можешь кассиром пойти, уборщицей, продавцом. Но нет, вам же нужна работа «достойная». Где все будут вас уважать, никто не будет придираться, и платить будут хорошо. Знаете что? Такие работы бывают. Но для этого нужно быть хорошим специалистом. Или хотя бы приятным человеком. А ещё лучше — и тем, и другим. Вы — ни то, ни другое.
— Всё, мы уходим! — Светлана схватила свою сумку. — Игорь! Дети! Собираемся!
Кирилл и Даша вышли из кухни, с печеньем в руках, растерянные.
— Света, погоди, — Дмитрий шагнул к ней, но она отстранила его.
— Не надо! Раз твоя жена решила, что мы какие-то нахлебники, значит, так тому и быть. Пойдём, дети. Здесь нас не ждут.
— Именно, — подтвердила Анна. — И вот ещё что. Если вы попробуете прийти снова — я вызову полицию. Я имею право не пускать в свой дом кого не хочу. И я не хочу видеть вас здесь. Никогда.
— Аня, это слишком… — начал было Дмитрий.
— Нет, Дим, не слишком. Ровно столько, сколько нужно. Мне тридцать один год. У меня нет детей, потому что мы не можем их себе позволить. Мы не можем позволить себе отпуск. Но зато мы можем позволить себе кормить четырёх человек несколько раз в неделю. Это нормально? Это правильно?
Он молчал.
— Уходите, — повторила Анна, глядя на Светлану. — И не возвращайтесь.
Светлана схватила детей за руки и, не глядя на брата, вылетела из квартиры. Игорь поплёлся следом, так и не подняв глаз.
Дверь захлопнулась.
Анна стояла посреди комнаты, чувствуя, как руки дрожат от адреналина и накопившегося напряжения. Дмитрий смотрел на неё, и она не могла понять, что в его взгляде — обида, злость, понимание?
— Зачем ты так? — тихо спросил он наконец. — Она же моя сестра.
— Именно поэтому, — Анна опустилась на диван. — Потому что ты никогда бы не смог сказать ей всего этого. Ты бы терпел. Ты бы помогал. Мы бы через год остались без денег, без нервов, без отношений. Но сестра была бы довольна.
— Ты не права. Они просто… У них тяжёлый период.
— Дим, у них всегда тяжёлый период. Вспомни. Когда ты познакомил меня с ней шесть лет назад, у них уже был «тяжёлый период». Игорь тогда тоже «искал работу». А Света только что ушла откуда-то из-за конфликта с коллегами. Шесть лет прошло. Что изменилось?
Он молчал. Потом прошёл на кухню, налил себе воды, выпил залпом.
— Я не знаю, — сказал он, глядя в окно. — Я правда не знаю. Может, ты и права. Но она же семья.
— А я кто? — Анна встала, подошла к нему. — Я тоже семья, Дим. Твоя жена. Мы живём вместе семь лет, мы платим вместе за эту квартиру, мы вместе хотим детей, мы вместе мечтали о море. Но почему-то когда дело доходит до выбора между мной и сестрой, ты выбираешь её.
— Я не выбираю…
— Выбираешь. Каждый раз, когда они приходят, и ты молчишь, глядя, как я готовлю на шестерых вместо двоих. Каждый раз, когда ты соглашаешься дать ей денег взаймы, хотя знаешь, что она не вернёт. Каждый раз, когда устраиваешь её на работу, рискуя своей репутацией. Ты выбираешь.
Дмитрий обернулся, и в глазах у него блеснули слёзы.
— Я не хотел… Просто мне казалось, что я должен. Она же младшая. Родители всегда говорили: ты старший, ты должен помогать.
— Помогать — это одно. Содержать — другое. Дим, помощь — это когда человек временно не может справиться сам и нуждается в поддержке. Но он старается. Он борется. Он благодарен. А здесь что? Постоянные требования, обиды, когда ты не оправдываешь ожиданий, и новые просьбы. Это не помощь. Это содержание.
Он опустился на стул, положил голову на руки.
— Ты думаешь, она обиделась? — спросил он глухо.
