— Катя, ты что, с родной сестры деньги требуешь? — голос мамы в трубке был таким резким, что Катя невольно отодвинула телефон от уха.
Она стояла на своей тесной кухне, только что вернувшись с работы, а тут этот звонок. Мама явно была в ярости, и Катя знала почему: её младшая сестра, Наташка, снова нажаловалась. Ната уже три месяца жила у Кати, обещая «скоро» заплатить за аренду, но вместо денег приносила только отговорки. А теперь, когда Катя поставила ультиматум, мама решила её пристыдить.
— Мама, я не требую, — Катя старалась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело. — Я просто попросила Наташу скинуться на квартиру. Я одна за всё плачу!
— Ой, Катя, какая ты стала жадная! — Ирина Петровна фыркнула. — Наташка и так еле концы с концами сводит, а ты её ещё добиваешь.
Катя посмотрела на стопку счетов на столе. Она любила сестру, но быть её спонсором больше не могла. А мамины обвинения только подливали масла в огонь.
Катя было тридцать лет, она жила в Новосибирске в съемной квартире. Работала графическим дизайнером в небольшой маркетинговой фирме, зарабатывала стабильно, но почти всё уходило на аренду, еду и мелкие радости вроде походов в кино с подругами.
Жизнь её текла спокойно, пока весной не появилась Наташа с чемоданом и историей о «тяжёлом расставании». Катя пустила её пожить, думая, что это на пару недель. Но недели растянулись в месяцы, а Наташа не только не платила, но и ела Катины продукты, брала её вещи и вела себя, будто хозяйка.
Ирина Петровна, их мама, жила в посёлке под Новосибирском и звонила каждую неделю, чтобы «проведать». Но чаще всего она защищала Наташу, свою «малышку», прощая ей всё — от долгов до пропущенных собеседований. Катя, как «старшая и ответственная», всегда должна была «понять и помочь».
— Мама, я не жадная, — Катя сжала телефон. — Но Наташа живёт за мой счёт. Она даже не убирается! Я не могу так больше.
— Не можешь? — Ирина Петровна повысила голос. — А как ты можешь сестру на улицу выгнать? Она же твоя родная!
— Я не выгоняю, — Катя почувствовала, как слёзы подступают. — Но я не могу её содержать.
— Ну и что теперь? — мама бросила с сарказмом. — На улицу её выкинешь?
Катя не ответила. Она повесила трубку, чувствуя, как руки дрожат.
Вечером Наташа вернулась, бросила сумку на диван.
— Катюш, я сегодня с подругами в бар, — она начала рыться в Катином шкафу. — Можно твою синюю кофту взять?
— Ната, нам надо поговорить, — Катя встала, пристально глядя на сестру.
— Ой, опять? — Наташа закатила глаза, вытаскивая кофту. — Что теперь?
— Ты обещала скинуться на аренду, — Катя сказала твёрдо. — Прошёл месяц, где деньги?
— Блин, Катя, я же сказала, скоро будут! — Наташа поморщилась. — У меня щас туго, но я найду работу.
— Ты это три месяца говоришь, — Катя шагнула ближе. — Я не могу платить за двоих.
— И что? — Наташа ухмыльнулась, натягивая кофту. — Выгонишь меня?
— Я не хочу ссориться, — Катя посмотрела ей в глаза. — Но если ты не начнёшь платить, тебе придётся уйти.
Наташа рассмеялась, но в её взгляде мелькнула злость.
— Да ты серьёзно? — она схватила сумку. — Ладно, поговорю с мамой, она тебе мозги вправит.
Она ушла, хлопнув дверью, а Катя осталась стоять, чувствуя, как сердце колотится. Она знала, что Наташа побежит к маме, и Ирина Петровна сделает всё, чтобы Катя чувствовала себя виноватой.
Следующая неделя была как хождение по минному полю. Ирина Петровна звонила каждый день, и голос её был всё более обвиняющим.
— Катя, ты что, правда Наташу выгонять собралась? — она чуть не кричала. — Она же твоя сестра, как ты можешь?
— Мама, я не выгоняю, — Катя отвечала устало. — Но она даже работу не ищет!
— Она ищет! — Ирина Петровна отрезала. — Ей просто не везёт. А ты, вместо того чтобы помочь, её добиваешь!
— Помочь? — Катя повысила голос. — Я ей три месяца помогала! Она живёт за мой счёт, а ты меня ещё и виноватой делаешь!
— Потому что ты эгоистка! — мама бросила. — Семья должна быть вместе, а ты Наташеньку на улицу толкаешь!
Катя бросила трубку, чувствуя, как слёзы жгут глаза. Она любила маму, но эта слепая защита Наташи рушила их отношения.
