Чайник засвистел как раз в тот момент, когда Валерий закрыл последний чемодан. Галина машинально потянулась к плите, выключила газ, но чай наливать не стала. Так и застыла у окна, глядя на кухонные занавески, которые сама шила еще пять лет назад.
— Тогда я заберу музыкальный центр, — голос Валерия звучал непривычно глухо. — И книжные полки в гостиной.
— Забирай, — пожала плечами Галина, не оборачиваясь.
В отражении оконного стекла она видела его силуэт — сутулый, постаревший. Когда успел так осунуться? Они ведь еще неделю назад ужинали вместе, обсуждали, поедут ли летом на дачу. А теперь вот — чемоданы в прихожей, и этот чужой человек, с которым прожито пятнадцать лет.
— И гараж тоже мой, — вдруг добавил он. — Я его достраивал, крышу перекрывал.
Галина резко обернулась:
— Что значит — твой? Гараж к квартире привязан!
— Мы пятнадцать лет здесь жили, — в его голосе появились упрямые нотки. — Я имею право на часть имущества.
Что-то оборвалось внутри. Галина почувствовала, как поднимается волна гнева — жгучего, обжигающего горло.
— Квартира была куплена до брака! — она почти выкрикнула эти слова. — Я за нее кредит семь лет выплачивала! Еще до встречи с тобой!
— Но я…
— Знаешь что, — Галина подошла ближе, глядя прямо в глаза мужчине, с которым еще вчера делила постель. — Ты уходи с тем, с чем пришел. С чемоданом и кожаной курткой — помнишь, она еще на локтях потертая была? Всё, что нажито за пятнадцать лет — давай делить. Но квартира — это только мое.
Валерий помолчал, сжав губы в тонкую линию.
— Хорошо. Я позвоню адвокату.
— Звони кому хочешь, — Галина отвернулась, снова уставившись в окно. — Ключи на тумбочке оставь.
Когда входная дверь хлопнула, она все еще стояла неподвижно. За окном накрапывал мелкий дождь, а в отражении стекла она увидела старую женщину с сухими, злыми глазами. Свое отражение.
Бумажная память
Ящики старого серванта скрипели, будто жаловались на беспокойство. Галина перебирала старые папки, вытаскивая документы один за другим. Пальцы подрагивали. Где же эта зеленая папка с договором купли-продажи?
— Должна быть здесь, — бормотала она, выдвигая нижний ящик.
Пыль поднялась столбом, заставив чихнуть. Столько лет не разбирала эти завалы. Зачем, если всё было хорошо? А теперь вот понадобилось доказывать, что квартира — её собственность.
Из стопки выпала фотография — их свадьба. Валерка молодой, с лихой улыбкой, она в кремовом костюме, счастливая. Без фаты и торжества — просто расписались и отметили в кафе с друзьями.
— Ну и где документы? — сердито отложила снимок в сторону.
Наконец в самом углу обнаружилась зеленая папка, слегка выцветшая от времени. Галина раскрыла её и с облегчением выдохнула — вот он, договор. Дата: 12 мая 2005 года. За три года до свадьбы.
Она провела пальцами по печати, по своей подписи. Тогда казалось — вот оно, счастье. Своя квартира, пусть небольшая, пусть с кредитом на семь лет, зато своя. Помнится, первую ночь провела на раскладушке, потому что мебель еще не привезли. И как гордилась перед подругами — сама заработала, сама купила.
Стук в дверь вывел из задумчивости.
— Мам, ты что там копаешься? — дочь заглянула в комнату. — Я звоню-звоню, а ты не берешь.
— Документы ищу, — Галина помахала зеленой папкой. — Нашла.
Лена присела на краешек кресла.
— Зачем тебе?
— Валерий на квартиру претендует, — в голосе Галины появились стальные нотки. — Пятнадцать лет прожили, говорит, так что имеет право. А я ему — мое до брака куплено, и точка.
Лена внимательно посмотрела на мать.
— И что дальше?
— Как что? — Галина аккуратно сложила документы обратно в папку. — Пусть катится на все четыре стороны. Ничего ему не достанется. Адвоката уже нашла.
Рука вновь наткнулась на свадебную фотографию. Галина невольно задержала на ней взгляд — молодые, счастливые. Столько планов, столько надежд. И вот так всё закончилось — дележкой вещей и поисками старых документов.
