Марина смотрела на свекровь и чувствовала, как внутри нарастает глухое раздражение. Людмила Петровна сидела на их диване — теперь уже их, хотя квартира была Марининой с восемнадцати лет, когда бабушка Зина завещала ей эту однокомнатную хрущёвку на окраине — и деловито водила пальцем по экрану планшета.
— Вот смотри, Максимка, — она повернула планшет к сыну, игнорируя Марину. — Трёшка в Люберцах. Новый дом, ипотека под восемь процентов. Если продать Маринину квартиру и вашу с отцом комнату в коммуналке, да мы с папой ещё доложим — вполне реально въехать через полгода.
Максим неловко переминался с ноги на ногу. Марина знала этот его жест — так он выглядел, когда хотел угодить всем сразу и понимал, что это невозможно.
— Мам, ну мы же не решили ещё…
— А что решать-то? — Людмила Петровна наконец повернулась к Марине, и в её взгляде читалось плохо скрываемое превосходство. — Молодой семье нужно пространство. Дети пойдут — куда вы их в однокомнатной-то денете? Максим, кстати, в детстве так страдал без своей комнаты…
Марина сжала кулаки. Они поженились три месяца назад, и всё это время свекровь методично вела к этому разговору. Сначала невзначай упоминала объявления о продаже, потом начала присылать ссылки, а теперь вот явилась с готовым планом.
— Людмила Петровна, — Марина постаралась говорить ровно, — мы с Максимом можем сами решить, где нам жить.
— Конечно-конечно, детка, — свекровь улыбнулась той улыбкой, от которой Марину передёргивало. — Но мы же с папой хотим помочь. Вот именно помочь, понимаешь? А для этого нужно объединить ресурсы.
Объединить ресурсы. Красивые слова для того, чтобы Марина лишилась единственного, что у неё было своего. Квартира в хрущёвке, тридцать два квадратных метра с низкими потолками и вечно текущим краном на кухне — но её. Бабушка Зина копила на этот угол всю жизнь, работая медсестрой в районной поликлинике. Перед смертью взяла Маринину руку своими натруженными пальцами и прошептала: «Это твоё, внученька. Чтоб было у тебя своё место всегда».
— Добрачную квартиру не продам, и не просите! — вырвалось у Марины резче, чем она хотела.
Повисла тишина. Людмила Петровна выпрямилась, Максим виноватым взглядом посмотрел на жену. А Марина вдруг поняла, что сказала это вслух, хотя репетировала про себя мягкие отказы целую неделю.
— Вот как, — свекровь медленно положила планшет на колени. — То есть ты, Марина, считаешь, что в браке должно быть «моё» и «его»? Интересная позиция для замужней женщины.
— Я считаю, что квартира, которую мне оставила бабушка…
— Бабушка хотела, чтобы ты была счастлива, — перебила Людмила Петровна, и в её голосе проступила сталь. — А счастье — это семья. Крепкая семья. А крепкая семья строится на общих основах. На общем имуществе, общих целях. Или ты за мужа-то не замуж выходила, а так, побаловаться?
— Мам, хватит, — подал голос Максим, но как-то неуверенно.
Марина смотрела на мужа и впервые за три месяца брака увидела его таким, каким он, вероятно, был всю жизнь — удобным сыном, который не умеет противостоять материнской воле. Когда они встречались, он казался таким самостоятельным: сам снимал квартиру, работал программистом, говорил о планах открыть своё дело. А теперь стоял между ней и матерью, и Марина видела, как он мучительно ищет компромисс, который устроит обеих.
— Максимка, скажи жене, — Людмила Петровна говорила уже мягче, почти ласково, — объясни ей. Мы же не против неё. Мы за вас. За вашу семью. Понимаешь, Мариночка, — она повернулась к невестке, — когда я выходила замуж за отца Максима, у меня тоже была квартирка. Родители оставили. Я ни секунды не сомневалась — продали, купили побольше, вместе начали. И вот, прожили тридцать лет душа в душу.
