— Когда твоя мама попросила помочь ей на даче, ты сорвался и провёл там все выходные! Когда мой отец попросил просто посмотреть его ноутбук, ты вдруг оказался «смертельно занят»! Я устала от твоих двойных стандартов, Влад!
Голос Даши не был громким. Он был ровным, почти монотонным, и от этого его слова, произнесённые в тишине вечерней кухни, впивались в слух особенно остро, как тонкие ледяные иглы. Влад оторвался от телефона, на экране которого какой-то блогер с энтузиазмом распаковывал очередную бессмысленную посылку. Он сидел в их общем уютном кресле, расслабленный после рабочего дня, и эта внезапная атака застала его врасплох. Даша стояла у кухонного острова, методично протирая идеально чистую столешницу. Её движения были выверенными и спокойными, в них не было и намёка на суету или гнев. Это и пугало больше всего.
— Даш, ну ты сравниваешь, — он поморщился, откладывая телефон. — У мамы там действительно было срочно, насос в скважине накрылся. Мы бы без воды остались. Это серьёзное дело. А у твоего отца что? Ноутбук тормозит. Ну тормозит, я бы заехал в субботу, почистил систему. Не конец света же.
Он говорил это с лёгким оттенком снисхождения, как взрослый, объясняющий ребёнку разницу между настоящей проблемой и капризом. Он был уверен в своей правоте. Насос — это техника, это физический труд, это зримый результат. А ноутбук — это какая-то виртуальная пыль, не стоящая того, чтобы срываться с места после работы.
Даша остановилась и посмотрела на него. Её взгляд был таким же спокойным и холодным, как и голос.
— Проблема решена.
— Что значит решена? — Влад не понял. — Отец сам разобрался?
— Нет. Я вызвала компьютерного мастера. Он приехал два часа назад. Всё сделал. Почистил систему, удалил вирусы, обновил драйверы. Оказалось, ничего сложного. Настоящий профессионал.
Она произнесла последнее слово с едва уловимым нажимом, который не сулил ничего хорошего. Влад почувствовал, как внутри зарождается раздражение. Он уже собирался сказать, что она поторопилась, что это лишние траты, что он и сам бы всё сделал в выходные, но Даша опередила его. Она молча развернулась, подошла к своей сумке, стоявшей на стуле, и достала оттуда аккуратно сложенный вдвое лист бумаги. Потом вернулась к острову и положила его перед Владом, рядом с его телефоном. Это был счёт. Фирменный бланк какой-то компании «Компьютерный доктор», список оказанных услуг и итоговая сумма, обведённая в рамку. Три тысячи рублей.
— Вот, — сказала она всё тем же безжизненным тоном. — Это твоя половина семейных расходов на помощь родителям. Полторы тысячи. Можешь перевести мне на карту.
Влад уставился на счёт, потом на неё. Его расслабленность испарилась без следа. Лицо начало медленно наливаться краской.
— Ты с ума сошла? Какие расходы? Я бы сделал это бесплатно! Зачем ты вызвала этого… «доктора»?
— Мог бы. Но не сделал, — отрезала Даша. В её голосе впервые прорезался металл. Она выпрямилась, и её поза вдруг стала жёсткой, почти воинственной. — Ты не нашёл часа, чтобы помочь моему отцу. Зато нашёл два полных дня, чтобы вскопать огород и починить забор для своей мамы. Я не буду больше оценивать, чьи проблемы важнее и срочнее. Я не буду просить и ждать, когда у тебя появится настроение. Поэтому с сегодняшнего дня вся помощь нашим родителям осуществляется только через наёмных специалистов. Счета делим пополам. Так будет честно. И твоё драгоценное время больше не будет тратиться на мою не очень срочную семью.
Она закончила свою речь и, не дожидаясь ответа, взяла свою чашку и начала наливать себе чай. Она действовала так, будто разговор был окончен, а решение принято и обжалованию не подлежит. Влад сидел в кресле, глядя то на её непроницаемую спину, то на этот белый листок бумаги на столе. Счёт от мастера лежал между ними, как пограничный столб, только что вбитый в самый центр их общей территории. И он вдруг с абсолютной ясностью понял, что это не просто счёт на три тысячи. Это была декларация войны. Холодной, расчётливой и, судя по всему, очень дорогой.
