Максим остановил автомобиль на парковке детской больницы, с трудом отыскав свободное место. Сегодня здесь было непривычно многолюдно. Это стало его ежедневным ритуалом: завершив рабочие дела, он заезжал в своё излюбленное кафе «Камилла», а затем направлялся сюда, чтобы провести время с дочерью. Она находилась в клинике уже несколько месяцев.
Никто из врачей не мог поставить точный диагноз. Каким только специалистам Максим её не показывал — все твердили одно и то же: проблема в мозге. Мозг существует по собственным законам и управляет всеми органами.
Максим выходил из себя, утверждая, что подобными размытыми формулировками они пытаются замаскировать свою профессиональную несостоятельность. Медики лишь беспомощно разводили руками. Максим был в бешенстве.
Все без исключения утверждали, что на ребёнка так повлияла смерть матери — колоссальная психологическая травма. По их словам, мозг выстраивает защитные барьеры, понятные только ему.
— Я не понимаю. Ребёнок угасает на глазах, и вы ничем не можете помочь? Вы же знаете, у меня достаточно средств, мне не жаль никаких денег. Ради Сони я готов отдать всё, что имею.
— Деньги в данной ситуации совершенно бессильны.
Максим едва сдерживался, чтобы не зарычать от отчаяния.
— Что же тогда имеет значение? Скажите мне, и я найду это, приобрету любой ценой.
— Это невозможно купить. Не знаю, как вам объяснить… Должно произойти что-то особенное. Или наоборот, не случиться то, что заставляет организм, нервную систему функционировать в таком режиме.
— Что за чушь вы несёте? Может, ещё к знахарке посоветуете обратиться?
Пожилой доктор внимательно посмотрел на него.
— Если бы вы решились, я бы не стал вас отговаривать. Повторю ещё раз: в вашем случае традиционные методы неэффективны. Всё, что сейчас в наших силах для вашей девочки — обеспечить спокойную обстановку, положительные эмоции и поддерживать организм медикаментозно.
— Что вы имеете в виду?
— Я бы рекомендовал госпитализировать вашу дочь. Её уже дважды доставляли на скорой. Поймите, когда она впадает в критическое состояние, существует реальный риск не успеть оказать помощь. А под наблюдением медицинского персонала…
— Такого не произойдёт, — закончил Максим и обхватил голову руками.
Он так страшился смерти жены. Предчувствовал неизбежное, но боялся, что не сможет пережить утрату. Соня безмерно любила маму. А он… он просто боготворил её. И оказалось, что ему пришлось отодвинуть собственное горе, чтобы спасти дочь.
Соня, как ни удивительно, спокойно восприняла необходимость длительного пребывания в больнице. Она провела ладонью по щеке Максима.
— Папа, не волнуйся, я не буду плакать. И ты сможешь спокойно работать, а не сидеть со мной постоянно дома.
Максим не знал, печалиться ему или радоваться — его восьмилетняя дочь рассуждала как взрослый человек.
— Держи её! — мужчина вздрогнул, обернувшись на крик. Со стороны торгового центра что было сил бежала девчонка, а следом за ней — охранник. Похоже, маленькая попрошайка что-то украла.
Девочка промчалась мимо его машины, и Максим успел заметить её затравленный взгляд.
«Господи, неужели пожалели ребёнку булку!» — подумал он и вышел как раз вовремя, чтобы преградить путь охраннику.
— Стойте!
— Чего? С дороги!
— Я сейчас устрою тебе «с дороги»! — Максим указал на свой автомобиль, из которого только что вышел.
— Мне нужно догнать, она совершила кражу!
— Что именно она украла?
— Бутылку воды и хлеб. Это то, что я видел, а кто знает, сколько всего ещё в карманах?
Максим достал несколько банкнот.
— Этого более чем достаточно, чтобы покрыть ущерб и даже организовать банкет по случаю возвращения похищенного.
Мужчина запер машину и направился ко входу в больницу. Он не видел, как охранник, пересчитав деньги, покрутил пальцем у виска ему вслед.
Максим сначала зашёл к врачу. Разговор был скорее формальным, поскольку ничего нового не происходило. Но сегодня он задержался.
— Максим Андреевич? — обратился к нему доктор. — Тут такое дело. Соня сегодня спросила, можно ли ей общаться с другими пациентами отделения. Как вы на это смотрите?
Максим опустился в кресло, неожиданно разволновавшись.
— Знаете, на мой взгляд, это очень позитивный знак, — продолжил врач. — Она начала интересоваться чем-то за пределами своего микромира. Правда, не все коллеги согласны с моей оценкой.
Многие считают, что девочка долго была ограничена в общении, и резкое погружение в детский коллектив может оказаться стрессом для психики. Я не могу опровергнуть это мнение, хотя и не разделяю его. В общем, вам нужно обдумать ситуацию. Поговорить с Соней и либо разрешить, либо отказать.
— Понятно. Снова хотите снять с себя ответственность.
Доктор снял очки, протёр их.
