Валентина нервно вытряхнула содержимое кошелька на кухонный стол. Пересчитала купюры. Потом еще раз. Ее руки дрожали.
— Не может быть! — воскликнула она и схватила телефон.
Виталий ответил не сразу. Его голос звучал безразлично.
— Да, Валя?
— Ты брал деньги из моего кошелька? — Валентина старалась говорить спокойно, но слова вырывались отрывисто.
Муж помолчал секунду.
— А, да. Взял немного. Верну в следующую пятницу.
— Немного?! Двадцать тысяч для тебя – это немного?! — ее голос сорвался на крик. — Это деньги на квартплату!
— Да ладно тебе, — протянул Виталий. — Подумаешь. У тебя же всегда есть заначка.
Валентина закипела.
— Нет у меня никакой заначки! Я вкалываю как проклятая, чтобы оплатить все, что ты не считаешь нужным оплачивать!
— Валь, ты чего так завелась…
— Иногда я тебя вообще не понимаю, — отчеканила Валентина и бросила трубку.
Она обвела взглядом кухню. Эту квартиру она купила сама, еще до знакомства с Виталием. Каждый сантиметр здесь был обустроен ее руками, с любовью и заботой. Теперь же от одного взгляда на родные стены к горлу подступала тошнота.
— Как я до этого докатилась? — прошептала она.
Валентина собралась, умылась и отправилась на работу. Кто-то в этой семье должен зарабатывать деньги.
А ведь первый год был почти счастливым. Все изменилось, когда Виталий внезапно объявил, что увольняется.
— Не могу я там больше, Валюш, — жаловался он, развалившись на диване. — Начальник недалекий, коллеги завистники. Найду что-нибудь получше.
Она ему поверила. А спустя пять смененных работ, где он нигде не задерживался дольше трех месяцев, Валентина поняла: лучше не будет. Везде находились то придирчивые начальники, то ленивые коллеги, то неблагодарные клиенты.
— Ты бы поддержала мужа, — выговаривала ей свекровь Нина Петровна, заявляясь без предупреждения. — Витя у меня такой чувствительный. Ему сложно в этом жестоком мире.
Валентина молча кивала. Спорить с Ниной Петровной было бессмысленно. В глазах свекрови сын всегда оставался идеальным, а невестка — бессердечной карьеристкой, не способной понять творческую натуру мужа.
Валентина только вернулась с работы, где провела двенадцать часов. Ей хотелось упасть и не двигаться. Вместо этого она направилась в гостиную.
Виталий валялся на диване с джойстиком в руках. Рядом стояла новенькая игровая приставка.
— Привет, — бросил он, не отрываясь от экрана. — Ужин есть?
— Откуда это? — Валентина кивнула на приставку.
— А, купил сегодня, — Виталий пожал плечами. — Давно хотел.
Она молча развернулась и пошла на кухню. На столе лежала коробка с чеками и рекламными буклетами. Валентина выдвинула ее содержимое и замерла. Чек на игровую приставку — сто тысяч. Новейший игровой ноутбук — сто пятьдесят. Смартфон последней модели — еще сто.
— Триста пятьдесят тысяч? — пробормотала она онемевшими губами.
Внизу стопки лежал кредитный договор. Валентина пробежала глазами по строчкам и ахнула. Кредит на четыреста тысяч под тридцать процентов годовых.
Она ворвалась в гостиную. Выдернула шнур телевизора из розетки.
— Ты с ума сошел?! Что это такое?
Виктория перешла на крик. В руках у нее был кредитный договор.
— Эй, я почти прошел уровень! — возмутился Виталий.
— Отвечай! — потребовала она. — Ты взял кредит на четыреста тысяч? Под тридцать процентов?!
Муж раздраженно потер лицо.
— Ну да, и что? Я заработаю и отдам.
— Как ты заработаешь?! — Валентина не узнавала собственный голос. — Ты уже полгода дома сидишь!
