Солнце уже клонилось к закату, когда я приехала на дачу. Прошла по знакомой тропинке, любуясь яблонями, которые отец посадил двадцать лет назад. Каждый уголок здесь хранил воспоминания — беседка, где мы с родителями пили чай теплыми вечерами, старая скамейка под вишней, клумба с мамиными любимыми пионами…
Виктор должен был подъехать позже — у мужа какое-то важное совещание в офисе. Я не возражала, даже радовалась возможности побыть одной, привести участок в порядок после зимы. Пять лет брака научили меня ценить такие моменты уединения.
Едва я открыла дверь веранды, как услышала голоса. Лариса Ивановна что-то оживленно обсуждала с незнакомой женщиной. Я замерла, не решаясь войти — свекровь не предупреждала о своем визите.
— Да-да, Наташенька, место здесь отличное! — донесся до меня голос Ларисы Ивановны. — Думаю, к осени всё решится. Главное, убедить невестку, что так будет лучше для всех.
— Но она же не согласится просто так продать? — спросила собеседница.
Я почувствовала, как холодеет спина. Продать? Мою дачу?
— Елена девочка неглупая, поймет, что квартира важнее какого-то старого участка, — уверенно заявила свекровь. — Витя давно хочет расширить жилплощадь, а тут такая возможность! Продадим дачу, добавим немного, и у них будет прекрасная трешка в новом районе.
Руки задрожали, я машинально прислонилась к дверному косяку. В голове не укладывалось — как можно вот так запросто решать судьбу чужого имущества? Причем моего личного, доставшегося от родителей!
— Лариса Ивановна, вы меня удивляете, — вдруг раздался мужской голос. Я узнала Петра Семеновича, соседа слева. — Как-то неправильно всё это.
— Ой, вот только не надо морали, — отмахнулась свекровь. — Что толку от этого старья? Только деньги на ремонт уходят. А тут реальная возможность улучшить жилищные условия молодым.
Я осторожно отступила назад, стараясь не шуметь. Сердце бешено колотилось. Вспомнились все эти странные намеки Ларисы Ивановны о том, что «дача требует много сил», что «в городе спокойнее». А я-то, наивная, думала, свекровь просто беспокоится о нашем отдыхе!
Поехала обратно в город. Написала мужу сообщение: «На дачу сегодня не приезжай, я жду тебя дома.»
Вечером, когда приехал Виктор домой, я пыталась завести разговор о случайно подслушанном разговоре.
— Витя, ты не замечаешь, что твоя мама в последнее время слишком интересуется нашей дачей?
Муж устало потер глаза:
— Лена, ну начинается… Мама просто хочет помочь. Ты же знаешь, какая она… деятельная.
— Деятельная? — я старалась говорить спокойно, хотя внутри все кипело. — А ты в курсе, что она уже планирует продать дачу?
— Глупости какие, — Виктор поморщился. — Кто тебе такое сказал?
— Я сама слышала! Она обсуждала это с какой-то Наташей.
— Наверное, что-то не так поняла, — муж потянулся к пульту от телевизора. — Мама бы не стала…
— Витя, я не маленькая девочка, чтобы путать очевидные вещи! — я встала перед телевизором. — Они обсуждали, как меня уговорить, называли конкретные суммы!
— Лена, хватит, — Виктор поднял на меня усталый взгляд. — Дача твоя, никто ее не продаст без твоего согласия. Давай не будем раздувать из мухи слона.
Я смотрела на мужа и не узнавала его. Где тот Витя, который пять лет назад говорил, что моя дача — лучшее место для наших будущих детей? Который с таким энтузиазмом помогал обустраивать участок?
На следующий день я специально приехала пораньше. На веранде еще остались чашки после вчерашнего чаепития Ларисы Ивановны с гостями. В мусорном ведре я нашла визитку риэлторского агентства.
Петр Семенович, увидев меня через забор, покачал головой:
— Елена, я хотел тебе рассказать… Тут такое творится…
— Знаю, Петр Семенович, — я грустно улыбнулась. — Вчера всё слышала.
— Твоя свекровь уже который день водит сюда каких-то людей. То риэлтор придет, то еще кто… Я, признаться, думал, ты в курсе.
— Как видите, не в курсе, — тихо произнесла Лена. — А Лариса Ивановна, значит, времени зря не теряет.
— Она вчера с Наташей, риэлтором своим, такие планы строила… — сосед замялся. — Ты уж извини, что сразу не сказал. Думал, может, правда, договорились вы…
Я зашла в дом и села за старый кухонный стол. Тот самый, за которым когда-то делала уроки, пока мама готовила обед. Где папа по выходным раскладывал свои кроссворды…
Как же так получилось, что какие-то чужие люди решают судьбу моего родного места? Почему свекровь считает, что имеет право распоряжаться тем, что ей не принадлежит? И почему Виктор делает вид, что ничего не происходит?
