Наташа проснулась в шесть утра, хотя будильник был поставлен на семь. Сон исчез мгновенно — сегодня приезжали родители Андрея. Впервые после свадьбы. Она уже месяц готовилась к этому визиту: прочитала всё, что нашла в интернете о том, как произвести впечатление на свекровь, выучила наизусть рецепт фирменного борща по рецепту бабушки Андрея, постирала шторы и даже купила новый сервиз, потому что старый показался ей недостаточно парадным.
Андрей посапывал рядом, раскинувшись на три четверти кровати. Наташа осторожно выскользнула из-под одеяла и на цыпочках прошла на кухню. Нужно было ещё раз всё проверить: продукты в холодильнике, чистоту в гостиной, где должны были разместиться гости, свежесть полотенец в ванной.
Её двухкомнатная квартира в центре города всегда казалась ей уютной и просторной, но сейчас Наташа вдруг увидела её другими глазами — глазами свекрови из провинциального городка, которая наверняка привыкла к частному дому с огородом и палисадником. Не покажется ли ей всё здесь слишком тесным? Слишком современным? Слишком… неправильным?
— Ты чего не спишь? — сонный голос Андрея заставил её вздрогнуть. Он стоял в дверях кухни, растрёпанный и милый, в старой футболке и семейных трусах.
— Волнуюсь, — честно призналась Наташа, наливая воду в чайник. — Хочу, чтобы твоим родителям всё понравилось.
— Наташ, да они уже тебя любят, — зевнул Андрей, обнимая жену со спины. — Мама в каждом разговоре спрашивает, как ты, что у тебя на работе, не устаёшь ли.
— Это не то же самое, что увидеться вживую, — Наташа накрыла его руки своими. — Я ведь знаю, как для тебя важно их мнение.
Андрей был единственным сыном. Родители вложили в него всё: образование в областном центре, поддержку при переезде в Москву, гордость за каждое его достижение. Когда он привёз Наташу знакомиться, мать встретила её настороженно — красивая, умная, с хорошей работой в маркетинговом агентстве, живёт одна в собственной квартире… Слишком самостоятельная, слишком городская, слишком современная для её мальчика.
Но Андрей настоял на своём, и свадьба состоялась. Небольшая, скромная, в московском ресторане. Родители приезжали на два дня, и Наташа помнила, как Вера Петровна, её свекровь, напряжённо улыбалась, принимая поздравления от её друзей и коллег, как она с неодобрением поджимала губы, когда кто-то говорил тост за независимых и успешных женщин.
После свадьбы прошло полгода. Андрей несколько раз ездил домой один — то на день рождения отца, то просто навестить. А теперь родители собрались приехать сами, на целых пять дней.
— Я сделаю всё идеально, — пообещала Наташа, больше самой себе, чем мужу.
Они приехали в три часа дня. Наташа услышала звонок в дверь и на секунду замерла, разглаживая юбку и проверяя причёску. Глубокий вдох. Улыбка. Она открыла дверь.
— Здравствуйте! Как я рада вас видеть! Проходите, пожалуйста!
Вера Петровна выглядела так же, как Наташа её запомнила: аккуратная причёска, строгое лицо, цепкий взгляд, который сразу скользнул по прихожей, оценивая. Николай Иванович, свёкор, был полной противоположностью жены — мягкий, добродушный, он сразу расплылся в улыбке и протянул Наташе огромный пакет с яблоками.
— Это вам, Наташенька, из нашего сада. Самые лучшие, сладкие, сами вырастили.
— Спасибо большое! — Наташа приняла пакет, чувствуя, как немного отпускает напряжение.
Андрей суетился, помогая родителям раздеться, таская сумки, целуя мать в щёку. Наташа видела, как он светится от радости, и сердце её наполнялось теплотой. Ради этого стоило постараться.
— Квартирка-то небольшая, — первое, что сказала Вера Петровна, оглядевшись. — Ну да что поделать, в Москве всё дорого. Главное, чтобы чисто было.
— Мам, у нас отличная квартира, — Андрей не заметил напряжения в голосе матери. — Центр, вся инфраструктура рядом.
— Я не спорю, сынок. Просто привыкла к простору.
Наташа провела гостей в комнату, которую они приготовили для родителей — свою спальню. Сами молодые на эти дни должны были переместиться на раскладной диван в гостиной.
