— Вера, ты не поверишь, какую дачу я сегодня видел! — Григорий ворвался в квартиру, даже не сняв обувь. Его глаза горели восторгом, а руки активно жестикулировали, словно пытались нарисовать в воздухе образ увиденного. — Двухэтажный домик, участок пятнадцать соток, речка в ста метрах, сосновый лес вокруг. Просто сказка!
Вера оторвалась от ноутбука, где проверяла рабочую почту, и подняла взгляд на мужа:
— Ты опять смотрел объявления о продаже недвижимости? Мы же договорились — никаких новых приобретений в ближайшие три года. Мы только закончили ремонт, вспомни, сколько это стоило.
Григорий махнул рукой, скинул наконец ботинки и прошёл в гостиную. Он буквально излучал энергию и энтузиазм.
— Это не для нас, — он плюхнулся в кресло напротив жены. — Это для мамы! Ты же помнишь, у неё через два месяца юбилей — шестьдесят лет. Я хочу сделать ей хороший подарок. Представляешь, как она обрадуется?
Вера закрыла ноутбук и внимательно посмотрела на мужа. За пять лет брака она хорошо изучила его привычки и знала — когда Григорий так возбуждён, это редко заканчивается чем-то хорошим для их семейного бюджета.
— Гриша, дача — это серьёзное приобретение. Сколько стоит эта «сказка»?
Григорий на мгновение замялся:
— Четыре с половиной миллиона. Но это же настоящая загородная усадьба! Мама всегда мечтала о даче, ты же знаешь. Всю жизнь она пахала, поднимала меня одна, а теперь её здоровье уже не то. Свежий воздух, природа — это именно то, что ей нужно.
Вера медленно покачала головой:
— И откуда ты планируешь взять такую сумму? У нас нет таких денег.
— Вот тут и начинается самое интересное, — Григорий подался вперёд, его голос стал тише, словно он делился великой тайной. — Я всё продумал. Продадим твою квартиру! Она стоит около шести миллионов. Купим маме дачу, а оставшиеся деньги вложим в ремонт нашей квартиры. Можно будет наконец доделать ванную, как ты хотела.
Несколько секунд Вера просто смотрела на мужа, пытаясь осознать услышанное. Потом нервно рассмеялась:
— Ты шутишь, да? Продать мою квартиру, которую мне оставила бабушка? Ты серьёзно?
— Абсолютно, — Григорий не заметил перемены в её настроении. — Подумай сама: зачем нам три квартиры? Моя приносит хороший доход от аренды, а твоя пустует. Это нерационально.
— Пустует? — Вера подняла брови. — Я тоже её сдаю, если ты не заметил.
— Ну да, но это же твоя квартира…
— Вот именно! Моя! А ты уже, я смотрю, всё распланировал! — Вера начала понимать, что муж не шутит. — Гриша, моя квартира — это наследство от бабушки. Я никогда её не продам.
Григорий нахмурился:
— Вера, не будь такой эгоисткой. Это просто квартира. Старая уже, кстати. А мама — живой человек, которому нужна наша забота.
— А почему бы тебе не продать свою квартиру? — Вера скрестила руки на груди. — Если уж так хочется порадовать маму.
— Ты что, серьёзно? — Григорий вскочил с кресла. — Моя квартира — это инвестиция! Она приносит нам стабильный доход каждый месяц. Было бы глупо от этого отказываться.
— А моя квартира, значит, не инвестиция? Не имущество, которое я хочу сохранить? И которое тоже приносит нам доход?
— Это разные вещи, — Григорий начал ходить по комнате. — Моя квартира работает на нас. А твоя на тебя только.
— Твоя, вообще-то, тоже только тебе доход приносит, а не нам, — напомнила Вера.
— Нам, тебе, мне, какая разница? — передразнил Григорий. — А о маме ты подумала? О живом человеке, который столько для меня сделал?
Вера глубоко вздохнула, пытаясь сохранить спокойствие:
— Гриша, я понимаю, что ты хочешь сделать приятное своей маме. Но продавать мою квартиру — это не вариант. Можно найти другой подарок.
