Тот вечер перевернул всю мою жизнь. Я стояла у окна, рассматривая свои руки. Ногти — аккуратные, свежий маникюр. Запястья — тонкие, как в молодости. На безымянном пальце — кольцо. Двадцать пять лет. Четверть века. Целая жизнь.
Я оглянулась на квартиру, чистую, с накрытым столом. Скатерть — белая, праздничная. Свечи — еще не зажженные. Тарелки, бокалы — все как положено. В духовке доходило мясо, в холодильнике ждал своего часа салат. Букет белых хризантем стоял в центре стола. Андрей всегда дарил мне хризантемы.
Хлопнула входная дверь.
— Кать, я дома, — голос мужа звучал глухо, будто с чужой квартиры.
— Я на кухне, — отозвалась я, оправляя платье — новое, купленное специально для праздника.
Андрей появился в дверном проеме, на секунду замер. В руках — ничего. Ни цветов, ни подарка. Просто стоял, засунув руки в карманы брюк. Лицо — непроницаемое, будто маска.
— Ты что-то рано сегодня, — сказала я, стараясь улыбаться.
Он прошел к столу, отодвинул стул. Сел. Молча. Только тогда заметил свечи, бокалы, всю эту праздничную сервировку.
— Что за повод? — спросил он, нахмурившись.
Внутри что-то оборвалось.
— Андрей, сегодня двадцать пятое октября.
— И?
— Наша годовщина. Двадцать пять лет.
Он посмотрел на меня странно. Будто впервые увидел. Будто не понимал, кто я и что делаю в его доме.
— Да… Точно, — он потер лоб. — Извини, совсем из головы вылетело.
Я присела напротив, сложив руки на коленях. Молчание повисло между нами — тяжелое, душное.
— Катя, нам надо поговорить, — наконец произнес он.
И в тот момент я уже знала. Женщины всегда знают такие вещи. Чувствуют их кожей, сердцем. Просто не всегда признаются себе.
— Я встретил другую женщину.
Слова упали как камни. Я смотрела на него, не моргая. Ждала продолжения, хотя продолжение могло быть только одним.
— Это серьезно, Кать. Я… я люблю ее. Уже год.
— Год? — мой голос звучал странно. Будто не мой.
— Да.
— И все это время ты… — я не могла закончить фразу.
— Я пытался бороться с этим. Думал, пройдет. Не прошло.
Он говорил еще что-то. Про то, как не хотел делать мне больно. Про то, как «так получилось». Про то, что «мы давно уже не те». А я смотрела на свечи — ненужные, нелепые. На скатерть — праздничную, выглаженную с утра. На хризантемы — белые, как невеста.
— Как её зовут? — спросила я, когда он замолчал.
— Наталья. Она работает в соседнем отделе.
— Сколько ей лет?
— Тридцать два.
Моложе меня на пятнадцать лет. Конечно.
— Как ты мог говорить, что любишь меня, когда уже был с ней? — с горечью спросила я.
Он отвел взгляд.
— Я думал, что все еще люблю. По-своему.
— По-своему, — эхом отозвалась я.
Мы сидели за праздничным столом и обсуждали развод. Двадцать пять лет свелись к получасовому разговору. Детей мы вырастили — сын уже жил отдельно. Квартира — его, досталась от родителей. Моих вещей здесь — только одежда да косметика. Никаких препятствий, никаких сложностей.
— Я могу пожить у мамы, пока не найду что-то, — сказала я.
— Не торопись, — ответил он. — Я пока перееду к ней. Разберемся постепенно.
Какая забота. Какое благородство.
Когда он ушел, я сидела в пустой квартире, глядя на нетронутый стол. Именно в тот момент я поняла, что плачу. Слезы текли по щекам, капали на белую скатерть, оставляя темные пятна. Как кровь на снегу.
Первые дни я жила как в тумане. Варила кофе на двоих. Готовила ужин на двоих. Поворачивалась сказать что-то — и вспоминала, что некому говорить. Звонила сыну, но не рассказывала ничего. Не хотела втягивать его, ставить перед выбором между родителями.
