Ольга провела последний взглядом по квартире и выдохнула. Наконец-то. Три месяца ремонта, бесконечные согласования с дизайнером, споры с рабочими — всё позади. Кухня сияла новыми глянцевыми фасадами, в спальне стояла кровать из массива дуба, а в гостиной висели те самые бархатные шторы, которые она выбирала целую неделю. Каждый сантиметр этой квартиры был продуман до мелочей.
Деньги на ремонт достались от бабушки. Старенькая двушка в центре города, которую продали быстро и выгодно. Бабуля всегда говорила: «Оленька, потрать на себя, не жалей». Вот она и не пожалела. Потратила всё до копейки, зато теперь каждое утро просыпалась в квартире своей мечты.
Михаил, конечно, поворчал немного. Мол, можно было и попроще сделать, зачем такие траты. Но в итоге согласился — квартира действительно преобразилась. Даже его мать, Валентина Петровна, при первом же визите ахнула от восхищения.
А потом эти визиты стали регулярными.
Свекровь приезжала каждые выходные. Ходила по комнатам, трогала мебель, проводила рукой по столешнице, разглядывала светильники. Ольга сначала не придавала этому значения — ну нравится женщине, что тут такого. Но потом заметила, как Валентина Петровна вздыхает. Долго так, протяжно.
— Вот бы и мне такой ремонтик, — говорила свекровь, садясь на диван в гостиной. — А то у меня всё старьё советское. Обои отклеиваются, мебель рассыпается.
Ольга кивала и молчала. Понимала, к чему клонит Валентина Петровна. Намёки становились всё прозрачнее с каждым визитом.
— Пенсия-то маленькая, — продолжала свекровь. — Тысяч пятнадцать всего. На жизнь хватает, а на ремонт где взять? Михаил, конечно, помогает иногда, но у вас своя семья, свои расходы.
— Да, расходы большие, — согласилась Ольга, надеясь, что тема закроется.
Но Валентина Петровна не унималась. Каждый раз заводила один и тот же разговор. То о старом холодильнике, который вот-вот сломается. То о том, что диван продавлен и спать на нём невозможно. То о ванной комнате, где плитка местами отвалилась.
Ольга держалась. Наследство было её личным, она потратила его на свою квартиру. Почему она должна чувствовать себя виноватой? Валентина Петровна — взрослая женщина, у неё есть сын, есть пенсия. Пусть копит, планирует свой бюджет. Не её, Ольги, проблема.
Михаил тоже особо не вмешивался. Иногда говорил: «Мама просто так, не обращай внимания». Ольга и не обращала.
А потом пришло уведомление.
Было уже поздно, около одиннадцати вечера. Ольга лежала в постели, листала ленту в телефоне перед сном. Экран вспыхнул — сообщение из банка. «Списание средств: 40 000 рублей. Банкомат №7842».
Сорок тысяч.
Руки похолодели. Ольга несколько раз перечитала сообщение, не веря глазам. Какой банкомат? Какое списание? Она ничего не снимала.
Пальцы задрожали, когда она открывала приложение банка. Вот операция. Вчера, в шесть вечера. Сорок тысяч рублей. Снятие наличных.
Как? Карта лежала в её сумке, она точно помнила. Вытащила кошелёк, проверила — на месте. Значит, не украли. Тогда что?
Ольга набрала номер горячей линии банка. Долгие гудки, автоответчик, потом наконец живой голос оператора.
— Добрый вечер, меня зовут Ирина, чем могу помочь?
— У меня списали деньги, — Ольга старалась говорить спокойно, но голос предательски дрожал. — Сорок тысяч. Я ничего не снимала.
— Сейчас проверю. Назовите номер карты, пожалуйста.
Ольга продиктовала цифры, ждала. Слышала, как оператор стучит по клавишам.
— Да, операция действительно была вчера в восемнадцать ноль шесть. Снятие наличных в банкомате на улице Ленина. Пин-код введён верно, три попытки не было. Всё прошло корректно.
— Как корректно? — Ольга села на кровати. — Я не снимала эти деньги!
— Понимаю ваше беспокойство, но если пин-код введён правильно с первого раза, это значит, что операцию провёл человек, который знает код. Возможно, кто-то из близких?
Близких. Пин-код знал только Михаил. Она сама ему когда-то сказала, на всякий случай. Вдруг с ней что-то случится, вдруг понадобится срочно.
