Марина застыла с папкой документов в руках, не в силах поверить в то, что видели её глаза. Солнечный свет, проникающий сквозь тонкие занавески кухни, высвечивал подпись на договоре купли-продажи — подпись, которую она никогда не ставила. Пальцы непроизвольно сжались, сминая края бумаги.
Входная дверь хлопнула, и в прихожей послышались знакомые шаги — Алексей вернулся с работы раньше обычного. Марина медленно подняла голову.
— Привет! — его голос звучал устало, но с ноткой бодрости. — Я купил те пирожные, которые ты любишь, из новой пекарни на…
Он остановился на пороге кухни, заметив её выражение лица и документы на столе. Улыбка сползла с его лица.
— Что это? — тихо спросила Марина, указывая на бумаги дрожащей рукой.
Алексей опустил пакет с пирожными на край стола и молча смотрел на документы. Его лицо побледнело, а пальцы нервно забарабанили по столешнице.
— Как ты посмел продать дом, который достался мне в наследство? — её голос звенел от напряжения. — Это подделка? Ты подделал мою подпись?
Молчание длилось несколько секунд, но казалось вечностью. Где-то за окном проехала машина, детские голоса доносились с детской площадки во дворе, но здесь, на их кухне, время словно застыло.
— Марина, я могу объяснить, — наконец произнес Алексей, и эти простые слова прозвучали как признание.
— Объяснить? — она почувствовала, как внутри нарастает волна гнева. — Объяснить, что ты продал дом моей бабушки? Дом, где я провела каждое лето своего детства? И даже не счел нужным сказать мне об этом?
Алексей тяжело опустился на стул напротив, его плечи поникли.
— У меня не было выбора, — тихо произнес он. — Компания тонула. Если бы я не внес деньги, мы бы потеряли всё.
— Всё? — Марина резко встала, её стул с грохотом отодвинулся. — Ты уже всё потерял, Алексей. Моё доверие. Как ты мог?
Он поднял на неё глаза, в которых читалась смесь раскаяния и упрямства.
— Я сделал это для нас. Для нашего будущего.
— Для нас? — Марина невесело усмехнулась. — Не говори мне о «нас». Ты единолично принял решение, касающееся моей собственности. Без моего ведома. Более того — подделал документы!
— Я планировал всё вернуть, — Алексей говорил быстро, словно заранее подготовленные оправдания наконец вырвались наружу. — Как только бизнес стабилизируется. Я бы купил тебе другой дом, даже лучше прежнего.
— Дело не в «лучше» или «хуже», — Марина сжала виски пальцами. — Это был дом моей бабушки. Единственное, что у меня от неё осталось. Там каждый уголок хранил воспоминания.
В этот момент она заметила дату на договоре: два месяца назад. Два месяца он скрывал это от неё.
— За сколько ты его продал? — спросила она почти шёпотом.
Алексей помедлил.
— За пять миллионов.
— Пять… — Марина покачала головой. — Он стоил минимум восемь.
— Мне нужно было быстро, — Алексей развел руками. — Покупатели пожилая пара, они уже переехали, сделали ремонт…
— Подожди, — Марина подняла руку, прерывая его. — То есть там уже кто-то живет? И ты все это время… — её голос задрожал, — ты приходил домой, смотрел мне в глаза, спал со мной в одной постели, зная, что продал мой дом?
Алексей не ответил. Его молчание было красноречивее любых слов.
— И как ты это сделал? Технически, — Марина старалась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело. — Как ты подделал документы?
Алексей провел рукой по лицу.
— Помнишь Семёныча? Нотариуса, который помогал нам с оформлением бизнеса? Он… посодействовал.
— Твой друг-нотариус участвовал в преступлении? — Марина покачала головой. — Прекрасно. Просто прекрасно.
— Марина, прошу, давай поговорим спокойно, — Алексей поднялся и сделал шаг к ней, но она отступила. — Бизнес был на грани краха. Банк угрожал забрать квартиру. Это были наши общие долги, не только мои.