— Какой? Ещё одни золотые серьги? — Григорий презрительно фыркнул. — Мама заслуживает большего. Она всю жизнь мечтала о даче.
— Значит, ищи другие варианты, — твёрдо сказала Вера. — Моя квартира не продаётся.
— Надеюсь, ты всё-таки изменишь своё решение, — Григорий бросил эту фразу через плечо, выходя из спальни следующим утром. Весь вечер после их разговора он демонстративно молчал, а ночью лёг спать на диване в гостиной.
Вера только покачала головой. Она знала своего мужа — когда ему что-то втемяшивалось в голову, переубедить его было практически невозможно. Особенно если дело касалось его матери.
За завтраком Григорий снова завёл разговор о даче:
— Я звонил риелтору. Дача может уйти в любой момент. На неё уже есть два потенциальных покупателя.
— Гриша, моя квартира не продаётся, — твёрдо повторила Вера, намазывая тост джемом. — Если для тебя так важно купить маме дачу, продай свою квартиру.
— Сколько раз тебе объяснять? — Григорий с грохотом поставил чашку на стол. — Моя квартира — это наша финансовая подушка безопасности! Ты знаешь, сколько она приносит в месяц? Пятьдесят тысяч! Это половина твоей зарплаты, между прочим.
— А моя квартира конечно не столько приносит, но тоже сдаётся, — парировала Вера. — И она принадлежит мне, а не нам. Ты забыл, что мы не оформляли общую собственность?
— О, так вот в чём дело? — Григорий усмехнулся. — «Моё, моё, моё…» Знаешь, Вера, я не думал, что ты такая жадная. Мы же семья. Или для тебя это пустой звук?
— Представь себе, нет, — Вера почувствовала, как начинает закипать. — Речь не о жадности, а о принципе. Я её не продам. Точка.
— Ты просто не уважаешь мою мать, — Григорий резко поднялся из-за стола. — Всегда так было.
— Что? — Вера не верила своим ушам. — Я не уважаю твою мать? А золотые серьги с бриллиантами на прошлый день рождения — это что? А поездка в санаторий, которую мы ей оплатили? Это всё от неуважения?
— Это всё мелочи по сравнению с тем, что она для меня сделала! — почти прокричал Григорий. — Она заслуживает дачи! А ты… Ты даже этого не понимаешь!
Он схватил пиджак и выскочил из квартиры, громко хлопнув дверью. Вера осталась сидеть за столом, пытаясь совладать с эмоциями.
Вечером того же дня раздался звонок. Вера взглянула на экран телефона — Нина Петровна. Свекровь никогда не звонила просто так. Обычно это означало какие-то проблемы или просьбы.
— Добрый вечер, Нина Петровна, — как можно более нейтрально поздоровалась Вера.
— Здравствуй, Верочка, — голос свекрови звучал необычно сладко. — Как ты, дорогая? Гриша говорил, ты немного приболела.
Вера удивлённо приподняла брови:
— Нет, я совершенно здорова.
— А, значит, он что-то напутал, — свекровь сделала паузу. — Слушай, я тут подумала… Может, зайдёте ко мне на выходных? Я что-нибудь испеку, посидим, поговорим. Давно не виделись.
Вера сразу поняла, к чему этот внезапный приступ гостеприимства. Григорий уже успел пожаловаться матери.
— Конечно, придём, — согласилась она. — В субботу после обеда?
— Замечательно! Буду ждать.
В субботу, едва переступив порог квартиры свекрови, Вера почувствовала напряжение. Нина Петровна суетилась на кухне, расставляя угощения, но её движения были резкими, а улыбка не касалась глаз.
— Садитесь, мои дорогие, — пригласила она за стол. — Я столько всего приготовила.
За чаем разговор плавно перетекал от одной темы к другой, пока Нина Петровна не произнесла как бы между прочим:
— А у меня, представляете, девочки на работе спрашивают — что я хочу на юбилей. А я и не знаю, что сказать. Всю жизнь мечтала о даче, но это же несбыточная мечта…
Она вздохнула и выразительно посмотрела на Веру. Та сделала вид, что не заметила.
