Когда мы с Максимом впервые увидели этот дом, я поняла — это судьба. Двухэтажный кирпичный дом с просторными комнатами, высокими потолками и большими окнами, из которых открывался вид на сад. Правда, требовался косметический ремонт, но после продажи нашей квартиры в центре у нас оставались деньги и на это.
— Елена, ты представляешь, какая у нас теперь будет жизнь? — восторженно говорил Максим, обнимая меня на пороге нашего нового дома. — Свежий воздух, тишина, место для детей в будущем…
Я кивала, разглядывая просторную гостиную с камином. Да, это было именно то, о чём мы мечтали. Никаких соседей за стенкой, никаких криков и топота над головой. Наш собственный мир.
Следующие два месяца пролетели как один день. Мы с головой погрузились в ремонт. Максим оказался неожиданно талантливым в этом деле — сам поклеил обои, покрасил стены, даже установил новые светильники. Я занималась дизайном, выбирала мебель, шторы, создавала уют. К концу лета дом преобразился до неузнаваемости.
— Пора устраивать новоселье! — объявил Максим, любуясь результатом наших трудов.
Мы пригласили друзей и родителей. Гости были в восторге. Наша лучшая подруга Света не переставала ахать, разглядывая каждый уголок.
— Лена, это же настоящий дворец! — восклицала она. — Как вам повезло!
Максимова мама, Галина Петровна, тоже была под впечатлением. Она несколько раз обошла весь дом, заглядывая в каждую комнату, и в итоге торжественно заявила:
— Молодцы, дети! Вот это я понимаю — жилище! Не то что эти современные коробки в городе.
Папа Максима, обычно немногословный, даже произнёс целую речь о том, как важно иметь свой дом, свою землю под ногами. Мои родители тоже были счастливы за нас.
Вечер прошёл замечательно. Мы жарили шашлыки в саду, пили вино, смеялись. Я чувствовала себя по-настоящему счастливой. Наконец-то у нас было то, что мы так долго искали.
Через неделю после новоселья Галина Петровна позвонила. Голос у неё был какой-то странный, взволнованный.
— Лена, дорогая, я тут Алёне рассказала про ваш дом. Она так обрадовалась! Говорит, обязательно приедет посмотреть.
Алёна — сестра Максима, младше его на пять лет. Живёт в другом городе с мужем Виктором. Общаемся мы с ней редко, в основном по праздникам созваниваемся. Не скажу, что мы близки, но и особых проблем между нами не было.
— Конечно, пусть приезжает, — ответила я. — Будем рады показать дом.
Алёна приехала через два дня. Но не одна, а с мужем и… с огромным животом. Оказывается, она была беременна!
— Сюрприз! — весело крикнула она, вылезая из машины. — Скоро станете дядей и тётей!
Максим, конечно, обрадовался. Они с сестрой всегда были дружны. А вот меня этот сюрприз как-то насторожил. Особенно когда увидела, сколько чемоданов они привезли. Будто собирались надолго.
Виктор — мужчина неразговорчивый, но вполне приятный. Работает где-то в продажах, зарабатывает вроде неплохо. Алёна — полная противоположность. Громкая, эмоциональная, привыкшая быть в центре внимания.
— Ой, какой у вас дом! — восторгалась она, заходя в гостиную. — Такой большой! А мы всё в своей двушке мучаемся, соседи сверху каждый вечер что-то дрелью сверлят и сверлят!
Я показала им дом, угостила ужином. Алёна всё время хваталась за живот, охала, жаловалась на токсикоз. Виктор молча ел, изредка подкладывая жене еду.
— Лена, а где мы будем спать? — спросила Алёна, когда мы закончили есть.
— Как где? — не поняла я. — В гостинице, наверное. Или домой поедете?
Алёна рассмеялась:
— Да ты что! Мы же не на один день приехали. — Дом вы построили очень кстати! Мы ждём первенца, поселимся у вас, на свежем воздухе.
Я почувствовала, как у меня внутри что-то сжалось. Поселиться? Надолго? Но я не подала вида, решив сначала поговорить с Максимом.
— Хорошо, — сказала я спокойно. — Можете остановиться в гостевой комнате.
