— Пелагея, ты опять со своей дачей? Мы только закончили ремонт в ванной, а ты уже деньги на новые грядки собралась тратить? — Геннадий отложил газету и взглянул на жену с нескрываемым раздражением.
Пелагея вздохнула, убирая каталог садовых растений в сумку. Муж никогда не понимал ее стремления превратить бабушкину дачу в уютное гнездышко. С тех пор как два года назад она получила этот участок в наследство, их разговоры все чаще заканчивались ссорами.
— Гена, я всего лишь хочу посадить розы вдоль дорожки. Бабушка всегда мечтала о розарии, — Пелагея подняла глаза на мужа.
— Розы, помидоры… Какая разница? Выбросила уже сотню тысяч на этот сарай! — Геннадий махнул рукой. — Лучше бы машину новую купили.
Пелагея сжала губы. Бабушкин дом давно перестал быть сараем. Новая крыша, свежая веранда, водопровод — все сделано ее руками и на ее деньги. Муж не вбил ни одного гвоздя, зато критиковал каждую потраченную копейку.
Через неделю на участке появилась Валентина Сергеевна. Величественная дама со строгой прической и вечным недовольством на лице. Пелагея застала свекровь за решительной перестановкой кухонной утвари.
— Здравствуйте, Валентина Сергеевна, — поздоровалась Пелагея, наблюдая, как ее любимые чашки отправляются на дальнюю полку.
— А, ты, — свекровь даже не обернулась. — Чайник где? Тот, который я в прошлом году привезла?
— В шкафчике над раковиной, — ответила Пелагея, прикусив губу.
— И зачем ты его туда убрала? Неудобно же! — Валентина Сергеевна покачала головой. — Я лучше знаю, как на кухне все расставить.
Пелагея молча наблюдала, как свекровь хозяйничает на ее территории. Возражать было бесполезно.
— Я тут заметила, забор покосился, — продолжала Валентина Сергеевна. — И дорожка к калитке разбита. Ты хоть что-нибудь делаешь на этой даче?
Пелагея сжала кулаки. Два года работы на участке. Две зимы планирования. Все выходные с лопатой и краской. И каждый раз свекровь находит, к чему придраться.
— Забор я планировала починить в этом месяце, — спокойно ответила Пелагея.
— Планировала! Все у тебя в планах, — фыркнула Валентина Сергеевна. — Гена говорит, ты тысячи на эту дачу потратила. Не вижу результата!
— Валентина Сергеевна, крыша не протекает, вода из крана течет, туалет работает, — Пелагея старалась говорить ровно. — Это все сделано за два года.
— И что тут особенного? — свекровь пожала плечами. — Любая нормальная хозяйка справилась бы быстрее. Ольга вон как свою квартиру обустроила!
Пелагея отвернулась к окну. Ольга, золотая дочка, на которую молились родители. Ольга, которая пальцем не пошевелила, чтобы заработать на свою квартиру — родители купили. Ольга, которая приезжала на дачу с детьми и оставляла после себя гору мусора и сломанную мебель.
— Кстати, Ольга с Витей и детьми приедут в июне, — добавила Валентина Сергеевна, расставляя чашки. — Я им уже пообещала, что дача в их распоряжении.
Пелагея резко повернулась к свекрови.
— Что значит пообещали? Это моя дача, Валентина Сергеевна, — голос Пелагеи дрогнул. — Я планировала провести здесь свой отпуск в июне.
Валентина Сергеевна замерла, медленно обернулась и пронзила невестку ледяным взглядом.
— Что значит твоя? Ты жена моего сына, значит, все общее, — отчеканила она. — И не будь эгоисткой. У Ольги дети, им нужен свежий воздух.
— Мои планы тоже имеют значение, — возразила Пелагея.
— Какие планы? Поваляться на солнышке? — презрительно бросила свекровь. — У Ольги дети, у меня давление, а ты о себе думаешь?
Пелагея молча вышла во двор. Слезы подступали к горлу. Очередное лето потеряно. Ей светил отпуск, потраченный на уборку за чужими людьми. Рассада, привезенная для грядок, так и осталась в машине. Не было смысла сажать помидоры — свекровь все равно польет их на свой вкус, а дети Ольги вытопчут.
