Лена стояла у окна и смотрела на декабрьский двор, где уже зажглись фонари. Снег падал крупными хлопьями, оседая на ветках голых деревьев. В квартире пахло мандаринами и хвоей — она только что принесла из магазина продукты для новогоднего стола. Планировала спокойно разложить всё по полкам, заварить чай, сесть перед телевизором с пледом. Наконец-то отдохнуть. Целый год она мечтала об этих каникулах: никуда не бежать, никому не угождать, просто побыть дома.
— Лен, ты где? — раздался из прихожей голос Андрея.
Она обернулась. Муж стоял в дверях кухни, стряхивая снег с куртки, и улыбался той виноватой улыбкой, которая обычно предвещала что-то неприятное.
— Что случилось? — спросила Лена, сразу почувствовав напряжение.
— Ничего особенного. Просто мама позвонила. Ну, я и пригласил её на каникулы. Она же одна, понимаешь? И дети будут рады, давненько бабушку не видели.
Лена замерла, держа в руке пакет с апельсинами.
— На какие каникулы?
— Ну, на новогодние. С тридцатого декабря до восьмого января. Десять дней всего. — Андрей говорил так буднично, словно сообщал о заказе пиццы.
— Десять дней, — повторила Лена, чувствуя, как внутри начинает закипать что-то горячее и неприятное. — Андрей, ты серьёзно?
— А что такого? — Он пожал плечами и прошёл к холодильнику, открыл его, достал йогурт. — Мама — пожилая женщина, ей одной скучно. Да и внуки соскучились.
Лена поставила пакет на стол, стараясь держать себя в руках.
— Андрюш, мы об этом не договаривались. Я планировала отдохнуть. Я устала. Целый год я как белка в колесе — работа, дом, дети, готовка. Я хотела просто полежать на диване, посмотреть фильмы. Побыть в тишине.
— Ну так тебе никто не мешает, — удивился он. — Мама сама справится, не маленькая. Ей ведь и не нужно ничего особенного.
Лена усмехнулась. Не нужно ничего особенного. Она вспомнила прошлый визит свекрови — два года назад, на майские. Тогда Валентина Петровна тоже приехала «ненадолго», и эти четыре дня превратились в марафон. Первым делом она обошла всю квартиру с критическим взглядом: пыль на шкафу в спальне, разводы на зеркале в ванной, не так сложены полотенца. Потом начались комментарии по поводу готовки: «Лена, ты солишь после того, как вода закипела? Ну это же неправильно». «Суп должен настояться, а ты подаёшь сразу». «Андрюша, сынок, ты похудел, она тебя не кормит что ли?»
А ещё Валентина Петровна вставала в шесть утра и начинала убираться. Гремела кастрюлями, включала пылесос, мыла полы так, словно готовилась к военному смотру. Лена пыталась сказать, что квартира и так чистая, но свекровь смотрела на неё с укоризной: «Я привыкла к порядку. Не могу же я сидеть сложа руки».
— Андрей, твоя мама не умеет просто отдыхать. Она будет проверять, как я готовлю, как убираю. Она будет вставать в шесть утра и шуметь. Она будет учить меня жизни. И я не смогу отдохнуть.
Андрей допил йогурт и выбросил бутылочку в мусорное ведро.
— Лена, ну хватит уже драматизировать. Мама просто хочет помочь. Да, у неё свои привычки, но она не со зла. Просто старое поколение, ты же знаешь.
— Я не драматизирую, — Лена почувствовала, как голос начинает дрожать. — Я говорю, что устала. Что мне нужен отдых. Что я не хочу эти десять дней угождать твоей матери и выслушивать, какая я плохая хозяйка.
— Да не считает она тебя плохой хозяйкой! — Андрей махнул рукой. — Это ты себе надумала. Она просто делится опытом.
Лена глубоко вдохнула. Они уже проходили это. Сколько раз она пыталась объяснить мужу, что его мать не просто «делится опытом», а методично обесценивает всё, что делает Лена. Но Андрей не видел проблемы. Для него мать была святой, немного придирчивой, но любящей. Он не замечал, как после каждой её фразы Лена чувствует себя нерадивой и никчёмной.
— Андрей, послушай меня внимательно, — она подошла ближе, посмотрела ему в глаза. — Если твоя мать останется, то уеду я.
Он замер, потом рассмеялся.
— Ты шутишь?
— Нет.
— Лена, ну перестань. Куда ты поедешь? — Он говорил снисходительно, как с капризным ребёнком. — Это же смешно. Из-за моей мамы устраивать истерику.
— Я не устраиваю истерику. Я предупреждаю.
Андрей покачал головой и вышел из кухни. Лена слышала, как он включил телевизор в зале, устроился на диване. Она стояла посреди кухни и смотрела на пакеты с продуктами. Мандарины, шампанское, красная икра. Всё для уютного семейного праздника, который теперь превратится в дежурство у плиты и постоянное напряжение.