— Знаешь, что я думаю? Она сейчас позвонит маме, расскажет, какая я негодяйка, как я её выгнала. Мама позвонит тебе, будет просить помириться. Потом позвонит Светкин свекр, или ещё кто-нибудь. Будут давить на жалость. А через неделю-две она сама позвонит, как ни в чём не бывало, и спросит, можно ли прийти.
— И что тогда?
— Тогда решать тебе. Впустишь — значит, всё вернётся на круги своя. Не впустишь — может, что-то изменится.
Они просидели на кухне долго, не разговаривая. Анна варила кофе, наливала им обоим. Дмитрий смотрел в стену.
— Знаешь, — сказал он наконец, — я всегда думал, что быть хорошим братом — это помогать всегда, чего бы это ни стоило.
— А теперь?
— А теперь думаю, что, может, быть хорошим братом — это говорить правду. Даже если она неприятная.
В понедельник на работе к Дмитрию подошла Марина Петровна.
— Дмитрий Александрович, я хотела сказать… Мне жаль, что вышло так со Светланой Александровной. Но вы должны понимать — коллектив был недоволен.
— Я понимаю, Марина Петровна, — Дмитрий смотрел ей в глаза спокойно. — И приношу извинения за то, что подставил вас, рекомендуя сестру. Я должен был быть объективнее.
Начальница удивлённо подняла брови.
— Что ж, спасибо за понимание. И знаете… Олег передавал вам благодарность за тот отчёт, что вы доделали в пятницу. Хорошая работа.
Она ушла, а Дмитрий почувствовал, как с плеч словно сняли тяжёлый груз. Коллеги, с которыми он здоровался по утрам, вдруг стали отвечать теплее. Галя из бухгалтерии даже улыбнулась и предложила кофе.
Дома тоже что-то изменилось. Четверг прошёл необычно тихо. Никто не звонил в домофон к половине седьмого. Анна приготовила пасту карбонара — на двоих, Дмитрий накрыл на стол, и они ужинали, разговаривая о работе, о новом сериале, о том, что у соседей снизу появился щенок.
— Странно как-то, — признался Дмитрий, доедая пасту. — Тихо.
— Хорошо, — Анна улыбнулась. — Спокойно.
В субботу они проснулись поздно, без звонка в домофон ровно в полдвенадцатого. Позавтракали неспешно. Дмитрий предложил пройтись по парку, и они гуляли, держась за руки, как раньше, когда только встречались.
— Смотри, — Анна показала на витрину турагентства. — Греция, две недели, сорок тысяч на двоих.
— Дорого, — автоматически сказал Дмитрий, но потом осёкся. — Хотя… Если начнём откладывать сейчас, к лету как раз накопим.
— Правда? — в её голосе прозвучала надежда.
— Правда. Я посчитал вчера.
Анна остановилась посреди улицы, посмотрела на него.
— Ты считал?
— Считал. И знаешь что? Ты была права. Мы реально тратили на них тысяч пять-семь в месяц. Это… Это много.
Она обняла его прямо там, на улице, и Дмитрий почувствовал, как напряжение последних лет медленно отпускает.
Звонок от матери раздался в воскресенье вечером.
— Димочка, что случилось? — голос звучал встревоженно. — Света рыдала всю неделю, говорит, вы её выгнали.
— Мам, всё нормально, — Дмитрий сидел на балконе, Анна читала в комнате, но он знал, что она слышит каждое слово. — Просто мы решили, что нам нужно больше личного пространства.
— Но она твоя сестра! Как ты мог?
— Мама, я её не выгонял. Я просто сказал, что нам нужно время для себя.
— Димочка, ну ты же знаешь, у них сейчас тяжёлое время…
— Мам, — он перебил её, и в голосе прозвучала твёрдость, которой сам удивился. — У Светы всегда тяжёлое время. И я больше не могу быть решением её проблем. У меня своя семья.
— Это всё Анна, да? — в голосе матери появились стальные нотки. — Она тебя настроила против сестры.
— Нет, мам. Это я сам понял. Просто мне нужно было время.
— Ну что ж, — мать вздохнула. — Значит, так. Только не приходите потом просить о помощи.