Ольга положила телефон на тумбочку и уставилась в потолок. Михаил. Её муж. Взял её карту и снял сорок тысяч рублей. Без спроса. Без предупреждения.
Спать уже не хотелось. Она ворочалась до утра, прокручивая в голове разные варианты. Может, у него какие-то проблемы? Долги? Но тогда почему не сказал? Почему взял деньги тайком?
Михаил вернулся с работы поздно. Ольга встретила его в прихожей, скрестив руки на груди.
— Куда делись сорок тысяч с моей карты? — спросила она без приветствия.
Михаил замер, расстёгивая куртку. Лицо вытянулось.
— Какие сорок тысяч?
— Не прикидывайся. Вчера в шесть вечера кто-то снял деньги с моей карты. Пин-код знаешь только ты.
Муж отвёл взгляд, повесил куртку на вешалку.
— Слушай, у меня были срочные дела. Я всё верну, обещаю.
— Какие дела? — Ольга шагнула ближе. — Ты что, не мог спросить? Просто взял и снял? Это воровство, понимаешь?
— Не кричи, пожалуйста. Я же говорю, были срочные расходы. Потом объясню всё. Сейчас не время.
— Не время? — голос Ольги поднялся на октаву. — Ты украл у меня сорок тысяч, а мне говоришь «не время»?
Михаил прошёл мимо неё на кухню, достал из холодильника бутылку воды.
— Оль, давай не сейчас, ладно? Устал очень. В выходные всё обсудим.
Ольга сжала кулаки. Хотела крикнуть, потребовать ответа немедленно. Но Михаил уже ушёл в спальню и закрыл дверь. Разговор явно не задался.
В субботу они, как и планировали раньше, поехали к Валентине Петровне. Ольга не хотела ехать, но Михаил напомнил, что обещали ещё две недели назад. Отменять было неудобно.
По дороге молчали. Ольга смотрела в окно, обдумывая, как снова поднять вопрос о деньгах. Михаил сосредоточенно вёл машину, включив радио погромче, чтобы не разговаривать.
Валентина Петровна встретила их на пороге, расцеловала в обе щеки.
— Заходите, заходите! Я пирог испекла, ваш любимый, с яблоками.
Они разулись, прошли в коридор. Ольга машинально направилась в гостиную — и замерла.
Посреди комнаты стоял новый диван. Огромный, угловой, обтянутый бежевой тканью. Явно дорогой. Явно не из тех, что продаются за десять тысяч в распродаже.
— Валентина Петровна, вы диван купили? — вырвалось у Ольги.
Свекровь довольно улыбнулась.
— Да, наконец-то! Старый совсем развалился, спать было невозможно. Мишенька помог, съездили, выбрали. Красивый, правда?
Ольга медленно обернулась к мужу. Михаил стоял в дверях, глядя в пол.
— Мишенька помог, — повторила Ольга тихо. — Значит, это он оплатил?
— Ну конечно, он! — Валентина Петровна гордо погладила спинку дивана. — Сын у меня заботливый, не бросает мать в старости. Сорок тысяч отдал, без разговоров. Правда, Миша?
«Сорок тысяч».
Ольга достала телефон. Руки не слушались, но она открыла банковское приложение, нашла уведомление. Вчера, восемнадцать ноль шесть. Сорок тысяч.
«Диван. Новый диван для свекрови».
— Деньги с моей карты ушли на диван в свекровину гостиную, — произнесла Ольга вслух, глядя на экран телефона.
Валентина Петровна нахмурилась.
— Что ты сказала?
Ольга подняла голову. Лицо горело, щёки пылали от гнева.
— Я сказала, что этот ваш диван куплен на мои деньги. Которые мой муж украл с моей карты. Без спроса. Без разрешения.
Свекровь растерянно посмотрела на сына.
— Миша, что она говорит?
Михаил дёрнул плечом.
— Мама, я потом объясню.
— Потом? — Ольга шагнула к нему. — Ты собирался объяснить «потом»? После того, как потратил мои деньги на мебель для мамочки?
— Ольга, успокойся, — муж попытался взять её за руку, но она отдёрнулась.
— Не смей меня трогать! Ты вор! Ты украл у меня сорок тысяч!
— Какой вор? Ты что несешь? — возмутилась Валентина Петровна. — Он просто помог маме!
— За мой счёт? — Ольга повернулась к свекрови. — За счёт денег, которые он взял у меня втихаря?