Вечером Пелагея позвонила мужу.
— Гена, твоя мама опять распоряжается моей дачей, — устало сказала она. — Почему ты не предупредил меня, что Ольга приедет в июне? У меня отпуск запланирован.
— Ну что ты опять начинаешь? — раздраженно отозвался Геннадий. — Какая разница, кто там будет в июне? Поедешь в июле.
— В июле я не могу! У нас аудит на работе! — воскликнула Пелагея. — Гена, это моя дача. Мое наследство от бабушки. Почему твоя семья всегда на первом месте?
— Потому что это семья! — отрезал Геннадий. — И не устраивай истерик. Мама и так жалуется, что ты с ней холодна.
Пелагея опустила телефон. В саду цвела сирень, которую она посадила прошлой осенью. Яблони, обрезанные и побеленные ее руками, готовились зацвести. Грядки, вскопанные до мозолей. Все это не для нее. Для чужих людей, которые даже спасибо не скажут.
Июнь начался с жары. Пелагея сидела на балконе городской квартиры, рассматривая фотографии цветущего сада на даче. Ольга регулярно выкладывала их в соцсети, не забывая подписывать: «Отдыхаем на нашей даче». Каждый такой пост отзывался болью.
Телефон зазвонил неожиданно. Звонила Валентина Сергеевна.
— Пелагея, ты должна срочно приехать, — безапелляционным тоном заявила свекровь.
— Что случилось? — Пелагея насторожилась.
— У нас кран течет, крыльцо шатается, и холодильник сломался! — перечисляла Валентина Сергеевна. — А у детей Оли аллергия на комаров! Нужно что-то делать!
Пелагея зажмурилась, стараясь унять дрожь в руках.
— Валентина Сергеевна, я же объясняла. Кран нужно просто подтянуть гаечным ключом. Он в сарае на полке, — терпеливо начала она. — А холодильник…
— Ты что, указываешь мне возиться с гаечным ключом? — возмутилась свекровь. — Это ваша дача, вы и должны обеспечивать нормальные условия!
Пелагея вздохнула. «Ваша». Конечно. Когда нужно платить за ремонт крыши — это ее личные траты. Когда нужно пользоваться — это семейное имущество.
— Я не могу приехать, — твердо сказала Пелагея.
— Значит, я Гене позвоню! — отрезала Валентина Сергеевна. — Он-то точно знает, что такое забота о семье!
Через час разъяренный Геннадий ворвался в квартиру.
— Ты что матери нагрубила? — с порога начал он. — Они там мучаются, а ты даже приехать не хочешь!
— Гена, я занята, — устало возразила Пелагея. — Я не могу все бросить и мчаться на дачу, потому что твоя мать не может подтянуть кран!
— Да при чем тут кран? — взорвался Геннадий. — Дело в твоем отношении! Ты мою семью не уважаешь! Мать звонит в слезах…
— В слезах? — Пелагея рассмеялась. — Гена, твоя мать никогда в жизни не плакала! Она просто манипулирует тобой, как и всегда!
Геннадий побагровел.
— Не смей так говорить о моей матери! Она для меня все сделала! А ты… ты только о своей даче думаешь! — выкрикнул он.
— О моей даче! — Пелагея поднялась, глядя мужу прямо в глаза. — Моей! Которую я получила от бабушки! На которую ты не потратил ни копейки! Но почему-то считаешь своим правом распоряжаться ею!
Они кричали друг на друга почти час. В итоге Геннадий хлопнул дверью и уехал на дачу «спасать мать и сестру». Пелагея осталась одна, дрожа от пережитых эмоций.
Через неделю позвонила Ольга.
— Пелагея, — голос золовки звучал приторно-сладко, — у нас тут небольшая проблема.
— Какая? — холодно спросила Пелагея.
— Понимаешь, мы с Витей решили остаться до конца лета, — объявила Ольга. — Детям так нравится на природе! Я знаю, что ты хотела приехать, но, может, ты найдешь другое место? А мы вернемся на недельку в город, уладим дела, а потом обратно на дачу! Ты там пока приберешься, починишь все!
Пелагея закрыла глаза. Внутри разливалось странное спокойствие.