Горькой правды глоток
Вечерний чай остывал на столе. За окном давно стемнело, а на кухне Галина и Лена молчали, не решаясь нарушить тишину. Одинокая лампа над столом отбрасывала желтый круг света, оставляя углы комнаты в полумраке.
— Он сегодня с внуком по видеосвязи разговаривал, — наконец сказала Лена. — Сашка скучает.
Галина поморщилась и отвернулась к окну.
— Подумаешь. Будто раньше часто виделись.
— Но виделись же, — тихо возразила дочь. — На даче прошлым летом каждые выходные вместе проводили.
Чайник снова засвистел. Галина встала, заварила свежий чай, с преувеличенным вниманием выбирая чашки. Только бы не говорить о Валерии.
— Я не понимаю, мам.
— Чего тут не понимать? — резко ответила Галина. — Он ушел к этой… помоложе. А теперь еще и на квартиру зарится.
Лена покачала головой:
— Да нет никакой «помоложе», ты же знаешь. Он просто устал от ваших ссор. Как и ты, наверное.
Галина стукнула чашкой о стол так, что чай выплеснулся.
— Значит, защищаешь его? Предателя?
— Никого я не защищаю, — голос дочери звучал устало. — Но ты его с вещами выставила, словно чужого. Пятнадцать лет вместе, а ты даже поговорить нормально не захотела.
— О чем тут говорить? Моя квартира — мне и решать!
Лена посмотрела на мать долгим взглядом:
— Он тебе машину свою оставил и на дачу не претендует. Хотя мог бы — её тоже пополам положено делить.
Галина передернула плечами:
— Не нужна мне его машина. Дача — нам с тобой, он только траву там косил иногда.
— А ремонт на кухне кто делал? — не сдавалась Лена. — Водопровод, электрику… Слушай, мам, ты сейчас не о справедливости думаешь, а просто злишься.
— Да как ты смеешь! — вспыхнула Галина. — Я всю жизнь на вас горбатилась, а теперь…
— Ты ведешь себя так, будто он враг, — перебила дочь, вставая из-за стола. — А он просто человек, с которым ты прожила большую часть жизни.
Лена вышла, аккуратно закрыв за собой дверь. Галина осталась одна. Кухня, такая уютная раньше, вдруг показалась слишком просторной и пустой.
В тишине было слышно, как капает вода из крана — кап-кап-кап. Валерий обещал прокладку поменять. Не успел.
Победа со вкусом пепла
Зал суда оказался маленьким и душным. Галина поправила воротничок блузки — новой, купленной специально для заседания. Хотелось выглядеть солидно и уверенно, но проклятые нервы все равно выдавали себя подрагивающими пальцами.
Валерий сидел напротив, через проход. Костюм явно с чужого плеча — слишком свободный в плечах. Мешки под глазами, щетина. Не смотрел в её сторону, только перебирал какие-то бумаги.
— Дело о разделе имущества супругов, — монотонно объявила секретарь.
Судья, женщина лет пятидесяти с усталым лицом, бегло просмотрела документы.
— Позиция истца?
Адвокат Галины, молодой мужчина в дорогом костюме, поднялся с места:
— Квартира была приобретена моей доверительницей до вступления в брак. Соответствующие документы представлены суду. Согласно Семейному кодексу имущество, приобретенное до брака…
Галина смотрела прямо перед собой. Все как в тумане — сухие юридические фразы, шелест бумаг, скрип старых стульев. Почему-то вспомнился их первый день в этой квартире. Валера принес её на руках через порог, как в кино. Смеялись до слез, когда он чуть не уронил её, запнувшись о коврик.
— Ваша позиция? — судья обратилась к Валерию.
Он поднялся, одернул пиджак:
— Я согласен, что квартира — собственность Галины. Юридически всё верно.
Что-то кольнуло в груди. Галина неожиданно для себя подалась вперед.
— Тогда зачем вся эта комедия? — вырвалось у неё.
Судья строго посмотрела на неё:
— Соблюдайте порядок.
Валерий прокашлялся:
— Я хотел бы только забрать электрический чайник. Тот, что с синей ручкой. И семейные фотографии, если можно.
— Чайник? — Галина растерянно посмотрела на адвоката.
— Да, — просто ответил Валерий. — Мы его вместе выбирали, помнишь? На десятую годовщину.
Повисла тишина. Галина почувствовала, как лицо заливает краска стыда. Вот это всё, чего он просил? Чайник и фотографии?