— Ты мог сказать мне, — её голос звучал тихо, но твердо. — Мы могли вместе решить, что делать. Но ты выбрал ложь.
Воздух между ними, казалось, наэлектризовался. Двенадцать лет брака, и вот так в один момент всё рушится.
— Я собираюсь к Лене, — сказала Марина, имея в виду свою сестру. — Мне нужно… подумать.
— Подожди, — Алексей схватил её за руку. — Пожалуйста. Я всё исправлю.
Марина высвободила руку.
— Как? Как ты это исправишь? Дом уже продан.
— Я найду способ, — в его голосе звучало отчаяние. — Просто дай мне шанс.
Марина молча собрала документы со стола, аккуратно сложила их в папку и направилась в спальню. Через пятнадцать минут она вышла с небольшой дорожной сумкой.
— Я позвоню, — только и сказала она, проходя мимо Алексея, который так и стоял на кухне.
Дверь за ней закрылась, а он опустился на стул и закрыл лицо руками.
В квартире сестры Марина провела три дня, которые показались ей вечностью. Она не отвечала на звонки Алексея, только изредка отправляла сообщения, что с ней всё в порядке. За эти дни она изучила все юридические аспекты ситуации и поняла, что сделка может быть признана недействительной, так как была совершена с использованием поддельных документов. Но это означало бы, что пожилая пара, купившая дом, останется и без жилья, и без денег — по крайней мере, на время судебных разбирательств.
На четвертый день Марина решила навестить дом бабушки, теперь уже принадлежащий другим людям. Она хотела своими глазами увидеть, кто там теперь живет, почувствовать, каково это — смотреть на родные стены как посторонний.
Пригородная электричка медленно тащилась через осенний пейзаж. Марина прислонилась лбом к прохладному стеклу, наблюдая, как мелкий дождь размывает очертания проплывающих мимо деревьев. Она думала о бабушке, о том, как та любила этот дом — небольшой, но такой уютный, с резными наличниками на окнах и старой яблоней во дворе, ветви которой стучали в окно спальни в ветреные ночи.
Дом показался из-за поворота дороги — такой же, как в её воспоминаниях, только теперь забор был свежевыкрашен в зеленый цвет, а у калитки стояла незнакомая машина. Марина замедлила шаг, не решаясь подойти ближе. Она не знала, что скажет новым владельцам, если те выйдут и спросят, что ей нужно.
В этот момент калитка открылась, и на дорожку вышла пожилая женщина с небольшим ведром — по всей видимости, собирала последние яблоки перед наступающими холодами. Женщина заметила Марину и приветливо улыбнулась.
— Добрый день, — произнесла она. — Вы к нам?
Марина замерла, не зная, что ответить.
— Здравствуйте, — наконец произнесла она. — Я… я просто проходила мимо. Знаете, этот дом когда-то принадлежал моей бабушке.
Лицо женщины прояснилось.
— О, так вы родственница Анны Петровны? Какое совпадение! Я как раз хотела связаться с её наследниками. Мы с мужем нашли на чердаке старый сундук с фотографиями и какими-то документами. Думали, может, это ценно для семьи.
Марина почувствовала, как к горлу подступает ком. Значит, там остались бабушкины вещи, которые Алексей даже не потрудился забрать перед продажей.
— Да, это было бы очень кстати, — тихо ответила она.
— Заходите, — женщина приглашающе махнула рукой. — Я Галина Сергеевна, а муж мой Михаил Иванович, но он сейчас в городе по делам.
Марина с трепетом переступила порог знакомой калитки. Дворик преобразился: появились новые грядки, маленькая беседка и садовые гномы — атрибуты, которых никогда не было при бабушке.
Внутри дом тоже изменился. Старые обои были заменены светлыми, паркет отциклеван, а мебель полностью новая. От прежней обстановки не осталось и следа.
— Чай будете? — спросила Галина Сергеевна, направляясь на кухню.
— Спасибо, не стоит, — Марина старалась сдержать эмоции. — Я ненадолго.