— Располагайтесь, отдыхайте с дороги, — сказала она как можно приветливее. — А я пока ужин приготовлю. Вера Петровна, Андрей говорил, что вы любите борщ, я постаралась приготовить по вашему рецепту.
Впервые за день свекровь посмотрела на неё с чем-то похожим на интерес.
— По моему рецепту? Ну посмотрим, посмотрим.
Ужин прошёл на удивление хорошо. Борщ Вера Петровна одобрила, хотя и заметила, что чеснока можно было добавить побольше. Николай Иванович нахваливал всё подряд и просил добавки. Андрей рассказывал отцу о работе, о новом проекте, о повышении, которое ему обещали.
Наташа молча убирала со стола, слушая их разговор и радуясь, что всё идёт хорошо. Она уже начинала думать, что все её страхи были напрасны.
— А ты, Наташа, небось допоздна на работе задерживаешься? — вдруг спросила Вера Петровна, когда Наташа вернулась к столу с чайником.
— Бывает, — осторожно ответила та. — У нас сейчас горячая пора, запускаем новую рекламную кампанию.
— Вот-вот, так я и думала, — свекровь покачала головой. — А муж дома один сидит, ужин сам себе разогревает.
— Мам, да я нормально, — попытался вмешаться Андрей. — Мы друг друга поддерживаем.
— Поддерживаете, — Вера Петровна налила себе чай. — А дом кто должен содержать? Или ты думаешь, семья сама собой строится?
Наташе совсем не нравилось такое продолжение беседы, но она продолжала улыбаться.
— Мы с Андреем делим домашние обязанности. Он мне очень помогает.
— Помогает, — повторила свекровь с каким-то странным ударением на слове. — Мужчина не должен помогать по дому, это женская обязанность. А мужчина должен зарабатывать и знать, что дома его ждут уют и горячий ужин.
— Вер, ну что ты, — попытался урезонить жену Николай Иванович. — Сейчас время другое, молодёжь по-другому живёт.
— Время то время, а правила остаются. Я всю жизнь дом держала, троих детей родила… — она осеклась. У них с Николаем Ивановичем было трое детей, но две дочери умерли в младенчестве. — Сына вырастила, — поправилась она. — И ни разу муж на кухне не стоял.
Наташа видела, как Андрей съёжился. Он не любил, когда мать заводила эту песню. Но промолчал, уткнувшись в свою чашку.
— У каждой семьи свой уклад, — мягко сказала Наташа. — Мы с Андреем оба работаем, оба зарабатываем, поэтому и обязанности делим.
— Вот именно, оба зарабатываете, — Вера Петровна поставила чашку на стол с лёгким стуком. — А когда детей рожать будете? Или карьера важнее?
Повисла тишина. Наташа чувствовала, как краска заливает её лицо. Тема детей была больной — они с Андреем пытались уже несколько месяцев, но пока безуспешно. И говорить об этом при родителях они не планировали.
— Мы об этом думаем, — коротко ответила она.
— Думаете, думаете, — покачала головой свекровь. — А время идёт. Вот я в твои годы уже с пузом ходила. Тебе сколько, двадцать восемь?
— Двадцать девять.
— Вот-вот. Часики тикают, между прочим. Или ты думаешь сначала карьеру сделать, а потом уже о детях? Так не получится, милая. Природу не обманешь.
— Мам, прекрати, — наконец подал голос Андрей. Но голос его был слабым, неуверенным.
— Что прекратить? Я что, плохого сказала? Я о вашем благе думаю! — Вера Петровна посмотрела на сына с обидой. — Хочу внуков нянчить, пока силы есть. Или я не имею права об этом мечтать?
— Имеете, конечно, — Наташа с трудом сдерживала дрожь в голосе. — Но мы сами решим, когда нам заводить детей.
— Сами решите, — Вера Петровна откинулась на спинку стула. — Ну-ну. Только помни, Наташа: семья — это не игрушка. Тут жертвы требуетюся. Муж должен быть на первом месте, а потом уже вся остальная суета.
Наташа встала из-за стола и начала убирать посуду. Руки дрожали. Она чувствовала несправедливость ситуации — почему она должна оправдываться за свою работу, за свою жизнь, за свой выбор? И почему Андрей молчит?