— Может быть, какое-то путешествие? — предложила Вера. — Мы могли бы организовать тур, например, в Европу.
— Ой, нет-нет, — Нина Петровна замахала руками. — Куда мне в моём возрасте по заграницам ездить. А вот дача… Свежий воздух, грядочки… Знаешь, как я устаю от города.
Григорий, молчавший всё это время, ожил:
— Мама, а помнишь, как мы с тобой ездили к тёте Клаве на дачу? Как тебе там нравилось…
— Конечно, помню, сынок, — Нина Петровна мечтательно прикрыла глаза. — Лучшие дни моей жизни.
— Надеюсь, у вас будет возможность исполнить мамину мечту? — вдруг спросила она, глядя на Веру. — Гриша говорил, вы планируете что-то продать?
Вера ощутила, как краска заливает её лицо. Она перевела взгляд на мужа, который внезапно заинтересовался содержимым своей чашки.
— Нет, Нина Петровна, — твёрдо сказала Вера. — Никаких планов по продаже у нас нет. Вернее, я ничего продавать не собираюсь.
— Вера Андреевна, вы не могли бы подойти к нам в офис? Возникли некоторые вопросы по документам, — голос риелтора в телефоне звучал деловито и немного обеспокоенно.
— Каким документам? — Вера недоуменно нахмурилась. — Я ничего не подписывала.
Пауза на другом конце провода затянулась.
— Речь о предварительном договоре по продаже вашей квартиры. Ваш супруг оставил задаток, но возникли некоторые нестыковки в документах.
Вера почувствовала, как земля уходит из-под ног. Она медленно опустилась на стул, пытаясь осмыслить услышанное.
— Я ничего не подписывала и не собираюсь продавать свою квартиру, — её голос звучал глухо. — Какой ещё задаток?
— Григорий Михайлович внёс пятьсот тысяч рублей в качестве гарантии сделки на приобретение дачи и тут же по продаже вашей квартиры. Он сказал, что вы в курсе и полностью согласны с продажей.
— Это какая-то ошибка, — Вера почувствовала, как внутри нарастает гнев. — Я категорически против продажи моей квартиры. И никаких полномочий на ведение переговоров мужу не давала.
После разговора с риелтором Вера не находила себе места. Она пыталась дозвониться до Григория, но тот не брал трубку. Когда муж наконец вернулся домой, Вера встретила его в прихожей.
— Ты дал задаток за дачу? — спросила она без предисловий.
Григорий замер на мгновение, потом медленно снял куртку.
— Кто тебе сказал?
— Значит, это правда, — Вера скрестила руки на груди. — И под залог моей квартиры? Той самой, которую я отказалась продавать?
— Я был уверен, что ты передумаешь, — Григорий прошёл мимо жены в гостиную. — Это же для мамы, Вера. Неужели тебе жалко?
— Да при чём тут жалость! — Вера последовала за ним. — Дело в том, что ты распорядился моим имуществом без моего согласия! Ты хоть понимаешь, что это значит?
— Я твой муж, — Григорий развёл руками, словно это всё объясняло. — Мы семья. Я думал, что могу рассчитывать на твою поддержку.
— Поддержку? — Вера не верила своим ушам. — Ты называешь это поддержкой? Ты за моей спиной пытаешься продать мою квартиру!
— Я просто ускорил процесс, — Григорий начал раздражаться. — Дача может уйти в любой момент. Надо было действовать быстро.
— А спросить меня ты не мог? — Вера чувствовала, как дрожат руки от гнева. — Я же ясно сказала…
— Ты много чего говорила, но эта дача…
— Если тебе надо, то продавай свою квартиру, а на мою даже не засматривайся, потому что я её никогда и никому не продам!
Григорий отмахнулся:
— Ты просто не понимаешь, как это важно для мамы. Она всю жизнь мечтала о даче.
— И ради мечты твоей мамы ты готов обманывать свою жену? — Вера покачала головой. — Где ты взял деньги на задаток?