Она достала телефон и написала матери: «Мам, можно к тебе на праздники приехать?»
Ответ пришёл почти сразу: «Конечно, доченька! А что случилось?»
«Потом расскажу. Приеду тридцатого утром».
Вечером Лена собирала чемодан. Миша и Полина, их дети, уже спали. Андрей сидел в зале и делал вид, что смотрит новости, но она видела, как он искоса поглядывает в сторону спальни.
Наконец он не выдержал и зашёл.
— Ты правда собираешься уехать?
— Да.
— Лена, ну это же абсурд! — Он сел на край кровати. — Мы семья. Новый год — семейный праздник. Дети будут расстроены.
Лена аккуратно сложила свитер в чемодан.
— Дети будут с бабушкой. Она так их любит, правда? Испечёт им пирожки, расскажет сказки. А я поеду к своей матери.
— Но ты же понимаешь, как это выглядит? — Андрей нервно потёр лицо руками. — Что люди подумают? Жена сбежала от семьи на Новый год.
— Меня не волнует, что подумают люди, — спокойно ответила Лена. — Меня волнует, что я не могу больше жить в режиме постоянного напряжения. Я предупредила тебя. Ты не услышал. Твой выбор.
— Лен, ну я же не думал, что ты настолько… — Он запнулся.
— Настолько что? — Она повернулась к нему. — Настолько устала? Настолько хочу, чтобы мой муж считался с моим мнением? Настолько нуждаюсь в отдыхе?
Андрей молчал. Потом встал и вышел из комнаты. Лена закрыла чемодан на замок и легла спать. Утром она уедет.
Деревня встретила её морозом и скрипучим снегом под ногами. Мама ждала на крыльце, закутанная в тёплый платок.
— Доченька моя! — Она обняла Лену так крепко, что у той перехватило дыхание. — Проходи, проходи, я пирогов напекла.
В доме пахло деревом, яблоками и чем-то уютным, домашним. Лена сняла сапоги, прошла в комнату, где топилась печь, и впервые за много месяцев почувствовала, как напряжение отпускает плечи.
— Рассказывай, что случилось, — мама налила чай в большие кружки, поставила на стол тарелку с пирогами.
Лена рассказала. Про свекровь, про усталость, про то, как муж не услышал её. Мама слушала молча, иногда кивая.
— Знаешь, Леночка, — сказала она наконец, — иногда людям нужно показать, что слова имеют значение. Ты правильно сделала. Отдохни. Здесь тихо, никто не будет тебя дёргать.
И Лена отдыхала. Она спала до десяти утра, читала книги, которые давно откладывала, гуляла по заснеженным полям. Вечерами они с мамой пекли печенье, смотрели старые советские фильмы, пили чай с вареньем. Лена чувствовала, как возвращается к себе настоящей — не замотанной, не загнанной, а живой.
Тридцать первого декабря к ним зашла Оксана — школьная подруга Лены, с которой они не виделись лет пятнадцать.
— Лен, это правда ты?! — Оксана расцеловала её в обе щеки. — Я от твоей мамы узнала, что ты приехала! Как же я рада!
Они проговорили до утра. Оксана рассказывала про свою жизнь, мужа-лесника, троих детей. Лена — про город, про работу, про детей. Про мужа говорить не хотелось, но Оксана тактично не спрашивала. В полночь они вышли на крыльцо, зажгли бенгальские огни и загадали желания.
— Знаешь, — сказала Оксана, — у Степановых продаётся дом. Вот тот, на краю, помнишь? С яблоневым садом. Хороший дом, крепкий. Они в город переезжают к дочке. Может, тебе пригодится? Для детей, на лето.
Лена посмотрела в ту сторону. Дом стоял чуть поодаль, с высокими окнами и старой, но крепкой крышей.
— А сколько просят?
— Да недорого. Можешь завтра посмотреть, если хочешь.
На следующий день Лена действительно пошла смотреть дом. Он был просторным, светлым, с настоящей русской печью и большим участком. Яблони, хоть и старые, выглядели ухоженными. Она представила, как летом привезёт сюда Мишу и Полину, как они будут бегать по саду, собирать яблоки, купаться в реке.
— Я беру, — сказала она хозяйке.
Телефон разрывался от звонков. Андрей писал, звонил, слал голосовые. Сначала возмущённые: «Лена, это несерьёзно, вернись немедленно». Потом растерянные: «Детям тебя не хватает, они спрашивают, где мама». Потом просто уставшие: «Мне плохо без тебя».
Лена отвечала коротко: «Я вернусь восьмого».
