Телефон Алексея разрядился где-то между третьим тостом и пятой рюмкой. На часах было около десяти вечера, когда пьяный смех и взрывы аплодисментов кругом него стали сливаться в гулкий, монотонный шум.
Когда он попробовал включить смартфон, тот выдал жалкую красную полоску и погас. Алексей пожал плечами — подумаешь, большое дело. Ирка переживет один вечер без его отчетов.
— Лёх, ты чё такой кислый? — прогрохотал над ухом бас директора по продажам. Марат хлопнул его по плечу так, что Алексей поперхнулся шампанским. — Давай, за повышение твое выпьем! Без тебя мы этот тендер ни в жизнь бы не взяли!
Марат был крупным мужчиной с копной вьющихся седеющих волос и носом картошкой, который, казалось, с годами становился все краснее. Глаза его вечно слезились, а смех напоминал извержение вулкана — такой же неожиданный и оглушительный.
— Да я… — Алексей потянулся за телефоном, но вспомнил, что тот разрядился. — Да всё нормально, Марат Саныч.
— Какой, на хрен, Саныч! — снова загрохотал Марат. — Сколько раз говорил — по имени меня! Ты теперь начальник отдела, забыл? Моя правая рука! Давай, Лёха, оторвись по-человечески! Жена не увидит, — он подмигнул и снова от души захохотал.
Ирина и правда не увидит. Дома с двумя детьми, наверняка уже с ног сбилась, укладывая младшую, пятилетнюю Настю. А Димке в следующем году в школу — тут не до смартфонов.
— За повышение, Марат! — решительно поднял бокал Алексей.
Головная боль настигла Алексея где-то на полпути к дому. Таксист, пожилой армянин с усами, заплетенными в маленькие косички, неодобрительно поглядывал на него в зеркало заднего вида.
— Э, молодой человек, — наконец проворчал он с сильным акцентом, — жена тебя такого не обрадуется. Знаю я эти ваши корпоративы. Сам когда-то в офисе работал, пока спину не сорвал. Моя Асмик всегда говорила: «Гарик-джан, или я, или твои коллеги».
Алексей поднял мутный взгляд.
— И что выбрали?
Таксист хмыкнул и закрутил ус:
— А ты как думаешь, сынок? Тридцать два года вместе живем. Потому что семья — это всё, понимаешь? Всё! А твоя компания через пять лет даже имя твоё забудет.
Алексей поморщился. Непрошенная философия таксиста только усугубляла головную боль. Вдобавок у него появилось смутное ощущение тревоги, будто он что-то упустил, что-то важное.
Квартира встретила его тишиной и одиноким светом торшера в гостиной. Было почти два часа ночи. Стараясь не шуметь, Алексей разулся, сразу же едва не упав — равновесие подводило.
В коридоре он остановился, заметив непривычный порядок — все детские игрушки были убраны, а обычно в это время суток здесь царил творческий беспорядок, как называла это Ирина. На кухне горел свет. Алексей неуверенно двинулся туда.
Ирина сидела за столом, выпрямив спину, словно проглотила кол. Перед ней лежал его старый ноутбук, который он уже год как не использовал.
— Привет, — осторожно сказал Алексей, сразу почувствовав неладное. — Чего не спишь?
Ирина медленно подняла глаза. В них не было ни слезинки, только ледяное спокойствие, которое пугало больше, чем любой крик.
— Готовься к разводу, муженек, — ровным голосом произнесла она. — Я уже позвонила маме. Мы с детьми уедем к ней на следующей неделе.
Алексей почувствовал, как земля уходит из-под ног, и это было совсем не от алкоголя.
— Что? Что случилось? — он схватился за дверной косяк.
Ирина усмехнулась — не весело, а как-то горько и устало. Она отвернула к нему экран ноутбука.
— Случилась Анна Сергеевна Воробьева, твоя новая сотрудница, — она нажала на пробел, и на экране открылась переписка. — «Алексей, спасибо за поддержку на совещании»… «Не за что, всегда приятно помочь такой умнице»… «Может, обсудим стратегию за ужином?»… «Конечно, я знаю отличное место»…
Алексей замер, силясь вспомнить, о чем идет речь. В голове всплыло лицо новой маркетологши — молодой, амбициозной, с копной рыжих волос и неизменным блокнотом с золотой ручкой. Анна… Аня… Они действительно пару раз пересекались на рабочих обедах, но…
— Ира, это рабочие отношения! Просто деловые встречи!
— А это тоже деловая встреча? — Ирина прокрутила переписку ниже. — «Вчера было волшебно, давай повторим»… Или это? — еще ниже. — «Скучаю по тебе, каждую минуту думаю о нашей последней встрече»…
Воспоминания начали медленно всплывать в затуманенном алкоголем мозгу Алексея. Три недели назад… Проект был сдан, они отмечали в ресторане… Аня в облегающем темно-синем платье… Они выпили слишком много… Дешевый мотель на окраине города…
— Я могу объяснить, — хрипло произнес он.
— Да что тут объяснять? — впервые голос Ирины дрогнул. — Двенадцать лет брака, двое детей, и вся эта хе.ня про «я могу объяснить»! — она захлопнула ноутбук. — Знаешь, что самое паршивое?
Даже не сама измена, а то, как банально всё это. Как в дешевом сериале — кризис среднего возраста, повышение по службе, молоденькая сотрудница. Я думала, что мы лучше этого, Лёш. Я думала, у нас настоящее.
Алексей опустился на стул напротив, чувствуя, как каждое её слово ударяет по нему сильнее, чем похмелье.