Душа в душу, невесело подумала Марина. Да отец Максима дома появляется раз в неделю, и то в основном чтобы переодеться. Зато Людмила Петровна всегда при делах, всегда в курсе, всегда контролирует. Марина вдруг ясно представила своё будущее: большая квартира в Люберцах, совместная ипотека, свекровь с ключами от их двери и правом голоса в каждом решении. Потому что они же помогали, доплачивали, значит, имеют право.
— Я подумаю, — выдавила она.
— Думай-думай, — кивнула свекровь, собирая планшет в сумку. — Только долго не тяни. Квартиры хорошие разбирают быстро.
Когда за Людмилой Петровной закрылась дверь, Максим обнял Марину за плечи.
— Не бери в голову. Мама заботится.
— Максим, ты правда хочешь, чтобы я продала квартиру?
Он помолчал. Слишком долго.
— Я хочу, чтобы мы жили нормально. Чтобы было просторно. Чтобы детям хватало места.
— А моё мнение?
— Конечно, оно важно, — он поцеловал её в щёку. — Но подумай, Мариш. Правда ведь, в однушке тесно. А так — у нас будет своя спальня, детская, гостиная…
— И твоя мама с ключами.
— Да брось ты! — Максим отстранился. — Мама просто активная. Она переживает за нас.
Марина прикусила губу. Спорить сейчас было бесполезно — она видела, что он уже принял решение, просто не признаётся в этом даже себе. Он уже видел ту трёшку в Люберцах, уже расставил там мысленно мебель, уже представил себе семейные ужины с родителями по воскресеньям.
А она представила себя без единственного места, которое было бы только её.
Неделю спустя Людмила Петровна объявилась снова. На этот раз без предупреждения, с сумкой продуктов и словами: «Я вам супца наварила, мальчики без горячего совсем зачахнут».
Марина была дома одна — Максим задерживался на работе. Свекровь прошла на кухню, как к себе домой, начала раскладывать по полкам припасы.
— Ну что, надумала? — спросила она, не оборачиваясь.
— О чём?
— Марина, не прикидывайся. О квартире. Та трёшка, что я показывала, уже продаётся. Но есть другие варианты.
— Людмила Петровна, — Марина глубоко вдохнула, — я не буду продавать бабушкину квартиру. Простите.
Свекровь наконец повернулась. На её лице не было ни удивления, ни обиды — только холодная решимость.
— Так я и думала, — она вытерла руки о полотенце. — Значит, будем решать по-другому.
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду, девочка, что мой сын не будет жить в этой конуре, — Людмила Петровна обвела взглядом кухню. — И уж точно не будет растить здесь детей. А ты, видимо, не очень-то дорожишь браком, раз своё барахло ценишь выше семьи.
— Это не барахло! — Марина почувствовала, как внутри закипает. — Это память о бабушке, это…
— Это квадратные метры, — перебила свекровь. — Хорошие, кстати, по деньгам. И если ты не понимаешь, что семья важнее, то, может, Максиму стоит подумать, с кем он связался.
Марина онемела. Людмила Петровна говорила спокойно, но в каждом слове читалась угроза.
— Вы пытаетесь нас поссорить?
— Я пытаюсь спасти сына от ошибки, — свекровь сложила руки на груди. — Слушай меня внимательно, Марина. У меня есть время. У меня есть опыт. И у меня есть влияние на Максима — я его мать, и он меня слушает. Я могу сделать так, что он сам поймёт, какая ты. Что ты не жена ему, а квартирантка, которая за свои метры удавится.
— Вы с ума сошли!
— Я очень даже в своём уме, — Людмила Петровна шагнула ближе. — И я готова на всё ради счастья сына. Если надо — устрою так, что он сам попросит развода. Найду способ показать ему, что ты ему изменяешь, например. Максим парень гордый, измену не простит.
Марина почувствовала, как по спине пробежал холодок. Свекровь говорила это всерьёз. В её глазах не было ни тени сомнения — она действительно была готова разрушить их брак, лишь бы добиться своего.
— Вы не посмеете, — прошептала Марина.