— Как знаете, — женщина пожала плечами. — Сундук на веранде, я его туда спустила, тяжелый он.
Марина прошла на веранду и увидела знакомый старый сундук бабушки. Она никогда не знала, что в нём хранится — бабушка держала его закрытым. И вот теперь, спустя два года после её ухода, Марина впервые открыла крышку.
Внутри действительно были старые фотографии — некоторые ещё черно-белые, с пожелтевшими краями. Письма, перевязанные выцветшей лентой, какие-то документы… И тут её взгляд зацепился за папку с надписью «Документы на дом».
С бьющимся сердцем Марина открыла папку. Внутри лежали оригиналы всех документов на дом, включая старый договор купли-продажи, по которому бабушка когда-то приобрела это жилье. И среди них — завещание, написанное от руки и заверенное нотариально.
«Завещаю дом и прилегающий участок по адресу…» — Марина пробежала глазами знакомые строки, но запнулась на имени наследника. Там стояло не её имя.
Там было имя её отца, бабушкиного сына.
Марина перечитала документ трижды, не веря своим глазам. По завещанию дом отходил её отцу, а не ей. Но отец погиб за шесть месяцев до бабушки, и по закону наследство должно было перейти его прямым наследникам — Марине и её сестре Лене.
Значит, формально дом принадлежал не только ей, но и сестре тоже, в равных долях. А Марина даже не подумала об этом, когда нотариус оформлял наследство — просто подписала все бумаги, не вникая. И Лена тоже не вникала, доверив сестре все формальности.
В голове Марины словно что-то щелкнуло. Она судорожно начала перебирать документы из сундука, пока не нашла то, что искала — нотариально заверенное согласие сестры на отказ от своей доли наследства в пользу Марины. Но дата на документе…
Дата стояла прошлогодняя. За три месяца до того, как Марина официально вступила в наследство.
А подпись сестры на документе была очень похожа на её собственную — с тем же характерным росчерком в конце. Слишком похожа.
Марина откинулась на спинку старого кресла, стоявшего на веранде. Мысли путались в голове. Если подпись Лены на отказе от наследства подделана, это означает…
Это означает, что Алексей подделывал документы уже тогда, год назад. И дом, возможно, никогда полностью ей и не принадлежал.
Вернувшись в город, Марина поехала не к сестре, а в их с Алексеем квартиру. Он встретил её в дверях, осунувшийся, с темными кругами под глазами.
— Марина, — выдохнул он, не скрывая облегчения. — Я думал, ты не вернешься.
Она молча прошла в квартиру и положила на стол папку с документами из бабушкиного сундука.
— Что это? — спросил Алексей, настороженно глядя на папку.
— Документы из бабушкиного дома, — ответила она, внимательно наблюдая за его реакцией. — Я сегодня была там.
Лицо Алексея слегка побледнело, но он быстро взял себя в руки.
— И как там? — спросил он, стараясь говорить небрежно. — Новые хозяева уже обжились?
— Вполне, — Марина открыла папку и вытащила документ с отказом Лены от наследства. — Скажи, это ты подделал?
Алексей взглянул на бумагу и отвернулся, избегая её взгляда.
— Я всё объясню, — начал он.
— Значит, ты, — Марина горько усмехнулась. — Ты подделал подпись моей сестры, чтобы дом достался только мне. А потом, когда понадобились деньги, подделал мою подпись, чтобы его продать. Идеальная схема, правда?
— Это не так, — Алексей нервно провел рукой по волосам. — Всё сложнее.
— Так объясни мне, — Марина скрестила руки на груди. — Я вся внимание.
Алексей тяжело опустился на стул.
— Когда твоя бабушка… ушла, и открылось наследство, я узнал, что по завещанию дом должен был отойти твоему отцу, а значит, после его ухода — вам с Леной в равных долях. Но Лена тогда уже строила планы на переезд в Канаду со своим Виктором, ей было не до дома в пригороде.