Неделя прошла в состоянии холодного нейтралитета. Влад молча перевёл ей на карту полторы тысячи рублей с пометкой «на помощь родителям». Он сделал это демонстративно, сидя рядом с ней на диване, чтобы она услышала уведомление, пришедшее на её телефон. Она услышала, но никак не отреагировала, даже не повернула головы. Они жили в одной квартире, спали в одной постели, но между ними выросла невидимая стена, гладкая и непробиваемая, как экран смартфона. Они обменивались только необходимой информацией: кто купит молоко, когда нужно платить за интернет. Любые попытки Влада завести разговор на отвлечённую тему натыкались на короткие, односложные ответы. Даша не скандалила, не упрекала. Она просто ввела санкции, и её молчаливое, выжидающее присутствие давило гораздо сильнее, чем любая ссора.
Ружьё, повешенное на стену в прошлый понедельник, выстрелило в субботу утром. Влад лениво пил кофе, пролистывая новости, когда зазвонил его телефон. На экране высветилось «Мама». Он ответил бодро, с той сыновней готовностью, которая всегда так раздражала Дашу.
— Да, мам, привет. Нормально всё… На даче? А что такое?… А, комод. Тот, дубовый… Помню, тяжёлый. В город перевезти? Да не вопрос, конечно. Сейчас допью кофе и приеду, что-нибудь придумаем.
Он положил трубку и с удовлетворением откинулся на спинку стула. Вот оно, настоящее, понятное дело. Не какие-то там виртуальные вирусы, а реальный, тяжёлый физический объект. Мужская работа. Он посмотрел на Дашу, которая сидела напротив с книгой.
— Маме нужно комод с дачи в город перевезти. Старый, прабабушкин. Тяжёлый, зараза. Поеду после завтрака, помогу. Позвоню сейчас Серёге, он на микроавтобусе, мы с ним вдвоём за час управимся.
Даша медленно перевернула страницу, затем подняла на него глаза. Взгляд был спокойным, изучающим, как у энтомолога, разглядывающего новый экземпляр.
— Хорошо. Давай посмотрим, кто у нас занимается такими перевозками.
Она отложила книгу, взяла со стола свой ноутбук и, открыв его, начала что-то печатать. Влад замер с чашкой в руке.
— Какими перевозками? Даш, ты серьёзно? Там дел на час, какой смысл деньги платить? Я сам всё сделаю.
— Мы договорились, — её тон не изменился ни на йоту. Она была похожа на бесстрастного клерка, следующего инструкции. — Любая помощь родителям — через специалистов. Чтобы всё было честно. Ты же сам не хочешь, чтобы твоё время тратилось на мою семью. Я тоже не хочу, чтобы ты тратил своё на мою. Или на свою. Пусть этим занимаются профессионалы. Для всех.
Она развернула к нему экран ноутбука. На яркой странице сайта с фотографиями улыбающихся мужчин в синих комбинезонах крупными буквами было написано: «Крепкие ребята. Грузоперевозки любой сложности».
— Вот, смотри. Отзывы хорошие. Почасовая оплата, два грузчика и машина. Минимальный заказ — два часа. Думаю, они справятся с прабабушкиным комодом.
Влад почувствовал, как кровь медленно приливает к лицу. Это было абсурдно. Это был театр. Платить чужим людям за то, чтобы перевезти комод своей матери? Он посмотрел на Дашу, на её спокойное, почти отстранённое лицо, и понял, что она не шутит. Она была абсолютно серьезна. Она превратила их семейные отношения в бухгалтерский отчёт, где каждая услуга имеет свой тариф. Он попал в собственную ловушку. Отказаться — значит признать, что просьба его матери не так уж и важна, и тем самым подтвердить правоту Даши в самом начале этого конфликта. Согласиться — значит принять её унизительные правила игры.
— И сколько стоят эти… «крепкие ребята»? — выдавил он из себя, чувствуя, как сжимаются кулаки под столом.
Даша приблизила изображение на экране.
— Семь тысяч за два часа работы, включая подачу машины. Наша доля — три с половиной тысячи с каждого. Думаю, это справедливо. Зато спину не сорвёшь и друга не придётся от дел отрывать. Очень удобно. Звонишь? Или мне заказать?
Она смотрела на него, и в её глазах не было злости или триумфа. Было лишь холодное, деловое ожидание. Влад молча взял свой телефон. Он чувствовал себя идиотом, которого заставляют совершать бессмысленное, ритуальное действие. Набирая номер, указанный на сайте, он понимал, что этот звонок — не просто заказ услуги. Это был его первый шаг по минному полю, которое Даша так методично и хладнокровно раскинула на их общей территории. И он знал, что это только начало.
