— Представляешь, Коля, у Светланы Александровны новое пальто от Макс Мара! — Лера поставила сумку на тумбочку в прихожей. — Я такое же видела в бутике за сто двадцать тысяч.
Николай молча разувался, старательно составляя ботинки на полку.
— И это при том, что она всего неделю назад рассказывала, как едва концы с концами сводит, — продолжала Лера, проходя на кухню. — Странно, правда?
— Может, накопила? — неуверенно предположил муж, следуя за ней.
— За месяц? На администраторскую зарплату? — Лера открыла холодильник. — А еще эти ее регулярные посиделки в «Бонжуре». Ты видел их цены?
— Нет, а что там?
— Чашка капучино — пятьсот рублей. А она там с подругами минимум раз в неделю сидит. И это не считая пирожных по тысяче за штуку.
Николай пожал плечами:
— У мамы свои деньги, пусть тратит как хочет.
— Конечно, — согласилась Лера. — Только мы который год не можем накопить на первый взнос по ипотеке. А твоя мама при зарплате в сорок тысяч одевается в бутиках и обедает в ресторанах.
Повисла тишина. Николай уставился в окно, где медленно опускались сумерки.
— Коль, я давно хотела спросить… — Лера присела напротив мужа. — У нас каждый месяц пропадает примерно пятьдесят тысяч. Я все расходы отслеживаю, но эта сумма как будто растворяется. Ты не знаешь, куда они деваются?
Николай побледнел и схватился за стакан с водой. Руки его едва заметно подрагивали.
— Что за глупости? — он попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривой. — Просто траты разные бывают. Спонтанные…
— Какие, например?
— Ну… На работе обеды… Проезд… — Николай явно начинал нервничать.
— Коля, я же все это учитываю, — мягко сказала Лера. — И обеды, и проезд, и мелкие покупки. Остается ровно пятьдесят тысяч, которые исчезают непонятно куда. Каждый месяц.
Николай встал и подошел к окну. Его плечи заметно напряглись.
— Может, ты ошибаешься в подсчетах?
— Я бухгалтер, Коля. Я не могу ошибаться в простой арифметике.
Он продолжал молчать, глядя в окно.
— И это происходит уже два года, — продолжала Лера. — Ровно с того момента, как твоя мама начала появляться в дорогих магазинах и кафе.
Николай резко развернулся:
— Ты что, следишь за моей матерью?
— Нет, что ты. Просто она сама постоянно рассказывает, где была и что купила. И при этом жалуется на безденежье… А потом я случайно увидела ее в «Бонжуре» с подругами. Три часа они там сидели, я мимо по работе несколько раз проходила.
— И что?
— А то, что счет там был минимум на пять тысяч. И это среди недели, днем. А в выходные она ходит по магазинам и покупает брендовые вещи.
Николай тяжело опустился на стул:
— К чему ты клонишь?
— К тому, что наши пропавшие деньги и мамины походы по ресторанам как-то связаны? — Лера внимательно посмотрела на мужа. — Я права?
Он молчал, опустив голову и разглядывая свои руки.
— Коля?
— Да, — едва слышно произнес он. — Я отдаю маме деньги. Каждый месяц. Она сама предложила. Сказала: «Давай мне зарплату, я тебе на квартиру накоплю».
— На квартиру?
— Она сказала, что будет копить на первый взнос. Что хочет помочь нам с квартирой.
Лера откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди:
— И сколько она уже накопила?
— Не знаю точно, — Николай наконец поднял глаза. — Она говорит, деньги на отдельном счете, под процентами.
— Давай посчитаем, — Лера взяла телефон. — Пятьдесят тысяч в месяц, двадцать четыре месяца. Это один миллион двести тысяч рублей. Плюс проценты. Неплохая сумма для первого взноса.
— Да, наверное.
— И когда ты собирался мне об этом рассказать?
— Мама просила не говорить. Сказала, хочет сделать сюрприз, когда накопится приличная сумма.
— А теперь расскажи, как она объясняет свои походы по бутикам и ресторанам.
Николай нахмурился:
— Говорит, что экономит на всем остальном. И что часть денег ей дает крестная на одежду.
— Крестная? — Лера подалась вперед. — Та самая тетя Вера, которая живет на пенсию в однокомнатной квартире?
— Ну да.
— И ты в это веришь?
Николай провел рукой по лицу:
— Я не знаю, во что верить. Когда мама рассказывает, все звучит очень убедительно.
— Коля, она морочит тебе голову. Опять.
— Что значит опять?
— Помнишь, ты рассказывал про свою первую работу? В школе, летом?
Николай медленно кивнул. На его лице появилось напряженное выражение.
— Расскажи еще раз. Мне кажется, это важно.
— Мне было пятнадцать. Я устроился помощником на школьном ремонте. Красил стены, двигал парты, помогал собирать новую мебель. Платили неплохо, по тем временам. Мама сказала, что будет копить эти деньги мне на компьютер.
— И что случилось?
— Три месяца работы, почти двадцать тысяч рублей. Огромные деньги для подростка в начале двухтысячных. А в сентябре, когда я заикнулся про компьютер, мама сделала круглые глаза и заявила, что я ей ничего не давал.
— Совсем как сейчас.