Наташа же вела себя, будто ничего не происходит. Когда Катя снова подняла тему аренды, Наташа только пожала плечами.
— Я всë маме рассказала, — она ухмыльнулась, развалившись на диване. — Она говорит, ты просто жадная.
— Ната, я не жадная, — Катя сжала кулаки. — Я просто устала.
Катя не хотела выгонять сестру, но не могла больше быть её банкоматом. Она позвонила подруге Оле, чтобы выговориться.
— Кать, ты все правильно делаешь, — Оля сказала твёрдо. — Наташа тебя использует, а твоя мама её покрывает. Поставь ультиматум и не отступай.
— А если они меня возненавидят? — Катя еле смогла произнести эти слова.
— Если возненавидят, это их проблема, — Оля ответила. — Ты все равно не обязана их содержать.
Катя кивнула, хотя Оля её не видела. Она знала, что нужно действовать, но страх остаться «плохой» дочерью и сестрой всё ещё грыз.
На следующий день Наташа вернулась с новой сумкой, явно недешёвой.
— Где ты это взяла? — Катя посмотрела на сумку, нахмурившись.
— Подруга подарила, — Наташа как обычно бросила сумку на диван. — Что, завидно?
— Завидно? — Катя повысила голос. — У тебя денег на аренду нет, но на сумки есть?
— Ой, Катя, не начинай, — Наташа закатила глаза. — Это подарок, я же сказала!
— Хватит врать, — Катя отрезала. — Либо ты начинаешь платить, либо через неделю съезжаешь.
Наташа уставилась на неё, потом рассмеялась.
— Да ты не серьёзно, — она сказала. — Мама тебе такого не простит.
— Это моё решение, — Катя ответила твёрдо. — И мне плевать, что мама подумает.
Наташа ушла, бормоча проклятья. Катя села на диван, чувствуя, как дрожат руки. Она знала, что буря близко.
Развязка наступила через неделю. Ирина Петровна явилась к Кате без предупреждения, с Наташей на буксире. Они вошли, и мама сразу набросилась с упреками.
— Катя, ты что творишь? — она встала посреди гостиной, уперев руки в бока. — Наташа мне всё рассказала! Ты её выгоняешь, как собаку!
— Мама, я её не выгоняю, — Катя ответила, стоя прямо. — Я дала ей неделю, чтобы начать платить. Она этого не сделала.
— Платить? — Ирина Петровна повысила голос. — Да как тебе не стыдно, с родни деньги трясти! Наташа и так на мели, а ты её добиваешь!
— На мели? — Катя указала на Наташину сумку. — Она шмотки покупает, а я за неё плачу аренду! Это нормально?
— Это подарок! — Наташа вскочила, шагнув вперёд. — Ты просто жадная, Катя!
— Жадная? — Катя посмотрела на неё, голос дрожал от злости. — Я три месяца тебя содержала! Плачу за квартиру, за еду, за всё! А ты даже спасибо не сказала!
— Девочки, хватит! — Ирина Петровна подняла руки. — Катя, ты старшая, ты должна быть умнее. Наташа твоя сестра, ты не можешь её бросить!
— Я не бросаю, — Катя ответила, чувствуя, как слёзы подступают. — Но я не буду её тянуть. И тебя, мама, тоже. Если ты так за неё переживаешь, пусть она у тебя и живёт.
Ирина Петровна замерла, рот приоткрыт. Наташина ухмылка пропала.
— Что? — мама пробормотала. — Ты… ты меня тоже против неё настраиваешь?
— Нет, — Катя посмотрела ей в глаза. — Я просто устала быть виноватой. Ната, у тебя неделя, чтобы съехать. Здесь ты больше не останешься.
— Катя, ты… — Ирина Петровна задохнулась. — Ты нас всех предаёшь!
— Нет, — Катя ответила твёрдо. — Я просто выбираю себя.
Наташа схватила сумку и вылетела из квартиры, бормоча о «жадной сестре». Ирина Петровна задержалась, её лицо отражало смесь шока и злости.
— Ты ещё пожалеешь, — сказала она тихо и ушла.
Катя опустилась на диван, грудь сдавило. Она знала, что сожгла мосты, но впервые за несколько месяцев почувствовала облегчение.
Через неделю Наташа переехала к Ирине Петровне. Мама позвонила раз, чтобы отчитать Катю, но бросила трубку, когда та не уступила. Оля принесла вино, чтобы отпраздновать Катино «освобождение», и хотя Катя всё ещё чувствовала уколы вины, она знала, что поступила правильно.
Она сменила замки, оплатила аренду и начала копить на поездку, о которой давно мечтала. Семья могла не простить её, но она наконец-то простила себя.