Подруги звонили, приходили. Галя — самая близкая — сидела со мной вечерами, заставляла есть.
— Ты еще красивая женщина, Катюш, — говорила она. — Еще встретишь своего принца.
Но я не хотела никакого принца. Хотела только, чтобы перестало так болеть.
А через неделю я начала злиться. На него — за предательство. На нее — за то, что молодая, желанная. На себя — за то, что двадцать пять лет жила не своей жизнью.
Я стояла перед зеркалом, разглядывая свое лицо. Морщинки вокруг глаз. Легкая дряблость кожи. Тусклые волосы. Усталый взгляд. Когда я превратилась в эту женщину? Когда перестала быть собой? Когда растворилась в нем, в быте, в рутине?
Именно тогда, глядя на свое отражение, я вспомнила давнюю мечту. Медицинский колледж. Курсы диагностики. Я всегда хотела работать в медицине. Не врачом — не хватило бы сил на такое образование. Но медсестрой, лаборантом — это было мне по силам. Я даже поступила. А потом — беременность, свадьба, семья.
В тот вечер я достала старую папку из шкафа. Документы, тетради с конспектами. Пожелтевшие, потрепанные. Двадцать пять лет назад я выбрала семью. И вот как все обернулось.
Утром я позвонила в медицинский колледж. Узнала про курсы. В тридцать пять это казалось невозможным. В сорок пять — тем более. А сейчас… почему бы и нет?
— Мы набираем группу, — сказала мне женщина на другом конце провода. — Возрастных ограничений нет.
Я записалась на собеседование. Просто так. Чтобы сделать что-то. Что-то для себя.
Андрей позвонил через неделю.
— Как ты? — спросил.
— Нормально, — ответила я, удивляясь, насколько спокойно звучит мой голос.
— Может, встретимся, поговорим? О документах, о разделе имущества.
— О каком разделе? Квартира твоя, машина твоя, счета тоже.
— Катя, не начинай.
Он всегда так говорил, когда не хотел обсуждать неудобные темы. «Не начинай». И я — не начинала.
Мы встретились в кафе — нейтральной территории. Он выглядел отдохнувшим, помолодевшим. Любовь, видимо, и правда творит чудеса.
— Кать, я подумал — может, не стоит торопиться с разводом? Давай просто поживем отдельно, подумаем.
Я смотрела на него, не понимая.
— Зачем?
— Ну, двадцать пять лет все-таки не шутка. Может, это у меня… кризис какой-то.
— А как же Наталья? Любовь?
Он отвел глаза.
— Там все сложно.
И тут до меня дошло. У них что-то пошло не так. Возможно, она проявила характер, которого он не ждал. Скорее всего, первоначальная эйфория испарилась, и перед ним предстала настоящая личность — с собственными желаниями и принципами. А тут я — привычная, удобная, предсказуемая.
— Ты хочешь вернуться? — спросила я прямо.
— Я хочу, чтобы мы не рубили с плеча.
— То есть, ты хочешь иметь запасной вариант? Если с ней не сложится — вернешься ко мне?
— Ты все выворачиваешь!
— Нет, Андрей. Это ты все выворачиваешь. В день нашей годовщины ты сообщил, что любишь другую и хочешь развода. А теперь, когда что-то пошло не так, вспомнил про двадцать пять лет брака.
Он молчал, крутя в руках чашку кофе.
— Знаешь, — сказала я, — я благодарна тебе.
— За что? — он искренне удивился.
— За то, что ты заставил меня проснуться. Я будто двадцать пять лет спала. А теперь — проснулась.
— И что ты собираешься делать?
— Жить, — просто ответила я.
Галя позвонила через день после этой встречи.
— Катюш, а поехали в горы?
— Куда?
— В Архыз. Тур на неделю. Там такая красота! Я в прошлом году ездила.