Семь тысяч рублей, разделённые пополам, стали ценой тишины. Влад заплатил свою долю, и комод переехал. Этот инцидент не обсуждался. Он просто лёг тяжёлым, невидимым пластом на дно их совместной жизни, как донный ил. Влад больше не пытался заводить пустые разговоры. Он понял, что его жена не просто обиделась — она перевела их отношения в другую плоскость, где чувства и уступки были заменены параграфами и счетами. Он наблюдал за ней. За тем, как она спокойно и методично живёт по новым правилам, которые сама же и установила. В её поведении не было злорадства, только холодная, отстранённая последовательность, и это бесило его больше, чем любой крик. Он чувствовал себя не просто униженным, а вытесненным из зоны принятия решений, низведённым до роли партнёра в странном, убыточном бизнес-проекте под названием «семья».
Он проиграл битву, но война только начиналась. Идея ответного удара родилась не сразу. Она вызревала в нём несколько дней, питаясь его молчаливым гневом. Он понял, что пытаться отменить её правила бессмысленно. Единственный способ победить — это довести их до абсурда. Использовать её же оружие, но с таким размахом, чтобы система дала сбой и обрушилась на своего создателя. Его взгляд снова и снова возвращался к образу материнской дачи — источнику его недавнего унижения. И именно там он нашёл идеальный плацдарм для контрнаступления.
В четверг вечером он вернулся с работы позже обычного. Даша сидела в гостиной, читая книгу, в квартире пахло имбирём и лимоном — она заварила свой вечерний чай. Влад вошёл в комнату без привычного усталого вздоха. Он двигался с непривычной энергией, в руках у него была плотная папка-скоросшиватель из синего пластика. Он небрежно бросил портфель на пол и подошёл прямо к журнальному столику, за которым сидела Даша.
— Привет, — сказал он ровным, почти весёлым тоном. — Я тут подумал о нашей новой системе. И знаешь, в ней есть рациональное зерно. Никаких обид, никакой неопределённости. Всё чётко, как в аптеке.
Даша оторвалась от книги, с настороженностью глядя на него. Эта внезапная смена настроения была подозрительной.
— Я рада, что ты это понял.
— Абсолютно, — кивнул Влад, раскрывая синюю папку. — Поэтому я решил применить наш подход к ещё одной родительской проблеме. Ты же знаешь, мама обожает свой участок, но силы у неё уже не те. Ей тяжело ухаживать за садом, спина болит. Она давно мечтала, чтобы там всё было красиво и не требовало постоянной прополки. Чтобы можно было просто сидеть в кресле и отдыхать.
Он извлёк из папки несколько листов глянцевой бумаги, скреплённых вместе. Это была не просто распечатка с сайта. Это было полноценное коммерческое предложение, с логотипом фирмы «Ландшафтный Эдем», с эскизами, схемами и подробной сметой.
— Я нашёл отличных профессионалов. Они разработали проект для маминого участка. Альпийская горка, японский садик камней, рулонный газон, система автоматического полива. Всё, как она хотела. Чтобы было красиво и почти не требовало ухода.
Он положил бумаги на столик перед Дашей. Её взгляд скользнул по красочным картинкам, а затем остановился на последнем листе. На листе с заголовком «Смета на выполнение работ». Аккуратные столбцы с названиями «геопластика рельефа», «устройство дренажной системы», «посадка крупномеров» вели к итоговой цифре внизу страницы. Цифра была написана жирным шрифтом и подчёркнута. Двести десять тысяч рублей.
Даша медленно подняла глаза от сметы на Влада. Её лицо было непроницаемым, но он видел, как лёгкая краска отхлынула от её щёк. Она молчала.
— Вот, — Влад с деланым спокойствием ткнул пальцем в итоговую сумму. — Это твоя половина расходов на благоустройство родителей. Сто пять тысяч. Думаю, мамино спокойствие и здоровье этого стоят. Это же не ноутбук починить. Это серьёзная, долгосрочная инвестиция в её комфорт. Всё по-честному, как мы и договорились.
Он смотрел на неё сверху вниз, и впервые за последние две недели чувствовал себя хозяином положения. Он видел, как она попала в собственный капкан. Её холодная, расчётливая «справедливость» только что обернулась против неё с сокрушительной силой. Он не просто уравнял счёт. Он поднял ставки до такого уровня, где игра теряла всякий смысл, превращаясь в акт взаимного финансового уничтожения. И по её застывшему лицу он понял: она это осознала.
Смета на двести десять тысяч рублей лежала на журнальном столике уже третий день. Никто к ней не прикасался. Она превратилась в некий сакральный объект, молчаливый памятник их войне. Даша и Влад существовали в квартире как два призрака из разных измерений, случайно пересекающиеся в коридоре или на кухне. Они научились двигаться бесшумно, обходя друг друга по широкой дуге. Воздух в доме стал плотным, вязким, он будто сопротивлялся любому резкому движению или громкому звуку. Финансовый ультиматум Влада завёл их игру в пат — ситуацию, где любой следующий ход был гарантированно проигрышным для обоих.