— Это была ошибка, — произнес он, понимая, насколько жалко это звучит. — Просто глупая ошибка. Я клянусь, что это ничего не значило…
— Когда ты последний раз говорил мне, что скучаешь по мне? — перебила его Ирина. — Когда в последний раз писал, что думаешь обо мне каждую минуту?
Алексей хотел ответить, но слова застряли в горле. Он не помнил.
— Так я и думала, — Ирина тихо поднялась. — Знаешь, я ведь все это время пыталась понять, что со мной не так. Почему ты все больше времени проводишь на работе, почему тебе проще с Настей поиграть в планшет, чем поговорить со мной вечером. Я думала, может, я недостаточно интересная? Недостаточно привлекательная? Слишком устала от работы и детей?
Она обвела рукой кухню:
— Даже этот ремонт затеяла, думала, может, тебе просто дома неуютно стало. А оказывается, всё проще — тебе просто понравилось внимание молодой девочки, для которой ты успешный руководитель, а не мужик, который забывает вынести мусор третий день подряд.
Пауза затянулась. В детской что-то упало, но тут же всё стихло.
— Дай мне шанс исправить всё, — наконец выдавил Алексей. — Клянусь, я порву с ней все связи. Это была минутная слабость, ошибка…
— Двадцать три сообщения за последнюю неделю — это не минутная слабость, Лёш, — устало покачала головой Ирина. — Я же не слепая. Эти задержки на работе, командировки… Господи, как банально. Даже стыдно. Дело ведь не в ней конкретно, правда? Дело в тебе, в твоем желании чувствовать себя значимым, интересным. Только почему-то со мной ты этого уже не чувствуешь.
Алексей смотрел на жену и вдруг осознал, что почти не видел её такой в последнее время — без домашней футболки с пятном от детского пюре, без вечной усталости во взгляде. Сейчас, в простой белой блузке и джинсах, с собранными в хвост волосами, она выглядела неожиданно молодо и решительно.
— Ир, я всё исправлю…
— Нет, Лёш. Не исправишь. Потому что нечего исправлять. Это не сломалось вчера, это разваливалось годами. Просто я не хотела замечать. А сегодня, когда ты не отвечал на звонки, я подумала — а вдруг что-то случилось? Искала твой запасной телефон, нашла старый ноутбук… И теперь знаю правду.
Она встала, оперлась руками о стол:
— Мы с детьми уедем в следующую пятницу. У тебя есть неделя, чтобы решить, чего ты действительно хочешь от жизни. После этого поговорим о том, как будем решать вопросы с детьми, квартирой и остальным.
С этими словами она вышла из кухни, оставив Алексея в оглушающей тишине.
Утро встретило Алексея на неудобном диване в гостиной и головной болью, которая, казалось, проникла в каждую клетку его тела. Он с трудом открыл глаза, пытаясь собрать воедино обрывки вчерашнего вечера. Корпоратив… повышение… такси… Ирина.
Черт! Он резко сел, и от этого движения виски пронзила острая боль. Часы показывали 6:30. Из детской доносился приглушенный голос Ирины — она, вероятно, собирала Димку в садик.
Алексей добрался до ванной, стараясь не шуметь. В зеркале отражалось помятое лицо с красными глазами и щетиной. «Готовься к разводу, муженек» — эти слова продолжали звенеть в ушах, словно страшный сон, который почему-то не закончился с рассветом.
Когда он вышел из ванной, Ирина как раз проходила по коридору, держа за руку сонного Димку.
— Ир, нам надо поговорить, — произнес Алексей.
Она повернулась к нему с тем же холодным спокойствием, что и вчера:
— Не сейчас. Мне нужно отвезти детей в сад. А тебе, вероятно, на работу, — последнее слово она произнесла с нескрываемой иронией.
— Я отвезу Димку, — быстро сказал Алексей. — И Настю тоже. Тебе не нужно…
— Обойдусь. Занимайся своими делами, — отрезала Ирина и, не дожидаясь ответа, направилась к выходу из квартиры.
Димка обернулся и помахал отцу рукой. В его детских глазах читался немой вопрос, на который у Алексея не было ответа.
Весь день на работе прошел как в тумане. Алексей автоматически подписывал документы, проводил совещание, обсуждал с коллегами какие-то проекты. И все это время в голове крутился один вопрос: как всё исправить?
Анна несколько раз пыталась подойти к нему — сияющая, с неизменным блокнотом в руках, с этой её фирменной полуулыбкой.
— Не сейчас, — каждый раз отрезал он, видя, как недоумение сменяется обидой на её лице.
После обеда он заперся в кабинете и достал телефон. Нужно было написать Ирине, но что? «Прости»? «Я все исправлю»? Банальные фразы, которые ничего не значили. Нужно было что-то другое, что-то настоящее.
В дверь постучали. Не дожидаясь ответа, в кабинет вошел Марат.
— Леха, ты чего такой смурной весь день? — с порога начал он. — Перебрал вчера? Так это дело житейское! Мы с ребятами сегодня продолжить хотели. Новый бар открылся на…
— Не могу, Марат, — покачал головой Алексей. — Дома проблемы.
Марат присвистнул и без приглашения уселся в кресло напротив:
— Жена песочит за вчерашнее? — он добродушно хохотнул. — Бабы, они такие! Моя Света тоже, бывает, бушует. Но потом оттает, куда денется. Цветы купи, конфеты там…
Алексей посмотрел на него с внезапной ясностью. Вот он — типичный представитель «настоящих мужиков». Пятидесятилетний, с пивным животом, вечно потеющий в своих дорогих костюмах, рассказывающий сальные анекдоты на корпоративах. И ведь он, Алексей, втайне хотел быть похожим на него — успешным, бесшабашным, живущим по своим правилам.