— Галь, ты в своем уме? Какие горы?
— Самые настоящие! Представляешь — воздух, простор, никакой суеты. Только ты и природа.
— А размещение там какое?
— Гостиница. Все цивилизованно. Даже с душем.
— Не знаю…
— Знаешь! Сколько ты уже сидишь в четырех стенах? Месяц? Пора выходить в мир.
Я посмотрела в окно. Серое небо, голые деревья. Осень. Скоро — зима. Холод, снег, темнота в четыре часа дня. И я — одна в пустой квартире.
— Когда выезжаем? — спросила я, сама удивляясь своему решению.
Горы оказались прекраснее, чем я могла представить. Величественные, гордые, древние. Они стояли, закрывая полнеба — огромные, могучие. В их присутствии все жизненные сложности словно теряли свой вес, становились крошечными песчинками.
Наш приют — скромная гостиница на окраине поселка, откуда мы ежедневно отправлялись покорять новые тропы. Сначала было тяжело — ноги отвыкли от нагрузок, дыхание сбивалось. Но постепенно тело вспоминало, как это — двигаться, идти вперед.
На третий день мы поднялись к озеру — высокогорному, изумрудно-зеленому. Оно лежало среди скал, как драгоценный камень в оправе. Тишина вокруг стояла такая, что звенело в ушах.
— Красиво? — спросила Галя.
— Невероятно, — ответила я, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза.
— Ты чего?
— Я просто… я просто никогда не видела такой красоты. И могла бы не увидеть.
В тот момент меня накрыло осознание. Сколько всего я не видела, не пробовала, не испытала, замкнувшись в мире семьи и быта? От скольких возможностей отказалась, даже не подозревая об их существовании?
Вечером в гостинице я долго не могла уснуть. Размышления роились в сознании, словно пчелы вокруг улья. Внезапно меня озарило — возврата к былому существованию я больше не желаю. Не хочу быть прежней Катей — тихой, удобной, предсказуемой.
Я встала с кровати, подошла к окну. За стеклом светила полная луна, заливая долину серебристым светом. Горы темнели на фоне звездного неба — молчаливые, вечные.
— Я начну сначала, — сказала я вслух. — Прямо сейчас.
Андрей позвонил, когда мы уже возвращались домой.
— Где ты? Я приезжал, а тебя нет.
— Я в горах.
— Где?!
— В Архызе. С Галей.
Молчание на другом конце. Он явно пытался осмыслить эту информацию.
— Кать, нам надо поговорить. Серьезно поговорить.
— О чем?
— О нас. О будущем.
— Ты от нее ушел?
Снова молчание.
— Нет… Но я понял, что все не так просто.
— Когда ты приедешь? — спросил он.
— Через пару дней. Но разговор ничего не изменит.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю, — ответила я и отключилась.
Мы встретились в том же кафе. Он выглядел уставшим, осунувшимся. Непривычно видеть его таким — обычно он всегда был собранным, подтянутым.
— Как съездила? — спросил он.
— Прекрасно. Горы — это что-то невероятное.
— Ты изменилась.
— Да.
— Катя, я подумал… Может, нам стоит попробовать все заново?
Я смотрела на него — такого знакомого и вместе с тем совершенно чужого.
— Почему?
— Потому что двадцать пять лет — это не шутка. Потому что мы знаем друг друга как облупленные. Потому что… семья все-таки.
— А Наталья?
— Мы расстались.
— И ты решил вернуться ко мне?
— Не так. Я понял, что совершил ошибку.
Я смотрела на него долгим взглядом. Когда-то этот человек был центром моей вселенной. Когда-то я не представляла жизни без него. А сейчас…
— Я не вернулась бы даже к тому, кем я была раньше. Не говоря уже о тебе, — сказала я тихо.
— Что?