В субботу днём, когда Влад уехал по каким-то своим делам, позвонил отец Даши. Его голос в трубке был как всегда мягким и немного виноватым — он принадлежал к тому поколению мужчин, которые считали, что беспокоить детей своими проблемами стыдно.
— Дашенька, прости, что отвлекаю… Помнишь кресло деда? Твоего, Матвея… то, что в гостиной у меня стоит, с резными подлокотниками.
Даша помнила. Это было не просто кресло. Это был трон из её детства, на котором дед читал ей сказки. Тяжёлое, из тёмного дерева, с протёртым бархатом на сиденье. Реликвия.
— Конечно, помню, пап. А что с ним?
— Да вот, совсем разваливаться стало. Обивка прохудилась, а вчера я присел, и ножка передняя как-то хрустнула, подломилась. Я его в угол пока отставил. Жалко выбрасывать, память всё-таки… Может, есть какие-то мастера, кто таким занимается? Починить, перетянуть…
После разговора Даша долго сидела в тишине. Просьба отца была ножом, который вскрыл всю гниль её нынешнего положения. Она не могла просто попросить Влада, рукастого и сильного, съездить к отцу и посмотреть, что можно сделать. Она была связана собственными правилами, загнана в клетку своей же «честности». С холодной решимостью она открыла ноутбук и начала искать. Не мебельную мастерскую. Реставрационную. Ту, что работает со старинными вещами. Она нашла. С фотографиями восстановленных комодов и стульев позапрошлого века, с восторженными отзывами и, разумеется, с внушительным прайс-листом.
Вечером она ждала Влада. Смета на ландшафтный дизайн всё так же лежала на столике. Когда он вошёл, Даша, не говоря ни слова, положила рядом распечатку с сайта реставраторов.
— Отцу нужно помочь с креслом. Это семейная вещь. Вот цены на работу. Я думаю, это важнее альпийской горки.
Влад посмотрел на распечатку. Цены были высокими, как и ожидалось от специалистов такого профиля. Он увидел в её глазах вызов. Она принимала его правила, она была готова идти до конца, отвечая на его финансовый удар своим. И в этот момент в его голове созрел план. Простой, изящный и чудовищный в своей эффективности. Он решил закончить эту войну одним ударом.
— Хорошо, — неожиданно легко согласился он. — Я понял. Не вопрос. Я завтра с утра сам съезжу к нему, посмотрю. Оценю, так сказать, объём работ для мастеров. Чтобы они лишнего не насчитали.
На следующий день он поехал к тестю. Он был обаятелен и заботлив. Осмотрел кресло, покачал его, сочувственно поцокал языком. Сказал, что да, работа серьёзная, но он всё сфотографировал и покажет специалистам. А потом, когда отец Даши вышел на кухню поставить чайник, Влад взял из ящика с инструментами на балконе старую, но острую ножовку. Он не стал ломать кресло в ярости. Он действовал хладнокровно и методично. Он положил кресло на бок, зафиксировал его ногой и аккуратно, ровным, выверенным движением отпилил ту самую резную, витую ножку у самого основания. Пилил не спеша, наблюдая, как светлая древесная пыль оседает на тёмный паркет. Затем он так же спокойно отпилил и вторую. Реликвия превратилась в дрова.
Вернувшись домой, он застал Дашу на кухне. Она сидела за столом с телефоном в руках.
— Я всё посчитала, — сказала она, не поднимая головы. — Я готова перевести свою половину за проект для твоей мамы. И мы можем вызывать реставраторов для кресла.
Влад подошёл и положил руку на её телефон, мешая нажать на экран.
— Не нужно.
Она подняла на него недоумённый взгляд.
— Что значит не нужно?
Он убрал руку и посмотрел ей прямо в глаза. На его лице была спокойная, почти умиротворённая улыбка победителя, который только что поставил финальный, сокрушительный шах и мат.
— Я съездил к твоему отцу. И помог ему с креслом. Бесплатно. Сэкономил нам обоим деньги. Ему больше реставрация не понадобится, а вот нашей с тобой семье очень даже. Так что или мы перестаём это счетоводство, или просто разводимся, Даш, потому что так жить и постоянно всё подсчитывать просто нельзя! Невозможно!
Даша промолчала. Она понимала, что так жить нельзя, неправильно. Но признать это она не хотела, потому что это было бы её личное поражение. Поэтому она выбрала второй вариант. Тихо, мирно, без шума.
Влад сначала был против, но потом понял, что лучше так, чем дальше мериться с женой, кто прав, а кто виноват и вечно что-то должен…