— Она нашла мою переписку с Аней, — вдруг сказал Алексей, сам удивляясь своей откровенности.
Марат на мгновение замер, затем понимающе хмыкнул:
— А, вон оно что! Ну, с этим сложнее, конечно. Но тоже решаемо. Отрицай всё! Говори, что это рабочие отношения, что тебя неправильно поняли…
— Но это неправда, — устало произнес Алексей.
— Ну и что? — искренне удивился Марат. — Главное — отстоять свою позицию. Бабы это уважают, поверь моему опыту. Моя Света тоже бесилась, когда случайно видела мои переписки. Но я стоял на своем, и в итоге всегда все затихало. Проверено годами!
Алексей смотрел на него с растущим отвращением.
— А сколько раз ты изменял своей жене, Марат?
Тот замялся, потом махнул рукой:
— Да брось ты, какие измены? Просто иногда нужно напоминать себе, что ты мужик, а не домашний хомячок! Сам знаешь, как это бывает — десять лет вместе, все приедается, хочется чего-то новенького…
Алексей вдруг с поразительной ясностью осознал, что не хочет быть таким. Не хочет через десять лет сидеть в кабинете с пивным животом и рассказывать молодым сотрудникам, как ловко обманывал жену. Не хочет потерять ту жизнь, которую они с Ириной строили все эти годы.
Он встал:
— Извини, Марат, мне нужно идти.
— Куда это? — опешил тот. — У нас же совещание в четыре!
— Передай мои извинения, — Алексей уже накидывал пальто. — Скажи, что у меня семейные обстоятельства.
— Да брось ты, Леха! — загрохотал Марат. — Какая семья в такой момент? У тебя карьера на кону! Директор хотел тебя лично поздравить с повышением!
Алексей остановился у двери и посмотрел на него:
— Знаешь, Марат, таксист вчера сказал мне одну вещь: компания через пять лет даже имя моё забудет. А семья — это всё.
С этими словами он вышел, оставив недоумевающего босса в кабинете.
Дома никого не оказалось. Конечно, Ирина была с детьми — либо в парке, либо у своей подруги Светки, куда часто ходила с Настей и Димкой.
Первым делом Алексей заглянул в спальню. Вещи Ирины были на месте, но, присмотревшись, он заметил, что шкаф стал менее плотным — вероятно, часть гардероба она уже собрала. На прикроватной тумбочке лежал её любимый томик стихов — единственная вещь, которую она привезла из родительского дома, когда они только поженились.
В комоде он обнаружил несколько детских альбомов — тех самых, которые Ирина педантично заполняла с первых дней жизни детей. Их она точно не оставит.
На кухне Алексей обнаружил вчерашнюю посуду — две чашки с подтеками чая, детскую тарелку с остатками макарон. В холодильнике было пусто — видимо, Ирина не планировала готовить дома в ближайшие дни.
Он сел за стол и набрал её номер. Длинные гудки, затем короткие — сбросила.
— Чёрт! — выругался Алексей, ударив кулаком по столу.
Что теперь? Примчаться к Светке домой? Устроить сцену? Умолять о прощении при свидетелях? Всё это казалось жалким и бессмысленным.
В коридоре его взгляд упал на семейную фотографию в рамке — прошлогодний отпуск на море. Ирина с Настей на руках смеется, глядя куда-то в сторону, Димка с надувным кругом показывает язык, а он, Алексей, обнимает их всех, щурясь от солнца. Счастливая семья.
Когда всё начало рушиться? Не вчера, это точно. И даже не три недели назад, когда он впервые переспал с Анной. Всё началось гораздо раньше — с маленьких компромиссов, с несказанных слов, с отложенных «на потом» разговоров.
Сколько раз за последний год он подменял настоящее общение с Ириной дежурными фразами «Всё нормально», «На работе как обычно», «Потом расскажу»? Сколько раз она пыталась поговорить, а он отделывался общими фразами, погруженный в смартфон или ноутбук?
Телефон в его руке завибрировал. Сообщение от Ирины: «Дима забыл рюкзак с формой для физкультуры. Можешь привезти в сад к трем часам? Я на работе, не успею.»
Алексей вскочил, словно от удара током. Это был шанс. Маленький, но шанс.
Рюкзак Димки нашелся под кроватью, как всегда. Алексей швырнул в него запасную футболку и шорты, захватил кроссовки. До детского сада было минут двадцать езды, но он не спешил. В голове потихоньку формировался план.
Когда Алексей подъехал к садику, до трех оставалось еще полчаса. Он подождал в машине, собираясь с мыслями. Что он скажет Ирине? Как начнет разговор?
В голову лезли фразы из сериалов: «Я осознал свои ошибки», «Ты — любовь всей моей жизни», «Без тебя я не представляю свое существование». Всё это казалось фальшивым, наигранным.
Ирина появилась раньше — видимо, отпросилась с работы. Она вышла из такси, поправляя волосы и что-то нервно выискивая в сумочке. В строгом деловом костюме, на каблуках, она выглядела такой чужой и одновременно такой желанной.
Алексей вышел из машины.
— Привет, — сказал он, подходя к ней и протягивая рюкзак. — Вот, привез.
Ирина вздрогнула, явно не ожидая его увидеть:
— Спасибо, — холодно ответила она, забирая вещи. — Ты не на работе?
— Я взял отгул, — ответил Алексей. — Ир, нам надо поговорить.
— Не о чем говорить, Лёш, — она попыталась обойти его, но он мягко взял её за локоть.
— Пожалуйста. Десять минут. Всего десять минут.