Следующие два дня прошли в нарастающем напряжении. Вера Петровна словно взяла на себя миссию перевоспитания невестки. За завтраком она критиковала, что Наташа купила готовые сырники вместо того, чтобы налепить сама. За обедом отметила, что суп немного пересолен. Вечером, когда Наташа вернулась с работы в восемь вечера, свекровь многозначительно посмотрела на часы.
— Опять задержалась, — сказала она не спрашивая. — Андрюша сколько времени один дома скучал.
— Я не скучал, мам, — Андрей сидел в гостиной с отцом, они смотрели футбол. — Мы с папой отлично провели время.
— Всё равно нехорошо это, — не унималась Вера Петровна. — Жена должна быть дома.
Наташа молча прошла в ванную. Она чувствовала, как накапливается усталость — не физическая, а эмоциональная. Каждое слово свекрови било по самому больному, и защиты не было ниоткуда. Андрей либо молчал, либо пытался слабо возразить матери, но всегда сдавался после первых её слов.
На третий день терпение Наташи начало подходить к концу. Вера Петровна решила навести порядок в кухонных шкафах.
— Ты неправильно храниш крупы, — объявила она, вытаскивая из шкафа пакеты с гречкой и рисом. — Они же отсыревают так! Надо в банки пересыпать.
— Вера Петровна, спасибо, но у меня всё в порядке, — Наташа стояла в дверях кухни с чашкой кофе в руках. Она взяла выходной, чтобы провести день с гостями, сводить их в музей, показать город. Но вместо этого свекровь устроила генеральную уборку.
— Какой порядок? — свекровь даже не оглянулась. — Посмотри, сколько пыли на верхней полке! Когда ты последний раз здесь вытирала?
— Я работаю, Вера Петровна. Не всегда есть время на то, чтобы протирать верхние полки, до которых я и достать-то не могу без стремянки.
— Вот именно, работаешь. А дом запущен.
Наташа поставила чашку на стол.
— Мой дом не запущен. Здесь чисто, убрано и уютно.
— Если бы убрано, я бы пыли не нашла, — Вера Петровна наконец обернулась. На её лице было выражение триумфа. — Ты обижаешься, Наташа, а я тебе добра желаю. Учу, как правильно дом вести.
— Я не просила меня учить.
— А может, стоило попросить? — свекровь сложила руки на груди. — Гордая больно. Невестка должна у свекрови опыта набираться, а не нос задирать.
— Я ценю ваш опыт, но у меня своя голова на плечах.
— Своя голова, — усмехнулась Вера Петровна. — А толку от этой головы? Мужа накормить толком не можешь, по вечерам пропадаешь, дом запустила. Что толку от твоего образования и твоей работы, если семьи нормальной нет?
— Мам, хватит! — это был Андрей, он вошёл на кухню. — Перестань уже!
— Что перестань? — Вера Петровна повернулась к сыну. — Я что, неправду говорю? Ты сам пожаловался, что она в выходные работает часто!
— Я не жаловался! — Андрей побледнел. — Я просто сказал, что у неё сейчас проект сложный.
— Вот-вот, проект, — свекровь снова повернулась к Наташе. — Проекты, карьера, работа. А муж, семья — это так, по остаточному принципу.
Наташа чувствовала, как внутри всё холодеет.
— Андрей, ты действительно так сказал?
Муж смотрел в пол.
— Я… мы просто разговаривали. Я не имел в виду…
— Ты имел в виду, что я плохая жена?
— Нет! Я просто… мама спросила, и я…
— Ты сдал меня, — Наташа почувствовала, как к горлу подкатывает комок. — При первой же возможности.
— Наташ, ты не так поняла, — Андрей попытался подойти, но она отступила.
— Я всё правильно поняла.
Вера Петровна наблюдала за сценой с видимым удовлетворением. Она добилась своего — внесла раскол между супругами.
— Ты зла на сына не держи, — сказала она примирительно. — Он просто переживает. Видит, что жена его дом не ставит на первое место, вот и волнуется.
— Дом не ставлю на первое место, — медленно повторила Наташа. — Вы сейчас стоите в квартире, которую я купила сама. На деньги, которые заработала сама. До свадьбы. Ваш сын въехал сюда уже готовое — с ремонтом, мебелью, посудой. Я его приняла в свой дом. И вы сейчас говорите мне, что я этот дом не ценю?
— Деньги — это не главное, — начала было Вера Петровна, но Наташа её перебила.
