— Опять не убрано, — Аркадий стоял посреди гостиной, демонстративно проводя пальцем по поверхности телевизора. — Посмотри, пыль везде. И это ты называешь чистотой?
Татьяна замерла в дверях, даже не успев снять пальто. Она только переступила порог квартиры, уставшая после десятичасового рабочего дня, а муж уже начал. Каждый божий день одно и то же.
— Аркаш, я сегодня из офиса не выходила до восьми, — она медленно расстегнула пуговицы пальто. — У нас квартальный отчёт, сам знаешь.
— А у меня, думаешь, день лёгкий был? — Аркадий скрестил руки на груди. — И что, это повод дома бардак разводить?
Татьяна глубоко вздохнула. Спорить не было сил. Она прошла на кухню, чтобы поставить чайник, но остановилась, увидев, как муж следует за ней по пятам.
— А это что? — он указал на одинокую чашку в раковине. — Почему не помыла перед уходом?
— Потому что опаздывала, — Татьяна включила чайник и облокотилась о столешницу. — Я встала, когда ты еще спал, выпила кофе и побежала. Начальник велел быть к восьми, а я и так еле успела.
Аркадий фыркнул:
— Моя мать успевала и работать полный день, и дом содержать в идеальном порядке. А ты одну чашку помыть не можешь.
Татьяна закрыла глаза. Ну конечно, святая Елена Викторовна — идеал хозяйственности и домовитости. Как же без нее.
— Аркаш, — она старалась говорить спокойно, — твоя мама не работала главным бухгалтером. И у неё был только один ребёнок, а не тридцать пять подчинённых в отделе.
— При чём тут это? — Аркадий открыл холодильник, оглядел содержимое и недовольно захлопнул дверцу. — И ужин, конечно, не готов. Ты вообще домой зачем пришла?
Эта фраза стала последней каплей. Татьяна резко развернулась к мужу:
— Знаешь, я тоже задаюсь этим вопросом. Зачем я прихожу домой, где вместо поддержки и понимания получаю только претензии?
Аркадий закатил глаза:
— Опять начинается… Ты же знаешь, как важен для меня порядок. Я вырос в чистоте, мама всегда следила…
— Да, — перебила Татьяна, — твоя мама. Которую ты мне в пример ставишь каждый день. Может, тебе стоило на ней жениться? Ах, нет, нельзя. Тогда на ком-то, кто был бы её точной копией?
— Не переходи на личности, — Аркадий нахмурился. — При чём тут это? Я просто хочу приходить домой и видеть порядок, а не… Это, — он обвел рукой кухню.
Татьяна обвела взглядом помещение. Кроме одной чашки в раковине и крошек на столе от утреннего завтрака, кухня была идеально чистой. Она сама мыла её вчера вечером, после того как приготовила ужин.
— Слушай, Алексей из соседнего отдела рассказывал сегодня, какие у них с женой отношения. Она пришла с работы, а он ужин приготовил и полы помыл. Представляешь?
— Значит, Алексей этот твой тряпка, — отрезал Аркадий. — Это женские обязанности.
— Вот оно что, — Татьяна горько усмехнулась. — А я-то думала, мы в двадцать первом веке живём. Оказывается, нет — мы в каменном. Я, знаешь ли, столько же, сколько и ты, в семейный бюджет вношу. И при этом вся домашняя работа почему-то на мне.
Аркадий раздражённо дёрнул плечом:
— Ты знала, за кого выходишь. Я никогда не скрывал, что ценю порядок.
— Ценить порядок и требовать его только от меня — разные вещи, — Татьяна налила себе чай. — Вот скажи, когда ты в последний раз делал что-то по дому? Не считая того раза, когда лампочку в ванной менял.
— Я зарабатываю деньги, — отрезал Аркадий. — Я устаю на работе.
— А я не устаю? — Татьяна подняла брови. — Или у меня работа ненастоящая, по-твоему?
Аркадий не ответил. Он открыл шкаф, достал пачку макарон и с грохотом поставил на стол.
— Ужин сам себе сделаю, раз уж жена не в состоянии.
Татьяна смотрела, как он неуклюже возится с кастрюлей, наливая воду. И думала о том, что десять лет назад, когда они познакомились, всё было иначе. Аркадий был внимательным, заботливым. Когда же он превратился в копию своей матери, с её вечными придирками и высокими стандартами?
Татьяна молча наблюдала, как Аркадий возится с макаронами. Вода выкипала через край, а он никак не мог найти крышку от кастрюли. Ей хотелось помочь, но что-то внутри не позволяло — слишком часто она приходила на помощь, забывая о собственной усталости.
— Знаешь, — Аркадий поморщился, вытирая пролитую на плиту воду, — вот ты только что привела в пример какого-то там Алексея, да? А вот жена Стаса, с которым я работаю, такой ужин готовит каждый вечер — пальчики оближешь. И дом у них как с картинки. Он фотографии показывал.