— У меня есть план, — отмахнулся Виталий. — Буду стримить игры. Люди на этом миллионы зарабатывают.
— Миллионы, — эхом отозвалась Валентина. — А платить по кредиту ты как собираешься, пока твои миллионы не посыпались?
— Ну есть же ты, — он посмотрел на нее как на ненормальную. — У тебя работа хорошая. Прорвемся!
Что-то оборвалось внутри. Пять лет она тянула их обоих. Пять лет терпела его лень, свекровь, безденежье. И вот теперь он еще и повесил на нее огромный кредит.
— Собирай свои вещи, — тихо произнесла она. — И убирайся.
— Чего? — Виталий уставился на нее. — Ты шутишь?
— Нет. У тебя есть час. Потом я вызову полицию.
— Но, Валя… — начал было он.
— Забирай свою приставку, ноутбук, телефон. И выметайся к своей мамочке.
Виталий попытался ее обнять, начал что-то говорить о любви и семье. Но Валентина была непреклонна. Когда за ним закрылась дверь, она медленно опустилась на пол в прихожей.
Внутри было пусто.
На следующий день, когда Валентина пила кофе на кухне и просматривала в телефоне консультации юристов по разводу, раздался звонок в дверь. Настойчивый, требовательный, словно человек за дверью был уверен в праве вламываться в чужое пространство.
— Кого еще там принесло? — пробормотала она и нехотя поплелась к двери.
На пороге стояла Нина Петровна — с горящими от ярости глазами и сжатыми в тонкую полоску губами.
— Валентина! — выпалила свекровь, не дожидаясь приглашения, и протиснулась в квартиру. — Что ты себе позволяешь?! Выгнать мужа среди ночи! Он же твоя семья!
Валентина прислонилась к дверному косяку. Ей хотелось рассмеяться. Или расплакаться. Или и то, и другое одновременно.
— Здравствуйте, Нина Петровна, — сухо произнесла она.
— Не начинай мне тут! — отрезала свекровь, снимая пальто и вешая его на крючок, будто находилась у себя дома. — Виталий вчера ввалился ко мне в слезах. С какими-то сумками. Мой мальчик просто убит горем!
— Очень жаль, — Валентина скрестила руки на груди. — У вашего мальчика там новая приставка и ноутбук. Пусть играет и забудет про свои печали.
Нина Петровна сощурила глаза.
— Ты всегда была холодной и расчетливой. Вите нужна поддержка, а не эти твои насмешки! Он просто не сразу нашел свое призвание.
Валентина закрыла глаза и медленно выдохнула.
— За пять лет, — тихо сказала она, — уже можно было хоть что-то найти.
— Времени мало прошло! — воскликнула свекровь, проходя на кухню и усаживаясь за стол. — Нельзя требовать от творческого человека сиюминутного результата. Не все созданы горбатиться в офисах, как ты.
Валентина проследовала за ней на кухню. Внутри клокотала ярость, но она держала себя в руках.
— Знаете, Нина Петровна, я очень устала, — произнесла Валентина, садясь напротив. — От вас. От ваших нравоучений. От того, что я для вас всегда плохая, а ваш великовозрастный сынок — невинный ангел, которого я обижаю.
Свекровь открыла рот от возмущения.
— Как ты смеешь?! Я всегда относилась к тебе как к родной дочери!
— Неужели? — Валентина подняла брови. — А мне казалось, для вас я всегда была лишь кошельком с ножками. Ну ничего, больше не придется разыгрывать спектакль. Я подаю на развод.
Нина Петровна побледнела и отшатнулась.
— Какой еще развод? А кто будет выплачивать кредит моего сына? — голос свекрови взлетел до неприятных высоких нот.
Валентина моргнула. Потом рассмеялась. Она смеялась долго, до слез, до икоты.
