Анна всегда считала свою двухкомнатную квартиру на седьмом этаже крепостью. Не самой большой, не самой роскошной, но своей. Каждый квадратный метр был заработан бессонными ночами в дизайнерском агентстве, каждый предмет мебели выбирался тщательно и со вкусом. Белоснежные полотенца в ванной висели строго по размеру, косметика на полочке стояла ровными рядами, а в шкафу платья располагались по цветовой гамме — от светлых к тёмным.
Максим появился в её жизни в ноябре, когда за окном кружили первые снежинки. Высокий, с небрежно взъерошенными тёмными волосами и улыбкой, от которой у Анны подкашивались колени. Они познакомились в кафе на Тверской — он случайно задел её стол, проходя мимо, и кофе расплескался на её белую блузку.
— Простите, я такой неуклюжий, — смущённо пробормотал он, предлагая салфетки. — Позвольте хотя бы химчистку оплатить.
Блузку так и не удалось отстирать, но это было неважно. Максим оказался фотографом, снимал свадьбы и корпоративы, жил в съёмной однушке на окраине города. Рассказывал о своих проектах с таким энтузиазмом, что Анна готова была слушать его часами.
Первые месяцы пролетели как в тумане. Максим появлялся у неё почти каждый вечер с букетом цветов или коробкой конфет. Они готовили ужины, смотрели фильмы, строили планы на будущее. Анна чувствовала себя счастливой, словно наконец нашла недостающий кусочек пазла.
В феврале, когда за окном бушевала метель, она предложила ему переехать.
— Зачем тебе платить за этот угол? — сказала Анна, обнимая его на кухне. — У меня места хватит на двоих.
Максим сначала сопротивлялся, говорил что-то о независимости и нежелании быть иждивенцем, но в итоге согласился. Переехал в марте, привёз с собой только два чемодана и фотооборудование.
Первый месяц совместной жизни был медовым. Максим старался не разбрасывать вещи, помогал с уборкой, хотя и не всегда так тщательно, как привыкла Анна. Она списывала это на мужскую неаккуратность и молча перемывала за ним посуду, перевешивала полотенца и расставляла обувь по местам.
Единственное, что её немного беспокоило — Максим ни разу не предложил помочь с коммунальными платежами или хотя бы купить продукты. Когда она осторожно заводила эту тему, он отшучивался или говорил, что пока ищет новых клиентов и денег в обрез. Анна не настаивала — в конце концов, квартира была её, и она могла себе позволить содержать её одна.
В середине апреля всё изменилось.
Анна вернулась домой после особенно тяжёлого дня — клиент отверг уже третий вариант дизайна сайта, требуя чего-то «более креативного», а начальник намекал на сверхурочные без доплаты. Она мечтала только о горячей ванне и бокале вина.
Поднявшись на седьмой этаж, Анна достала ключи и замерла. За дверью слышались голоса — мужской Максима и незнакомый женский. Анна нахмурилась. Максим не предупреждал о гостях.
Она вошла в прихожую и остановилась как вкопанная. В гостиной на её любимом бежевом диване сидела незнакомая девушка лет двадцати пяти. Длинные русые волосы небрежно собраны в пучок, на ней была домашняя пижама в цветочек — явно не та, в которой принимают гостей. Девушка сосредоточенно красила ногти ярко-розовым лаком, время от времени поглядывая в телевизор, где шла какая-то бразильская мелодрама.
— Привет, — непринуждённо бросила незнакомка, даже не подняв головы. — Ты, наверное, Анна? Я Лена, сестра Максима.
Анна стояла в дверях гостиной, пытаясь осмыслить происходящее. Максим никогда не рассказывал о сестре подробно — только упоминал, что она живёт где-то на окраине.
— Анечка, ты дома! — из кухни появился Максим с кружкой чая в руках. Выглядел он слегка виноватым, но улыбался как ни в чём не бывало. — Познакомься, это моя сестра Лена. Помнишь, я рассказывал?
— Смутно, — сухо ответила Анна. — А что она здесь делает?
Максим поставил кружку на журнальный столик рядом с Леной и обнял Анну за плечи.
— Понимаешь, у неё проблемы с квартирой. Хозяйка срочно попросила освободить жильё — у неё, оказывается, сын из армии возвращается. Лене некуда было идти, вот я и предложил пока пожить у нас. Всего на пару дней, пока она что-то найдёт.