Вечером раздался звонок от Ларисы Ивановны:
— Леночка, дорогая! Заезжай завтра ко мне, я тут такой чудесный сервиз купила, хочу показать. И вообще, нам надо кое-что обсудить…
— Что именно, Лариса Ивановна? — я старалась, чтобы голос звучал ровно. — Может, обсудим планы по продаже моей дачи?
В трубке повисла пауза.
— Ох, деточка, ты уже знаешь? — свекровь быстро справилась с замешательством. — Ну и хорошо, так даже проще будет поговорить. Я ведь о вас с Витей забочусь! Вы молодые, вам просторная квартира нужна, а не это старье…
Я не дослушала, в висках стучало от возмущения. Сервиз она купила! Хочет показать! Неужели думает, что сможет вот так запросто манипулировать мной?
Утром, собираясь на работу, я обнаружила в прихожей глянцевый буклет жилого комплекса. Виктор, проходя мимо, как бы невзначай сказал:
— Смотри, какие там планировки интересные. И район хороший…
Я замерла с туфлей в руке. Значит, муж всё-таки в курсе материнских планов? И, похоже, совсем не против…
Неожиданно в дверь позвонили. На пороге стояла Лариса Ивановна с какими-то папками в руках.
— Леночка, как хорошо, что ты еще не ушла! — свекровь решительно шагнула в прихожую. — Я тут документы принесла показать, такой замечательный вариант нашелся…
— Какие документы? — я с подозрением посмотрела на папки.
— Мам, может не сейчас? — Виктор появился в прихожей, нервно поправляя галстук. — Лена на работу опаздывает.
— Ничего страшного, это важнее работы! — Лариса Ивановна проследовала в кухню, раскладывая на столе бумаги. — Смотри, Леночка, вот планировка квартиры. Три комнаты, большая кухня, два санузла…
— Лариса Ивановна, — я медленно подошла к столу, чувствуя, как внутри всё закипает, — вы опять за своё?
— Я о вашем будущем думаю! — свекровь взмахнула руками. — Вот, риэлтор, моя давняя подруга, подсуетилась, уже и покупателя на дачу нашла. Приличная семья, хорошую цену предлагают…
Я молча собрала документы и протянула их свекрови:
— Забирайте. И запомните раз и навсегда — дача не продается.
— Лена, ну почему ты такая упрямая? — Лариса Ивановна всплеснула руками. — Витя, скажи ей!
Виктор переминался с ноги на ногу:
— Лен, давай хотя бы посмотрим варианты…
— Вы что, не понимаете? Это не просто дача. Это мой дом! Место, где я выросла! — я повысила голос. — Какое право вы имеете решать его судьбу?
После работы я поехала на дачу — хотелось побыть одной, подумать. Но едва открыла калитку, как услышала голоса. На веранде Лариса Ивановна с какой-то женщиной что-то активно обсуждали, расхаживая по комнатам.
— Тут, конечно, ремонт нужен капитальный, — говорила свекровь. — Но участок отличный, место престижное…
— Просто замечательно! — восклицала женщина. — Мои клиенты будут в восторге.
Я решительно поднялась на веранду:
— Что здесь происходит?
Лариса Ивановна вздрогнула:
— Ой, Леночка! А мы тут… просто осматриваем…
— Вижу, как осматриваете. Это риэлтор?
— Да, здравствуйте! — женщина протянула руку. — Меня зовут…
— Мне всё равно, как вас зовут, — я перебила её. — Покиньте, пожалуйста, мою территорию. Немедленно.
Вечером дома разговор с Виктором перерос в настоящий скандал.
— Что ты устроила? — возмущался муж. — Мама столько сил потратила, нашла отличный вариант обмена…
— Обмена? — я горько усмехнулась. — То есть ты всё-таки в курсе её планов?
— Конечно в курсе! — Виктор не выдержал. — И считаю, что мама права! Зачем нам эта развалюха? Лучше взять нормальную квартиру в городе!
— Развалюха? — у меня перехватило дыхание. — Дом, который построил мой отец собственными руками, ты называешь развалюхой?
— Лена, пойми, — муж попытался взять меня за руку, — мы должны думать о будущем. О детях…
— А ты подумал, каково мне? Как вы с матерью за моей спиной всё решили? — я отдернула руку.
Следующие недели превратились в настоящий кошмар. Лариса Ивановна словно с цепи сорвалась — постоянно приезжала на дачу с какими-то людьми, передвигала мебель, фотографировала комнаты. Как-то я обнаружила, что свекровь притащила свои старые шкафы и составила их в гостиной.
— Это зачем? — спросила я, едва сдерживаясь.