— Вот оно что, — наконец выдавила она, вытирая слезы. — Не о Вите вы беспокоитесь. И не о моем одиночестве. А о том, кто будет платить по его долгам.
— Не говори глупостей! — отмахнулась Нина Петровна. — Просто это твой долг как жены.
— Мой долг? — Валентина подалась вперед. — Знаете, я пять лет была ответственной женой. Пять лет оплачивала квартиру, покупала продукты, платила за отпуск и одежду. А ваш сын в это время менял работы как перчатки и рассказывал сказки о злых начальниках.
— Ему просто не везло! — взвизгнула свекровь.
— Ему везло только с одним — с тем, что я оказалась слишком терпеливой и верила в его сказки, — отрезала Валентина. — И вы еще имеете наглость заявляться сюда и требовать, чтобы я оплачивала его кредиты?!
Нина Петровна поджала губы.
— Он твой муж. В горе и в радости, помнишь?
— А он обо мне помнил, когда брал кредит на приставку? Он спросил моего мнения? Или вашего, кстати?
Свекровь молчала.
— Я больше не буду нести ответственность за взрослого мужчину, который сам сделал выбор, — продолжила Валентина. — Помните, как Виталий потерял работу в банке? «Начальник ко мне придирался», — передразнила она. — А я узнала, что его уволили за постоянные опоздания. А в автосалоне? «Коллектив не принял». Коллектив не принял, что он спал на рабочем месте!
— Ложь! — воскликнула Нина Петровна.
— В прошлом месяце, — Валентина не обратила внимания на возглас, — я дала ему деньги на новые ботинки. Он купил себе игру. Неделю назад просил на лекарства матери — вам, между прочим. А потом взял из моего кошелька двадцать тысяч!
Свекровь сидела с каменным лицом.
— И теперь, — голос Валентины дрожал от ярости, — этот ребенок в теле взрослого мужика взял кредит на игрушки и думает, что я буду это оплачивать! Да вы оба с ума сошли!
— Ты пожалеешь, — процедила Нина Петровна, вставая из-за стола. — Виталий любил тебя, а ты…
— А я любила его. Когда-то. И думала, что мы вместе строим жизнь, — тихо сказала Валентина. — Но нельзя строить отношения с человеком, для которого ты — банкомат и мамочка в одном лице. Все. Разговор окончен. Передайте Виталию, пусть сам решает вопрос с кредитом. Это больше не моя проблема.
Когда за свекровью захлопнулась дверь, Валентина долго стояла в пустой прихожей. Ей казалось, что из квартиры наконец ушла тяжелая, давящая атмосфера. Словно открылись окна и свежий ветер выдул застоявшийся воздух.
Месяцы пролетели незаметно. Развод прошел быстро — Виталий даже не явился на заседание. Хотя его мать приходила и истерично кричала, что невестка портит жизнь ее сыну и должна выплатить компенсацию. Судья лишь вздохнула и отклонила все требования.
Теперь, сидя в своей квартире с ноутбуком на коленях, Валентина просматривала варианты отпуска. Сочи или Турция? А может, рискнуть и махнуть в Таиланд?
— Теперь я могу поехать куда захочу, — прошептала она с улыбкой. — И когда захочу. Теперь у меня нет балласта.
Телефон звякнул уведомлением. Сообщение от Виталия: «Привет. Можно я заеду забрать свои вещи?»
Валентина хмыкнула. Уже полгода прошло, а он только сейчас вспомнил.
«Все давно упаковано. Завтра в 18:00. Коробки внизу у консьержа», — набрала она и отложила телефон.
Больше никаких сложностей. Никаких оправданий. Никакой ответственности за того, кто не хочет отвечать за себя сам.
Она забронировала билет в Сочи на начало июля. Все-таки рисковать не хотелось — пусть будет проверенный вариант. А дальше время покажет.
Валентина закрыла ноутбук и потянулась. Впереди была целая жизнь, которая наконец-то принадлежала только ей.