Анна почувствовала, как внутри всё холодеет. «У нас»? Это была её квартира, её территория, и никто не имел права приводить сюда кого-то без её разрешения.
— Понятно, — проговорила она, стараясь сохранить спокойствие. — А меня можно было спросить?
— Ну что ты, Ань, — Максим пожал плечами. — Это же форс-мажор. Не на улице же её оставлять.
Лена наконец оторвалась от маникюра и посмотрела на Анну оценивающим взглядом.
— Не волнуйся, я не буду мешать. Я вообще тихая, как мышка. И места много не займу.
В её тоне была какая-то наигранная беззаботность, которая почему-то раздражала Анну ещё больше, чем сам факт внезапного появления нежданной гостьи.
— Хорошо, — сказала Анна, понимая, что сейчас не время для скандала. — Надолго ли?
— Да завтра-послезавтра уже съеду, — небрежно ответила Лена. — Я уже ищу варианты.
Максим облегчённо улыбнулся и поцеловал Анну в щёку.
— Вот видишь, всё решится быстро. Пойдём, я тебе чай заварю.
В кухне Анна обнаружила гору грязной посуды в раковине и крошки на столе. На плите стояла кастрюля с остатками борща — того самого, который она сварила вчера на двоих и планировала разогревать ещё пару дней.
— Максим, — тихо позвала она.
— М?
— Это мой борщ?
— А… да, извини. Лена была голодная, а в холодильнике больше ничего подходящего не было. Завтра схожу в магазин, куплю продуктов.
Анна кивнула, хотя внутри уже начинала закипать злость. Она молчала, потому что была воспитанным человеком. Молчала, потому что понимала — устраивать сцены при посторонних неуместно. Но с каждой минутой ей становилось всё хуже.
Вечером, когда они готовились ко сну, Анна не выдержала.
— Максим, это всё очень внезапно.
— Что ты имеешь в виду?
— Твою сестру. Ты мог бы предупредить меня заранее.
Максим сел на край кровати и взял её за руки.
— Ань, я понимаю, что это неудобно. Но что я мог сделать? Она позвонила утром в слезах, сказала, что хозяйка выгоняет. Я не мог просто бросить её.
— Я не говорю бросить. Я говорю — посоветоваться со мной. Это моя квартира, Максим.
— Наша квартира, — поправил он. — Мы же живём вместе.
— Но плачу за неё я одна.
Максим нахмурился.
— И что, теперь ты будешь мне это постоянно припоминать?
— Я не припоминаю. Я просто хочу, чтобы ты понимал — такие решения мы должны принимать вместе.
— Хорошо, в следующий раз обязательно спрошу. Но сейчас уже поздно что-то менять. Потерпи пару дней, ладно?
На следующий день Анна ушла на работу раньше обычного, надеясь избежать утреннего общения с Леной. Но вечером картина повторилась: девушка в той же пижаме сидела на том же диване, смотрела телевизор и жевала яблоко — одно из тех, что Анна покупала специально для себя.
— Привет, — помахала ей Лена. — Как дела на работе?
— Нормально, — коротко ответила Анна. — Ты нашла жильё?
— Пока нет. Но я ищу, ищу. Завтра собираюсь посмотреть пару вариантов.
Лена говорила это таким тоном, словно обсуждала планы на выходные, а не решение срочной жилищной проблемы. Анна прошла в спальню и закрыла дверь.
Прошло ещё два дня. Лена по-прежнему сидела на диване в пижаме, по-прежнему обещала завтра посмотреть квартиры и по-прежнему не выглядела как человек, активно решающий жилищный вопрос. Зато Анна начала замечать другие вещи.
В четверг утром она обнаружила, что её дорогой крем для лица заметно убавился. В пятницу полотенце в ванной было влажным, хотя она им не пользовалась с вечера. А в субботу, открыв шкаф, Анна поняла, что её платья висят не в том порядке. Красное платье, которое должно было быть между чёрным и бордовым, почему-то оказалось рядом с синим.
Сердце у Анны заколотилось. Мысль о том, что кто-то чужой рылся в её личных вещах, трогал её одежду, пользовался её косметикой, вызывала почти физическое отвращение. Она всегда была чистоплотной до брезгливости — даже в детстве не давала подружкам свою помаду или расчёску.
— Максим, — позвала она, выходя из спальни.
— Да?
— Ты не брал мой крем? Тот, что в серебряной баночке?