— А, этот Стас, — Татьяна усмехнулась. — Который на корпоративе напился и с секретаршей целовался? Тот самый, у которого идеальная жена?
— Это неважно, — Аркадий отмахнулся. — Не меняй тему. Я говорю о том, что другие женщины как-то успевают и работать, и дом в порядке держать.
Татьяна сделала глоток чая и внимательно посмотрела на мужа.
— Аркаш, а ты знаешь, что жена твоего Стаса не работает? Она домохозяйка. Он сам об этом рассказывал на том же корпоративе, пока ты в бильярд играл.
Аркадий на секунду замер, а потом пожал плечами:
— И что? Тем более у неё времени больше, и она использует его с толком.
— То есть, — Татьяна медленно поставила чашку на стол, — ты хочешь, чтобы я уволилась и стала домохозяйкой? Ты один будешь обеспечивать нашу семью? Платить ипотеку, коммуналку, покупать продукты, одежду, технику?
Аркадий сразу переменился в лице:
— Я этого не говорил. Мы не можем себе позволить жить на одну зарплату.
— Вот именно, — Татьяна кивнула. — Не можем. Поэтому я работаю наравне с тобой, приношу в семью столько же денег. И при этом ты считаешь, что всю домашнюю работу должна делать только я.
Аркадий нервно помешивал макароны:
— Почему ты всегда всё переворачиваешь? Я просто хочу, чтобы дома был порядок. Это так много?
— Нет, — Татьяна встала и подошла к мусорному ведру. Оно было переполнено. — А я просто хочу, чтобы муж мне иногда помогал. Например, мусор вынес. Я тебя неделю прошу это сделать.
Аркадий взглянул на ведро и поморщился:
— Я сегодня устал. Завтра вынесу.
— Ты вчера то же самое сказал, — Татьяна скрестила руки на груди. — И позавчера. И неделю назад. А я тоже устала, между прочим. И после работы ещё надо было ужин приготовить, вещи постирать. Но тебя это не волнует, правда?
— Опять ты начинаешь, — Аркадий раздражённо выключил плиту. — Почему с тобой всегда так сложно? Моя мать никогда не жаловалась.
— О, ну конечно, святая Елена Викторовна, — Татьяна всплеснула руками. — Знаешь, что мне твоя мать сказала, когда мы к ней на прошлой неделе заезжали? Что женщина должна уметь всё терпеть и молчать. Что это её крест. Это она тебя так воспитала?
Аркадий резко повернулся:
— Не смей говорить о моей матери в таком тоне! Она всю жизнь на меня положила, а ты…
— А я что? — Татьяна подошла ближе. — Договаривай. Я не твоя мать, это правда. И слава богу. Потому что я не верю, что женщина должна всё терпеть и молчать. Не верю, что домашняя работа — только женское дело. Особенно когда оба супруга работают.
— Ты какая-то неправильная, — Аркадий покачал головой. — Все нормальные жёны успевают и работать, и дом в порядке держать. А ты только и делаешь, что жалуешься.
Татьяна горько рассмеялась:
— Ты хоть слышишь себя? «Нормальные жёны». А ты, значит, нормальный муж? Который даже мусор вынести не может, зато учит меня, как быть хорошей женой?
Аркадий упрямо поджал губы:
— Это разные вещи. Мужчина должен деньги зарабатывать, а женщина — за домом следить. Так всегда было.
— Мы не в пятидесятых годах живём, — Татьяна покачала головой. — И если ты не заметил, я тоже деньги зарабатываю. Но почему-то, когда дело доходит до домашних обязанностей, мы внезапно оказываемся в каменном веке.
Она подошла к мусорному ведру, с усилием вытащила переполненный пакет и завязала его.
— Знаешь что, — Татьяна поставила пакет рядом с входной дверью, — если ты до утра не вынесешь мусор, я высыплю его тебе в твой идеально чистый шкаф с рубашками, который ты так бережешь. Потому что я больше не собираюсь быть твоей прислугой.
На лице Аркадия отразилось искреннее удивление:
— Ты что, с ума сошла? Угрожаешь мне?
— Нет, — Татьяна смотрела ему прямо в глаза. — Я просто ставлю тебя в известность. Либо мы оба занимаемся домом, либо никто. Выбирай.
Аркадий смотрел на Татьяну так, словно видел её впервые. Эта решимость во взгляде, эта твердость в голосе — когда его жена успела так измениться? Или она всегда была такой, просто он не замечал?
— Таня, ты перегибаешь палку, — он попытался вернуть себе уверенность. — Угрожать портить мои вещи — это уже слишком.