— Ну и что? — Валентина Петровна выпрямилась, сложив руки на груди. — Я вырастила его, поднимала одна! Он обязан обо мне заботиться! А ты что, жалеешь для свекрови? У тебя квартира вся в золоте, а старухе на диван пожалела?
— Жалею? — Ольга захлопала в ладоши от возмущения. — Это мои деньги! Моё наследство от бабушки! Я имела право потратить их, как хочу! Но украсть их и отдать вам — это уже совсем другое!
— Миша поступил правильно! — настаивала свекровь. — Я тоже заслуживаю жить в комфорте! Мне шестьдесят восемь лет, я всю жизнь работала, пахала! А сейчас пенсия копеечная, на жизнь еле хватает! Сын должен помогать!
— Тогда пусть он помогает из своих денег! — голос Ольги сорвался на крик. — А не крадёт мои! Понимаете разницу? Он — украл!
Михаил попытался встать между ними.
— Девочки, хватит. Давайте спокойно.
— Спокойно? — Ольга отстранила его. — Ты втихаря снял мои деньги, купил на них диван своей матери, а теперь просишь меня успокоиться? Ты вообще соображаешь, что натворил?
— Я хотел помочь маме, — пробормотал муж. — У неё действительно старый диван развалился. Она не могла спать нормально.
— И это оправдывает кражу? — Ольга прошлась по комнате, пытаясь совладать с яростью. — Ты мог спросить. Попросить. Объяснить. Но ты решил украсть. Без моего ведома.
— Не называй это кражей! — возмутилась Валентина Петровна. — Это семья! Мы же одна семья!
— Какая семья? — Ольга остановилась, глядя на свекровь. — Семья, где один человек ворует у другого? Где муж берёт деньги жены без разрешения и тратит их на маму? Это не семья. Это предательство.
— Предательство? — свекровь фыркнула. — Ты разве не знала, что у Миши есть мать? Что он должен о ней заботиться?
— Я знала. Но я не думала, что забота будет за мой счёт. Причём тайком.
Валентина Петровна подошла ближе, глядя на Ольгу сверху вниз.
— Значит, плохая ты жена. Настоящая женщина поддерживает мужа, помогает его семье. А ты считаешь копейки, жадничаешь. Вот Миша и не стал спрашивать, зная, что ты откажешь.
Ольга замерла. Кровь отхлынула от лица, потом прилила обратно, заставив щёки пылать.
— То есть это моя вина? Что он украл деньги — это я виновата, потому что жадная?
— Я не говорила «украл», — поправила свекровь. — Он взял то, что нужно было его матери. Это его деньги тоже, вы же семья.
— Нет, — Ольга покачала головой. — Это мои деньги. Моё наследство. И если бы Михаил попросил, я бы, может, и дала. Но он не попросил. Он украл. И это меняет всё.
Михаил снова попытался вмешаться.
— Оль, ну прости. Я не подумал. Исправлюсь, верну деньги.
— Откуда ты их вернёшь? — спросила Ольга устало. — У тебя их нет. Ты сам зарабатываешь тысяч пятьдесят, на свои расходы тратишь. Откуда сорок тысяч возьмёшь?
Муж молчал.
— Вот именно, — Ольга кивнула. — Ты не собирался возвращать. Ты надеялся, что я проглочу. Смолчу. Стерплю.
— Ты преувеличиваешь, — попыталась вмешаться Валентина Петровна. — Подумаешь, сорок тысяч. У тебя же квартира на миллион отремонтирована!
— На два, — поправила Ольга. — И это был ремонт в моей квартире. Не в вашей. Я не обязана обеспечивать вам комфорт.
— Ах вот как! — Валентина Петровна вскинула руки. — Значит, я тебе чужая!
— Вы — мать моего мужа. Но это не даёт вам права на мои деньги.
— Бессердечная ты, — свекровь прищурилась. — Холодная. Миша, зря ты на такой женился. Она тебя не ценит, не уважает.
Ольга рассмеялась. Коротко, без радости.
— Это я не уважаю? Серьёзно?
Она развернулась к мужу.
— Знаешь что, Миша? Оставайся здесь. На своём подарке маме. Может, диван окажется удобным для сна.
— Что? — муж моргнул. — Ты о чём?
— О том, что домой тебе возвращаться не надо. Я не пущу.
— Оля, ты что, с ума сошла? — Михаил шагнул к ней. — Из-за каких-то денег разводить драму?
— Из-за того, что ты украл у меня. Из-за того, что предал доверие. Из-за того, что соврал. Это не «какие-то деньги». Это предательство.