Максим оторвался от ноутбука и удивлённо посмотрел на неё.
— Какой крем? Нет, не брал.
— А полотенцем в ванной не вытирался?
— Своим вытираюсь. А что случилось?
Анна глубоко вздохнула.
— Кто-то пользуется моими вещами.
— Ань, о чём ты?
— Мой крем убавился. Полотенце было мокрое. И в шкафу кто-то первесил платья.
Максим рассмеялся.
— Серьёзно? Ты считаешь крем по граммам?
— Максим, это не смешно, — Анна почувствовала, как щёки начинают гореть от злости. — Кто-то без разрешения пользуется моими личными вещами.
— Ну допустим. И что страшного? Лена не чужой человек.
— Для меня чужой!
— Анна, это моя сестра. Неужели ты не можешь поделиться кремом с моей сестрой?
— Дело не в креме! Дело в том, что меня никто не спрашивает! Вы с ней ведёте себя так, словно это общежитие, а не моя квартира!
Максим закрыл ноутбук и встал.
— Послушай, я понимаю, что тебе неудобно. Но не стоит из-за мелочей устраивать драму. Подумаешь, крем. Завтра куплю тебе новый.
— Я не хочу новый! Я хочу, чтобы мои вещи не трогали без разрешения!
— Аня, успокойся. Ты же взрослый человек.
Слово «успокойся» подействовало на Анну как красная тряпка на быка.
— Успокоюсь, когда твоя сестра перестанет шарить по моим вещам! И вообще, когда она съедет? Уже неделя прошла!
— Она ищет…
— Ничего она не ищет! — взорвалась Анна. — Она сидит на моём диване, ест мою еду, пользуется моей косметикой и даже пальцем не пошевелила, чтобы найти жильё!
Из гостиной послышался звук переключаемых каналов. Лена, видимо, решила сделать вид, что не слышит разговора.
— Аня, тише. Она услышит.
— И пусть услышит! Может, тогда наконец поймёт, что пора съезжать!
Максим подошёл ближе и взял её за руки, но Анна отдёрнула их.
— Ань, ну что с тобой? Раньше ты была такой понимающей…
— А раньше ты не приводил сюда посторонних людей без разрешения!
— Посторонних? Это моя сестра!
— Которую я вижу первый раз в жизни!
— Ладно, хорошо. Я поговорю с ней завтра. Попрошу поторопиться с поисками.
— Завтра? А почему не сегодня?
— Аня, уже поздно. Давай не будем из мухи делать слона.
Но слон уже был сделан, причём размером с мамонта. Анна поняла, что больше не может молчать. Копившееся неделю раздражение выплеснулось наружу, как вода из лопнувшей плотины.
— Максим, ты живёшь в моей квартире уже два месяца. За свет, за газ и другие коммунальные ты не заплатил ни копейки, продукты покупаю я. И ничего, я молчала, потому что мне было приятно, что ты рядом. Но это не значит, что ты можешь распоряжаться моей квартирой как своей!
— Я не распоряжаюсь…
— Ещё как распоряжаешься! Привёл сестру, даже не спросив меня! Она жрёт мою еду, пользуется моими вещами, занимает мою гостиную, а ты мне ещё говоришь «не из-за мелочей драму устраивать»!
— Анна, успокойся…
— Не смей говорить мне успокоиться! Я не истеричка, я просто хочу, чтобы в моём доме меня уважали!
Максим побледнел.
— Конечно, уважаем. О чём ты говоришь?
— О том, что если бы уважали, то спросили бы разрешения, прежде чем вселять сюда кого-то!
В гостиной стало тихо. Лена выключила телевизор и, видимо, прислушивалась к разговору.
— Хорошо, — тихо сказал Максим. — Завтра же поговорю с Леной. Она найдёт что-то в течение недели.
— Не неделя! Завтра! Завтра же пусть съезжает!
— Анна, будь разумной. За один день жильё не найдёшь.
— А за неделю, выходит, можно? Почему тогда до сих пор не нашла?
Максим не ответил. Он стоял посреди комнаты и смотрел на неё с каким-то странным выражением лица — будто видел впервые.
— Я не узнаю тебя, — наконец сказал он. — Ты была такой доброй, отзывчивой…
— Доброй к тебе! А не к каждому, кто вздумает объявиться в моём доме!
— Это моя сестра, Аня.
— А я кто? Соседка по лестничной клетке?