— И ты решил «помочь» ей отказаться от наследства? — Марина покачала головой. — Не поставив в известность ни её, ни меня?
— Я хотел как лучше, — Алексей развел руками. — Думал, так будет проще. Не нужно делить дом, оформлять долевую собственность. К тому же, ты всегда больше любила этот дом, чем Лена.
— А потом, когда твой бизнес начал разваливаться, ты решил, что можешь распоряжаться моей собственностью? — в голосе Марины звенела сталь.
Алексей поднял на неё глаза.
— Марина, ты не понимаешь. Ситуация была критической. Банк угрожал отобрать не только офис, но и нашу квартиру. Все наши сбережения ушли на оплату долгов. Я пытался получить кредит, но везде отказывали.
— И ты не мог просто сказать мне об этом? — Марина смотрела на него с недоумением. — Мы могли вместе решить эту проблему. Может быть, я бы согласилась продать дом. Но ты лишил меня выбора.
— Я знал, что ты не согласишься, — тихо ответил Алексей. — Ты столько раз говорила, что никогда не продашь бабушкин дом, что сохранишь его для наших будущих детей.
Марина почувствовала, как к глазам подступают слезы, но сдержалась.
— И вместо того, чтобы попытаться переубедить меня, ты просто взял и сделал всё по-своему? — она покачала голова. — Как давно ты научился решать за меня, Алексей?
Он молчал, и это молчание было красноречивее любых слов.
— Куда ты дел деньги? — спросила Марина, переходя к сути. — Все пять миллионов пошли на спасение бизнеса?
Алексей отвел взгляд, и Марина поняла, что нащупала больное место.
— Не все? — она прищурилась. — Так куда же делась часть суммы?
— Я отложил полтора миллиона, — нехотя признался Алексей. — На всякий случай.
— На какой такой «всякий случай»? — Марина почувствовала, как внутри нарастает гнев.
— На черный день, — он пожал плечами. — Если бы бизнес все-таки не удалось спасти, нам нужен был бы запас.
Марина смотрела на него как на чужого человека. Двенадцать лет брака, а она, оказывается, совсем его не знала.
— Где эти деньги сейчас?
— На отдельном счете, — ответил Алексей. — Я могу перевести их тебе прямо сейчас.
— И думаешь, это всё исправит? — Марина покачала головой. — Дело не в деньгах, Алексей. Дело в доверии. Ты его разрушил.
Она встала и подошла к окну. Город уже зажигал вечерние огни, в соседних домах окна светились теплым светом. Где-то там, за этими окнами, жили люди с их маленькими и большими проблемами, радостями и огорчениями. Обычные люди, такие же, как они с Алексеем. Как они справлялись со своими кризисами? Тоже врали друг другу?
— Мне нужно подумать, — сказала Марина, не оборачиваясь. — И тебе тоже. О том, что мы будем делать дальше.
— Что ты имеешь в виду? — в голосе Алексея звучала тревога.
— Я не знаю, могу ли я жить с человеком, которому не могу доверять, — ответила она просто.
— Марина, — Алексей встал и сделал шаг к ней. — Я сделал ошибку. Огромную ошибку. Но разве двенадцать лет вместе ничего не значат?
Она повернулась к нему.
— Именно поэтому я не ухожу прямо сейчас, хотя, наверное, должна бы. Потому что двенадцать лет — это слишком много, чтобы вот так всё перечеркнуть. Но и слишком много, чтобы просто закрыть глаза на предательство.
В комнате повисла тяжелая тишина.
— Что насчет Лены? — наконец спросил Алексей. — Ты скажешь ей про поддельный отказ от наследства?
Марина задумалась. Лена действительно не проявляла интереса к бабушкиному дому, целиком сосредоточившись на своей карьере и отношениях. Возможно, она бы и в самом деле отказалась от своей доли в пользу сестры, но выбор был отнят и у неё.
— Не знаю, — честно ответила Марина. — Пока не знаю.
— А как насчет… нотариуса? — осторожно спросил Алексей. — Семёныч беспокоится. Если всплывет его роль в этой истории, он может потерять лицензию.