— Да, вы правы. Я искренне хочу, чтобы ваша дочь поправилась, но все мы прекрасно понимаем: если что-то пойдёт не так, вы уничтожите нас. Поверьте, от этого никому лучше не станет — в отделении более пятидесяти детей.
Максим поднялся, направился к двери, потом остановился.
— Спасибо за откровенность. Наверное, вы правы. Я поговорю с дочерью.
Ему показалось, что врач с облегчением выдохнул.
Максим Андреевич на мгновение замер перед дверью палаты, старательно растягивая губы в улыбке. Не мог же он войти к дочери с таким напряжённым лицом, а другое выражение никак не получалось. Сейчас он увидит свою малышку, которая в последнее время почти не вставала с постели, ничего не хотела, да и не могла…
Есть практически не получалось. Мало того, что у неё отсутствовал аппетит, так и желудок отторгал пищу — стоило проглотить больше двух ложек, как начиналась рвота.
— Привет.
Соня будто испугалась его появления, но потом улыбнулась.
— Привет, папа.
Ему показалось, или на её щеках действительно появился лёгкий румянец?
— Как себя чувствуешь?
— Нормально.
У Максима возникло странное ощущение, что дочь как будто торопит его уйти. Это казалось невероятным — ведь она почти никого не видит, кроме медсестёр и педагога, закреплённых за VIP-палатами.
Он сел на стул возле кровати и начал выкладывать угощения.
— Я заглянул в магазин. Посмотри, какие красивые яблоки.
— А, да, пап, спасибо.
Рука Максима застыла. На столике стояли тарелки. Недавно приносили ужин, но его удивил не сам факт подачи пищи, а совсем другое — тарелки были абсолютно пусты.
— Соня, что здесь происходит?
Девочка вздохнула и обратилась куда-то в сторону:
— Выходи, не бойся, у меня очень добрый папа.
Мужчина увидел, как из-за шторы появилась девочка — та самая, которая недавно пробежала мимо его машины.
— Так…
Незнакомка испуганно смотрела на него, а Соня заговорила:
— Папочка, не прогоняй её, пожалуйста, я очень прошу. Я даже яблоко съем, поделюсь с Леной. Но куда она пойдёт? У неё ведь никого нет, а на улице темно и холодно. Она была голодная и напуганная.
Максим растерянно смотрел на дочь. Она сидела в кровати и отчаянно жестикулировала. Её щёки покраснели от волнения.
— Соня, только не нервничай, пожалуйста. Я не собираюсь ругаться.
Он повернулся к девочке, которая выглядела старше его дочери на год, может, на два.
— Ты Лена?
Она кивнула.
— Меня зовут Максим Андреевич. Я папа Сони.
Девочка кивнула, затем несмело спросила:
— Тебя и правда зовут Соня? Такое красивое имя.
Дочь улыбнулась.
— Нет, я на самом деле София. Но мама называла меня Соней. И я всегда буду ею.
— Называла… — подхватила Лена. — Значит, мамы больше нет? У меня тоже нет мамы. Очень давно. Я её даже не помню.
Максим наблюдал за разговором девочек. Лена присела на край кровати, предварительно отодвинув простыню, чтобы не запачкать её. Да, вид у неё был, мягко говоря, неопрятный.
Он задумчиво разрезал яблоко, протянул по половинке Соне и Лене. Девочки взяли фрукт, не прерывая беседы. Он улыбнулся.
— Смотрю, вам есть о чём поговорить.
Дочь умоляюще посмотрела на него.
— Пап, разреши Лене остаться. Она может спать там, на диванчике, а мы ещё поболтаем.
Максим задумался. Он внимательно изучал девочку. Выглядит вполне хорошей, но ведь он ничего о ней не знает… Впрочем, какой вред она может причинить его дочери?
— Вот что, Лена. В шкафу лежат вещи Сони. Возьми всё необходимое и немедленно в душ. Не выходи, пока не будешь выглядеть как человек. А доктору я объясню, что к Соне приехала двоюродная сестра и останется на ночь. Но смотрите у меня — никаких проказ.
Соня даже захлопала в ладоши.
— Спасибо, папочка!
Лена стрелой промчалась мимо, осторожно открыла шкаф и ахнула от изумления. Выбрала лёгкие брюки и футболку.
— Я быстро! — пообещала она.
Когда девочка скрылась за дверью, Максим посмотрел на дочь.
— Ну как ты, котёнок?
— Пап, мне сегодня было так скучно, хотелось плакать. Я попросилась к другим детям, но доктор сказал, что нужно твоё разрешение. А потом через окно зашла Лена. Представляешь, тут же высоко!
— Да уж… Ты уверена, что хочешь, чтобы она осталась?
— Конечно! А вот ты, когда будешь уходить, скажи, чтобы нам принесли чаю — сладкого и горячего.
Брови Максима удивлённо поползли вверх. Он просто кивнул.
Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы Лена осталась. Он даже оплатил стоимость ещё одной VIP-палаты. Врач покачал головой.
— Не уверен в правильности решения, но вам виднее. Имейте в виду…
— Да, я услышал вас. Приеду утром к завтраку. Соня просила горячего и сладкого чая, две кружки. Кого мне предупредить?