— Ответчик отказался от претензий на недвижимое имущество, — подвел итог судья. — В таком случае, постановляю…
Дальше Галина уже не слушала. Формальности, подписи, поздравления адвоката с победой.
— Вы отлично держались, — сказал он, пожимая ей руку после заседания. — Поздравляю с сохранением имущества.
Но вместо триумфа внутри была пустота. Валерий уже ушел, даже не взглянув на неё. А она стояла в коридоре суда с бумагами, подтверждающими победу, и чувствовала себя ничтожной.
Этот чайник… Они купили его в годовщину свадьбы, когда старый вдруг сломался. Обошли тогда весь торговый центр, смеясь и споря о том, какой лучше. И он помнил. А она забыла.
Осколки прошлого
Сумерки окутали гостиную мягким сиреневым светом. Галина не включала лампы — так легче было погрузиться в воспоминания. На коленях лежала старая коробка из-под конфет, обклеенная бархатной бумагой. Семейные реликвии, которые она не доставала уже много лет.
Первой на глаза попалась открытка. Выцветшие буквы, нарисованные розы. Почерк Валерия, еще аккуратный, старательный: «Галочка, с годовщиной первой встречи!» Тогда он дарил ей открытки каждый месяц. Потом стал забывать — работа, быт, усталость.
Театральные билеты, засушенный цветок, снимки с первого отпуска на море. Она перебирала эти сокровища, и с каждой вещицей возвращалось что-то давно забытое — его смех, прикосновения, взгляды.
— Господи, — прошептала Галина, доставая помятый листок.
Записка, написанная наспех: «Уехал в командировку. Не волнуйся. Борщ в холодильнике. Целую, твой В.» Она тогда болела, температурила, а он не разбудил — пожалел. Приготовил еду и уехал. Как давно это было?
А вот фотография. Валерий с маленькой Леной на плечах. Оба смеются, счастливые, беззаботные. Он не был ей родным отцом, но любил как собственную. Водил в школу, помогал с уроками, учил кататься на велосипеде.
Галина потерла висок. Как она могла забыть всё это? Сколько раз он поддерживал её, когда было трудно. Помнится, когда умерла мама, Валерий взял на себя все хлопоты с похоронами. Она тогда просто сидела, оцепеневшая от горя, а он решал, организовывал, звонил.
На самом дне коробки обнаружился маленький блокнот в потертой обложке. Галина вздрогнула, узнав его. Когда-то они записывали туда свои мечты. «Купить машину», «Съездить в Париж», «Сделать ремонт» — некоторые пункты были перечеркнуты, значит, сбылись. А другие так и остались мечтами.
«Встретить старость вместе» — последняя запись, сделанная его рукой.
Слезы навернулись на глаза. Что же она наделала? Выставила как чужого человека, с которым столько пережито. За что? За то, что он посмел заикнуться о своих правах на жилье? За то, что устал от вечных упреков и контроля?
В тишине квартиры она вдруг особенно остро ощутила его отсутствие. Никто не кашляет на кухне по утрам. Не ворчит на новости по телевизору. Не храпит тихонько по ночам, когда наконец засыпает после трудного дня.
Пятнадцать лет. Не просто совместное проживание на одной территории. Пятнадцать лет жизни.
Весенний ветер перемен
Лавочка возле подъезда недавно выкрашена. Галина осторожно присела на краешек, стараясь не испачкать плащ. Май выдался теплым, сирень уже отцветала, осыпая тротуар мелкими лепестками.
Она нервно поглядывала на часы. Звонок Валерию дался нелегко — голос срывался, слова путались. Он удивился, но согласился встретиться. «Буду в два», — только и сказал.
Увидела его издалека — знакомая походка, чуть ссутуленные плечи. Постарел за эти месяцы, или ей так показалось?
— Здравствуй, — Валерий присел рядом, оставив между ними расстояние. — Что-то случилось?
Галина хотела начать с подготовленных фраз, но все они вылетели из головы.
— Я отдам тебе гараж, — выпалила она. — Он правда твой. Ты его достраивал, крышу перекрывал.
Валерий посмотрел с недоумением:
— Зачем это сейчас? Суд же все решил.
— Я не о суде, — Галина теребила пуговицу на плаще. — Я о справедливости.
Ветер шевелил молодую листву на клёнах. Где-то неподалеку играли дети, их звонкие голоса разносились по двору.
— Я была неправа, — продолжила она. — Да, квартира моя. Но пятнадцать лет… это не просто срок. Ты вложил в неё не меньше моего. Если не деньгами, то заботой.