Гостевая комната была на втором этаже. Небольшая, но уютная. Я постелила им чистое бельё, дала полотенца. Алёна всё время жаловалась — то матрас жёсткий, то подушка неудобная, то из окна сквозит.
Первый день прошёл относительно спокойно. Но уже на следующее утро я поняла, что это будет настоящим испытанием.
Алёна встала в семь утра и сразу включила в своей комнате телевизор на полную громкость. Потом полчаса принимала душ, израсходовав всю горячую воду. После этого спустилась на кухню и начала готовить себе завтрак, при этом используя все кастрюли и сковородки.
— Извини, Лена, — сказала она, когда я зашла на кухню. — Я на диете для беременных, мне нужно особое питание.
На кухне был полный разгром. Раковина забита грязной посудой, плита вся в брызгах, на полу крошки и капли масла. Алёна сидела за столом, уплетая яичницу с беконом, и листала журнал.
— Алёна, а посуду помыть не забыла? — осторожно спросила я.
— Ой, прости, токсикоз замучил, — отмахнулась она. — Потом помою.
Но посуда так и стояла грязная. Пришлось мыть мне.
Виктор целый день просидел в гостиной с ноутбуком, работал. Ничего не убирал, не мыл, даже чашку после кофе не отнёс на кухню. Алёна тоже не особо утруждала себя. То лежала на диване, то ходила по дому, оставляя везде свои вещи.
К вечеру дом выглядел так, будто в нём неделю жили студенты. Максим пришёл с работы усталый и не сразу обратил внимание на беспорядок.
— Как дела? — спросил он, целуя меня в щёку.
— Нормально, — ответила я сдержанно.
После ужина я отвела его в спальню и рассказала о своих опасениях.
— Максим, мне кажется, они собираются жить у нас всю беременность. Может, даже до родов. Это же ещё месяцев пять!
— Лена, ну что ты, — успокаивал меня муж. — Они просто отдыхают немного. Скоро уедут.
Но они не уезжали. Прошла неделя, вторая. Алёна чувствовала себя как дома. Более того, она начала приглашать к нам своих подруг, которые жили поблизости.
— Лена, не возражаешь, если Маша с Олей заедут? — спрашивала она, уже набирая номер. — Им так хочется посмотреть на наш дом!
Наш дом! Это было уже слишком.
Подруги Алёны приехали в субботу. Шумные, весёлые девочки лет двадцати пяти. Они визжали от восторга, разглядывая дом, фотографировались на фоне камина, устроили импровизированную фотосессию в саду.
— Девочки, давайте отметим! — предложила Алёна. — У меня есть шампанское!
Они накрыли стол в гостиной, включили музыку. Я пыталась намекнуть, что у нас есть дела, но никто не слушал. Вечеринка затянулась до поздней ночи. Подруги разъехались, оставив после себя гору грязной посуды и пятна от вина на белой скатерти.
— Алёна, — сказала я на следующее утро, — может, стоит предупреждать, когда приглашаешь гостей?
— Да ладно, Лена, — отмахнулась она. — Мы же не каждый день веселимся. Вредно для беременных грустить.
Я начала считать дни. Прошёл месяц с их приезда. Алёна окончательно освоилась. Она переставляла мебель в гостиной, как ей было удобно, без спроса использовала мою косметику и парфюм.
Но хуже всего было то, что за ней приходилось постоянно убирать. Она оставляла грязные тарелки где попало, не мыла ванну после купания, разбрасывала вещи по всему дому. Виктор тоже не отставал — курил на балконе, оставляя окурки в цветочных горшках, смотрел футбол до глубокой ночи, не заботясь о том, чтобы сделать потише.
Максим видел моё раздражение, но предпочитал не замечать проблему.
— Лена, потерпи ещё немного, — просил он. — Алёна беременная, ей тяжело.
— А мне разве легко? — взрывалась я. — Я целый день убираю за взрослыми людьми! Это наш дом, а не гостиница!
Последней каплей стал эпизод с моим свадебным платьем. Алёна нашла его в гардеробной и решила примерить.
— Лена, посмотри, мне идёт? — спросила она, выходя из комнаты в моём платье, которое трещало по швам от её живота.
— Алёна, сними немедленно! — закричала я. — Это моё свадебное платье!