— Он должен был об этом думать, когда соглашался на подлог документов, — отрезала Марина. — Дважды, между прочим.
— Он звонил вчера, — Алексей нервно потер шею. — Предлагал… финансовую компенсацию за молчание.
Марина усмехнулась.
— Взятка? Серьезно? Он что, не понимает, что только усугубляет ситуацию?
— Он напуган, — Алексей пожал плечами. — И у него есть причины. Если ты подашь на него заявление, его карьере конец.
— А что насчет тебя? — Марина внимательно посмотрела на мужа. — Если я подам заявление на Семёныча, всплывет и твоя роль. Ты это понимаешь?
Алексей медленно кивнул.
— Понимаю. И принимаю последствия. Это был мой выбор.
Марина отвернулась к окну, пытаясь разобраться в своих чувствах. Гнев, обида, разочарование — всё смешалось в тугой клубок, который давил на сердце.
— Мне нужно время, — повторила она. — И пространство. Я поживу у Лены еще немного.
— Конечно, — кивнул Алексей. — Я понимаю.
Но когда Марина направилась к двери, он неожиданно взял её за руку.
— Подожди, — в его голосе звучала мольба. — Помнишь, как мы познакомились?
Марина остановилась, не понимая, к чему он клонит.
— На той выставке, двенадцать лет назад, — продолжил Алексей. — Ты стояла у картины с зимним пейзажем, а я подошел и сказал какую-то глупость… Что-то про то, что художник неправильно изобразил снег.
На лице Марины мелькнула невольная улыбка.
— А я ответила, что это не снег, а вишневый цвет, — тихо сказала она. — И что надо было надеть очки.
— Да, — Алексей улыбнулся воспоминанию. — А потом ты посоветовала мне хорошего офтальмолога, и я взял у тебя номер телефона, якобы для этого.
— И никогда им не воспользовался, — закончила Марина. — А позвонил мне через два дня и пригласил в кафе.
— Я хочу сказать, — Алексей сжал её руку, — что с самого начала нашей истории я был слеп. Но тогда — в хорошем смысле, от волнения при встрече с тобой. А теперь — в плохом, не видя, как разрушаю самое ценное, что у меня есть. Тебя. Нас.
Марина высвободила руку.
— Красивые слова, Алексей. Но сейчас мне нужны не слова, а действия. Докажи, что ты действительно сожалеешь. Докажи, что я могу снова тебе доверять.
С этими словами она вышла из квартиры, оставив его стоять в коридоре с опущенными плечами.
Следующие две недели Марина провела как в тумане. Она ходила на работу в исторический архив, автоматически выполняя привычные задачи, встречалась с подругами, которым ничего не рассказывала о ситуации с Алексеем, и каждый вечер возвращалась в маленькую гостевую комнату в квартире сестры.
Лена не задавала вопросов, словно чувствуя, что сестре нужно время. Она только один раз спросила, не нужна ли помощь, и, получив отрицательный ответ, больше не возвращалась к теме.
Алексей звонил каждый день, но Марина чаще всего не отвечала. Она читала его сообщения — в основном просьбы о встрече, заверения, что он всё исправит — но не находила в себе сил на ответ.
На пятнадцатый день Марина получила электронное письмо с незнакомого адреса. В теме стояло «Информация о вашем доме». Открыв письмо, она увидела сканы банковских выписок, демонстрирующих перевод полутора миллионов рублей с неизвестного счета на её личный счет с пометкой «Возврат средств». И короткая приписка: «Это только начало. Алексей».
Тем же вечером он позвонил снова, и на этот раз она ответила.
— Что это за деньги? — спросила Марина без предисловий.
— Это та сумма, которую я отложил от продажи дома, — ответил Алексей. — Я перевел её на твой счет. Плюс проценты за два месяца.
— И что мне с ними делать?
— Что захочешь, — в его голосе звучала решимость. — Это твои деньги. Можешь потратить их, можешь сохранить. Можешь даже отдать Лене как компенсацию за её долю наследства, если решишь рассказать ей правду.