Ирина колебалась, глядя на часы:
— У меня нет времени. Мне нужно забрать Настю из младшей группы, потом дождаться, пока Дима переоденется после физкультуры…
— Я помогу, — быстро сказал Алексей. — Давай вместе заберем детей, а потом просто погуляем в парке. Недолго. Просто поговорим.
В её глазах мелькнуло сомнение, но затем она коротко кивнула:
— Хорошо. Но только ради детей. Они скучают по тебе.
Настя, увидев отца, бросилась к нему с победным визгом:
— Папочка! — и тут же требовательно заявила: — Хочу на качелях! Ты обещал на выходных, но не повез!
Алексей подхватил дочь на руки, чувствуя, как сжимается сердце от осознания, сколько обещаний он не сдержал за последнее время.
— Обязательно покатаю, — сказал он, целуя её в макушку. — Сегодня же.
Дима, как всегда, держался с прохладцей — в свои шесть он уже копировал отцовскую манеру «настоящего мужчины».
— Привет, пап, — буркнул он, но Алексей заметил, как засветились его глаза.
Они медленно шли по парку — Дима впереди, иногда оборачиваясь, чтобы показать им какую-нибудь находку, Настя между родителями, держа обоих за руки и периодически требуя, чтобы её раскачали «как маятник».
— Ты хотел поговорить, — наконец произнесла Ирина, когда дети умчались к игровой площадке.
Они сели на скамейку, и Алексей вдруг понял, что все заготовленные фразы вылетели из головы.
— Я иди.о.т, — просто сказал он. — Знаю, что это не оправдание. Знаю, что ты имеешь полное право послать меня к черту. И, наверное, так и нужно сделать.
Ирина молчала, глядя на играющих детей.
— Я не буду просить прощения, потому что этого мало, — продолжил Алексей. — И не буду обещать, что всё изменится в одночасье. Но я хочу сказать — мы с тобой построили что-то настоящее.
За эти двенадцать лет мы создали семью, дом, где хорошо всем. И я чуть не разрушил это из-за своей глупости, из-за желания почувствовать себя значимым, как ты вчера сказала. Ты права во всем.
Он перевел дыхание, глядя, как Дима помогает Насте забраться на горку.
— Сегодня на работе Марат сказал мне, что нужно «отстаивать свою позицию», врать и отрицать всё. И знаешь, в этот момент я понял, что не хочу быть таким. Не хочу жить двойной жизнью, врать тебе, обманывать детей. Не хочу через десять лет превратиться в жалкую пародию на мужчину, который хвастается молодым коллегам своими похождениями.
Ирина наконец повернулась к нему:
— И что ты предлагаешь?
— Дай мне шанс все исправить, — тихо сказал Алексей. — Не ради меня — ради того, что мы вместе построили. Ради Димки и Настюхи. Я уволюсь из компании…
— Что? — Ирина изумленно приподняла брови. — Но ты же только получил повышение! Ты столько работал ради этого!
— Какая разница? — пожал плечами Алексей. — Работу можно найти. А семью — нет. Я разорву все связи с Анной, клянусь. И буду каждый день доказывать тебе, что ты — единственная женщина, которая мне нужна.
Ирина смотрела на него долгим, изучающим взглядом.
— Знаешь, что самое обидное, Лёш? — наконец произнесла она. — То, что я верю тебе. Верю, что ты сейчас искренен. Но сколько продлится эта искренность? Неделю? Месяц? А потом снова рутина, снова усталость, и ты снова начнешь искать подтверждение своей значимости на стороне.
— Нет, — твердо сказал Алексей. — Это было… как наваждение. Понимаешь, я вдруг испугался, что жизнь проходит мимо. Что я превращаюсь в унылого семьянина, который только и делает, что работает и сидит дома с детьми. Хотелось чего-то острого, волнующего…
— А со мной уже не волнующе? — грустно усмехнулась Ирина.
Алексей помолчал, подбирая слова:
— Дело не в тебе. Дело во мне и в том, что я принимал как должное. Наш дом, тебя, детей — всё, что делало меня по-настоящему счастливым. А погнался за миражом.
Он осторожно взял её за руку:
— Дай мне шанс всё исправить. Клянусь, я сделаю всё, чтобы ты не пожалела.
Ирина осторожно высвободила руку:
— Я не могу сейчас ничего обещать, Лёш. Мне нужно время подумать.
— Сколько угодно, — кивнул он. — Только не уезжай. Давай я перееду к Пашке на пару недель, а ты останешься с детьми в квартире. Так будет честно.
Она снова пристально посмотрела на него, словно пыталась заглянуть в душу:
— Хорошо. Не буду торопиться с отъездом. Но и ты не торопи события. Мне нужно… привыкнуть к новой реальности.
Паша встретил его без особого удивления:
— Догулялся, значит? — хмыкнул он, впуская друга в свою холостяцкую берлогу. — А я говорил тебе — не зарывайся. Но ты же умный, тебя жизнь ничему не учит.
— Отвали, — устало ответил Алексей, бросая спортивную сумку в углу. — Можно я поживу у тебя недельку-другую?
— Хоть месяц, — пожал плечами Паша. — Мне-то что? Но учти, холодильник пополняем вместе, и за интернет платишь половину.
Паша был тем еще прагматиком. Они дружили со школы, но после института их пути разошлись — Алексей пошел в бизнес, а Паша выбрал путь свободного художника. Сейчас он зарабатывал на жизнь иллюстрациями для книг и дизайном сайтов, жил один в маленькой квартирке на окраине города и, кажется, был абсолютно доволен жизнью.
— А что случилось-то? — поинтересовался он, плюхаясь на диван с бутылкой пива. — Ирка наконец-то просекла твои шашни с этой рыжей?