Валерий молчал, глядя куда-то мимо неё.
— Гараж оформим на тебя, — Галина достала из сумки папку с бумагами. — Я уже узнала, как это сделать.
— А чайник? — неожиданно спросил он.
— Что?
— Чайник с синей ручкой. Отдашь?
Галина почувствовала, как губы сами растягиваются в улыбке:
— Забрала его из суда. Он у меня. И фотографии тоже.
Повисла пауза. Не гнетущая, как прежде, а какая-то светлая, почти уютная.
— Знаешь, — наконец произнес Валерий, — я ведь не из-за квартиры ушел.
— Я поняла, — кивнула Галина. — Поздно, но поняла.
Он осторожно коснулся её руки:
— Трудно было одному первое время. Пятнадцать лет все-таки.
— Трудно, — эхом отозвалась она. — Слушай, может, зайдешь? Чаю попьем? Из того самого чайника.
Валерий покачал головой:
— Не сейчас, Галя. Раны еще свежие. Но спасибо за гараж. И за то, что позвонила.
Он поднялся, одернул куртку:
— Лене привет передавай. И Сашке, если увидишь.
— Я передам. И… Валера? Прости меня, если сможешь.
Он кивнул и пошел прочь — знакомой походкой, с привычным наклоном головы. А она смотрела ему вслед и чувствовала, как внутри разливается что-то новое. Не радость, нет. Скорее, покой. Правильность.
На своём месте
Утренний свет заливал балкон. Галина стояла, опершись на перила, и смотрела, как просыпается город. Ранние пташки спешили на работу, дворник уже заканчивал подметать тротуар, а в доме напротив по очереди зажигались окна кухонь.
Чайник с синей ручкой стоял на маленьком столике рядом с чашкой. Тот самый чайник, из-за которого, казалось, всё и началось. Смешно даже. Чашка дымилась, наполняя воздух ароматом мятного чая.
Три месяца прошло с их встречи у подъезда. Галина сделала в квартире небольшой ремонт — поклеила новые обои в спальне, поменяла шторы. Не потому, что хотела стереть воспоминания. Наоборот — теперь она могла жить с ними в мире.
Вчера Лена привозила Сашку. Внук бегал по квартире, рассказывал про детский сад, показывал новую машинку. А потом вдруг спросил:
— Баб, а где дедушка Валера? Он обещал научить меня гвозди забивать.
Раньше такой вопрос заставил бы её поджать губы. Но вчера она просто сказала:
— У него новая квартира. Маленькая, но своя. Может, сходим к нему в гости?
Лена удивленно подняла брови, но ничего не сказала. Только вечером, уходя, крепко обняла мать:
— Ты другая стала. Добрее.
С балкона был виден гараж — тот самый, который она переоформила на Валерия. Он приезжал туда каждую субботу, возился с машиной. Иногда они встречались — здоровались, перебрасывались парой слов о погоде, о Сашке. Ничего особенного, но уже без горечи.
Когда-то эта квартира казалась ей главным достижением, крепостью, которую нужно защищать. Сколько сил ушло на эту борьбу? Сколько обид накопилось из-за страха потерять своё?
Она сделала глоток чая. Вкусно. Валера всегда заваривал правильно — не слишком крепко, с щепоткой мяты.
Телефон на столике завибрировал. Сообщение от дочери: «Мам, завтра с Сашкой заедем. Он упросил бабушку и дедушку сводить его в зоопарк. Ты как, с нами?»
Дедушку. Значит, они начали общаться. Хорошо.
Галина написала: «Конечно. Зайдем за вами в 11?»
Город окончательно проснулся. Где-то заиграла музыка, хлопнула дверца машины, звонко засмеялся ребенок. Жизнь продолжалась — не идеальная, с ошибками и потерями, но настоящая.
Она провела рукой по чайнику. Глупо было верить, что пятнадцать лет можно просто отрезать или разделить как имущество. Они всегда будут частью её — эти годы, этот человек, эти воспоминания.
«Квартира куплена до брака», — как яростно она тогда бросила эти слова! Будто не понимала, что стены — это еще не дом. Дом — это то, что создается вместе. И порой самое ценное, что есть в нем, нельзя ни поделить, ни присвоить. Только сохранить с благодарностью.
Допив чай, Галина вернулась в комнату. Пора было собираться — сегодня важный день. Она наконец записалась на те компьютерные курсы, о которых давно мечтала.