— Главное. В этой ситуации именно главное. Потому что если бы не моя работа и не моя карьера, у вашего сына не было бы крыши над головой в Москве. Он бы снимал какую-нибудь комнату в общежитии.
— Наташа! — ахнул Андрей.
— Что, неправда? — она повернулась к мужу. — Когда мы познакомились, ты снимал угол у бабки за Окружной, и на еду еле хватало. Я тебя не упрекаю, но и ты не имеешь права упрекать меня в том, что я работаю!
— Я не упрекал…
— Упрекал. Перед мамой. Жаловался, что жена плохая, работает много, дома не сидит.
— Я не так говорил!
— А как? Объясни мне, как ты говорил!
Андрей молчал. Вера Петровна решила вмешаться.
— Хватит на сына кричать. Он мужчина, глава семьи, имеет право высказывать своё мнение.
— Глава семьи? — Наташа почувствовала, что больше не может держать себя в руках. Все эти дни накопленное раздражение, обида, усталость — всё вырвалось наружу. — Глава семьи, который даже постоять за жену не может? Который при первом же слове мамы сдаёт назад?
— Ты грубишь, — голос Веры Петровны стал жёстким. — Я старше тебя, опытнее. Я вырастила сына, создала семью. А ты что? Карьеристка, которая семью на второе место ставит.
— И что в этом плохого? — Наташа шагнула вперёд. — Что плохого в том, что я работаю? Что зарабатываю деньги? Что хочу быть независимой?
— Плохого то, что мужу твоему это не нужно! Ему нужна жена, хозяйка, мать его детей. А не деловая дама, которая в восемь вечера с работы приходит!
— Тогда может быть, вашему сыну нужна другая жена? — выпалила Наташа и тут же пожалела об этих словах.
Повисла мёртвая тишина. Андрей побелел как полотно. Вера Петровна расцвела в торжествующей улыбке.
— Вот видишь, Андрюша? — сказала она мягко, почти ласково. — Вот она, истинная сущность. Работа ей важнее семьи. Карьера важнее мужа. Не зря я с самого начала говорила…
И тут Наташа посмотрела на эту женщину — самодовольную, торжествующую, уверенную в своей правоте. Посмотрела на мужа, который стоял молча, не в силах защитить ни жену, ни себя самого. И поняла, что больше не может.
— Хватит, — сказала она тихо.
— Что хватит? — Вера Петровна нахмурилась.
— Хватит указывать мне, как жить. Хватит критиковать каждый мой шаг. Хватит учить меня уму-разуму, — Наташа говорила всё громче. — Да кто вам право дал указывать, что мне делать в моём же доме?! Вы здесь гости и не забывайте об этом!
Свекровь ошарашенно моргнула. Такого поворота она явно не ожидала.
— Как ты смеешь так со мной разговаривать? Я — мать твоего мужа!
— И что? — Наташа ощутила странное облегчение. Слова, которые она боялась произнести, наконец вырвались наружу. — Это даёт вам право хамить мне в моей квартире? Критиковать мою работу, мой образ жизни, мой выбор? Делать вид, что я какое-то недоразумение, которое ваш драгоценный сын по глупости подобрал?
— Я так не думала никогда…
— Думали. Именно так. С первого дня, как мы познакомились. Я видела ваши взгляды, слышала ваши намёки. Вам не нравилось, что я слишком самостоятельная. Что у меня своё жильё, своя работа, своя жизнь. Вы хотели для сына тихую домохозяйку, которая будет перед вами на цыпочках ходить и каждое слово ловить.
— Андрей, ты слышишь, как она со мной? — Вера Петровна повернулась к сыну.
— Андрей слышит, — Наташа не дала мужу вставить слово. — И знаете что? Пусть сам решает, на чьей он стороне. Потому что я больше не могу терпеть это унижение.
— Какое унижение? — возмутилась свекровь. — Я тебе добра желала! Учила!
— Учили? — Наташа усмехнулась. — Вы пытались меня сломать. Показать, что я плохая жена, плохая хозяйка, плохая женщина. Закрепить своё доминирующее положение, как альфа-самка. Но знаете что? Это мой дом. Моя квартира. Мой выбор — работать или не работать. Рожать детей или не рожать. И жить я буду так, как считаю нужным. А не так, как вы считаете правильным.
Вера Петровна открыла рот, но Наташа не дала ей вставить слово.