— Посмею. И знаешь что? Максим мне поверит. Потому что я его мама. А ты — жена всего три месяца. Так что думай, девочка. Либо ты продаёшь квартиру добровольно, и мы все счастливы, либо остаёшься и без квартиры, и без мужа.
Свекровь взяла сумку и направилась к выходу. На пороге обернулась:
— У тебя два дня. В пятницу агент по недвижимости приедет на оценку квартиры. Будь умницей.
Дверь закрылась. Марина опустилась на стул, чувствуя, как руки дрожат. Людмила Петровна не блефовала — это было очевидно. Она действительно готова была пойти на всё.
И Марина вдруг поняла, что если будет просто отбиваться, просто отказывать — проиграет. Свекровь опытнее, настойчивее, хитрее. Она найдёт способ добиться своего.
Значит, нужно действовать.
— Серёга, помнишь, ты говорил, что если что — выручишь?
Сергей Громов, её друг ещё с института, недоуменно посмотрел на неё через стол в кафе.
— Ну, говорил. А что случилось?
Марина рассказала. Коротко, без лишних эмоций, но Сергей всё равно присвистнул.
— Круто. Свекровь-терминатор. И что ты хочешь от меня?
— Нужно, чтобы Максим подумал, что у меня роман, — Марина сказала это быстро, пока не передумала. — Чтобы увидел нас вместе. Чтобы у него появились подозрения.
— Погоди, ты хочешь, чтобы я изображал твоего любовника?
— Не любовника. Просто… ухажёра. Кого-то, кто явно неравнодушен. А я буду делать вид, что не отвергаю внимание.
Сергей откинулся на спинку стула.
— И это поможет?
— Должно, — Марина сама не была уверена, но другого плана у неё не было. — Когда свекровь попытается его убедить в моей измене, он уже будет настороже. Увидит, что она манипулирует. А потом я сама всё расскажу — что инсценировала, чтобы проверить, насколько легко его можно настроить против меня.
— Это рискованно.
— Знаю. Но если я ничего не сделаю — проиграю точно.
Сергей помолчал, потом усмехнулся:
— Ладно. Что конкретно надо делать?
Они разработали план за чашкой кофе. Ничего сложного: Сергей будет встречать её после работы, провожать до дома, дарить цветы. Максим увидит — и, зная уже о «склонности» жены к изменам от матери, начнёт подозревать. А потом Марина всё откроет и покажет, как легко его мать готова разрушить их брак.
Рискованно? Да. Но другого выхода не было.
В пятницу, когда должна была состояться встреча с агентом, Марина объявила Максиму, что на работе аврал, и приехать не сможет.
— Но мама уже договорилась! — растерялся муж.
— Тогда пусть твоя мама идёт одна, — спокойно ответила Марина. — Квартиру я продавать не собираюсь.
Максим нахмурился, но спорить не стал. Марина знала: вечером его мать обработает его как следует. И действительно, когда он вернулся домой, вид у него был мрачный.
— Марина, нам надо серьёзно поговорить.
— Я слушаю.
— Почему ты саботируешь все наши планы? Мы же договаривались…
— Мы ни о чём не договаривались, — перебила она. — Договаривалась твоя мама. А я, между прочим, имею право на собственное мнение.
— Но это же глупо! — вспылил Максим. — Держаться за старую хрущёвку, когда можно жить нормально!
— Для меня это не просто хрущёвка.
— А для меня это тупик! — он повысил голос. — Я хочу жить по-человечески. Хочу, чтобы у наших детей было пространство. Хочу…
— Ты хочешь, чтобы твоя мама контролировала каждый наш шаг, — закончила Марина. — Потому что как только мы продадим мою квартиру и купим ту трёшку на её деньги — она будет иметь полное право вмешиваться во всё.
— Ты параноишь! — Максим хлопнул дверью и ушёл в ванную.
Марина сжала кулаки. План начинал работать — Максим уже был на взводе, уже раздражён. Теперь главное — довести до конца.
На следующий день после работы Марина вышла из офиса и увидела Сергея. Он стоял у входа с букетом роз, и Марина невольно улыбнулась — он вжился в роль.
— Для вас, сударыня, — он протянул цветы с шутовским поклоном.