Она повесила трубку. Дмитрий сидел, глядя на телефон, и понимал, что должен чувствовать вину. Но вместо вины было облегчение.
Прошла неделя. Потом другая. Никто больше не звонил в домофон по четвергам и субботам. Анна готовила маленькие порции, они ужинали вдвоём, иногда ходили в кино, один раз даже сходили в театр — просто потому что могли себе это позволить.
Дмитрий открыл накопительный счёт, куда каждую зарплату переводил определенную сумму денег. Греция переставала быть мечтой и становилась планом.
Через месяц, в очередное воскресенье, когда они собирались на прогулку, раздался звонок в домофон.
Анна замерла, Дмитрий посмотрел на экран.
— Света, — сказал он.
— Не открывай, — Анна положила руку ему на плечо.
— Я просто поговорю с ней по домофону.
Он нажал кнопку.
— Дим, это я, — голос сестры звучал устало. — Можно подняться? На минутку.
— Света, я не думаю, что это хорошая идея.
— Дим, пожалуйста. Я не за деньгами. Просто поговорить.
Дмитрий посмотрел на Анну. Она пожала плечами — мол, решай сам.
— Хорошо. Но ненадолго.
Он открыл дверь.
Светлана поднялась одна. Без Игоря, без детей. Выглядела она по-другому — худее, бледнее, с синяками под глазами.
— Привет, — сказала она, останавливаясь в прихожей.
— Привет. Проходи.
Они прошли в комнату, сели. Анна принесла чай, но садиться не стала — осталась стоять у двери.
— Я пришла попрощаться, — начала Светлана, глядя в чашку. — Мы уезжаем.
— Куда? — Дмитрий удивился.
— В Москву. Игорь нашёл работу, хорошую. На стройке, прорабом. Зарплата достойная, плюс жильё предоставляют. На испытательный срок сначала, но потом, если всё получится, можем остаться.
— Это… Это хорошо, Света.
— Да. Хорошо, — она подняла глаза, и Дмитрий увидел в них что-то новое. Усталость, но не жалость к себе. Решимость. — Я хотела сказать… Ты был прав. Вернее, Анна была права.
Анна вздрогнула у двери.
— Я действительно не умею работать с людьми. Я всегда думала, что проблема в них, а оказалось — во мне. После того разговора я злилась неделю. Потом начала думать. И поняла, что ты всегда меня спасал. С детства. Помнишь, когда я подралась с Леной Кузьминой в пятом классе, ты пошёл разбираться с её братом? Когда я завалила экзамен в колледже, ты договорился с преподом о пересдаче? Всегда ты. Всегда кто-то решал за меня.
Дмитрий молчал.
— А потом я выросла, и решать стало некому. Игорь не такой, он мягкий, он не умеет настаивать. И я думала — ну, брат поможет. Он же всегда помогал. — Она усмехнулась горько. — А когда ты меня сюда не пустил… Нет, когда Анна меня выгнала, я поняла: всё, больше некому. Только я сама.
— И что ты сделала? — тихо спросила Анна.
— Пошла работать кассиром в супермаркет. Представляешь? Я, которая искала «достойную» работу. Села за кассу, пробиваю товары. Зарплата копеечная, ноги гудят, в конце дня от людей тошнит. Но я отработала месяц. Целый месяц, без скандалов, без увольнения. И знаешь, что я поняла? Проблема была не в начальниках и не в коллегах. Проблема была в том, что я считала себя выше этого. Выше любой работы, которая мне не нравилась.
Она сделала глоток чая, руки дрожали.
— Игорь тоже пошёл работать. Грузчиком сначала. Потом курьером. А потом ему друзья предложили мастером на стройку. А оттуда уже позвали в Москву. Мы накопили немного денег. Впервые за годы, Дим, впервые мы накопили сами. Без помощи, без займов. Сами.
— Я горжусь тобой, — Дмитрий встал, подошёл к сестре, обнял её.
Она прижалась к нему, и он почувствовал, как она дрожит.