Марина задумалась. Она ещё не решила, как поступить с сестрой. С одной стороны, Лена имела право знать. С другой — что это изменит, кроме того, что внесет еще больше раздора в их семью?
— Я подумаю над этим, — наконец сказала Марина. — Но деньги — это только часть проблемы, ты понимаешь?
— Понимаю, — голос Алексея звучал непривычно серьезно. — Поэтому я хотел бы встретиться. Есть кое-что еще, что я должен тебе показать.
Марина помедлила. Часть её хотела отказаться, продолжить держать дистанцию, но другая часть — та, которая прожила с этим человеком двенадцать лет — требовала хотя бы выслушать его.
— Хорошо, — сказала она. — Где и когда?
— Завтра в шесть вечера, у нотариальной конторы Семёныча, — ответил Алексей.
Марина удивлённо подняла брови, хотя он не мог этого видеть.
— В нотариальной конторе? Зачем?
— Увидишь, — в его голосе промелькнула нотка того самого Алексея, которого она когда-то полюбила — решительного, с легкой хитринкой. — Просто приходи, пожалуйста.
На следующий день в начале шестого Марина стояла перед неприметным офисным зданием, где располагалась нотариальная контора Михаила Семёновича, бывшего друга их семьи. Погода испортилась, моросил мелкий дождь, и Марина переминалась с ноги на ногу под козырьком подъезда, пытаясь понять, правильно ли она поступает, согласившись на эту встречу.
Алексей появился точно в шесть, на его пальто блестели капли дождя. Он выглядел собраннее, чем в их последнюю встречу — выбрит, подтянут, хотя в глазах всё еще читалась усталость.
— Спасибо, что пришла, — сказал он, подходя.
Марина кивнула, не доверяя своему голосу. Странно, но сейчас, увидев его, она почувствовала не гнев, как ожидала, а сложную смесь эмоций, среди которых преобладала глухая тоска по тому, что они когда-то имели — по доверию и близости, которые казались незыблемыми.
— Зачем мы здесь? — спросила она, когда молчание затянулось.
— Пойдем, — Алексей открыл дверь, пропуская её вперед. — Семёныч нас ждет.
В приемной нотариальной конторы было пусто, только секретарша подняла голову от компьютера и, узнав их, кивнула.
— Проходите, Михаил Семёнович у себя.
Нотариус встретил их у двери своего кабинета — грузный мужчина лет шестидесяти с редеющими седыми волосами и массивными очками, которые странно контрастировали с его крупным лицом.
— Проходите, проходите, — засуетился он, пропуская их внутрь.
Марина отметила, что Семёныч заметно нервничает — на лбу блестели капельки пота, а пальцы, которыми он указывал на стулья перед своим столом, слегка подрагивали.
Когда они сели, Алексей положил на стол папку с документами.
— Как договаривались, Михаил Семёнович, — сказал он спокойно. — Все материалы у меня.
Нотариус поправил очки и открыл папку. Внутри лежало заявление с его фирменным бланком. Марина, сидевшая рядом, смогла разобрать заголовок — «Признание в совершении должностного преступления».
Семёныч пробежал глазами документ, и его лицо заметно побледнело.
— Алексей Николаевич, может, все-таки как-то по-другому? — его голос звучал почти умоляюще. — Я же говорил, я готов компенсировать…
— Нет, Михаил Семёнович, — твердо ответил Алексей. — Только так. Вы подписываете это заявление с подробным описанием того, как мы с вами подделали документы — и отказ Лены от наследства, и договор купли-продажи. А я передаю вам все копии поддельных документов, которые у меня есть. И мы расходимся.
Марина переводила взгляд с одного на другого, пытаясь понять, что происходит.
— Алексей, — начала она.
— Секунду, Марина, — он поднял руку. — Дай мне закончить. Семёныч, в этом заявлении я беру всю основную вину на себя. Ты подтверждаешь, что действовал под давлением, и что инициатором был я. Это сохранит тебе хотя бы часть репутации, если дело дойдет до суда.