Доктор удивлённо посмотрел на него.
— Две? То есть для той девочки и для неё?
— Получается, так.
— Я сейчас распоряжусь. Знаете… чем чёрт не шутит.
— Что вы имеете в виду?
— Пока не буду делать прогнозов. Посмотрим, что будет завтра. Тогда и обсудим.
Максим и сам чувствовал, что с Соней сегодня что-то происходило — не так, как обычно. Но что именно? К лучшему или к худшему? Это оставалось загадкой.
Ночью он спал беспокойно. Несколько раз порывался поехать в больницу, но сдерживал себя. А в четыре утра не выдержал — набрал номер дежурного доктора.
— Михаил Петрович, простите…
— Ничего страшного. Признаться, ждал вашего звонка раньше. Всё в порядке. Девочки болтали почти до полуночи, пока Ирина их не разогнала. Сейчас крепко спят. У Сони стабильные показатели, никаких тревожных всплесков. Ужин съела полностью, чай тоже выпила сама.
— Спасибо.
Максим рухнул в постель и моментально уснул.
В больнице пахло как в детском саду — молочной кашей и звонкими детскими голосами. Максим осторожно пробирался между маленькими пациентами, которые весело носились по коридору. Причём те, кто передвигался на костылях, по скорости не уступали тем, у кого, например, была лишь забинтована голова.
Добравшись до палаты дочери, он с облегчением перевёл дух. Только собрался толкнуть дверь, как она сама распахнулась, и оттуда вышла Ирина — медсестра, присматривавшая за Соней. Это была симпатичная молодая женщина с необыкновенно добрым сердцем. Она посмотрела на Максима и вытерла навернувшиеся слёзы.
— Вы не просто отец. Вы самый лучший отец в мире. Никто не мог понять, что именно это было нужно.
Она пошла по коридору, а Максим ошеломлённо смотрел ей вслед. Он совершенно ничего не понимал.
«Сейчас во всём разберусь», — подумал он, тихо входя в палату. И замер на пороге.
Девочки его не заметили. Да и как они могли обратить на него внимание, если были полностью поглощены мультфильмом на экране телевизора, где мышка издевалась над котом? Они сидели, поджав ноги на кровати, у каждой в руках была тарелка с кашей, и они ели, не отрываясь от просмотра. При этом время от времени так заразительно хохотали, что каша подпрыгивала в тарелках.
Максим не сводил глаз с дочери. Вот она зачерпнула кашу, отправила в рот, и — ничего необычного! Соня спокойно проглотила её и продолжала смеяться над мультиком.
Наконец его заметила Лена. Она тихонько толкнула подругу и кивнула в его сторону. Дочь повернулась, и Максим поразился перемене. Ещё вчера — потухший взгляд, безразличие ко всему, а сегодня — веселый ребёнок, только очень исхудавший.
— Папочка пришёл! — воскликнула Соня.
Он молча подошёл к кровати и крепко обнял дочь, а второй рукой — Лену. Сейчас он был готов ради этой чужой девочки на всё.
Лена вдруг всхлипнула. Максим испугался.
— Прости, слишком сильно сжал? Больно?
Лена отрицательно покачала головой, а Соня взяла её за руку.
— Не плачь. Ну не надо. Мой папа знаешь какой? Он не позволит тебе жить на улице и питаться только тем, что украдёшь.
Девочка строго посмотрела на отца, и Максим поспешно кивнул.
Лена вытерла слёзы.
— Да я не поэтому… Просто меня так давно никто не обнимал.
Максим забрал дочь домой через неделю. Всё это время рядом с ней была Лена. Соня прибавляла в весе, бегала с теми, кто мог передвигаться по коридору, и радовалась жизни. А Максим, пока врачи повторяли слово «феноменально» и проводили полное обследование, занялся судьбой Лены.
Мать девочки пропала, когда той было всего два года. Никто не знал её судьбы, но все предполагали худшее — учитывая образ жизни, который она вела. Девочка жила с бабушкой, которая скончалась всего полгода назад. Лену определили в детский дом, где у неё возник серьёзный конфликт с воспитательницей. Женщина применяла физическое насилие, и Лена сбежала. Вот и вся история.
Когда Максим приехал забирать Соню, Лена уже собрала свои немногочисленные вещи. Она встала, обняла подругу, потом его.
— Спасибо вам. Я пойду.
— Куда?
Она посмотрела ему прямо в глаза.
— Ну, наверное, обратно в детский дом. На улице теперь слишком холодно.
Максим задумчиво протянул:
— Выходит, зря я подготовил для тебя комнату рядом с комнатой Сони? Ты не хочешь стать её сестрой?
Сначала завизжала от счастья Соня и бросилась отцу на шею, а следом — и рыдающая от счастья Лена.
Когда они выходили из больницы, плакали все медсёстры, собравшиеся их проводить. Но Максим видел только Ирину, а спустя полгода уже не представлял своей жизни без неё. Впрочем, как и сёстры, которые теперь стали неразлучны.