— Серёг, ты чего?
— Играю роль! — шёпотом ответил он. — Смотри, вон твой муж в той машине сидит.
Марина не стала поворачиваться. Сердце забилось чаще — значит, Людмила Петровна уже начала действовать. Наверняка нашептала Максиму что-то про подозрительное поведение жены, и тот решил проверить.
— Хорошо, — прошептала она. — Проводи меня до метро.
Они шли по улице, разговаривали, смеялись. Сергей даже взял её под руку — аккуратно, по-дружески, но со стороны это могло выглядеть двусмысленно. Марина чувствовала затылком взгляд мужа и старалась держаться естественно.
У метро Сергей попрощался, помахал рукой и ушёл. Марина спустилась в подземку и только там позволила себе выдохнуть. Первый этап прошёл.
Вечером Максим был мрачнее тучи. Он ходил по квартире, то и дело бросая на жену взгляды, явно пытаясь решиться что-то спросить. Марина делала вид, что не замечает.
— Кто тебя сегодня встречал? — наконец не выдержал он.
— А? — Марина подняла голову от телефона. — А, это Серёга. Мы с ним в институте вместе учились. Давно не виделись, решил зайти, поболтать.
— И цветы дарить.
— Ну да, у него такая манера, — Марина пожала плечами. — Всем подругам на праздники цветы дарит. Романтик.
Максим сжал челюсти. Марина видела, как он борется с собой — хочет устроить скандал, но понимает, что формально она ничего не нарушила. Встретилась со старым другом. С цветами. И что?
Но зерно сомнения уже было посеяно.
Следующие несколько дней Марина продолжала встречаться с Сергеем. Он провожал её, они сидели в кафе, гуляли по парку. Ничего компрометирующего, но со стороны — явный интерес с его стороны и отсутствие отпора с её.
Максим мрачнел с каждым днём. А потом позвонила Людмила Петровна.
— Марина, нам надо встретиться. Одним. Без Максима.
Они встретились в том же кафе, где Марина разговаривала с Сергеем. Свекровь заказала себе эспрессо и впилась в невестку взглядом.
— Я всё знаю про твоего Сергея, — начала она без предисловий.
— Да? — Марина постаралась изобразить удивление. — И что вы знаете?
— Что ты изменяешь моему сыну. Что встречаешься с этим типом. Что принимаешь от него цветы, гуляешь с ним, проводишь время.
— Я встречаюсь со старым другом, — спокойно ответила Марина. — Это не измена.
— Не ври мне, — Людмила Петровна наклонилась вперёд. — Я видела, как ты на него смотришь. Как улыбаешься. Максим ещё не понял, но я-то вижу.
— И что вы собираетесь делать?
— Рассказать сыну правду. Показать ему фотографии — да, я наняла человека, который следил за тобой. Доказать, что ты не та, за кого себя выдаёшь.
Марина отпила кофе, давая себе время подумать. Свекровь действительно серьёзно настроена. Но именно этого Марина и добивалась.
— Рассказывайте, — сказала она наконец. — Может, Максим наконец поймёт, что вы готовы на всё, лишь бы контролировать его жизнь.
Людмила Петровна вскинула брови.
— То есть ты не отрицаешь?
— Я ничего не отрицаю и не подтверждаю, — Марина встала. — Делайте что хотите, Людмила Петровна. А я пойду.
Взрыв прогремел вечером. Максим ворвался в квартиру с распечатками фотографий — Марина и Сергей у офиса, в кафе, в парке.
— Объясни! — он швырнул фотографии на стол. — Объясни мне, кто это и что происходит!
Марина посмотрела на снимки. Профессиональная работа — частный детектив постарался. На всех фото она и Сергей выглядели как минимум очень близкими друзьями.
— Это Серёга, — ответила она. — Я же говорила.
— Ты говорила, что встретилась с ним один раз! — голос Максима дрожал. — А тут целая серия! Ты встречаешься с ним каждый день! Ты… ты изменяешь мне?
— А ты веришь, что изменяю?