— Нет, Оля, — тихо, но твердо ответила она. — Я приеду отдыхать. И рассчитываю, что к этому времени вы освободите дачу.
— Но Пелагея! — возмутилась Ольга. — Мы уже все распланировали! Дети…
— Это моя дача, Оля, — перебила Пелагея. — И я больше не позволю распоряжаться ею кому-либо.
В трубке повисла тишина, а затем раздались короткие гудки. Меньше чем через час на пороге снова появился Геннадий. Лицо мужа перекосилось от злости.
— Ты что себе позволяешь? — прошипел он. — Ольга рыдает! Ты испортила детям все лето!
— Я испортила? — Пелагея расправила плечи. — Твоя семья пользуется моей дачей, а я даже недели там провести не могу!
— Наша семья! Наша! Ты моя жена! — рявкнул Геннадий.
— И что, это дает право твоей матери и сестре командовать мной? Распоряжаться моим имуществом? — голос Пелагеи звенел от напряжения.
— Да что ты заладила — мое, мое! В семье все общее!
— Тогда почему я всегда должна уступать? — тихо спросила Пелагея. — Почему мои желания никого не волнуют?
Геннадий не ответил, лишь презрительно фыркнул.
— Мама была права, — процедил он. — Ты выбираешь дачу вместо семьи.
Пелагея вдруг отчетливо поняла: ничего не изменится. Никогда. Два года надежд, что муж встанет на ее сторону. Два года унижений и уступок. И ради чего?
— Я выбираю себя, Гена, — спокойно сказала она. — Впервые за все время нашего брака я выбираю себя.
Вскоре Пелагея узнала, что родня мужа вернулась в город. Они разбирались с делами, чтобы после снова вернуться на дачу. Пелагея же решила действовать. Она купила новые замки. Сама их заменила. Теперь никто не мог даже калитку открыть. Пелагея была довольна результатом.
На следующий день Валентина Сергеевна примчалась к ним домой. Она влетела в квартиру, даже не поздоровавшись.
Свекровь протянула руку. И тут же потребовала:
— Дай сюда ключи от дачи! Немедленно!
Пелагея смотрела на женщину, которая годами распоряжалась ее жизнью. Высокая, статная, уверенная в своей правоте. Раньше Пелагея всегда терялась рядом с ней. Но не сегодня.
— Нет.
Валентина Сергеевна опешила.
— Что значит нет? На даче мои внуки будут отдыхать! А ты замки сменила! Что за наглость?
Пелагея спокойно ответила:
— Это моя дача. Мое наследство. И я решаю, кто там будет отдыхать.
— Ты… ты… — задохнулась от возмущения свекровь. — Гена! Скажи своей жене, чтобы не смела так со мной разговаривать!
Геннадий, стоявший в дверном проеме, поморщился.
— Пелагея, не усложняй. Просто отдай матери ключи. Мы потом решим этот вопрос.
— Нет, Гена, — покачала головой Пелагея. — Я уже решила. Это я еду на свою дачу. И проведу там остаток лета!
Валентина Сергеевна взвизгнула:
— Ах ты неблагодарная! Мы тебя приняли в семью, а ты…
Пелагея остановила свекровь:
— Не надо. Вы никогда меня не принимали. Я всегда была чужой для вас. Удобной домработницей, которая должна быть благодарна за право находиться рядом.
Валентина Сергеевна выскочила из квартиры. Напоследок громко хлопнула дверью. Геннадий смотрел на жену с презрением.
— Ты пожалеешь об этом, — произнес он.
— Нет, Гена, — тихо ответила Пелагея. — Я жалею только о том, что позволяла унижать себя столько лет.
Через месяц Пелагея подала на развод. Геннадий даже не пытался ее останавливать. Для него выбор между матерью и женой всегда был очевиден.
Первого августа Пелагея приехала на дачу. Пришлось сдвинуть отпуск. Но оно того стоило. Участок выглядел запущенным: грядки заросли сорняками, мусор валялся по всему двору. Но беспокойства не было. Только спокойствие.
К вечеру Пелагея навела порядок на веранде, расставила свои любимые чашки. Заварила чай из мяты и села в кресло, глядя на закат. Впереди был целый месяц тишины. Целый месяц свободы. На своей даче, в своем доме. И никто больше не мог ей указывать.
