Катя поправила занавеску на кухонном окне и с теплой грустью оглядела свою просторную трехкомнатную квартиру. Каждый уголок здесь был обустроен с любовью — от светлой прихожей до балкона, заставленного цветами.
Эту квартиру подарили любимые бабушка с дедушкой на двадцатипятилетие. «Живи, внученька, пусть у тебя будет свой надежный угол», — сказала тогда бабушка, вручая ключи. Дедушка просто обнял, но в его глазах стояли слезы — он всегда был немногословен, когда дело касалось чувств.
С Димой они познакомились, когда ремонт уже подходил к концу. Он помогал выбирать люстру в строительном магазине — Катя никак не могла определиться с дизайном для гостиной. Начали встречаться, потом поженились.
Дима переехал к ней, хотя его мать, Жанна Витальевна, намекала, что молодым лучше бы жить отдельно. Но куда отдельнее, если у Кати своя квартира?
— Катюш, ты дома? — раздался голос Димы из прихожей.
— На кухне! — отозвалась Катя, выключая чайник.
Дима появился на пороге кухни, как всегда немного взъерошенный после рабочего дня. За его спиной маячила Жанна Витальевна в своем неизменном бежевом костюме.
— А я вот решила зайти, проведать вас, — свекровь прошла на кухню, окидывая критическим взглядом заварочный чайник . — Кать, ты бы все-таки сменила этот заварник. Я тебе говорила, что в моем магазине сейчас скидки?
Катя мысленно досчитала до пяти. Этот заварник они выбирали вместе с бабушкой, и менять его Катя не собиралась.
— Спасибо, Жанна Витальевна, но мне нравятся этот.
— Как знаешь, — свекровь пожала плечами. — А я, собственно, с новостями! Представляете, наша Юленька выходит замуж!
Дима просиял:
— Правда? За Сергея, что ли?
— Да-да, за него! — Жанна Витальевна устроилась за столом. — Свадьба через месяц. Гостей будет много, вся родня съедется. Дядя Борис с женой приедет, и Наташа, твоя двоюродная сестра.
Катя поставила чашки с чаем, внутренне напрягшись. Что-то в голосе свекрови настораживало.
— Так здорово! — искренне обрадовалась Катя. — Юля, наверное, счастлива?
— Конечно! — Жанна Витальевна отхлебнула чай. — Только вот с размещением гостей небольшая проблема. У нас дома места маловато будет…
Катя замерла с чайной ложкой в руке.
— Знаешь, Катюша, — продолжала свекровь, — у вас тут столько свободного места. Можно и дядю Бориса с тетей Валей разместить, и Наташу. Они люди непривередливые.
— Жанна Витальевна, — Катя аккуратно поставила чашку на стол, — моя квартира не гостиница.
— Ну что ты такое говоришь? — свекровь всплеснула руками. — Три комнаты на двоих — это же просто расточительство! Тем более для семьи…
— Для семьи? — Катя почувствовала, как внутри поднимается волна возмущения. — Я этих людей почти не знаю.
Дима неожиданно вмешался:
— Кать, ну правда, места же полно. Гостевая спальня вообще пустует, в кабинете тоже можно кого-то разместить…
— А ты забыл, что это моя квартира? — Катя повернулась к мужу.
— При чем тут это? — Жанна Витальевна поджала губы. — Мы же семья. Теперь это ваша общая квартира.
— Нет, не общая, — твердо сказала Катя. — У меня есть документы, подтверждающие, что…
— Документы? — перебила свекровь. — Ты что же, собираешься махать бумажками перед родными людьми?
— Катя, ты что творишь? — Дима нахмурился. — Какие документы? Мы же муж и жена!
— Вот именно! — подхватила Жанна Витальевна. — И вообще, я уже сказала родственникам, что им есть где остановиться. Дядя Борис так обрадовался…
Катя почувствовала, как у нее темнеет в глазах. Они уже все решили. Даже не спросив ее мнения, они просто распорядились ее квартирой.
— Вы не имели права, — тихо произнесла она.
— Имели, не имели… — отмахнулась свекровь. — Что за мелочность? Они приезжают через две недели. Я думаю, надо будет немного переставить мебель в гостевой…
Дима встал и начал расхаживать по кухне:
— Кстати, надо бы и в кабинете порядок навести. Может, мой старый диван туда перевезем?