Алексей замер:
— Ты знал?
— Брось, — фыркнул Паша. — Половина офиса знала. Вы же на корпоративах глаз друг с друга не сводили. Я еще тогда подумал — быть беде. Но ты же у нас гений, тебе советы не нужны.
Алексей опустился в кресло, закрыв лицо руками:
— Какой же я иди.о.т…
— Не буду спорить, — кивнул Паша. — И что теперь?
— Теперь… не знаю. Ирка согласилась подождать с отъездом, дать мне время все исправить. Но я даже не представляю, с чего начать.
Паша задумчиво почесал подбородок:
— Может, с признания, что ты мудак? Хотя нет, это она и так знает.
— Не помогаешь, — буркнул Алексей.
— А ты хотел, чтобы я тебя пожалел? — Паша приподнял бровь. — Извини, не мой профиль. Ты облажался по полной, дружище. И теперь расхлебывай.
Он сделал глоток пива и неожиданно серьезно добавил:
— Знаешь, я всегда завидовал тебе. У тебя есть всё — красивая жена, чудесные дети, квартира в центре. А ты всё это едва не про.с.рал ради интрижки с девицей, которая через месяц найдет себе нового начальника для карьерного роста.
— Думаешь, у неё был расчет? — нахмурился Алексей.
— А у тебя что, была любовь? — хмыкнул Паша. — Брось, Лёха. Ты потешил своё самолюбие, она сделала ставку на перспективного руководителя. Бизнес, ничего личного.
Эти слова неприятно резанули, но где-то в глубине души Алексей понимал — друг прав. Анна никогда не говорила о чувствах, только о том, какой он умный, успешный, перспективный… То, что льстило его эго.
— Ладно, с диагнозом разобрались, — вздохнул Паша. — Теперь давай к лечению. Что ты собираешься делать?
— Я серьезно думаю уволиться, — ответил Алексей. — Найду что-нибудь более спокойное, с нормированным рабочим днем. Чтобы больше времени проводить с семьей.
— Благородно, — кивнул Паша. — Но глупо. Через месяц ты возненавидишь новую работу, еще через месяц начнешь срываться на Ирке и детях, а потом всё вернется на круги своя.
— А что ты предлагаешь? — начал злиться Алексей.
— Я предлагаю не рубить с плеча, — спокойно ответил друг. — Тебе нравится твоя работа, признай. Ты кайфуешь от неё. Проблема не в работе, а в том, как ты расставляешь приоритеты.
Он наклонился вперед:
— Вместо того, чтобы театрально увольняться, может, просто начнешь приходить домой в нормальное время? Проводить выходные с семьей, а не на дополнительных проектах? Помнишь, как мы в прошлом году с твоими детьми на озеро ездили? Так вот, им понравилось. Они мне потом еще месяц звонили, спрашивали, когда снова поедем. А ты даже не заметил.
Алексей смотрел на друга с удивлением. Паша, вечный холостяк, учит его семейной жизни?
— И еще, — продолжил тот, видя замешательство друга. — Забудь эти глупости про «исправить всё». Ничего ты не исправишь, потому что прошлого не вернешь. Можно только построить что-то новое. Новые отношения с Иркой, новые правила для себя.
Он допил пиво и поставил бутылку на стол:
— Ладно, философствую тут. Короче, располагайся. Белье чистое в шкафу, подушку сам найдешь. И да, я завтра рано встаю — в семь утра скайп с заказчиком из Японии.
Первая неделя «изгнания», как называл это Паша, прошла тяжело. Алексей каждый день звонил Ирине, спрашивал, как дети, нужна ли какая-то помощь. Она отвечала коротко, сдержанно, но без прежнего холода.
На работе он первым делом вызвал к себе Анну. Она вошла в кабинет с привычной полуулыбкой, но, увидев его серьезное лицо, сразу поняла — что-то не так.
— Между нами всё кончено, — сразу сказал Алексей. — Никаких личных отношений, только работа.
— Но почему? — растерянно спросила она. — Что-то случилось?
— Случилось то, что я едва не разрушил свою семью, — ответил он. — И не собираюсь продолжать.
Анна нахмурилась, затем усмехнулась:
— Жена узнала? И что, устроила истерику?
— Нет, — покачал головой Алексей. — Она просто сказала, что уходит. И я понял, что могу потерять самое дорогое, что у меня есть.
— Вот как, — холодно произнесла Анна. — Значит, я для тебя ничего не значу? Просто развлечение?
— А разве я для тебя что-то значил? — спросил Алексей, вспоминая слова Паши. — Или ты просто выбрала перспективного руководителя для своей карьеры?
Её лицо на мгновение застыло, затем она усмехнулась:
— Какой ты проницательный, Алексей Викторович. И что теперь? Уволишь меня?
— Нет, — покачал головой он. — Ты хороший специалист. Но никаких личных контактов больше. И, если можно, перейди к Сергею в отдел. Я уже говорил с ним, он согласен взять тебя.
— Как благородно, — процедила Анна, поднимаясь. — Что ж, желаю счастья в семейной жизни.
Она вышла, громко хлопнув дверью. Алексей выдохнул — один шаг сделан.
Марат, как ни странно, отнесся к ситуации с пониманием:
— Молодец, Леха! — гаркнул он, когда Алексей рассказал ему о переводе Анны. — Правильно! Семья — это святое. Я всегда говорил…
— Да-да, конечно, — перебил его Алексей. — И еще, Марат. Я хотел бы перестроить свой график. Никаких сверхурочных, никаких рабочих выходных. В шесть вечера я ухожу домой, к семье.