— Андрей, ты отсутствовал в тот миг, когда я, покорив пик, созерцала землю глазами парящего орла. Ты не держал меня за руку, когда я, дрожа от страха, шагала над бурлящим потоком по раскачивающемуся мостику. Тебя не было рядом, когда я сидела у костра и пела песни с совершенно незнакомыми людьми. И я справилась. Я все это сделала — сама.
— Я не понимаю, к чему ты клонишь.
— К тому, что я больше не нуждаюсь в тебе. Не для того, чтобы быть счастливой. Не для того, чтобы быть собой.
Он смотрел на меня с недоумением, даже с некоторым испугом. Будто увидел привидение.
— Мы можем остаться друзьями, — добавила я. — Но не больше.
Через месяц я переехала в другой город — небольшой, уютный. Сняла квартиру недалеко от медицинского колледжа, куда поступила на курсы. Сыну сказала уже постфактум.
— Ты серьезно, мам? — спросил он по телефону. — В твоем возрасте — учиться?
— А что такого?
— Да нет, ничего. Просто… неожиданно.
— Для меня тоже, — рассмеялась я.
— А как же папа?
— Мы разводимся. Я думала, он тебе сказал.
— Нет… — сын явно был в растерянности. — Он говорил, что у вас какие-то сложности, но…
— Так бывает, сынок. Люди расходятся. Идут разными дорогами.
— И ты… как ты?
— Я в порядке. Правда.
Учеба давалась нелегко. После стольких лет перерыва сидеть за партой, зубрить конспекты, сдавать экзамены — это было испытанием. Но вместе с тем — невероятно увлекательным.
Вечерами я бродила по новому городу, открывая для себя его улицы, парки, кафе. Я никого здесь не знала — и это было прекрасно. Никто не знал меня. Никто не ждал от меня определенного поведения. Никто не говорил: «Катя, ты что, с ума сошла?»
Я была свободна. Впервые за четверть века я ощутила подлинную свободу, не скованную чужими ожиданиями.
Однажды после лекций я заглянула в уютное кафе на перекрестке. В воздухе плыли нежные аккорды — музыкант у дальней стены перебирал струны, рождая умиротворяющие мелодии.
Устроившись возле витражного окна с дымящимся чаем, я невольно обратила внимание на соседа — благородная седина, выразительные черты лица учёного. Он увлеченно листал фолиант, периодически черкая что-то в тетради с кожаной обложкой.
— Простите за бестактность, — произнес он, встретившись со мной глазами, — вы же недавно присоединились к нашему образовательному сообществу, верно?
— Да… А вы?
— Я там преподаю. Анатомию.
— Ох, тогда мы скоро встретимся на занятиях.
— Буду ждать с нетерпением.
Он улыбнулся — открыто, без всякого подтекста. Просто дружелюбная улыбка.
— Меня зовут Виктор, — представился он.
— Катя.
Мы разговорились. Он оказался вдовцом — жена умерла пять лет назад. Дети выросли, разъехались. Он жил один, преподавал, писал книгу по медицине.
— А вы почему решили учиться? — спросил он. — Если не секрет.
— Потому что всегда хотела, — ответила я просто.
Когда я вышла из кафе, на улице уже стемнело. Фонари освещали тротуар теплым, желтым светом. Шагая по вечерним улицам, я размышляла о причудливых поворотах судьбы. Каких-то двенадцать недель назад мне казалось, что мой путь определен до конца — лишь постепенное угасание бок о бок с супругом до самого финала.
А сейчас — все по-другому. Новый город. Новая учеба. Новые люди. Новая я.
На перекрестке я остановилась, подняла голову к небу. Звезды мерцали в темноте — далекие, холодные, вечные. Они были здесь задолго до меня. Будут и после.
Набрав полную грудь морозной свежести, я ощутила, как кислород растекается по телу, пробуждая каждую клеточку, возрождая меня заново.
«Благодарю тебя, — безмолвно обратилась я к бывшему мужу. — За твое решение разорвать наши путы. За толчок, приведший меня к самой себе».
Давно забытое чувство искреннего, ничем не омраченного счастья накрыло меня теплой волной.