— Прости меня, — прошептала она. — За всё. За то, что использовала тебя. За то, что приходила сюда, как к себе домой, и даже не думала, удобно ли вам. За то, что требовала, чтобы ты нас содержал. Это было… Мне стыдно.
— Я тоже виноват, — Дмитрий погладил её по голове, как в детстве. — Я не говорил тебе правду. Думал, что помогаю, а на самом деле не давал тебе вырасти.
Светлана отстранилась, вытерла глаза.
— Анна, — она повернулась к невестке, которая всё ещё стояла у двери. — Спасибо тебе. Правда. Если бы не ты, я бы так и продолжала сидеть у вас на шее. Ты оказалась смелее, чем мой брат. Ты сказала то, что нужно было сказать.
Анна кивнула молча.
— Мы уезжаем послезавтра, — Светлана встала. — Я зашла попрощаться. И сказать, что я не обижаюсь. Совсем. Наоборот, я благодарна.
— Света, может, вы придёте завтра? С Игорем и детьми? Мы устроим проводы, — предложил Дмитрий.
Она засмеялась.
— Нет, Дим. Не надо. Мы справимся. И вы… — она посмотрела на них обоих, — вы заслужили своё спокойствие. Свой дом. Свою жизнь. Без нас.
Дмитрий проводил её до двери. Они обнялись ещё раз, и Светлана ушла.
Когда дверь закрылась, Анна подошла к мужу, обняла его сзади.
— Она изменилась, — сказал он тихо.
— Да. Потому что у неё не было выбора. Иногда людям нужно упасть, чтобы научиться вставать самим.
— Думаешь, у них получится? В Москве?
Анна задумалась.
— Знаешь, если честно — не знаю. Может, получится, может, нет. Но это уже их жизнь, Дим. Их выбор, их ответственность. Не твоя.
Они стояли, обнявшись, и Дмитрий чувствовал, как внутри что-то окончательно встаёт на свои места. Вина отпускала. Тревога отступала. Оставалось только спокойствие.
— Пойдём гулять? — предложила Анна.
— Пойдём.
Они оделись и вышли. Весна уже вовсю вступала в свои права — на деревьях набухали почки, в воздухе пахло оттепелью и чем-то новым, свежим.
— Смотри, — Анна остановилась у турагентства. — Они снизили цену. Тридцать восемь тысяч теперь.
— Значит, раньше поедем, — Дмитрий улыбнулся. — В июне, наверное.
— В июне, — согласилась она и крепче сжала его руку.
Через два месяца они действительно полетели в Грецию. Две недели белых пляжей, синего моря и тишины. Никто не звонил, не просил о помощи, не требовал внимания. Они были просто вдвоём, и это было счастье.
Светлана звонила один раз, уже из Москвы. Сказала, что устроилась на работу помощницей в офисе, и, кажется, на этот раз ужилась с коллегами. Игорь работает, дети пошли в новую школу. Трудно, но справляются. И самое главное — не просила денег, не жаловалась, просто рассказывала.
Дмитрий слушал и радовался за неё по-настоящему. Потому что теперь это была её жизнь, её победы, её трудности. Не его.
— Знаешь, — сказала Анна как-то вечером, когда они сидели на балконе с бокалами вина, глядя на закат, — я думала, что после того разговора будет тяжело. Что ты будешь жалеть, переживать.
— Я и переживал. Первую неделю точно, — признался Дмитрий. — Но потом понял: я всю жизнь переживал за Свету. И это никому не помогало. Ни ей, ни мне, ни тебе.
— А теперь?
— А теперь я переживаю за нас. За тебя, за меня, за нашу семью. И знаешь что? Это правильно. Так и должно быть.
Анна положила голову ему на плечо.
— Я люблю тебя, — сказала она просто.
— Я тоже тебя люблю.
Они сидели, глядя, как солнце медленно опускается за горизонт, окрашивая небо в красные и оранжевые тона. Где-то внизу сигналили машины, где-то смеялись дети, где-то жила своей жизнью Светлана с семьёй, где-то мать обижалась на сына.
Но здесь, на их балконе, в их квартире, за которую они платили сами, была их жизнь. Тихая, спокойная, своя. И это была самая большая победа.