Нотариус мрачно кивнул, взял ручку и подписал заявление. Затем протянул его Марине.
— Это вам, Марина Сергеевна. Что с ним делать дальше — решать вам.
Марина взяла бумагу, все ещё не совсем понимая ситуацию.
— А теперь вот это, — Алексей достал еще один документ. — Официальное заявление в полицию о том, что я, Соколов Алексей Николаевич, совершил подлог документов и мошенничество. Здесь все детали — как я уговорил Семёныча, как подделал твою подпись, как продал дом. Если ты решишь, что мне нужно понести наказание по закону — просто подпиши и отнеси в полицию.
Марина ошеломленно смотрела на протянутый ей лист.
— Ты с ума сошел? — прошептала она. — Тебя же посадят.
— Возможно, — Алексей пожал плечами. — Но я заслужил наказание. И я готов его понести, если ты считаешь, что это необходимо.
Семёныч нервно кашлянул.
— Я, пожалуй, оставлю вас, — пробормотал он, поднимаясь. — Буду в соседнем кабинете, если понадоблюсь.
Когда дверь за нотариусом закрылась, Марина пристально посмотрела на мужа.
— Что ты делаешь, Алексей?
— Пытаюсь все исправить, — он развел руками. — Или хотя бы дать тебе выбор, которого я тебя лишил. Теперь решение за тобой. Ты можешь подать на меня заявление. Можешь использовать признание Семёныча, чтобы доказать недействительность сделки и вернуть дом — я связался с адвокатом, он сказал, что шансы хорошие.
— А те люди, которые купили дом? — спросила Марина. — Пожилая пара?
— Им я уже все объяснил, — ответил Алексей. — Сказал, что есть проблемы с документами, и предложил два варианта: либо мы расторгаем сделку, и я возвращаю им деньги с процентами, либо они сохраняют дом, но я выплачиваю тебе полную рыночную стоимость — восемь миллионов, а не пять.
Марина покачала головой.
— И откуда ты возьмешь такие деньги?
— Я продаю свою долю в бизнесе, — просто ответил Алексей. — Партнер давно хотел выкупить её, но я не соглашался. Теперь согласился. Это даст около шести миллионов. Остальное придется брать в кредит, но я справлюсь с выплатами.
— Ты продаешь бизнес? — Марина не верила своим ушам. — Тот самый, который спасал, продавая мой дом?
— Да, — Алексей грустно усмехнулся. — Ирония, правда? Но дело не в бизнесе. Дело в доверии. Я предал твое доверие, и теперь готов заплатить любую цену, чтобы его вернуть. Если получится.
Марина смотрела на человека напротив и не узнавала его. Где тот самоуверенный Алексей, который всегда знал, как лучше, и не считал нужным советоваться с ней по важным вопросам? Перед ней сидел уставший мужчина, готовый на все, чтобы исправить свою ошибку.
— А как насчет Лены? — спросила она. — Ты говорил с ней о поддельном отказе от наследства?
— Нет, — покачал головой Алексей. — Это тоже твое решение. Но если ты решишь рассказать ей, я поддержу тебя и возьму вину на себя. И компенсирую её долю, разумеется.
Марина задумалась. Столько всего произошло за эти несколько недель, столько всего открылось. Она чувствовала себя выжатой, опустошенной.
— Мне нужно время, — сказала она, наконец. — Время, чтобы все обдумать.
— Конечно, — Алексей кивнул. — Я понимаю. Просто знай: что бы ты ни решила, я приму это. И еще… — он замялся, подбирая слова. — Я знаю, что, возможно, уже слишком поздно, но я хочу, чтобы ты знала — я люблю тебя. Всегда любил и всегда буду любить, независимо от того, сможешь ли ты когда-нибудь меня простить.
Марина молча кивнула, собрала документы и вышла из кабинета.
Прошло три месяца.