Катя смотрела на них обоих, не веря своим ушам. Они продолжали обсуждать планы по обустройству ее квартиры, совершенно игнорируя ее присутствие. В голове звучал голос дедушки: «Внучка, береги свое. Никому не позволяй собой командовать…»
Катя прошла в спальню и достала из шкафа старую фотографию, где они с дедушкой и бабушкой стоят в этой самой квартире в день, когда они вручили ей ключи. На обратной стороне бабушкиным почерком было написано: «Люби свой дом, внученька. Пусть он будет твоей крепостью».
Крепостью… Катя горько усмехнулась. Какая же это крепость, если в нее может ворваться кто угодно, просто потому что «мы же семья»?
Звонок телефона прервал размышления. Звонила бабушка.
— Катенька, как твои дела, у тебя все хорошо? — в голосе бабушки звучало беспокойство.
— Бабуль, — Катя почувствовала, как предательски дрожит голос, — свекровь хочет заселить в мою квартиру родственников мужа. Даже не спросила моего согласия. А Дима ее поддерживает.
— Что значит не спросила? — возмутилась бабушка. — Мы с дедом тебе квартиру подарили, чтобы у тебя была своя крыша над головой, а не гостиница для чужих людей!
— Вот и я так думаю, — Катя смахнула слезу. — Но они считают, что я веду себя эгоистично.
— Эгоистично? — бабушка повысила голос. — А бесцеремонно распоряжаться чужим имуществом — это, значит, нормально? Дед бы такого не потерпел…
Последние слова больно кольнули сердце. Дедушка всегда говорил, что главное в семье — уважение. А где уважение к ней, к ее правам?
В комнату вошел Дима:
— Ты с кем разговариваешь?
— С бабушкой, — Катя выключила громкую связь. — Она тоже считает, что вы с мамой неправы.
— Опять за старое? — Дима устало опустился на кровать. — Кать, ну что ты как маленькая? Подумаешь, бабушка с дедом подарили… Мы же теперь муж и жена. Все общее.
— Нет, Дим, не все, — Катя крепче сжала телефон. — Эта квартира — память о моих бабушке и дедушке. Их подарок мне лично, а не нам как семье.
— Да что ты заладила — подарок, подарок! — Дима вскочил. — Нормальные жены не попрекают мужей каждой мелочью!
— Мелочью? — Катя задохнулась от возмущения. — Трехкомнатная квартира в центре города для тебя мелочь? Или мои чувства для тебя мелочь?
— Твои чувства? — Дима скривился. — А мои чувства? Как мне стыдно перед родственниками! Мама всем рассказала, что мы их примем, а ты устраиваешь истерики!
— Значит, чувства твоей мамы важнее моих? — Катя встала. — Знаешь что, Дим? Я устала. Устала от того, что вы с матерью считаете себя вправе командовать в моем доме. Это моя квартира, мой подарок. И я не позволю превратить ее в проходной двор!
Дима смотрел на жену так, словно впервые видел:
— Знаешь, а мама права. Ты никогда не станешь частью нашей семьи. Для тебя эта квартира важнее, чем наш брак.
— Достаточно, — Катя встала из-за стола. — Я не давала согласия на размещение гостей в моей квартире.
Жанна Витальевна замерла с чашкой у рта:
— Что значит не давала согласия? Ты что, собираешься отказать родственникам в крыше над головой?
— Я не отказываю, — Катя старалась говорить спокойно. — Я просто напоминаю, что решения о моей квартире принимаются только с моего согласия.
— Какие формальности! — Так ведут себя только чужие люди. Я думала, ты давно стала частью нашей семьи.
Дима поднялся со стула:
— Кать, ну ты чего? Это же всего на неделю. Зачем делать из мухи слона?
— Делать из мухи слона? — Катя повернулась к мужу. — Вы обсуждаете, как распорядиться моей квартирой, даже не спросив моего мнения!
— Ой, только не начинай эти разговоры про твою квартиру, — Жанна Витальевна демонстративно закатила глаза. — Вы женаты, значит все общее.
— Нет, не все, — Катя почувствовала, как дрожит голос. — Эта квартира моя личная собственность.
— Катя! — Дима стукнул ладонью по столу. — Мама права. Ты ведешь себя ужасно! Это всего лишь неделя, а ты устраиваешь скандал.
— Я устраиваю скандал? — Это вы решаете за меня, кто будет жить в моей квартире!
— Вот значит как, — медленно произнесла Жанна Витальевна. — Значит, для тебя бумажки важнее семьи?
Катя молча вышла из-за стола. В спину ударил громкий шепот свекрови:
— Я же говорила тебе, сынок, она никогда не станет по-настоящему нашей.