— Я не знаю, во что верить! — он провёл руками по лицу. — Мама говорит…
— Вот именно, — перебила Марина. — Мама говорит. Максим, посмотри на меня. Что тебе сказала мама?
Он отвернулся.
— Что ты меня не любишь. Что держишься за квартиру, а не за брак. Что этот Сергей — твой любовник, с которым ты планируешь уйти, как только выжмешь из меня всё что можно.
— И ты поверил?
— Я вижу фотографии!
— Ты видишь то, что хотела показать тебе твоя мать, — Марина подошла ближе. — Максим, твоя мама наняла детектива. Чтобы следить за мной. Чтобы собрать компромат. Ради чего, как думаешь?
— Ради правды!
— Ради квартиры, — тихо сказала Марина. — Она хочет, чтобы я продала квартиру. А я отказываюсь. И тогда она решила настроить тебя против меня. Пригрозила, что инсценирует мою измену, если я не соглашусь.
Максим замер.
— Что? Когда она это сказала?
— Неделю назад. Пришла, когда тебя не было. Сказала, что сделает так, чтобы ты попросил развода. Что найдёт способ доказать, что я изменяю.
— Ты врёшь…
— Позвони ей, — Марина протянула телефон. — Спроси сама. Спроси, почему она наняла детектива ещё до того, как появился Серёга. Я точно знаю когда — на следующий день после нашего разговора о квартире. Проверь расходы на её карте, если не веришь.
Максим смотрел на телефон, и Марина видела, как в его глазах борются недоверие и сомнение.
— А Серёга? — спросил он хрипло.
— Серёга — мой друг. Действительно старый друг. Я попросила его подыграть мне, чтобы доказать тебе, как легко твоя мать готова разрушить наш брак. Как легко она манипулирует тобой.
— То есть ты… инсценировала измену?
— Да, — Марина кивнула. — Потому что если бы я просто отказывалась продавать квартиру, твоя мама нашла бы другой способ меня вытеснить. А так я хотела показать тебе, на что она готова пойти.
Максим опустился на диван. Он выглядел опустошённым.
— Моя мать… — он замолчал.
Марина села рядом. Ей было жаль его — впервые за всё это время он выглядел не упрямым или раздражённым, а растерянным и потерянным.
— Максим, я не хочу разрушать твои отношения с матерью, — сказала она тихо. — Но я не могу жить в браке, где меня всегда можно заменить, где моё имущество — это просто актив для расширения. Эта квартира — не просто метры. Это память о бабушке, это моя независимость, это…
— Я понял, — он взял её за руку. — Я понял. Прости. Прости, что не услышал сразу. Что поддался.
Они сидели молча. Потом Максим поднялся.
— Мне надо съездить к родителям.
— Ты им расскажешь?
— Обязательно.
Максим вернулся поздно ночью. Выглядел усталым, но в глазах была новая решимость.
— Я поговорил с мамой, — сказал он, садясь рядом. — Она всё отрицала, но я настаивал. В итоге она призналась, что действительно хотела тебя «проверить», чтобы «уберечь меня от ошибки».
— И?
— И я сказал, что моя жизнь — это моя жизнь. Что квартиру мы не продаём. Что если нам станет тесно — я сам заработаю и куплю нам жильё. Без её помощи. Что её контроль мне не нужен.
Марина почувствовала, как внутри разливается тепло.
— Как она отреагировала?
— Плакала. Говорила, что я неблагодарный, что она всю жизнь для меня, а я теперь под каблуком у жены. Но я не поддался. Сказал, что люблю её, но не позволю вмешиваться в нашу жизнь.
Марина обняла мужа. Он прижался к ней, и она почувствовала, как напряжение последних недель постепенно уходит.
— Прости, — прошептал Максим. — Прости, что не услышал тебя сразу. Что позволил маме лезть в нашу жизнь. Что давил на тебя из-за квартиры.
— Ты услышал теперь. Это главное.
Они сидели обнявшись, и Марина думала о том, что риск оправдался. Да, она могла всё потерять. Но она поставила на то, что Максим, когда увидит реальную картину, сделает правильный выбор. И он сделал.
А квартира осталась её