— Ой, да не кричи, — отмахнулась она. — Просто посмотрела, как я буду выглядеть в белом после родов.
Платье было испорчено. Разошлись швы, появилось пятно от тонального крема. Это было платье моей мечты, в котором я выходила замуж, которое собиралась передать своей будущей дочери.
Я заперлась в спальне и проплакала весь вечер. Максим пытался меня успокоить, но я не могла остановиться. Это было не просто платье — это была память, частичка моей жизни, которую Алёна уничтожила.
На следующий день я приняла решение. Хватит терпеть. Хватит быть вежливой и деликатной. Пора поставить всё на свои места.
Утром, когда Алёна спустилась завтракать, я была готова к разговору.
— Алёна, нам нужно поговорить, — сказала я твёрдо.
— О чём? — удивилась она, намазывая масло на хлеб.
— О том, что вы здесь живёте уже месяц. О том, что я не служанка, чтобы убирать за вами. О том, что вы испортили моё свадебное платье.
Алёна вздохнула:
— Лена, ну что ты так драматизируешь? Подумаешь, платье. Купишь новое. К тому же, оно было плохо сшито. Швы сразу поползли!
— Новое? — я почувствовала, как закипаю. — Это было моё свадебное платье! Единственное и неповторимое!
— Ну и что с того? — пожала плечами Алёна. — Всё равно ты его больше не надеваешь.
Это был финал. Я больше не могла сдерживаться.
— Алёна, — сказала я медленно и чётко, — я не знаю, что вы думаете, но мой дом — это не гостиница. Я не собираюсь больше терпеть ваше свинство и хамство.
— Какое свинство? — возмутилась она.
— Ты разбрасываешь вещи, не моешь посуду, портишь мои вещи. Вы с мужем ведёте себя как дома, забывая, что это НАШ дом с Максимом.
— Да как ты смеешь! — покраснела Алёна. — Я беременная! Мне нужна поддержка семьи!
— Поддержка — это одно, а нахлебничество — совсем другое, — отрезала я. — Если хотите здесь жить, то либо ведите себя как цивилизованные люди, либо оплачивайте проживание, коммунальные услуги и еду.
— Что?! — взвизгнула Алёна. — Ты предлагаешь мне платить за проживание в доме моего брата?!
— Я предлагаю вам быть взрослыми ответственными людьми, — сказала я. — Максим мой муж, а значит, этот дом принадлежит нам обоим. И я не позволю превращать его в проходной двор.
В этот момент на кухню вошёл Максим. Он сразу почувствовал напряжение.
— Что происходит? — спросил он.
— Твоя жена выгоняет меня из дома! — с рыданиями бросилась к нему Алёна. — Она требует, чтобы я платила за проживание!
Максим растерянно посмотрел на меня.
— Лена, что это значит?
— Это значит, — сказала я спокойно, — что я больше не намерена терпеть хамство и неряшливость. Месяц я убираю за взрослыми людьми, которые ведут себя как свиньи в моём доме.
— Это дом моего брата! — закричала Алёна.
— Нет, — возразила я. — Это наш с Максимом дом. Мы его покупали вместе, ремонтировали вместе, обставляли вместе. И я не позволю никому его разрушать.
Максим попытался примирить нас:
— Девочки, давайте не будем ссориться. Алёна, может, ты действительно могла бы помочь с уборкой…
— Максим, — прервала его Алёна, — неужели ты встанешь на сторону чужой женщины против родной сестры?
— Чужой женщины? — переспросила я тихо. — Максим, я твоя жена. Чужая женщина?
Максим покраснел. Он понял, что сестра зашла слишком далеко.
— Лена, она не это имела в виду…
— Что именно она имела в виду? — спросила я всё тем же тихим голосом. — Что она может делать в нашем доме всё, что захочет? Портить мои вещи, превращать дом в хлев, хамить мне?
— Я не хамлю! — возмутилась Алёна.
— Ты только что назвала меня чужой женщиной в доме моего собственного мужа, — сказала я. — Как это называется?
Максим наконец понял, что балансирует на грани катастрофы. Он видел, как я спокойна, а это было плохим знаком. Когда я кричала и злилась, это было полбеды. Но когда я становилась ледяной и спокойной, это означало, что я приняла окончательное решение.