— А твои постоянные упрёки и сравнения с мамочкой — это нормально? — Татьяна оперлась о кухонный стол. — Знаешь, сколько лет я это терплю? Все десять лет нашего брака. Каждый божий день я слышу, какая я плохая хозяйка по сравнению с твоей мамой или женой какого-нибудь твоего коллеги.
Аркадий отвернулся и начал перекладывать макароны в тарелку.
— Я просто хочу, чтобы в доме был порядок, — глухо произнёс он. — Это так много?
— Нет, не много, — согласилась Татьяна. — Я тоже хочу, чтобы дома было чисто. Только вопрос — почему этого должна хотеть только я? Почему поддерживать порядок должна только я?
Аркадий молчал, сосредоточенно раскладывая еду по тарелке.
— Я вырос в доме, где всегда было чисто, — наконец сказал он. — Мама всегда следила за порядком. У нас никогда не было грязной посуды в раковине или пыли на мебели.
— И ты хочешь такого же, — кивнула Татьяна. — Я понимаю. Но ты упускаешь одну важную деталь: твоя мама не работала полный день, как я. Она была библиотекарем на полставки. У неё было время заниматься домом.
Аркадий нахмурился:
— Она всегда говорила, что правильная женщина всё успевает.
— И ты ей поверил, — Татьяна горько усмехнулась. — Знаешь, когда мы только поженились, я тоже пыталась всё успевать. Вставала в пять утра, чтобы приготовить завтрак, обед и ужин на весь день. Ложилась в полночь, перестирав и перегладив все вещи. А знаешь, что я получала в ответ? Не «спасибо» или «ты молодец». А замечания о том, что соус недостаточно густой или рубашка не так отглажена.
— Я ценю то, что ты делаешь, — Аркадий наконец повернулся к ней. — Просто не всегда говорю об этом.
— Не говоришь? — Татьяна рассмеялась. — Аркаш, ты не просто не говоришь — ты делаешь прямо противоположное. Ты постоянно критикуешь и сравниваешь меня с другими. И знаешь, что самое обидное? Ты сам палец о палец не ударишь, чтобы помочь.
— Что?! Да я…
— Да ты даже мусор вынести не можешь, а меня заставляешь убирать почти каждый день всю квартиру, потому что ты такой приверженец порядка!
Последняя фраза прозвучала как выстрел. Аркадий вздрогнул.
— Я работаю, — упрямо повторил он. — Я устаю.
— Я тоже работаю, — Татьяна смотрела ему прямо в глаза. — И я тоже устаю. Но почему-то это не освобождает меня от домашних обязанностей, а тебя — да. Двойные стандарты, не находишь?
Аркадий отставил тарелку и потёр лицо руками.
— Иногда мне кажется, что ты специально придираешься, — сказал он. — Как будто ищешь повод для ссоры.
— Я? — Татьяна изумлённо подняла брови. — Я ищу повод? Это ты встретил меня с порога претензиями о пыли на телевизоре. Это я придираюсь или ты?
Аркадий молчал. Где-то в глубине души он понимал, что жена права, но признать это означало признать, что он ошибался все эти годы. А ещё — что его мать тоже ошибалась, внушая ему определённые взгляды на семейную жизнь.
— Ты не понимаешь, — наконец произнёс он. — Для меня важен порядок. Это… Это как… Это часть меня.
— Я понимаю, — неожиданно мягко сказала Татьяна. — Правда, понимаю. Но пойми и ты: для меня важно уважение. Важно партнёрство. Я не хочу быть прислугой в собственном доме.
Она подошла к нему ближе:
— Помнишь, как мы познакомились? На той вечеринке у Маши? Ты рассказывал мне о своих путешествиях, о планах на будущее. Мы говорили о книгах, о фильмах. Ты слушал меня, смеялся над моими шутками. Когда всё изменилось, Аркаш? Когда мы превратились в придирчивого мужа и затюканную жену?
Аркадий опустил глаза. Он помнил тот вечер. Помнил, как впервые увидел Татьяну — яркую, смеющуюся, с искрящимися глазами. Как они проговорили до утра. Как он думал, что наконец встретил человека, с которым хочет провести всю жизнь.
— Я не знаю, — честно ответил он. — Может быть, когда мы переехали в эту квартиру? Когда появились обязательства, ответственность?
— Может быть, — Татьяна кивнула. — Но знаешь, что я думаю? Что настоящая причина в том, что ты так и не отделился от своей матери. Ты до сих пор меряешь всё её мерками. Сравниваешь меня с ней. Хочешь, чтобы я была её копией.
Аркадий застыл, словно его ударили. Слова Татьяны попали в самую точку, вскрыв то, о чём он сам боялся думать.
— Это неправда, — произнёс он, но голос звучал неуверенно. — Я не сравниваю тебя с ней.