— Да нет, сейчас все по-другому, — в голосе Николая появились защитные нотки. — Она изменилась, стала ответственнее.
Лера встала и начала ходить по кухне:
— Завтра я возьму выходной. И мы вместе поедем к твоей маме. Прямо с утра.
— Зачем?
— Затем, что она должна вернуть наши деньги. Все деньги, до копейки.
— Может, не стоит так резко?
— Стоит, Коля. Иначе через год она скажет, что никаких денег не было. И мы останемся без квартиры и без накоплений.
Николай долго молчал, глядя в одну точку. Потом медленно кивнул:
— Хорошо. Поедем завтра.
Утром они позвонили в дверь квартиры Светланы Александровны. Та открыла не сразу, а когда открыла, на ней был новый домашний костюм явно дорогого бренда.
— Какой сюрприз! — она расплылась в улыбке. — Проходите скорее.
— Мама, нам надо поговорить, — Николай прошел в гостиную, даже не разуваясь.
— О чем, сынок?
— О деньгах, которые я тебе отдавал последние два года.
Улыбка Светланы Александровны стала чуть менее широкой, но не исчезла:
— О каких деньгах?
— О пятидесяти тысячах рублей ежемесячно. Которые ты обещала копить на первый взнос по ипотеке.
— Коленька, ты что? — она рассмеялась. — Какие пятьдесят тысяч? Ты мне ничего не давал.
— Давал, мама. Каждый месяц. Два года подряд.
— Не понимаю, о чем ты. По-моему, ты что-то путаешь. Какие деньги? Ничего ты мне не давал.
— Ничего он не путает, Светлана Александровна, — вмешалась Лера. — Вы брали у него деньги и обещали копить. А сами тратили на рестораны и шмотки.
— Как ты разговариваешь со старшими? — Светлана Александровна повысила голос. — Да еще и обвиняешь непонятно в чем!
— В воровстве, — отрезала Лера. — Вы украли у собственного сына миллион двести тысяч рублей.
— Это все ее выдумки, да? — Светлана Александровна умоляюще посмотрела на сына. — Она тебя настроила против матери?
— Нет, мама. Я правда отдавал тебе деньги. Каждый месяц.
— Докажи! — она резко выпрямилась. — Где расписки? Где свидетели? Где записи о передаче денег?
— Ты же моя мать. Я тебе верил.
— А теперь не веришь? Решил поверить этой?
— Прекрати, — Николай поморщился. — Верни деньги, и мы уйдем.
— Нечего возвращать! — отрезала Светлана Александровна. — Не было никаких денег. И вообще, как вы смеете являться ко мне домой с такими обвинениями?
— То есть, денег не будет? — уточнила Лера.
— Не было никаких денег! Ничего не знаю! А теперь прошу на выход, у меня давление поднимается от этих глупых разговоров.
На обратном пути они молчали. Лера искоса поглядывала на мужа — его лицо было неподвижным, только желваки ходили на скулах. Он припарковал машину возле дома и повернулся к жене:
— Она всегда так делала. С самого детства.
— В каком смысле?
— Помнишь, я рассказывал про работу в школе? Это был не единственный случай. В институте я подрабатывал грузчиком, отдавал ей часть денег — якобы на новый ноутбук. Потом на первой работе — вроде как на машину копили. Каждый раз одно и то же. Сначала уговоры, потом обещания, а в конце — «ничего не было, тебе показалось».
— И ты продолжал ей верить?
— Она каждый раз так убедительно говорила. Плакала, рассказывала, как тяжело ей одной было меня растить. Обещала, что теперь-то все будет по-другому.
— А где твой отец?
— Ушел, когда мне было пять. Не выдержал маминых манипуляций. Она мне двадцать лет рассказывала, какой он негодяй, а потом я случайно его встретил. Оказалось, она выгнала его, а потом настроила меня против него.
— Почему ты мне раньше не рассказывал?
— Стыдно было. Да и надеялся, что она действительно изменилась.
Николай достал телефон, открыл банковское приложение и начал что-то настраивать.
— Что делаешь?
— Создаю новый счет. Для накоплений на квартиру. С доступом только у нас двоих.
— А как же мама?
— А никак. Больше никаких денег она от меня не получит.
— Совсем прекратишь общение?
— Нет, буду поздравлять с праздниками. Может, иногда заезжать. Но больше никаких денег и никаких откровенных разговоров.
— Она не попытается извиниться?
— За тридцать лет ни разу не извинилась. И сейчас не станет. Будет рассказывать всем, какие мы неблагодарные. Что травим бедную мать. Что довели ее до сердечного приступа.
— И что ты чувствуешь?
— Пустоту. И облегчение. Как будто наконец-то очнулся от долгого сна.
Через неделю они встретили Светлану Александровну в торговом центре. Она примеряла новое пальто, а заметив их, гордо отвернулась и принялась расспрашивать консультанта о новой коллекции. На следующий день она позвонила подруге и долго жаловалась на неблагодарных детей, которые совсем забыли родную мать.
А Николай с Лерой начали заново планировать бюджет. Через полгода на их новом счете было уже триста тысяч — первый шаг к собственной квартире. Без маминой «помощи» копить оказалось намного проще.