— Максим, — сказала я, глядя ему в глаза, — выбирай. Либо твоя сестра начинает вести себя как человек, либо она уезжает. Третьего не дано.
— Лена, но она беременная…
— Я знаю, что она беременная. Но беременность — это не индульгенция на хамство. Миллионы женщин беременеют и при этом остаются воспитанными людьми.
Алёна всхлипнула:
— Максим, ты слышишь, как она со мной разговаривает?
— Я разговариваю с тобой так, как ты заслуживаешь, — ответила я. — Месяц я была терпеливой и вежливой. Месяц я убирала за тобой, как за ребёнком. Месяц я молчала, когда ты портила мои вещи и вела себя как свинья. Всё, терпение кончилось.
— Максим! — заревела Алёна.
Максим метался между нами, пытаясь найти компромисс. Но я была непреклонна.
— Максим, — сказала я спокойно, — если они не уедут сегодня, то завтра я уеду сама. К родителям. И подумаю, нужен ли мне муж, который не может защитить свою жену от хамства родственников.
Эти слова подействовали как холодный душ. Максим знал, что я не бросаю слов на ветер. Если я сказала, что уйду, значит, уйду.
— Алёна, — сказал он тихо, — может, вам действительно лучше вернуться домой?
— Что?! — не поверила своим ушам сестра. — Ты выгоняешь меня?
— Я не выгоняю. Я прошу понять ситуацию. Лена права — это наш дом, и мы имеем право устанавливать здесь свои правила.
— Я не верю! — рыдала Алёна. — С родной сестрой! Как ты можешь?
— Я могу, — сказал Максим твёрдо. — Потому что Лена — моя жена, а этот дом — наш общий. И я не позволю никому разрушать наш брак.
Алёна поняла, что проиграла. Она резко встала, опрокинув стул.
— Хорошо! — закричала она. — Мы уедем! Но я этого не забуду! Никогда!
Она выбежала из кухни. Через полчаса она и Виктор собирали вещи. Алёна рыдала, хлопала дверями, что-то кричала мужу. Виктор молча складывал чемоданы.
Перед отъездом Алёна пришла в гостиную, где мы сидели с Максимом.
— Максим, — сказала она со слезами на глазах, — я надеюсь, что ты когда-нибудь поймёшь, что потерял.
— Я уже понял, — ответил он спокойно. — Я чуть не потерял жену из-за того, что не смог вовремя поставить границы.
Алёна посмотрела на меня с ненавистью:
— А ты… ты разрушила нашу семью.
— Я защитила свою семью, — ответила я. — Мою семью с Максимом.
Они уехали. Дом стал тихим и спокойным. Я потратила весь день на уборку, отмывая следы их пребывания.
Вечером мы сидели с Максимом на террасе, пили чай и смотрели на сад.
— Лена, — сказал он, — прости меня. Я должен был защитить тебя с самого начала.
— Главное, что ты понял это, — ответила я. — Максим, я люблю тебя. Но я не позволю никому, даже твоим родственникам, разрушать наш дом, наш покой, наше счастье.
— Я понимаю, — кивнул он. — Ты права. Семья — это святое. Но наша семья — это мы с тобой. А всё остальное — родственники.
Мы помолчали, наслаждаясь тишиной. Наш дом снова стал нашим. Тем самым местом, где мы были счастливы, где нас никто не беспокоил, где мы могли просто быть собой.
Галина Петровна, конечно, звонила, пыталась нас помирить с Алёной. Но я была непреклонна. Алёна могла приехать в гости, но с условием, что будет вести себя как гость, а не как хозяйка.
Прошло полгода. Алёна родила сына. Максим ездил к ней, отвёз подарки. Но к нам она больше не приезжала. И, честно говоря, я была этому рада.
Наш дом оставался нашим. Тихим, уютным, наполненным любовью. Мы с Максимом стали ещё ближе после этой истории. Он понял, что главное в жизни — это семья, которую ты создаёшь, а не та, в которой родился.
А я поняла, что иногда нужно быть жёсткой, чтобы защитить своё счастье. И я ни о чём не жалела.