Вечером, когда они остались вдвоем, Дима попытался вернуться к разговору:
— Кать, ну правда, чего ты уперлась? Подумаешь, поживут родственники неделю.
— Дело не в неделе, — Катя складывала посуду в шкаф, стараясь не смотреть на мужа. — Дело в том, что вы с матерью даже не подумали спросить моего мнения.
— А что тут спрашивать? — Дима раздраженно дернул плечом. — Места полно, никто никому не мешает.
— То есть мое мнение вообще не важно? — Катя развернулась к мужу. — Получается они ваши гости, а обхаживать здесь их должна буду я?
— Опять ты за свое! — Дима всплеснул руками. — Моя квартира, моя собственность… Ты себя слышишь?!
— Семья — это когда уважают друг друга, — тихо сказала Катя. — А не когда командуют чужим имуществом.
— Чужим? — Дима прищурился. — То есть для тебя я чужой?
— Нет, но…
— Никаких но! — перебил Дима. — Либо мы семья и все решаем вместе, либо… — он не договорил и вышел из кухни, громко хлопнув дверью.
Катя смотрела ему вслед, чувствуя, как к горлу подступают слезы. Неужели желание распоряжаться своей собственностью делает ее плохой женой? Или это муж и свекровь переходят все границы?
На следующее утро раздался звонок. Жанна Витальевна говорила с плохо скрываемым раздражением:
— Можешь быть спокойна, я нашла, где разместить гостей. Дядя Коля согласился принять всех у себя.
— Хорошо, — тихо ответила Катя.
— Хорошо? — в голосе свекрови зазвенел металл. — Ты разрушила все наши планы, опозорила нас перед родственниками, а теперь говоришь просто «хорошо»?
— А что я должна сказать? — Извиниться за то, что не позволила распоряжаться моей квартирой?
— Вот именно такое отношение и разрушает семьи! — Жанна Витальевна всхлипнула. — Ты своим эгоизмом рушишь все наши традиции. Мы всегда помогали друг другу, всегда были вместе…
— Традиции не должны нарушать чужие границы, — твердо ответила Катя.
Свекровь бросила трубку. Через час пришло сообщение от Димы: «Мама плачет. Довольна?»
Катя не ответила. Весь день она перебирала в голове события последних дней, вспоминая, как все начиналось. Вечером Дима вернулся домой непривычно тихий.
— Я заходил к дяде Коле, — сказал он, глядя в сторону. — У него действительно места больше, чем… — Дима запнулся. — Чем я думал.
Катя молча мыла посуду.
— Знаешь, — Дима подошел ближе, — я сегодня много думал. Вспомнил, как ты рассказывала про бабушку и дедушку, как они копили на эту квартиру, чтобы подарить тебе…
— И что? — Катя поставила последнюю тарелку в сушилку.
— Наверное, я был неправ, — Дима провел рукой по волосам. — Нужно было сначала поговорить с тобой, а не идти на поводу у мамы.
Катя повернулась к мужу:
— Ты правда это понимаешь? Или просто хочешь загладить конфликт?
— Правда понимаю, — Дима посмотрел жене в глаза. — Я должен был поддержать тебя, а не обвинять. Прости.
В день свадьбы Юли все собрались в ресторане. Жанна Витальевна демонстративно не замечала невестку, но Катю это уже не волновало.
Дядя Борис с семьей прекрасно разместились у дяди Коли, и, как выяснилось, им там даже понравилось больше — ближе к центру города и метро рядом.
— Знаешь, — сказала как-то Юля, подсев к Кате во время свадебного банкета, — я тебя понимаю. Мама часто перегибает палку, пытаясь всем управлять.
— Тяжело было отказать, — призналась Катя. — Но иногда нужно уметь говорить «нет».
— И что теперь? — спросила Юля. — Мама же не простит.
— Простит, — улыбнулась Катя. — Когда поймет, что уважение важнее, чем желание все контролировать.
Вечером, когда они с Димой вернулись домой, Катя остановилась в прихожей и оглядела квартиру. Каждый угол здесь хранил память о бабушке и дедушке, об их любви и заботе.
Через неделю позвонила Жанна Витальевна. Голос звучал все еще обиженно, но уже без прежней злости:
— Катя, я тут подумала… Может, на следующей неделе заедем к вам на чай? Только мы с отцом, без гостей.
Катя улыбнулась:
— Конечно, Жанна Витальевна. Буду рада.