— Правда, — Татьяна устало опустилась на стул. — «Моя мать в твоём возрасте», «у моей матери всегда было чисто», «моя мать никогда не жаловалась». Каждый раз, когда ты критикуешь меня, ты приводишь её в пример.
Аркадий молчал, перебирая в голове их разговоры. Действительно, сколько раз он говорил эти фразы? Десятки? Сотни?
— Знаешь, — продолжила Татьяна, — когда я выходила за тебя замуж, я думала, что создаю семью с тобой, а не с твоей матерью. Но она будто незримо присутствует между нами. Каждый раз, когда я что-то делаю, я чувствую на себе не только твой оценивающий взгляд, но и её.
— Я люблю свою мать, — упрямо сказал Аркадий. — Она вырастила меня одна. Она много для меня сделала.
— И никто не просит тебя её не любить, — Татьяна покачала головой. — Но есть разница между любовью к матери и тем, чтобы позволять ей управлять твоей жизнью и твоим браком. Даже когда она физически не здесь.
Аркадий отвернулся к окну. На улице уже стемнело, в окнах соседнего дома зажигался свет. Люди возвращались домой, к своим семьям. Интересно, у них тоже такие разговоры? Или только у них с Таней всё пошло не так?
— Может, тебе стоит позвонить своей матери? — вдруг предложила Татьяна. — Пусть приедет и наведёт здесь порядок, раз уж я с этим не справляюсь. А я посмотрю, как это должно быть правильно.
Аркадий резко повернулся:
— Ты издеваешься? Моей матери шестьдесят пять. Она не будет убирать нашу квартиру.
— Вот оно что, — Татьяна медленно поднялась со стула. — То есть, ей в шестьдесят пять это делать не обязательно, а мне в тридцать пять — сам бог велел? Даже после десятичасового рабочего дня?
— Ты всё выворачиваешь! — Аркадий с силой стукнул кулаком по столу. — Я не это имел в виду!
— А что ты имел в виду? — Татьяна не отступала. — Объясни мне, потому что я правда не понимаю. Почему то, что было нормой для твоей матери, должно быть нормой для меня? Почему её стандарты чистоты должны быть моими? И главное — почему я должна соответствовать этим стандартам одна, без твоей помощи?
Аркадий молчал. Он не знал, что ответить. Всю жизнь он жил с убеждением, что дом — это ответственность женщины. Что настоящий мужчина должен зарабатывать деньги, а не возиться с уборкой. Его так воспитали. Он в это верил.
Но глядя сейчас на усталое лицо жены, на её покрасневшие от напряжения глаза, он вдруг почувствовал укол совести. Когда он в последний раз спрашивал, как прошёл её день? Когда интересовался её проблемами на работе? Когда просто благодарил за вкусный ужин или чистую одежду?
— Я не знаю, что сказать, — наконец произнёс он. — Я так привык… Мне казалось, это нормально.
— Для меня это ненормально, — твёрдо сказала Татьяна. — Я больше не хочу так жить, Аркаш. Я не твоя прислуга и не твоя мать. Я твоя жена, твой партнёр. И если ты не можешь этого понять, нам нужно серьёзно подумать о нашем будущем.
Аркадий вздрогнул:
— Ты что, угрожаешь разводом из-за мусора?
— Нет, — Татьяна горько усмехнулась. — Из-за неуважения. Из-за того, что за десять лет брака ты так и не научился видеть во мне равного партнёра. Из-за того, что я чувствую себя не женой, а домработницей, которая ещё и деньги в семью приносит.
Она подошла к нему вплотную:
— Я люблю тебя, Аркаш. Правда, люблю. Но я больше не могу так. Мне нужен муж, а не надзиратель. Мне нужна поддержка, а не критика. И мне нужно знать, что ты женился на мне, а не искал замену своей матери.
Аркадий смотрел на неё, и впервые за долгое время видел не просто жену, а женщину, которую когда-то полюбил. Сильную, умную, решительную. Которая больше не собиралась мириться с тем, что считала несправедливым.
— Я не хочу тебя терять, — тихо сказал он. — Но я не знаю, как быть другим.
— Можешь начать с малого, — Татьяна кивнула в сторону мусорного пакета у двери. — Вынеси мусор. Не потому, что я заставляю, а потому, что это твой дом тоже. И твоя ответственность тоже.
Аркадий посмотрел на пакет, потом на жену. В её глазах читался вызов, но также и надежда. Надежда на то, что он наконец услышал её. Что он готов меняться.
Он медленно подошёл к двери и взял пакет в руки.
— Я вынесу, — сказал он. — Но нам нужно серьёзно поговорить. О нас. О том, кто мы друг для друга.
— Да, — Татьяна кивнула. — Нам действительно нужно поговорить. И решить, есть ли у нас будущее. Или мы так и будем жить в твоём прошлом, с призраком твоей матери между нами…