— Ты… ты моя девушка. И я думал, что моя семья станет и твоей семьей.
Анна горько рассмеялась.
— Твоя семья? Которая без спроса пользуется моими вещами? Которая жрёт мою еду и не собирается съезжать? Отличная семейка!
— Не говори так о Лене.
— Буду говорить что хочу! Это моя квартира!
— Я думал, наша…
— Наша? — Анна почувствовала, как внутри всё кипит от ярости. — Когда она стала нашей? Ты хоть что-нибудь сделал, чтобы она стала нашей?
Максим стоял молча. В его глазах читалось недоумение и какая-то обида.
— Анна, я не думал, что ты такая… собственница.
Это было последней каплей. Собственница? В собственной квартире?
— А я не думала, что ты такой наглец! — выкрикнула Анна. — Приходишь в мой дом, не платишь ни за что, приводишь родственников без разрешения, а потом ещё смеешь меня упрекать!
— Анна…
— Всё! Хватит! — Анна шагнула к нему, глаза горели от злости. — Когда свою квартиру купишь, тогда и будешь селить в ней, кого захочешь! А сейчас выметайся отсюда вместе со своей сестрицей!
Последние слова она практически прокричала. В квартире повисла оглушительная тишина.
Максим стоял как побитый. Потом медленно кивнул.
— Понятно, — тихо сказал он. — Всё понятно.
Он развернулся и пошёл в спальню. Через несколько минут вернулся с двумя чемоданами — теми самыми, с которыми переехал два месяца назад.
— Лена, собирайся, — коротко бросил он в сторону гостиной.
— Что? — в голосе девушки прозвучало искреннее удивление. — Куда это?
— Уезжаем. Нас здесь не хотят видеть.
Лена появилась в дверях гостиной. Впервые за всю неделю на ней была не пижама, а джинсы и свитер.
— Серьёзно? — она посмотрела на Анну с каким-то вызовом. — Из-за какого-то крема такие страсти?
— Лена, не надо, — тихо сказал Максим. — Собирайся.
— Да я и так собрана, — пожала плечами девушка. — Вещи в сумке.
Она исчезла в гостиной и через минуту появилась с большой спортивной сумкой. Анна только сейчас заметила, что та стояла за диваном все эти дни. Получается, Лена действительно была готова уехать в любой момент? Тогда почему не уезжала?
— Пока, — сказала Лена, проходя мимо Анны. — Спасибо за гостеприимство.
В её голосе не было ни злости, ни обиды — только насмешка.
Максим остановился в дверях.
— Аня… — начал было он.
— Уходи, — сказала она, не глядя на него.
— Я думал, мы строим что-то серьёзное…
— Уходи.
Дверь закрылась. Анна услышала звук лифта, потом всё стихло.
Она прошла в гостиную и опустилась на диван — тот самый, где всю неделю сидела Лена. Странно, но сейчас он не казался грязным или чужим. Просто диван в её квартире.
На журнальном столике стоял флакончик с розовым лаком для ногтей. Забыла. Анна взяла его в руки — дешёвый, из масс-маркета. На этикетке было написано «Розовая мечта».
Она встала и выбросила флакон в мусорное ведро.
Потом прошла в ванную и повесила полотенца строго по размеру. Зашла в спальню и перевесила платья по цвету — от светлых к тёмным. Проверила косметику на полочке — всё стояло ровными рядами, как и должно быть.
В квартире снова был порядок. Её порядок. Её территория.
Анна села на кровать и вдруг поняла, что плачет.
На часах было половина одиннадцатого вечера. Завтра воскресенье. Ей никуда не нужно идти, не нужно ни с кем встречаться. Можно весь день провести дома, в тишине, без чужих голосов, без необходимости делиться пространством.
Она взяла телефон, чтобы написать Максиму — что именно, пока не знала. Но увидела, что у неё есть непрочитанное сообщение от него, пришедшее полчаса назад:
«Извини. Я правда не хотел тебя обидеть. Просто думал, что для любящих людей не важно, чья квартира. Ошибался, видимо.»
Анна долго смотрела на экран. Потом стёрла номер Максима из телефона.
В квартире стояла абсолютная тишина. За окном мерцали огни соседних домов, где люди жили своими жизнями, решали свои проблемы, ругались и мирились.
А она была дома. В своём доме, на своей территории. Одна.
И почему-то от этой мысли становилось не легче, а только грустнее.