Марина стояла у окна своей новой квартиры, наблюдая за тем, как последние осенние листья кружатся в вихре ноябрьского ветра. За её спиной раздались шаги, и теплые руки обняли её за плечи.
— О чем задумалась? — спросил Алексей, прижимаясь щекой к её виску.
— О том, как странно складывается жизнь, — ответила она, накрывая его руки своими. — Еще недавно мне казалось, что все кончено, а теперь…
Алексей развернул её к себе.
— Я каждый день благодарю судьбу за второй шанс, — тихо сказал он. — И обещаю, что больше никогда…
Марина прижала палец к его губам, останавливая.
— Не обещай того, что не можешь гарантировать. Просто будь честным. Всегда.
Он кивнул, и они оба повернулись к окну, глядя на город внизу.
После той встречи в нотариальной конторе Марина взяла еще две недели на размышления. Она не подала заявление в полицию, но и не спешила прощать. Вместо этого она предложила продать дом, на этот раз законно, и разделить вырученные средства поровну между ней и Леной, которой она все-таки рассказала правду.
К её удивлению, Лена отнеслась к новости спокойно — она действительно никогда не была привязана к бабушкиному дому и даже поблагодарила за возможность получить свою долю наследства в денежном эквиваленте, которую тут же вложила в недвижимость в Канаде.
Алексей продал свою долю в строительной компании и устроился на работу в крупную фирму, где его опыт оказался весьма востребован, но без предпринимательских рисков. Они продали старую квартиру и купили новую, в другом районе — как символический новый старт.
Доверие возвращалось медленно, по крупицам. Они начали ходить к семейному психологу, учиться заново разговаривать друг с другом, делиться страхами и ожиданиями. Иногда было больно, иногда страшно, но постепенно они нащупывали путь к восстановлению отношений.
— Знаешь, что мне сказали те пожилые люди, которые купили бабушкин дом? — внезапно спросила Марина, прерывая молчание.
— Что? — Алексей заинтересованно повернулся к ней.
— Что они счастливы в нем. Что дом словно обнимает их своими стенами, — она улыбнулась. — И что они планируют посадить еще одну яблоню во дворе, рядом со старой.
Алексей обнял её крепче.
— Может быть, когда-нибудь мы найдем другой дом, за городом, — осторожно сказал он. — Не такой, как у твоей бабушки, но наш собственный. Где мы сможем сами создавать воспоминания.
Марина улыбнулась и кивнула.
— Может быть, — согласилась она. — Но не сейчас. Сейчас нам нужно закончить один дом, прежде чем строить другой.
Он понимающе кивнул, зная, что она говорит не о физическом доме, а о их отношениях, которые они заново отстраивали, кирпичик за кирпичиком.
За окном начался дождь, капли барабанили по стеклу, создавая мелодичный ритм. Марина и Алексей стояли, обнявшись, глядя на безлюдную улицу, и каждый думал о своем. О ошибках прошлого, о трудностях настоящего и о возможностях будущего.
Путь к прощению и восстановлению доверия только начинался, и он обещал быть долгим и непростым. Но сегодня, в этот дождливый ноябрьский вечер, им хотелось верить, что самое сложное уже позади.
— Как ты думаешь, — спросила Марина, глядя на каплю, медленно сползающую по стеклу, — мы справимся?
Алексей помолчал, обдумывая ответ.
— Я не знаю, — честно сказал он наконец. — Но я буду делать все возможное, чтобы справиться. Каждый день. И надеюсь, что ты тоже.
Марина кивнула. Этого было достаточно — не обещаний вечной любви, не клятв никогда больше не лгать, а простой человеческой готовности стараться. День за днем. Вместе.
Она повернулась к нему, взяла его лицо в свои ладони и осторожно поцеловала — первый настоящий поцелуй за много недель. И хотя прошлое никуда не делось, впервые за долгое время она почувствовала надежду на будущее.
— День за днем, — прошептала она, отстраняясь. — Это всё, что у нас есть.
И в этом простом осознании, как ни странно, было что-то освобождающее.