Дни летели. Она встретилась ещё с несколькими школьными друзьями, съездила на соседнюю станцию за документами для дома. Оформление шло быстро — Степановы действительно спешили. Мама была рада, что дочь будет чаще приезжать.
— Я буду с внуками возиться, — радовалась она. — Им здесь полезно, воздух-то какой!
Восьмого января Лена вернулась домой. Когда она вошла в квартиру, первым её встретил Миша. Он бросился к ней с криком «Мама!» и обнял так крепко, что Лена чуть не уронила сумку. Следом прибежала Полина.
— Мамочка, мы так скучали! Бабушка пекла пирожки, но они были не такие вкусные, как твои.
Андрей стоял в дверях кухни. Он выглядел усталым, похудевшим. Под глазами — тени.
— Привет, — сказал он тихо.
— Привет.
Дети повисли на Лене, рассказывая наперебой про каникулы. Бабушка действительно пекла пирожки, и играла с ними, и читала книжки. Но они скучали по маме. Очень скучали.
Когда дети наконец отпустили её и убежали в комнату, Андрей подошёл ближе.
— Мне было плохо без тебя, — сказал он. — Правда. Мама старалась, дети были счастливы, но… ты права. Я не услышал тебя. Не понял, насколько тебе тяжело. Прости.
Лена молчала, глядя на него. Она видела, что он говорит искренне. Что ему действительно было плохо. Что он, возможно, впервые за долгое время понял, что семья — это не только про обязанности, но и про то, чтобы слышать друг друга.
— Мама уехала третьего января, — продолжал Андрей. — Сказала, что не хочет мешать. Что поняла… Она просила передать тебе, что сожалеет, если обидела когда-то.
Лена села на диван.
— Я купила дом, — сказала она.
— Что? — Андрей уставился на неё.
— В деревне. У мамы. Буду вывозить туда детей на лето. Им полезно. И мне нужно место, где я могу быть собой. Где никто не будет оценивать, правильно ли я делаю. Где я просто могу дышать.
Андрей медленно кивнул.
— Понимаю. Можно я поеду с вами? Иногда?
Лена посмотрела на него — на усталого, растерянного мужа, который, кажется, впервые увидел её по-настоящему.
— Посмотрим, — ответила она. — Если научишься слышать.
Он сел рядом, взял её за руку.
— Я научусь. Обещаю.
Лена не знала, сдержит ли он обещание. Не знала, как сложится их жизнь дальше. Но она знала другое: что нашла себя снова. Что её слова теперь имеют вес. Что она не обязана жертвовать собой ради чужого комфорта.
И ещё она знала, что летом повезёт детей в деревню, в их новый дом с яблоневым садом. Покажет им, где росла сама, где можно бегать босиком по траве и не думать ни о чём, кроме солнца и ветра.
— Мам, а бабушка говорила, что ты обиделась, — неожиданно сказала Полина, заглядывая в комнату. — Это правда?
Лена улыбнулась дочери.
— Нет, милая. Я просто отдыхала. Взрослым тоже нужно отдыхать, понимаешь?
— Понимаю, — серьёзно кивнула Полина. — Папа тоже устал. Он каждый вечер сидел грустный.
Андрей виновато улыбнулся.
— Да, я скучал по маме. Мы все скучали.
Вечером, когда дети наконец легли спать, они с Андреем сидели на кухне и пили чай. За окном падал снег, в квартире пахло мандаринами и домашним теплом.
— Знаешь, — сказал Андрей, — мама призналась, что ей тоже нелегко приезжать к нам. Что она боится показаться ненужной, поэтому старается быть полезной. И перегибает.
— Мы все перегибаем иногда, — ответила Лена. — Главное — вовремя остановиться.
Он кивнул.
— В следующий раз я спрошу тебя. Прежде чем кого-то приглашать. И вообще — прежде чем принимать решения, которые касаются нас обоих.
— Договорились.
Они допили чай в тишине. Не неловкой, а спокойной. Впервые за долгое время Лена чувствовала, что находится там, где хочет быть. Дома. Но теперь это был дом, в котором её слышат.
А ещё у неё был другой дом — в деревне, с яблоневым садом и просторными комнатами. Место, куда она всегда сможет вернуться, если снова почувствует, что теряет себя. Это знание давало ей силу и уверенность.
— Спасибо, — тихо сказал Андрей.
— За что?
— За то, что не ушла насовсем. За то, что вернулась.
Лена посмотрела на него и улыбнулась.
— Я вернулась к себе. А потом — к вам. В таком порядке.
Он понимающе кивнул. И в этом кивке было больше, чем во всех словах, которыми они обменивались раньше. Понимание того, что любовь — это не только про совместное проживание, но и про пространство, которое нужно каждому. Про уважение к чужим границам и голосу.
Новый год начался не с салютов и шампанского, а с тишины и понимания. И это было лучшим подарком, который Лена могла себе представить.