Валентина Петровна встала рядом с сыном.
— Миша, не слушай её. Это истерика. Она успокоится, одумается. Останься у меня на пару дней, потом вернётесь к нормальной жизни.
— К нормальной? — Ольга застегнула куртку. — Вы так и не поняли. Нормальной жизни после этого не будет.
Она вышла из квартиры, хлопнув дверью. Спускалась по лестнице, чувствуя, как дрожат ноги. Злость, обида, разочарование — всё смешалось в один клубок. Вызвала такси прямо на улице, села в машину и только тогда позволила себе выдохнуть.
Дома первым делом сменила замки. Вызвала мастера в тот же вечер, объяснила ситуацию. Мужчина молча поставил новые цилиндры, взял деньги и ушёл.
Михаил звонил раз пять за вечер. Ольга не брала трубку. Потом пришли сообщения. «Давай поговорим», «Прости, я дурак», «Верну деньги, клянусь».
Она ответила только на последнее: «Не надо. Дело не в деньгах».
В понедельник Ольга взяла выходной и поехала в юридическую консультацию. Записалась заранее, через интернет. Юрист оказалась женщиной лет сорока, строгой, но внимательной.
— Значит, муж без вашего ведома снял деньги с вашей карты? — уточнила она, делая пометки в блокноте.
— Да. Он знал пин-код, я сама ему говорила когда-то. Но я не давала разрешения снимать.
— Доказать кражу будет сложно, если вы сами сообщили ему код. Банк это расценит как добровольную передачу данных.
— Я понимаю, — Ольга кивнула. — Но я не хочу судиться. Я хочу развестись.
Юрист подняла голову.
— Уверены? Это серьёзный шаг.
— Уверена. Это не только из-за денег. Это из-за того, как он поступил. Украл, соврал, а потом пытался свалить вину на меня. Его мать сказала, что я жадная и плохая жена. Он молчал. Не защитил. Не встал на мою сторону.
Юрист кивнула.
— Хорошо. Тогда начнём с искового заявления. Квартира в вашей собственности?
— Да, куплена до брака.
— Тогда он не сможет претендовать на неё при разводе. Общего имущества много?
— Нет. Только бытовая техника, мебель. Можете всё ему оставить, мне не жалко.
— А дети?
— Нет детей, — Ольга помолчала. — Слава богу, нет.
Написала заявление на развод.
Михаил пытался возражать, приходил к дому, стоял под окнами. Звонил, писал. Ольга не реагировала. Один раз Валентина Петровна прислала длинное сообщение, в котором обвиняла Ольгу в жестокости, чёрствости и эгоизме. Ольга заблокировала номер свекрови.
Суд прошёл быстро. Михаил не стал оспаривать раздел имущества, подписал все бумаги. Смотрел на Ольгу с укором, но она не отводила взгляд. Ей нечего было стыдиться.
Когда всё закончилось, Ольга вернулась в свою квартиру. Ту самую, отремонтированную на деньги бабушкиного наследства. Прошлась по комнатам, трогая мебель, рассматривая каждую деталь. Это было её пространство. Её труд. Её выбор.
Михаил забрал свои вещи через неделю после развода. Ольга сложила их в коробки, оставила у двери. Встречаться не хотелось. Он позвонил в домофон, поднялся, молча забрал коробки. На пороге остановился.
— Знаешь, ты права была, — сказал он тихо. — Я поступил как мудАк. Извини.
Ольга кивнула.
— Поздно извиняться. Но спасибо, что признал.
Михаил ушёл. Дверь закрылась, и Ольга облегчённо выдохнула. Всё кончено. Наконец-то.
Вечером она сидела на кухне, листая ленту в телефоне. Подруга написала: «Как ты? Держишься?»
«Да, — ответила Ольга. — Всё хорошо. Правда».
И это было правдой. Развод оказался не таким страшным, как она думала. Больно, конечно. Обидно. Но не катастрофично. Она не потеряла ничего важного. Квартира осталась с ней. Деньги, правда, пропали, но это были только деньги. Главное — она сохранила себя. Своё достоинство. Свою правоту.
Ольга пошла в комнату. Включила телевизор, устроилась на диване. Завтра на работу, обычный день. Жизнь продолжалась. Без лживого мужа, без корыстной свекрови. Одна, но спокойно.
И в этом спокойствии было что-то правильное. Что-то настоящее.