— Я три дня терпела ваши наезды. Улыбалась, кивала, пыталась понравиться. Думала, что Андрей меня защитит, поддержит. Но он молчал. А вы всё наглели и наглели. Ну так вот: хватит. Если вам не нравится, как я живу — можете уехать. Никто вас здесь силой не держит. А если останетесь — будьте добры вести себя уважительно. Потому что вы здесь всего лишь гости.
— Всего лишь гости?! — голос Веры Петровны дрогнул. — Я — мать! Я имею право…
— Вы имеете право быть гостьей в моём доме. И больше ничего. Всё остальное — это не права, а привилегии. Которые нужно заслужить. А вы что сделали, чтобы заслужить моё уважение? Унижали меня? Критиковали? Настраивали против меня мужа?
— Я не настраивала…
— Настраивали! — Наташа чувствовала, как дрожат руки, но голос её был твёрдым. — Вы сделали всё, чтобы посеять между нами раздор. Чтобы Андрей усомнился во мне. Чтобы я почувствовала себя плохой, неправильной, недостойной. Ну поздравляю, вы почти добились своего. Почти. Но есть одна проблема: я не сломалась.
Впервые Вера Петровна промолчала. Она стояла посреди чужой кухни — уже не триумфальная, не уверенная в себе, а растерянная, сбитая с толку.
— Наташа права, мам, — вдруг тихо сказал Андрей.
Все повернулись к нему. Он стоял, опустив голову, но в голосе его было что-то новое — решимость.
— Ты права, — повторил он, глядя на жену. — Я был трусом. Должен был защитить тебя, а вместо этого молчал. Прости.
Наташа почувствовала, как сжимается горло. Она не ожидала услышать это.
— А ты, мам, — Андрей повернулся к матери, — ты зашла слишком далеко. Наташа — моя жена. И то, как мы живём — это наше дело. Я люблю её такой, какая она есть. С её работой, с её карьерой, с её независимостью. Именно за это я её и полюбил.
— Но Андрюша…
— Без «но», мам. Если ты хочешь быть частью нашей жизни — уважай мою жену. Если нет — я сделаю выбор. И он будет не в твою пользу.
Вера Петровна смотрела на сына так, словно видела его впервые. Её лицо дрогнуло, и Наташа вдруг с ужасом поняла, что сейчас свекровь расплачется.
— Я… я просто хотела… — голос Веры Петровны надломился. — Я хотела, чтобы у тебя всё было хорошо. Чтобы жена тебя любила, ценила…
— Она меня любит, мам. И ценит. По-своему. По-другому, чем ты ценила папу. Но от этого не меньше.
Наташа видела, как рушится вся конструкция, которую три дня выстраивала её свекровь. Та хотела показать своё превосходство, поставить молодую невестку на место. А в результате оказалась сама униженной — не чужой злобой, а собственным сыном, который выбрал не мать, а жену.
Повисла тяжёлая тишина. Николай Иванович, который всё это время стоял в дверях, молча наблюдая, вдруг кашлянул.
— Вера, пойдём, — сказал он негромко. — Соберём вещи.
— Как соберём? — свекровь обернулась к мужу, и Наташа увидела на её лице растерянность. — Мы только третий день здесь.
— Нам пора домой, — Николай Иванович говорил спокойно, но твёрдо. — Мы тут явно лишние.
— Пап, не надо, — начал было Андрей, но отец покачал головой.
— Надо, сынок. Твоя мать погорячилась. Ей нужно время подумать. Да и вам с Наташей тоже. Мы завтра уедем.
Вера Петровна смотрела на мужа широко раскрытыми глазами. Она явно не ожидала, что он встанет не на её сторону.
— Коля…
— Пойдём, Вера, — он взял жену за руку и мягко потянул к выходу из кухни.
Когда они ушли, Наташа и Андрей остались вдвоём. Она прислонилась к столу, чувствуя, как уходит адреналин и накатывает усталость.
— Прости, — сказал Андрей, подходя к ней. — Я повёл себя как последний трус.
— Да, — Наташа не стала его утешать. — Повёл.
— Я не знал, что сказать. Она же мать…
— Я тоже чья-то дочь, Андрей. Но моя мама никогда не позволила бы себе так разговаривать с тобой. Потому что уважает мой выбор.