Григорий отвёл взгляд:
— Занял у Серёги.
— У Серёги? — Вера не поверила. — Полмиллиона?
— Да, — Григорий кивнул. — Он согласился помочь, когда узнал, для чего нужны деньги.
— И что ты ему пообещал в качестве гарантии?
Григорий молчал, и это молчание было красноречивее любых слов.
— Ты заложил мою квартиру, да? — тихо спросила Вера. — Без моего ведома ты пообещал другу мою квартиру в качестве залога?
— Не совсем так, — Григорий поморщился. — Я просто сказал, что если что-то пойдёт не так, он получит свои деньги после продажи.
— После продажи моей квартиры, — уточнила Вера. — Квартиры, которую я не собираюсь продавать.
— Вера, ты не понимаешь, — Григорий начал повышать голос. — Это шанс сделать маму по-настоящему счастливой! Неужели тебе не хочется порадовать её?
— Порадовать? — Вера горько усмехнулась. — За счёт продажи моего единственного имущества? Квартиры, которую мне оставила бабушка? Ты хоть понимаешь, что для меня это не просто квадратные метры?
— Опять эти сантименты, — Григорий закатил глаза. — Это просто квартира, Вера. Стены и потолок. А мама — живой человек.
— Моя бабушка тоже была живым человеком, — тихо сказала Вера. — И она хотела, чтобы эта квартира осталась мне. Это память о ней, часть моей жизни.
— Память, память… — передразнил Григорий. — А о настоящем ты подумала? О том, что мама не молодеет? Что это может быть последний шанс сделать её по-настоящему счастливой?
— А ты подумал о нашем браке? — спросила Вера. — О доверии? О том, что ты предал меня, действуя за моей спиной?
Григорий отмахнулся:
— Ты меня достала уже. Я просто пытаюсь решить проблему. Если бы ты не была такой упрямой, мне не пришлось бы идти на такие меры.
— То есть это я виновата? — Вера не верила своим ушам. — Я виновата в том, что ты обманул меня? Заложил мою квартиру без моего ведома?
— Я делаю это для семьи! — почти прокричал Григорий. — Мама — это тоже семья!
— А я? — тихо спросила Вера. — Кто я для тебя, Гриша? Похоже, что просто источник финансирования твоих идей.
— Вера, я привёл маму, — голос Григория раздался из прихожей. — Нам нужно серьёзно поговорить.
Вера оторвалась от книги и глубоко вздохнула. После вчерашнего разговора они с мужем практически не общались. Григорий ночевал в гостиной, а утром ушёл, не позавтракав. И вот теперь явился с подкреплением.
— Здравствуй, Верочка, — Нина Петровна вошла в комнату, держа в руках коробку с тортом. — Я подумала, за чаем нам будет легче найти общий язык.
Вера молча кивнула и отправилась на кухню ставить чайник. Она чувствовала, как внутри нарастает раздражение. Мать и сын явно сговорились и пришли давить на неё вдвоём.
Когда все трое сели за стол, Нина Петровна первой нарушила тишину:
— Верочка, я знаю, что вы с Гришей поссорились из-за дачи. Он мне всё рассказал.
— Всё? — Вера подняла бровь. — И про то, как дал задаток за дачу без моего ведома? И как заложил мою квартиру своему другу?
— Он действовал из лучших побуждений, — Нина Петровна покачала головой. — Гриша всегда был импульсивным. Весь в отца.
— Импульсивным? — Вера горько усмехнулась. — Это не импульсивность, Нина Петровна. Это обман и предательство.
— Не говори так, — вмешался Григорий. — Я хотел как лучше.
— Для кого лучше, Гриша? — Вера посмотрела ему прямо в глаза. — Для меня? Или для твоей мамы?
— Для всех нас, — Григорий развёл руками. — Мама получит дачу, о которой мечтала всю жизнь. А мы… У нас останется эта и моя квартиры.
— Или можно продать твою квартиру, — предложила Вера. — И купить маме дачу на эти деньги.
— Нет, — Григорий покачал головой. — Моя квартира — это наш стабильный доход. Это инвестиция.