Марат нахмурился:
— Но как же проект? Мы ведь только взяли этот большой тендер…
— Я буду работать эффективнее, — твердо сказал Алексей. — Но мое время с семьей — это не обсуждается.
К его удивлению, Марат не стал спорить. Только пожал плечами и сказал:
— Твое дело. Но смотри, если провалишь сроки — пеняй на себя.
В пятницу вечером Ирина позвонила сама:
— Как ты? — спросила она, и в её голосе было что-то новое, что-то похожее на осторожный интерес.
— Нормально, — ответил Алексей, сидя на кухне у Паши. — У Пашки живу, на работу езжу. Всё как обычно. А вы как?
— Дети скучают, — сказала она после паузы. — Димка вчера весь вечер спрашивал, когда ты вернешься.
Сердце Алексея сжалось:
— Что ты ему сказала?
— Правду, — просто ответила Ирина. — Что у нас с тобой сложности, и папе нужно пожить отдельно, чтобы всё обдумать. Он спросил, разводимся ли мы, и я сказала, что пока не знаю.
— А ты знаешь? — тихо спросил Алексей.
Ирина помолчала:
— Нет, ещё не знаю. Но… дети хотят тебя видеть. Может, заберешь их завтра на день? Сводишь куда-нибудь?
— Конечно! — обрадовался он. — Я заеду утром, часов в десять?
— Хорошо, — согласилась Ирина. — Я к маме съезжу, давно собиралась.
На этом разговор закончился, но Алексей чувствовал — это был маленький шаг вперед.
Быть отцом-одиночкой, пусть и на один день, оказалось не так просто, как думал Алексей. Дима был молчалив и держался чуть отстраненно, словно боялся снова привязаться к отцу и быть обманутым. Настя, напротив, была возбуждена и требовала постоянного внимания.
— А мама сказала, что ты с нами больше жить не будешь, — вдруг заявила она, когда они сидели в кафе-мороженом.
Алексей поперхнулся кофе:
— Что?! Нет, конечно нет. Я просто… мне нужно немного времени, чтобы решить некоторые взрослые проблемы.
— Какие проблемы? — спросил Дима, впервые проявив интерес к разговору.
Алексей глубоко вздохнул. Как объяснить шестилетнему ребенку, что его отец — иди.т, который едва не разрушил семью?
— Понимаете, иногда взрослые… совершают ошибки, — медленно начал он. — И мне нужно исправить одну большую ошибку, чтобы мама снова была счастлива.
— Ты её обидел? — проницательно спросил Дима.
— Да, — честно признался Алексей. — Очень сильно обидел. И теперь должен заслужить прощение.
— Как в сказке про Аленький цветочек? — вдруг оживилась Настя. — Там папа тоже виноват был, и ему пришлось дочку чудищу отдать!
— Не совсем так, — улыбнулся Алексей. — Но похоже. Только мне не нужно никого чудищу отдавать. Просто доказать маме, что я могу быть лучше.
— А как ты докажешь? — допытывался Дима, и в его голосе Алексей впервые услышал не детское любопытство, а что-то более взрослое — беспокойство за маму.
— Я… — Алексей замолчал, сам не зная ответа. — Я буду больше времени проводить с вами. Меньше работать. Помогать маме по дому. И… просто любить вас всех, как раньше.
— Ты нас больше не любишь? — испуганно спросила Настя, и её нижняя губа задрожала.
— Люблю! — быстро сказал Алексей, беря дочь за руку. — Больше всего на свете. Просто… иногда я забывал об этом. Забывал говорить вам, как сильно вас люблю.
— Маме тоже забывал говорить? — спросил Дима.
— Да, — признался Алексей. — И это было неправильно.
— Скажи сейчас! — потребовала Настя. — Позвони и скажи!
— Не сейчас, солнышко, — улыбнулся Алексей. — Мама у бабушки. Но обязательно скажу, когда увижу её.
Когда он привез детей домой, уже смеркалось. Ирина открыла дверь — уставшая, но с легким румянцем на щеках.
— Как прошел день? — спросила она, помогая Насте снять курточку.
— Отлично! — закричала девочка. — Мы были в парке, и в кино, и ели мороженое, и папа сказал, что очень-очень нас любит!
Ирина бросила быстрый взгляд на Алексея:
— Правда?
— Истинная правда, — кивнул он. — Только я не только детям это сказал, но и… — он осекся, увидев, как напряглась Ирина.
— Дети, идите мыть руки и переодеваться, — скомандовала она. — А мы с папой поговорим.
Когда Дима и Настя скрылись в ванной, Ирина повернулась к нему:
— Лёш, я ценю твои усилия. Правда. И то, что ты нашел время для детей, это здорово. Но я еще не готова…
— Я понимаю, — быстро сказал он. — Я не тороплю. Просто хотел сказать, что я и правда люблю тебя. Всегда любил. И сейчас понял это еще сильнее.
Ирина грустно улыбнулась:
— Знаешь, что самое страшное в этой ситуации? То, что я тоже люблю тебя. Несмотря ни на что.
Она обхватила себя руками:
— Только этого недостаточно, понимаешь? Сейчас я не могу смотреть на тебя, не думая о… ней. О твоих сообщениях. О том, как ты лгал мне. Мне нужно время, чтобы это пережить.
Алексей кивнул:
— Я понимаю. И дам тебе сколько угодно времени. Но знай — я сделаю всё, чтобы вернуть твое доверие.
Он помолчал, затем добавил:
— Знаешь, мы с детьми сегодня много говорили. О нас, о семье. И Дима спросил меня, как я докажу, что изменился… А я не знал, что ответить. Потому что слова ничего не стоят, правда?