— Я понимаю, — он опустил голову. — Я правда понимаю. И я серьёзно. Ты для меня главная. Не мама, а ты.
Наташа посмотрела на мужа. Он выглядел растерянным и несчастным — мальчик, которого заставили выбирать между матерью и любимой женщиной. Выбор, который не должен был делать ни один человек. Но он сделал. И выбрал правильно.
— Я не хочу ссорить тебя с родителями, — сказала она тихо. — Правда не хочу. Просто… я не могу жить под постоянной критикой. Не могу оправдываться за то, что работаю, что строю карьеру, что живу так, как считаю нужным.
— И не надо оправдываться, — Андрей обнял её. — Я тебя люблю именно такой. Сильной, независимой, успешной. Ты же знаешь.
— Знаю, — Наташа уткнулась лицом ему в плечо. — Но мне нужно было услышать это. Особенно при твоей маме.
— Она поймёт. Не сразу, но поймёт.
— А если нет?
Андрей молчал несколько секунд, потом вздохнул.
— Тогда это её проблема. Мы с тобой семья. И никто не имеет права это разрушить.
Утром следующего дня Николай Иванович и Вера Петровна собрали вещи. Атмосфера была натянутой, как струна. Наташа приготовила завтрак, который все ели молча. Свекровь не поднимала глаз от тарелки.
Когда пришло время прощаться, Николай Иванович крепко обнял Наташу.
— Ты не держи зла на неё, — прошептал он ей на ухо. — Она по-своему вас любит. Просто не умеет по-другому.
— Я не держу, — ответила Наташа и поняла, что говорит правду. Злости не было — была лишь усталость и облегчение от того, что всё закончилось.
Вера Петровна стояла в стороне, натянув на лицо непроницаемую маску. Когда Наташа подошла попрощаться, свекровь кивнула, но руки не подала.
— До свидания, Вера Петровна, — сказала Наташа.
— До свидания, — ответила та сухо.
Андрей проводил родителей до такси. Наташа осталась стоять у окна, наблюдая, как они уезжают. Она чувствовала странную смесь чувств: облегчение, что кошмар закончился, вину за то, что всё так вышло, и в то же время — удовлетворение. Она не сломалась. Не позволила себя унизить. Отстояла своё право жить так, как считает нужным.
Когда Андрей вернулся, они долго молчали, сидя на диване.
— Мама плакала в машине, — сказал он наконец.
— Мне жаль, — и это тоже была правда.
— Она привыкла, что я всегда её слушаюсь. Что её слово — закон. А тут…
— А тут её сын вырос, — закончила Наташа. — Создал свою семью. И сделал выбор.
— Думаешь, она когда-нибудь это примет?
— Не знаю, — Наташа взяла мужа за руку. — Но это не наша вина. Мы не делали ничего плохого. Просто живём своей жизнью.
Андрей кивнул и притянул её к себе.
— Знаешь, я тут подумал… Может, нам действительно стоит подумать о детях? Не потому что мама требует, а потому что… я правда хочу. С тобой.
Наташа улыбнулась.
— Я тоже хочу. Когда мы будем готовы. Оба. А не когда кто-то решит, что нам пора.
— Договорились.
Они сидели, обнявшись, глядя в окно на солнечный весенний день. Впереди была целая жизнь — их жизнь, которую они будут строить сами, без чужих указаний и без чьих-то стандартов. И это было правильно.
А через несколько недель Андрей получил от матери сообщение: «Сынок, я подумала. Может, мы с папой приедем летом? На пару дней. Обещаю вести себя хорошо». Он показал сообщение Наташе.
— Что ответишь? — спросила она.
— Что ты скажешь?
Наташа задумалась. Можно было отказать, и никто не осудил бы. Можно было поставить условия. Но она вспомнила растерянное лицо Веры Петровны, её дрожащий голос, слёзы в машине. Вспомнила слова свёкра: «Она просто не умеет по-другому».
— Скажи, что мы будем рады, — сказала Наташа.
Андрей улыбнулся и начал печатать ответ.
Будет ли легко? Нет. Простит ли Вера Петровна это унижение? Неизвестно. Но Наташа точно знала одно: она больше никогда не позволит кому-либо делать её виноватой за то, кто она есть. За свою работу, за свои амбиции, за свой выбор. Её дом — её правила. И в этом доме она хозяйка.
А всё остальное — приложится.