— А моя квартира — это что? — Вера почувствовала, как внутри закипает гнев. — Просто стены и потолок, которые можно продать по первой прихоти? Я же тебе сказала уже, что я её тоже сдаю!
— Не по прихоти, а ради счастья близкого человека, — вмешалась Нина Петровна. — Вера, неужели тебе жалко? Я ведь немолода уже. Сколько мне осталось? Пять лет? Десять? А ты молодая, вся жизнь впереди. Заработаете ещё на новую квартиру.
— Дело не в деньгах, — Вера покачала головой. — Дело в принципе. Эта квартира — память о моей бабушке. И я не собираюсь с ней расставаться.
— Память, память… — Нина Петровна махнула рукой. — А о живых ты подумала? О том, что я всю жизнь мечтала о даче?
Вера внимательно посмотрела на свекровь:
— А вы, Нина Петровна, подумали обо мне? О том, что эта квартира — единственное, что у меня осталось от бабушки, и что это моё единственное имущество? Только моё!
— Ой, да ладно, — Нина Петровна поморщилась. — Не драматизируй. Подумаешь, квартира. Продашь — другую купишь.
Вера перевела взгляд на мужа:
— И ты согласен с этим, Гриша?
Григорий отвёл глаза:
— Мама права. Ты молодая, заработаешь ещё.
В этот момент Вера поняла, что её брак закончился. Не сейчас — он закончился в тот момент, когда Григорий решил, что может распоряжаться её имуществом без её согласия.
— Слушайте, — Вера медленно поднялась из-за стола. — Я, пожалуй, скажу то, что должна была сказать давно. Нина Петровна, вы эгоистичная и манипулятивная женщина. Вы воспитали сына, который ставит ваши желания выше интересов собственной семьи. И я больше не хочу быть частью этого.
— Как ты смеешь… — начала было Нина Петровна, но Вера перебила её:
— Я смею, потому что это моя квартира и моя жизнь. И я не позволю вам распоряжаться ни тем, ни другим.
Она повернулась к Григорию:
— А ты, Гриша… Ты предал меня. Предал наш брак. И я не вижу смысла его продолжать.
— Что ты имеешь в виду? — Григорий побледнел.
— То, что я подаю на развод, — твёрдо сказала Вера. — Сегодня же.
— Ты не можешь так поступить! — воскликнул Григорий. — Мы же семья!
— Семья? — Вера горько усмехнулась. — Семья — это там, где уважают друг друга. Где не идут на обман ради своих интересов. Где не пытаются манипулировать и давить. То, что между нами — это не семья. Это какая-то игра, в которой я всегда проигрываю.
— Вера, ты преувеличиваешь, — Нина Петровна попыталась взять её за руку, но Вера отстранилась.
— Нет, Нина Петровна. Я наконец-то вижу всё ясно. Вы никогда не принимали меня как часть семьи. Для вас я всегда была лишь средством для достижения ваших целей. И Гриша… Он всегда выбирал вас, а не меня.
— Это неправда! — возмутился Григорий.
— Правда, — тихо сказала Вера. — И мы оба это знаем. А теперь, пожалуйста, уходите. Оба. Гриша, ты можешь забрать свои вещи завтра, когда меня не будет дома. Ключи оставь у консьержа.
— Ты пожалеешь об этом, — прошипела Нина Петровна, поднимаясь из-за стола. — Мой сын — золото, а ты его не ценишь!
— Возможно, — Вера пожала плечами. — Но это будет моё решение и моё сожаление. А сейчас я прошу вас уйти.
Когда за ними закрылась дверь, Вера опустилась на пол в прихожей и наконец позволила себе заплакать. Она оплакивала не только конец своего брака, но и конец иллюзий о том, что любовь может преодолеть эгоизм и жадность. Но сквозь слёзы пробивалось странное чувство облегчения — словно она сбросила тяжёлый груз, который тащила на себе все эти годы.
Завтра начнётся новая жизнь. Её жизнь. В её квартире. Без Григория и его матери…