— Чтобы солиднее выглядело! — заявила Лариса Ивановна. — А то у вас тут всё такое старомодное…
Виктор всё чаще задерживался на работе, избегая конфликтов. А когда бывал дома, постоянно твердил о том, какая у него замечательная мать, как она заботится о нашем благополучии. В один из вечеров он положил передо мной еще одну стопку рекламных буклетов:
— Посмотри, какие варианты! И район престижный, и метро рядом…
— Витя, — я устало потерла виски, — ты правда не понимаешь, что делаешь мне больно?
— Это ты делаешь больно — и мне, и маме! — вспылил муж. — Почему ты такая эгоистка? Почему не хочешь прислушаться к мнению семьи?
— А где ты видишь семью? — я поднялась из-за стола. — По-твоему, так поступает семья? Давит, манипулирует, обсуждает продажу чужого имущества?
— Это не чужое имущество, мы муж и жена! — выкрикнул Виктор.
— Значит, всё мое автоматически становится твоим? — я покачала головой. — Знаешь, я наконец поняла…
— Что ты поняла? — Виктор раздраженно отодвинул чашку.
— Поняла, что нужно делать, — я встала и направилась в спальню. Достала папку с документами, которую хранила все эти годы. — Вот, смотри. Свидетельство о праве собственности, документы на землю, технический паспорт — всё оформлено на меня. Только на меня.
— И что? — Виктор пренебрежительно махнул рукой. — Мы же семья!
— Семья — это когда уважают друг друга, а не пытаются отобрать последнюю память о родителях, — я сложила документы в сумку. — С этого дня я запрещаю твоей матери появляться на моей даче. И тебе тоже.
— Лена, ты с ума сошла? — Виктор вскочил. — Как ты можешь так говорить? Мама ведь…
— Твоя мама уже всё решила за меня. За нас. А ты… ты просто позволил ей это сделать.
Не слушая возражений мужа, я собрала необходимые вещи. Руки дрожали, но решение уже созрело. Через полчаса я сидела за рулем, направляясь к даче. К своему дому, который теперь стал убежищем.
Петр Семенович, увидев меня поздним вечером, только покачал головой:
— Правильно делаешь, Лена. Нельзя позволять собой помыкать.
Следующие дни пролетели в заботах. Я разбирала вещи, которые Лариса Ивановна натащила в дом, возвращала мебель на свои места. Каждая старая вещь, каждый уголок словно оживал, освобождаясь от чужого влияния.
Виктор звонил почти каждый день:
— Лена, ну сколько можно дуться? Давай поговорим спокойно…
— О чем говорить? — я старалась держаться твердо. — О том, как вы с матерью планировали продать мой дом?
— Мама хотела как лучше! Думала о нашем будущем…
— Нет, Витя. Твоя мама думала только о том, как все контролировать. А ты… ты просто не захотел ей противостоять.
Через неделю приехала Лариса Ивановна. Стояла у калитки, не решаясь войти:
— Леночка, может, поговорим? Я же только добра вам желала…
— Знаете, Лариса Ивановна, — я спокойно подошла к забору, — я вам даже благодарна.
— За что? — свекровь растерянно моргнула.
— За то, что открыли мне глаза. Показали, чего на самом деле стоят ваши с Виктором слова о семье.
Документы на развод я подала через месяц. Виктор не верил до последнего, что я решусь на такой шаг.
— Лена, давай все обсудим! — умолял муж. — Я поговорю с мамой, она больше не будет вмешиваться…
— Поздно, Витя. Ты выбрал сторону матери, даже не попытавшись понять мои чувства.
Я сняла небольшую квартиру недалеко от работы. По выходным ездила на дачу, занималась садом, принимала старых друзей. Петр Семенович часто заходил, помогал с мелким ремонтом.
— Молодец, Леночка, — говорил сосед. — Отстояла свое. Не каждый сможет так.
Когда развод был оформлен, я почувствовала удивительную легкость. Словно тяжелый камень свалился с души. Дача больше не была яблоком раздора — она стала моим личным пространством, где каждая вещь напоминала о родителях, о счастливом детстве.
Как-то вечером, сидя в беседке с чашкой чая, я смотрела на закат и думала о том, как странно складывается жизнь. Иногда нужно потерять что-то важное, чтобы обрести себя. Пять лет брака научили меня многому, но главный урок я получила именно сейчас: нельзя позволять другим решать твою судьбу, даже если эти люди называют себя семьей.
А дача… Она осталась моим надежным причалом, местом, где можно укрыться от любых бурь. Здесь все по-прежнему дышало покоем и уютом — яблони, посаженные отцом, мамины пионы на клумбе, старая скамейка под вишней. Теперь я точно знала: это мой дом, и никто не сможет отнять его у меня.