Ирина внимательно смотрела на него.
— Так что я просто буду рядом, — продолжил Алексей. — Буду помогать с детьми, с домом, со всем, что нужно. И если когда-нибудь ты почувствуешь, что можешь снова мне доверять — я буду счастливейшим человеком в мире.
Она медленно кивнула:
— Хорошо. Только не дави, ладно? Дай мне дышать.
— Конечно, — согласился он. — Пойду попрощаюсь с детьми.
Перед уходом Алексей обернулся:
— Ир, можно я завтра заеду? Хочу Димку на тренировку отвезти. Он говорил, что ты не всегда успеваешь его забирать вовремя.
— Забирать, — поправила она. — Да, можно. Спасибо.
Прошел месяц. Алексей всё еще жил у Паши, но каждый день заезжал домой — то забрать детей из садика, то помочь Ирине с ремонтом на кухне, то просто привезти продукты. Медленно, но верно, лед между ними таял.
На работе он сдержал обещание — уходил ровно в шесть, а все выходные проводил с семьей. К его удивлению, это никак не сказалось на результатах — напротив, он стал работать эффективнее, зная, что время ограничено.
Марат однажды даже заметил:
— Слушай, а семейная жизнь тебе на пользу! Ты с этим урезанным графиком стал в два раза больше выдавать!
Алексей только усмехнулся. Если бы Марат знал, что он уже месяц живет на диване у друга и видит детей только урывками…
Вечером пятницы, когда он в очередной раз привез детей домой после прогулки, Ирина неожиданно предложила:
— Оставайся на ужин. Я лазанью приготовила.
Алексей застыл, не веря своим ушам:
— Правда?
— Правда, — кивнула она. — Дети будут рады. Да и ты, наверное, устал от Пашкиной стряпни.
— От какой стряпни? — фыркнул Алексей. — Он только доширак умеет варить!
За ужином было непривычно тихо. Дети, словно боясь спугнуть хрупкую семейную идиллию, вели себя на удивление прилично. Алексей помог убрать со стола, помыл посуду. Когда дети ушли спать, они с Ириной остались на кухне вдвоем.
— Спасибо за ужин, — сказал Алексей. — Было очень вкусно.
— Твоя любимая лазанья, — пожала плечами Ирина. — Я помню.
Она помолчала, затем вдруг сказала:
— Знаешь, я думала всё это время… о нас, о том, что произошло. И поняла кое-что.
Алексей напрягся. Что, если она всё же решила развестись?
— Мы вместе с тебя почти тринадцать лет, — медленно проговорила Ирина. — Это огромный срок. И за это время мы оба изменились. Я уже не та девчонка, в которую ты влюбился на первом курсе. И ты не тот мальчишка с горящими глазами.
Она вздохнула:
— Когда появились дети, мы оба… потерялись. Я растворилась в материнстве, ты — в работе. И где-то по пути мы перестали видеть друг друга. Перестали разговаривать.
Алексей молчал, боясь прервать её.
— То, что ты сделал — непростительно, — продолжила Ирина. — И я до сих пор не знаю, смогу ли когда-нибудь полностью это забыть. Но… — она подняла на него глаза. — Но я тоже виновата в том, что мы оказались на этом распутье.
— Ты ни в чем не виновата, — покачал головой Алексей. — Я сам всё разрушил.
— Нет, послушай, — настойчиво сказала она. — В любых отношениях виноваты оба. Да, ты совершил ужасный поступок. Но я тоже перестала быть той женой, которая тебе нужна. Перестала интересоваться твоей работой, твоими мыслями. Стала… просто функцией. Мамой твоих детей, хранительницей домашнего очага.
Она горько усмехнулась:
— Знаешь, я ведь тоже иногда смотрела на других мужчин. Задумывалась — а что, если бы… Но потом гнала от себя эти мысли, считая их недостойными, грязными. А может, нам просто нужно было честно поговорить друг с другом?
Алексей осторожно взял её за руку:
— И что теперь? Мы… пробуем начать заново?
Ирина задумалась:
— Не знаю, можно ли начать заново, когда у вас за плечами тринадцать лет совместной жизни и двое детей. Но… да, я хочу попробовать. Только не так, как раньше.
— А как? — спросил Алексей.
— Честнее, — просто ответила она. — Открытее. Без недомолвок и обид, которые копятся годами.
Она посмотрела ему в глаза:
— Я не прощаю тебя. Еще нет. Но я хочу дать нам шанс построить что-то новое. Ради детей. И ради нас самих.
Алексей стиснул её руку:
— Это больше, чем я заслуживаю. Спасибо.
Ирина слабо улыбнулась:
— Не благодари раньше времени. Будет непросто.
— Я знаю, — кивнул он. — Но мы справимся.
Восемь месяцев спустя
— Опаздываем, Лёх! — крикнула Ирина из ванной. — Ты костюм погладил?
— Уже! — отозвался Алексей, поправляя галстук перед зеркалом. — А ты маме звонила? Она точно заберет детей из сада?
— Да, — Ирина выглянула из ванной с накрученными на бигуди волосами. — Только не забудь положить Настино лекарство от аллергии в рюкзак, она без него к бабушке не поедет.
Алексей кивнул и направился в детскую. Дима уже был одет и деловито собирал свой рюкзак.
— Привет, чемпион, — улыбнулся Алексей. — Готов к школе?
— Ага, — кивнул сын. — Пап, а вы точно вернетесь в воскресенье? У нас же матч!
— Точно-точно, — подмигнул Алексей. — Даже раньше. Мы с мамой только на два дня уезжаем.
Эту поездку на годовщину свадьбы они планировали давно. Маленький отель на берегу озера, никаких детей, никакой работы — только они вдвоем. Как в самом начале их отношений.
Последние восемь месяцев были непростыми. Обиды не исчезли за одну ночь, доверие восстанавливалось медленно. Были ссоры, были слезы, были моменты, когда казалось — ничего не выйдет.
Но они оба работали над собой и над отношениями. Алексей вернулся домой только через два месяца после их разговора. Еще через месяц они решились на семейную терапию — неожиданно полезную вещь, как признали оба. А потом была поездка с детьми на море, где они впервые за долгое время почувствовали себя настоящей семьей.
На работе тоже многое изменилось. Алексей не уволился, но провел серьезный разговор с руководством о жестких границах рабочего времени. А через пару месяцев отказался от повышения, которое сулило больше денег, но и большую занятость.
— Ты готов? — Ирина вошла в комнату, уже одетая, с распущенными волосами и легким макияжем. В простом синем платье она выглядела поразительно красиво.
— Ух ты, — выдохнул Алексей. — Ты великолепна.
Она смущенно улыбнулась:
— Не преувеличивай. Обычное платье.
— Дело не в платье, — сказал он, подходя ближе. — А в том, как ты улыбаешься.
Ирина покачала головой, но улыбка не сходила с её лица.
— Дети готовы? — спросила она, поправляя его галстук — привычка, от которой она так и не избавилась за эти годы.
— Почти. Настя капризничает из-за платья, но это обычное дело.
Ирина вздохнула:
— Пойду помогу ей. А ты вызови такси.
Через полчаса, усадив детей в машину бабушки и убедившись, что они ничего не забыли, Ирина и Алексей наконец-то остались одни.
— Свобода! — шутливо воскликнул Алексей, плюхаясь на диван. — Целых два дня без «папа, помоги с уроками» и «мама, где мои носки»!
— Не расслабляйся, — усмехнулась Ирина, присаживаясь рядом. — Знаю я твою маму. Завтра уже начнет звонить и спрашивать, какое лекарство давать Насте от кашля.
— У Насти кашель? — обеспокоенно нахмурился Алексей.
— Нет, — рассмеялась Ирина. — Но у твоей мамы богатое воображение.
Они помолчали, наслаждаясь непривычной тишиной в квартире.
— Знаешь, — вдруг сказала Ирина, — я никогда не думала, что мы справимся. После той ночи, когда я нашла переписку… я была уверена, что всё кончено.
Алексей осторожно взял её за руку:
— А я был уверен, что у меня еще есть шанс. Должен быть. Потому что иначе… иначе жизнь не имела смысла.
Ирина посмотрела на него с легкой грустью:
— Жаль, что потребовался такой встряска, чтобы мы оба это поняли.
— Знаешь, что сказал мне наш терапевт на последней сессии? — спросил Алексей. — Что некоторым парам нужно пройти через серьезный кризис, чтобы научиться по-настоящему ценить друг друга. Что самые крепкие браки — те, которые выстояли после настоящих испытаний.
— И ты веришь в это? — тихо спросила Ирина.
— Не знаю, — честно ответил он. — Но я верю в нас. Верю, что мы справились не просто так.
Ирина улыбнулась:
— А ты изменился, Лёша. Раньше ты никогда не говорил таких вещей.
— Просто раньше я боялся показаться слабым, — пожал плечами Алексей. — А теперь понимаю, что настоящая сила — в умении быть честным. С собой, с тобой, со всем миром.
Ирина наклонилась и мягко поцеловала его.
— Такси приедет через двадцать минут, — сказала она. — Успеешь проверить, заперты ли окна? А я посмотрю, выключили ли мы утюг.
Алексей усмехнулся — некоторые вещи не менялись никогда. И он был этому рад.
Небольшой отель на берегу озера встретил их тишиной и умиротворением. Номер с видом на воду, огромная кровать, устланная лепестками роз (Алексей специально заказал этот банальный, но такой приятный сюрприз), бутылка шампанского в серебряном ведерке со льдом.
— Как на медовый месяц, — улыбнулась Ирина, разглядывая номер. — Только тогда у нас был дешевый хостел в Питере и бутылка дешевого вина.
— И мы были счастливы, — заметил Алексей, обнимая её за плечи.
— Да, — кивнула она. — Может, потому что тогда всё было проще? Мы были моложе, беззаботнее…
— И глупее, — добавил Алексей. — По крайней мере, я.
Ирина повернулась к нему лицом:
— Я не хочу больше вспоминать прошлое, Лёш. Ни хорошее, ни плохое. Давай просто будем жить сегодняшним днем. Здесь и сейчас.
— Согласен, — он коснулся её щеки. — И сейчас я хочу сказать, что люблю тебя. Сильнее, чем когда-либо.
— И я тебя, — просто ответила Ирина. — Несмотря ни на что.
Они стояли у окна, обнявшись, глядя на озеро, где солнце медленно опускалось к горизонту, окрашивая воду в золотистые и алые тона. Два человека, прошедшие через боль, предательство, разочарование, но нашедшие в себе силы простить и начать заново.
В кармане пиджака Алексея лежала маленькая бархатная коробочка с кольцом — точной копией того, что он дарил Ирине тринадцать лет назад при первом предложении. Он планировал сегодня вечером, за ужином, снова попросить её стать его женой — так, словно всё начиналось сначала. И был почти уверен, что она согласится.
Потому что иногда нужно потерять всё, чтобы понять истинную ценность того, что имеешь. И иногда фраза «Готовься к разводу, муженек» может стать не концом, а началом новой, более глубокой и осознанной любви.
